Борхес Хорхе Луис
Христос на кресте
Хорхе Луис Борхес
Христос на кресте
Ногами он касается земли. Кресты одной величины. Христос не посредине. Он на третьем. Грудь покрыта черной бородой. Лицо не то, что на гравюрах, ? иудейский суровый облик. Я его не вижу и буду до скончанья дней моих
без устали искать его повсюду. Совсем ослабнув, он страдает молча. Истерзано чело венцом из терна. Не слышит он глумления толпы, не в первый раз глазеющей на смерть. Его или другого. Все едино. Он на кресте. В бреду он видит царство, которое, возможно, ждет его, и ту, с которой сблизиться не смог. И ничего не ведомо ему о теологии и гностицизме, непостижимой Троице, соборах, о бритве Оккама и литургии, об одеяньях пурпурных и митре, и о крещеньи Гутрума мечом, об инквизиторах и крови жертв, о злобных крестоносцах, Жанне д'Арк и папах, освящающих оружье. Он знает: он не бог, а человек, и не терзается кончиной скорой. Его терзают только гвозди. Он не римлянин. Не грек. Тихонько стонет. Он нам оставил дивный круг метафор и смысл прощения, которым можно свести на нет былое. (Эта мысль записана в тюрьме одним ирландцем). Мятущейся душой он ищет смерти. Густеют сумерки. Уже он мертв. Ползет по неподвижной плоти муха. Какая польза мне, что он страдал, ? когда я, как страдал, так и страдаю?
Христос на кресте
Ногами он касается земли. Кресты одной величины. Христос не посредине. Он на третьем. Грудь покрыта черной бородой. Лицо не то, что на гравюрах, ? иудейский суровый облик. Я его не вижу и буду до скончанья дней моих
без устали искать его повсюду. Совсем ослабнув, он страдает молча. Истерзано чело венцом из терна. Не слышит он глумления толпы, не в первый раз глазеющей на смерть. Его или другого. Все едино. Он на кресте. В бреду он видит царство, которое, возможно, ждет его, и ту, с которой сблизиться не смог. И ничего не ведомо ему о теологии и гностицизме, непостижимой Троице, соборах, о бритве Оккама и литургии, об одеяньях пурпурных и митре, и о крещеньи Гутрума мечом, об инквизиторах и крови жертв, о злобных крестоносцах, Жанне д'Арк и папах, освящающих оружье. Он знает: он не бог, а человек, и не терзается кончиной скорой. Его терзают только гвозди. Он не римлянин. Не грек. Тихонько стонет. Он нам оставил дивный круг метафор и смысл прощения, которым можно свести на нет былое. (Эта мысль записана в тюрьме одним ирландцем). Мятущейся душой он ищет смерти. Густеют сумерки. Уже он мертв. Ползет по неподвижной плоти муха. Какая польза мне, что он страдал, ? когда я, как страдал, так и страдаю?