Борис Свердлов. Любили мы, любили нас…

Борис Свердлов
Любили мы, любили нас…
Стихи

«Утопает станция в цвету…»

 
Утопает станция в цвету…
Ветер на перроне, как метельщик,
Разметает эту красоту,
Но её становится не меньше.
 
 
Я иду и слышу дальний свист.
Где-то там грохочет электричка.
На стоянке крутится таксист,
Что готов сорваться за наличку.
 
 
Снова я валяю дурака,
Не топчусь, не маюсь, не встречаю.
Я — в буфет, где мне наверняка
Вновь нальют общественного чаю.
 
 
А к нему, как водится, сто грамм
Подниму с подвыпившим соседом —
— За любовь!
— За Астрахань!
— За дам!
И за то, что никуда не еду.
 

«В невод, расставленный небом...»

 
В невод, расставленный небом,
Звёзд угодило сполна.
Словно видение в белом,
Плещется в речке луна.
 
 
Листья пока не опали.
Светел и чист водоём.
То, что на сердце, едва ли
Кто-то узнает потом.
 
 
Не расскажу, не покаюсь
Даже в горячем бреду.
Хоть и по самому краю,
Краю обрыва иду.
 
 
Это судьба — не иначе
Так и ведёт за собой.
Снова швырну наудачу
Камень по глади речной.
 
 
В сердце — ни злобы, ни гнева.
Снова я скромен и прост.
Небом расставленный невод
Полон серебряных звёзд.
 

«Как будто не было вины!..»

 
Как будто не было вины!
Стою в раздумье на затоне
И отражение луны
Я пропускаю сквозь ладони.
 
 
Один пред небом. И закат
Мою излечивает душу.
За частоколом пышный сад
Пролезть пытается наружу.
 
 
Он волю видит наяву!
Она и мне дороже рая.
Два спелых яблока сорву
И угощу тебя, родная!
 
 
Неужто мы их не съедим
Пред наступающим рассветом?
Но я пока ещё один.
И только думаю об этом.
 

«Скорый»

 
Опять за синим косогором
Сомлеют алые лучи.
И в тёмный час, покинув город,
По рельсам «скорый» застучит.
 
 
И, оглашая полустанок,
Он не замедлит мощный ход.
Лишь в пустоту ночную канув,
С гудком и грохотом пройдёт.
 
 
И пролетит, и не заметит, —
Ему другая цель дана! —
Как задрожат при лунном свете
Окрест старинные дома.
 
 
И вздрогнет в комнате посуда.
И с чашкой чокнется графин.
Средь отдыхающего люда
Проснётся кто-нибудь один
 
 
И, покряхтев, мужик от злости,
Пошлёт по матушке его…
Лишь на заброшенном погосте
Он не разбудит никого!
 

Новогоднее

 
Зима свирепа! Вьюга-вражина!
Скамейка, сало, самогон…
И мой окурок непогашенный
Дух испустил под сапогом.
 
 
Лежат снега со знаком качества.
Ночь новогодняя хмельна.
Все наши милые чудачества
Её потешили сполна.
 
 
И даже бомж с котомкой рваною
У ёлки славит новый год,
Забыв на миг судьбу поганую,
Что к безысходности ведёт.
 
 
Гуляет чернь и власть законная,
Хотя пред Богом все равны.
Грядёт российское, исконное
Похмелье с привкусом вины.
 
 
И мы с тобой, такие праздные:
Беспечна ты — и счастлив я.
… А впереди — дороги разные
И жизнь у каждого своя!
 

«Звёзды на нитях невидимых...»

 
Звёзды на нитях невидимых
В люльке качают луну.
В милой родимой обители
Вновь я душой отдохну.
 
 
Лето в ладоши отхлопало
И унеслось в синеву
Листья с высокого тополя
Тихо слетают в траву.
 
 
Что вы летите, родимые,
Видно, почуяли срок?
Мыслями необратимыми
Нынче наполнен мой слог.
 
 
В мир, что доселе неведомый,
Мне не дано заглянуть.
Только земными победами
Я продолжаю свой путь.
 
 
Тайны хранит мироздание.
Чей-то послышался вдох.
Может, в небесном мерцании
Грех отпускает мне Бог?
 

«Снова каруселит бабье лето...»

 
Снова каруселит бабье лето.
В парке пахнет прелою листвой.
Только с грустью смотрим мы на это
И уже прощаемся с тобой.
Ты молчишь и слёз своих не прячешь.
Ветер ловит капли налету.
Возвращайся, милая, — иначе
Без тебя я просто пропаду!
Скоро занавесит тёплый вечер
Золотым закатом небосвод.
Только успокоить сердце нечем,
Что в груди колотится и жмёт.
Чувствует грядущую разлуку
Наяву, увы, а не во сне
Я бы мог расстаться с лучшим другом,
Но с любимой — как расстаться мне?
Видно, навсегда, а не надолго
Разлучить торопится судьба,
Потому так жалобно над Волгой
Стонет теплоходная труба.
Ничего слова уже не значат.
Всё равно шепчу их, как в бреду:
— Возвращайся, милая, — иначе
Без тебя я просто пропаду!
 

«Секира месяца сечёт,..»

 
Секира месяца сечёт,
Срубая звёзды с небосвода.
А жизнь отсчитывает счёт,
Перебирая год за годом.
 
 
О, скоротечность бытия!
И где ты, юная беспечность?
Своё безмолвие тая
Не открывает тайны вечность.
 
 
И ни к чему уже слова,
Когда тебя берёт за душу
Всей этой ночи синева
И заставляет только слушать.
 
 
Я слышу шорохи листвы,
Что опадает постепенно.
Но не склоняю головы
Пред увяданием и тленом.
 
 
И мне не нужен тот покой,
Что вечно царствует над миром,
Когда сечёт над головой
Лихого месяца секира.
 

«Хмуро в городе, печально,..»

 
Хмуро в городе, печально,
Беспросветно даже днём.
Мы с тобой в уютной чайной
Чёрный чай из чашек пьём.
 
 
За окном туман и слякоть.
Давит серость бытия:
Ты по мне не будешь плакать.
У тебя в душе не я.
 
 
Вспоминать о прошлом глупо.
Утерев чаинки с губ,
Я смотрю в окошко тупо
На угарный дым из труб.
 
 
На промокший под забором
Одинокий дикий куст.
Только с плеч сползёт не скоро
Тех воспоминаний груз.
 
 
Вот и всё — душа пустая!
Снова в жизни перекос…
Ты счастливая такая,
Что обидно мне до слёз.
 

«Небесам вечерним ничего не надо...»

 
Небесам вечерним ничего не надо
Кроме невысоких серых облаков.
Я в саду осеннем на листву присяду
Ту что завтра ветер разметать готов.
 
 
Пожелтела крона, под которой прячусь.
Обошла деревья осень неспеша
И в лукошке старом унесла удачу —
Поздно спохватилась сонная душа.
 
 
Только не горюю, потому что знаю:
Непогода скоро затоскует зло.
Я смотрю, как птицы, собираясь в стаю
В потемневшем небе встали на крыло.
 
 
А лучи заката гаснут над Кутумом.
Стынут, словно угли, в каменке печной.
Я сижу спокойно со своею думой
И деревья стоя шепчут надо мной.
 

«Я к Волге привязан!..»

 
Я к Волге привязан!
И пусть повторюсь,
Коль просится фраза:
«О, Волга! О, Русь!»
 
 
Над волжской водою
На пирсе стою
И радость не скрою
В родимом краю.
 
 
Есть реки Сибири,
Есть Днепр и Дон,
И есть в этом мире
Родительский дом.
 
 
И дом, и заборы,
И сад наяву,
И город, в котором
Свой век доживу.
 
 
Всё чувствую разом.
Бьёт сердца набат!
Я к Волге привязан
И этому рад.
 

«На родине моей,..»

 
На родине моей,
На самой-самой малой,
Где тополя весной
Роняли тихий пух,
Давно, уже давно
Там детство миновало,
Лишь улицы хранят
Его веселый дух.
На родине моей
Цвели когда-то вишни,
И ветер разгонял
Вовсю легчайший цвет…
Те вишни отцвели.
Наверно, время вышло,
Их горестный закат
Необратим в рассвет.
На родине моей
Сегодня я прохожий.
Наверное, судьбой
Мы чем-то схожи с ней.
Года, как жернова,
Её мололи тоже…
Я помню… Я пишу
О родине моей.
 

Улица детства

 
Красная улица, Красная школа…
Всё это было за Красным мостом.
Брошенный сад за сплошным частоколом,
Рядом часовня под ржавым крестом.
 
 
Рыхлой дорогой шагаю по валу,
Памятью думную душу лечу…
В церкви, которая здесь устояла,
Надо поставить сегодня свечу.
 
 
Только за то, что мы жили в соседстве,
Ночь напролёт целовались с тобой…
Часто теперь вспоминается детство,
То, что умчалось по улице той…
 
 
Красная улица, Красная школа —
В сердце опять непонятный прокол!
Сад на ветру, одинокий и голый,
Нет частокола, сгорел частокол…
 

«Самая милая, малая…»

   Памяти родителей

 
Самая милая, малая
Родина в сорок дворов.
Здесь меня дедушка баловал,
Здесь был родительский кров.
Улица детства, околица,
Встречу ли вас на пути?
Светлыми чувствами полнится
Взрослое сердце в груди.
Ныне дорога не пыльная —
Нету былой колеи.
Словно дождями обильными
Смыло пенаты мои.
Где вы, дома деревянные?
Где у реки ветряки?
Время пришло окаянное,
Темное время тоски.
Раньше витал по обители
Запах акаций и роз…
Розы куплю и родителям
Я отнесу на погост.
И помяну над могилою
Добрых моих стариков…
Где ж ты, окраина милая, —
Родина в сорок дворов?
 

«Кинотеатр „Родина“,..»

 
Кинотеатр «Родина»,
Золотой Затон.
На лотках смородину
Продают в сезон.
 
 
Паутины кружево
Ткёт сентябрь в дар.
Стонет перегруженный
Утренний базар.
 
 
В осень ладно стрижены
И стройны в тиши —
Тополя над крышами
Ныне хороши!
 
 
Воробьи на улице
Прячутся в кусты.
Над рекой сутулятся
Старые мосты.
 
 
Говорю, не хвастая,
Что горжусь судьбой.
Это — наша Астрахань!
Это — город мой!
 

Началово

 
Как много нынче снега талого
По всей дороге развезло…
Я на попутке до Началово Спешу в старинное село.
Не снять мне напряженья нервного
Воспоминаний тяжек гнёт:
Отсюда, в зиму сорок первого,
Простившись, дед ушёл на фронт…
И бабка, занятая спицами,
Мне в детстве баяла про то,
Что похоронка чёрной птицею
Влетела в дедово гнездо.
Но только пуля проворонила,
Наверно, дрогнула рука, И похоронка похоронена
На дне большого сундука…
А дедов дом, что у обочины,
Стоит, как страж; своей судьбы.
И только окна заколочены,
И дым не вьётся из трубы.
 

Праздник любви

 
Мы говорили долго ни о чём
В полупустом кафе у переправы,
И пили джин, настоянный на травах,
Закусывая сдобным куличом.
 
 
А над рекой волнующий закат
Вовсю тиранил тающие тучи.
Хотелось быть отчаянно везучим
И озорным, как много лет назад.
 
 
Пасхальные весёлые деньки!
С тобой мы похристосовались славно.
И волны Волги скатывались плавно
От наших ног по берегу реки.
 
 
Ты говорила: «Бога не гневи!
Для нас одних Семнадцатая пристань!»
И тишина, и даже вечер мглистый
Сегодня стали праздником любви!
 

«Хан имя дал дочурке — Астра!..»

 
Хан имя дал дочурке — Астра!
И, по легенде, важный хан
Назвать велел приказом властным
У моря ханство — Астрахан!
 
 
Из уст в уста легенда эта
В своей красе звучит порой.
Был хан, наверное, поэтом
С большой лирической душой.
 
 
Но жизнь меняется, однако,
И кто б не правил у руля,
Наш Астрахан стал с мягким знаком,
И все дороги — от кремля.
 

День рыбака 1973 года

 
Праздничная пристань,
Солнечный бульвар.
Шумные туристы,
Вечный «Солнцедар».
 
 
Прямо у забора
Пистолетный тир.
Выдыхает город
Духоту квартир.
 
 
Солнце жарит. Жажда.
Праздник рыбаков!
Нынче выпить с каждым
Я из них готов.
 
 
Полная свобода
В полыханье дня,
Даже «Соки-воды»
Не спасут меня.
 
 
На причале густо.
Льёт народ волной.
Жаль, в карманах пусто.