© Ray Bradbury "THE DWARF"
Рассказ взят из сборника HORROR STORIES ed. by J.A. Cuddon
Впервые опубликован в 1956 году в сборнике The October Country
© Перевод Сергея Трофимова (cry-on@inbox.lv)
Эйми отрешенно смотрела на небо.
Тихая ночь была такой же жаркой, как и все это лето. Бетонный пирс
опустел; нити красных, белых и желтых лампочек светились над деревянным
настилом сотней сказочных насекомых. Владельцы карнавальных аттракционов
стояли у своих шатров и, словно оплавленные восковые фигуры, безмолвно и
слепо разглядывали темноту.
Час назад на пирс пришли два посетителя. Эта единственная пара
развлекалась теперь на американских горках и с воплями скатывалась в сиявшую
огнями ночь, перелетая из одной бездны в другую.
Эйми медленно зашагала к берегу, перебирая пальцами несколько потертых
деревянных колец, болтавшихся на ее руке. Она остановилась у билетной будки,
за которой начинался Зеркальный лабиринт. В трех зеркалах, стоявших у входа,
мелькнуло ее печальное лицо. Тысячи усталых отражений зашевелились в глубине
коридора, заполняя чистый и прохладный полумрак горячими конвульсиями жизни.
Она вошла внутрь и остановилась, задумчиво рассматривая тощую шею
Ральфа Бэнгарта. Тот раскладывал пасьянс, покусывая желтыми зубами
незажженную сигару. Веселая пара на американских горках
вновь завопила, скатываясь вниз в очередную пропасть, и Эйми вспомнила,
о чем хотела спросить.
-- Интересно, что привлекает людей в этих взлетах и падениях?
Помолчав с полминуты, Ральф Бэнгарт вытащил сигару изо рта и с усмешкой
ответил:
-- Многим хочется умереть. Американские горки дают им почувствовать
смерть.
Он прислушался к слабым винтовочным выстрелам, которые доносились из
тира.
-- Наш бизнес создан для идиотов и сумасшедших. Взять хотя бы моего
карлика. Да ты его видела сотню раз. Он приходит сюда каждую ночь, платит
десять центов, а потом тащится через весь лабиринт в комнату Чокнутого Луи.
Если бы ты только знала, что он там вытворяет. О, боже! На это действительно
стоит посмотреть!
-- Он такой несчастный,-- ответила Эйми.-- Наверное, тяжело быть
маленьким и некрасивым. Мне его так жалко, Ральф.
-- Я мог бы играть на нем, как на аккордеоне.
-- Перестань. Над этим не шутят.
-- Ладно, не дуйся.
Он игриво шлепнул ее ладонью по бедру.
-- Ты готова тревожиться даже о тех парнях, которых не знаешь.
Ральф покачал головой и тихо засмеялся.
-- Кстати, о его секрете. Он еще не в курсе, что я знаю о нем,
понимаешь? Поэтому лучше не болтай -- иначе парень может обидеться.
-- Какая жаркая ночь.
Она нервно провела пальцами по деревянным кольцам на своей руке.
-- Не меняй темы, Эйми. Он скоро придет. Ему даже дождь не помеха.
Она отступила на шаг, но Ральф ухватил ее за локоть.
-- Чего ты боишься, глупенькая? Неужели тебе не интересно посмотреть на
причуды карлика? Тихо, девочка! Кажется, это он.
Ральф повернулся к окну. Тонкая и маленькая волосатая рука положила на
билетную полку монету в десять центов. Высокий детский голос попросил один
билет, и Эйми, сама того не желая, пригнулась, чтобы посмотреть на странного
посетителя.
Карлик бросил на нее испуганный взгляд. Этот черноглазый темноволосый
уродец напоминал человека, которого сунули в давильный пресс, отжали до
блеклой кожуры, а потом набили ватой -- складку за складкой, страдание за
страданием, пока поруганная плоть не превратилась в бесформенную массу с
распухшим лицом и широко раскрытыми глазами. И эти глаза, должно быть, не
закрывались и в два, и в три, и в четыре часа ночи несмотря на теплую
постель и уставшее тело.
Ральф надорвал желтый билет и лениво кивнул головой.
-- Проходите.
Будто испугавшись приближавшейся бури, карлик торопливо поднял воротник
черной куртки и вперевалку зашагал по коридору. Десять тысяч смущенных
уродцев замелькали в зеркалах, как черные суетливые жуки.
-- Быстрее!
Ральф потащил Эйми в темный проход за зеркалами. Она почувствовала его
руки на своей талии, а потом перед ней возникла тонкая перегородка с
маленьким отверстием для подглядывания.
-- Смотри, смотри,-- хихикал он.-- Только не смейся громко.
Она нерешительно взглянула на него и прижала лицо к стене.
-- Ты видишь его?-- прошептал Ральф.
Эйми кивнула, стараясь унять гулкие удары сердца. Карлик стоял посреди
небольшой голубой комнаты -- стоял с закрытыми глазами, предвкушая особый
для него момент. Он медленно приоткрыл веки и посмотрел на большое зеркало,
ради которого приходил сюда каждую ночь. Отражение заставило его улыбнуться.
Он подмигнул ему и сделал несколько пируэтов, величаво поворачиваясь,
пригибаясь и медленно пританцовывая.
Зеркало повторяло его движения, удлиняя тонкие руки и делая тело
высоким, красивым и стройным. Оно повторяло счастливую улыбку и неуклюжий
танец, который позже закончился низким поклоном.
-- Каждую ночь одно и то же!-- прошептал Ральф.-- Забавно, правда?
Она обернулась и молча посмотрела на его тонкий, искривленный в усмешке
рот. Не в силах противиться любопытству, Эйми тихо покачала головой и вновь
прижалась лицом к перегородке. Она затаила дыхание, взглянула в отверстие, и
на ее глазах появились слезы.
А Ральф толкал ее в бок и шептал:
-- Что он там делает, этот маленький урод?
***
Через полчаса они сидели в билетной будке и пили кофе. Перед уходом
карлик снял шляпу и направился было к окошку, но, увидев Эйми, смутился и
зашагал прочь.
-- Он что-то хотел сказать.
-- Да. И я даже знаю, что именно,-- лениво ответил Ральф, затушив
сигарету.-- Парнишка застенчив, как ребенок. Однажды ночью он подошел ко мне
и пропищал своим тонким голоском: Могу поспорить, что эти зеркала очень
дорогие. Я сразу смекнул, к чему он ведет, и ответил, что зеркала безумно
дорогие. Коротышка думал, что у нас завяжется разговор. Но я больше ничего
не сказал, и он отправился домой. А на следующую ночь этот придурок заявил:
Могу поспорить, что такие зеркала стоят по пятьдесят или даже по сто баксов.
Представляешь? Я ответил, что так оно и есть, и продолжал раскладывать
пасьянс...
-- Ральф,-- тихо сказала Эйми.
Он взглянул на нее и с удивлением спросил:
-- Почему ты так на меня смотришь?
-- Ральф, продай ему одно из своих запасных зеркал.
-- Слушай, девочка, я же не учу тебя, как вести дела в твоем
аттракционе с кольцами.
-- А сколько стоят такие зеркала?
-- Я достаю их через посредника за тридцать пять баксов.
-- Почему же ты не скажешь этому парню, куда он может обратиться за
покупкой?
-- Эйми, тебе просто не хватает хитрости.
Ральф положил руку на ее колено, но она сердито отодвинулась от него.
-- Даже если я назову ему адрес поставщика, он не станет покупать это
зеркало. Ни за что на свете! Пойми, он застенчив, как дитя. Если парень
узнает, что я видел его кривляние в комнате Чокнутого Луи, он больше сюда не
придет. Ему кажется, что он, как и все другие, бродит по лабиринту, и что
зеркало не имеет для него никакого значения. Но это обычный самообман!
Карлик появляется здесь только по ночам, когда поток посетителей убывает, и
он остается в комнате один. Бог его знает, чем он тешит себя в праздничные
дни, когда у нас полным-полно народа. А ты подумай, как сложно ему купить
такое зеркало. У него нет друзей, и даже если бы они были, он не осмелился
бы просить их о подобной покупке. Чем меньше рост, тем больше гордость. Он
ведь и со мной заговорил только потому, что я единственный, кто смыслит в
кривых зеркалах. И потом ты же видела его -- он слишком беден, чтобы
тратиться на такие вещи. В нашем чертовом мире работу найти нелегко,
особенно карлику. Наверное, живет на какое-то нищенское пособие, которого
едва хватает на еду и парк аттракционов.
-- Какая ужасная участь. Мне так его жаль.
Эйми опустила голову, скрывая набежавшие слезы.
-- Где он живет?
-- На Генджес Армс, в портовом районе. Там комнаты метр на метр --как
раз для него. А почему ты спрашиваешь?
-- Влюбилась. Мог бы и сам догадаться.
Он усмехнулся, прикусив желтыми зубами незажженную сигару.
-- Эйми, Эйми! Вечно ты со своими шуточками...
***
Теплая ночь переросла в горячее утро, а затем в пылающий полдень. Море
казалось голубым покрывалом, усыпанным блестками и крошевом битого стекла.
Эйми шла по многолюдной набережной, прижимая к груди пачку выгоревших на
солнце журналов. Свернув на пирс, она подбежала к павильону Бэнгарта и,
открыв дверь, закричала в жаркую темноту:
-- Ральф? Ты здесь?
Ее каблучки застучали по деревянному полу позади зеркал.
-- Ральф? Это я!
Кто-то вяло зашевелился на раскладушке.
-- Эйми?
Ральф сел и включил тусклую лампу на туалетном столике. Протерев
полусонные глаза, он покосился на нее и сказал:
-- Ты выглядишь как кошка, слопавшая канарейку.
-- Я кое-что узнала об этом маленьком человечке.
-- О карлике, милая Эйми, об уродливом карлике. Маленькие человечки
появляются из наших яичек, а карлики рождаются из гланд...
-- Ральф! Я только что узнала о нем потрясающую вещь!
-- О, Боже,-- пожаловался он своим рукам, словно призывал их в
свидетели.-- Что за женщина! Я бы и двух центов не дал за какого-то мелкого
гаденыша...
-- Ральф!
Она раскрыла журнал, и ее глаза засияли.
-- Он писатель! Подумай только! Писатель!
-- Слишком жаркий денек, чтобы думать.
Он снова лег на раскладушку и с игривой улыбкой осмотрел ее фигуру.
-- Я прошлась сегодня утром по Ганджес Армс и встретила мистера Грили
-- знакомого продавца. Он сказал, что мистер Биг (*Big -большой) печатает на
машинке и днем и ночью.
-- У этого карлика такая фамилия?
Ральф начал давиться смехом.
-- Рассказы писателей часто связаны с их реальной жизнью,-- продолжала
Эйми.-- Я нашла одну из его историй в прошлогоднем журнале, и знаешь, Ральф,
какая мысль пришла мне в голову?
-- Отстань. Я хочу спать.
-- У этого парня душа огромная как мир; в его воображении есть то, что
нам даже и не снилось!
-- Почему же он тогда не пишет для больших журналов?
-- Наверное, боится или еще не понимает, что это ему по силам. Так
всегда бывает -- люди не верят в самих себя. Но если он когда-нибудь
наберется храбрости, уверяю тебя, его рассказы примут где угодно.
-- Так ты думаешь, он богат?
-- Вряд ли. Известность приходит медленно, и он сейчас, скорее всего,
довольствуется жалкими грошами. Но кто из нас не сидел на мели? Хотя бы
немного? А как, должно быть, трудно пробиться в люди, если ты такой
маленький и живешь в дешевой однокомнатной конуре...
-- Черт!-- прорычал Ральф.-- Ты говоришь как бабушка Флоренс Найтингел.
Она полистала журнал и нашла нужную страницу.
-- Я прочитаю тебе отрывок из его детективной истории. В ней говорится
об оружии и крутых парнях, но рассказ идет от лица карлика. Наверное,
издатели даже не знали, что автор писал о себе. Ах, Ральф, прошу тебя, не
закрывай глаза. Послушай! Это действительно интересно.
И она начала читать вслух.
-- Я карлик. Карлик-убийца. Теперь эти два понятия уже неразделимы.
Одно стало причиной другого.
Я убил человека, когда мне исполнился двадцать один год. Он издевался
надо мной: останавливал на улице, поднимал на руки, чмокал в лоб и баюкал,
напевая баюшки-баю. Он тащил меня на рынок, бросал на весы и кричал: Эй,
мясник! Взвесь мне этот жирный кусочек!
Теперь вы понимаете, почему я погубил свою жизнь и пошел на убийство? И
все из-за этого ублюдка, терзавшего мою душу и плоть!
Мои родители были маленькими людьми, но не карликами -- вернее, не
совсем карликами. Доходы отца позволяли нам жить в собственном доме, похожем
на белое свадебное пирожное из безе: крохотные комнаты, миниатюрные картины
и мебель, камеи и янтарь с комарами и мухами -- все маленькое, малюсенькое,
микроскопическое! Мир гигантов оставался вдалеке, как шум машин за высокой
садовой стеной. Мои несчастные мама и папа! Они делали все, что могли, и
берегли меня, словно фарфоровую вазу -- единственную драгоценность в их
муравьином мире, с домиком-ульем, дверцами для жуков и окнами для бабочек.
Лишь теперь я понимаю гигантские размеры их психоза. Им казалось, что они
будут жить вечно, оберегая меня, как мотылька, под стеклянным колпаком. Но
сначала умер отец, а потом сгорел наш дом---это маленькое гнездышко с
зеркалами, похожими на почтовые штампы, и шкафами, которые напоминали своими
размерами солонку. Мама не успела выбежать при пожаре, и я остался один на
пепелище родного крова, брошенный в мир чудовищ неудержимым оползнем
реальности. Жизнь подхватила меня и закрутила в водовороте событий, унося на
самое дно общества, в эту мрачную зиявшую пропасть.
Мне потребовался год, чтобы привыкнуть к миру людей: на работу меня не
принимали, и казалось, что во всем мире не было места для такого, как я. А
потом появился Мучитель... Он нацепил мне на голову детский чепчик и
закричал своим пьяным друзьям: Я хочу познакомить вас со своей малышкой!
Эйми замолчала и смахнула слезу, бежавшую по щеке. Ее рука дрожала,
когда она передавала Ральфу журнал.
-- Почитай! Это его жизнь! Это история убийства! Теперь ты понимаешь,
что он человек? Маленький и сильный человек!
Ральф отбросил журнал в сторону и лениво прикурил сигарету.
-- Мне нравятся только вестерны.
-- Но ты должен это прочитать. Ему нужен человек, который мог бы
поддержать его в такое трудное время. Он настоящий писатель, однако парня
надо в этом убедить.
Ральф с усмешкой склонил голову на бок.
-- И кто же это сделает? Ты и я? Небесные посланники Спасителя?
-- Не говори со мной таким тоном!
-- А ты тогда пошевели мозгами, черт возьми! Тебе захотелось понянчить
его на своей груди, но он уже сыт по горло этой дешевой жалостью. Как только
ты появишься у него со слезами и слюнями, он выставит тебя за дверь, и
правильно сделает.
Она задумалась над его слова, стараясь рассмотреть вопрос со всех
сторон.
-- Не знаю, Ральф. Возможно, ты прав. Но это не только жалость. Хотя он
действительно может понять меня как-то неверно, и я должна быть предельно
осторожна.
Он встряхнул ее и по-дружески ущипнул за щеку.
-- Отстань от него, Эйми, я тебя прошу. Ты ничего не получишь кроме
проблем и неприятностей. Я еще никогда не видел, чтобы ты так заводилась.
Давай лучше сделаем себе хороший день: пообедаем, поболтаем немного,
прокатимся по побережью до какого-нибудь маленького городка и поужинаем в
ресторане с первоклассным шоу. Черт с ним, с этим карнавалом, а? Один
хороший день и никаких забот! Я тут припас на такой случай небольшую сумму.
-- Понимаешь, он другой,-- ответила Эйми, всматриваясь в темноту.-- Он
такой, какими мы уже никогда не будем -- ни ты, ни я, ни остальные на этом
пирсе. Как странно, правда? Судьба дала ему тело, которое годится только для
карнавальных забав, но он сумел пробиться в люди. А мы получили все, чтобы
не торчать в балаганах, и, тем не менее, оказались здесь, на этом проклятом
пирсе. Иногда мне кажется, что от нас до берега миллионы миль. Мы смеемся
над его телом, но у него есть мозги, и он может создавать в своих книгах
чудесные миры, которые нам даже не снились.
-- Черт, ты даже меня не слушала,-- возмутился Ральф, вскакивая с
раскладушки.
Она сидела, опустив голову, и ее руки, сложенные на коленях, сотрясала
мелкая дрожь. Голос Ральфа казался далеким, как морской прибой.
-- Мне не нравится этот взгляд на твоем лице,-- произнес он с тяжелым
вздохом.
Эйми медленно открыла кошелек и, вытащив оттуда несколько смятых
банкнот, начала их пересчитывать.
-- Тридцать пять. Сорок долларов. Наверное, хватит. Я собираюсь
позвонить Билли Файну и попросить его отправить одно из кривых зеркал на
Ганджес Армс для мистера Биглоу.
-- Что!
-- Ты только подумай, Ральф, как он обрадуется, когда получит это
зеркало. Он поставит его в своей комнате и будет пользоваться им, когда
захочет. Я могу позвонить по твоему телефону?
-- Делай, что хочешь. Черт возьми, ты просто рехнулась!
Он повернулся и зашагал по коридору. Чуть позже хлопнула дверь.
Эйми подождала еще несколько секунд, потом подняла трубку и с
болезненной медлительностью начала накручивать телефонный диск. Перед
последней цифрой она затаила дыхание и, закрыв глаза, представила, как
тяжело и грустно живется в этом мире маленьким людям. А как, наверное,
приятно получить в подарок большое зеркало -- зеркало для твоей комнаты, где
ты можешь любоваться своим большим отражением, писать рассказы и не покидать
уютных стен до тех пор, пока тебе этого не захочется. Но возможна ли такая
чудесная иллюзия на нескольких квадратных метрах жилья? Что она принесет
ему: радость или печаль, страдание или помощь? Она смотрела на телефон и
мечтательно кивала головой. По крайней мере, за ним перестанут
подсматривать. Ночь за ночью, поднимаясь в три или четыре часа, он будет
танцевать и улыбаться, кланяться и махать себе руками -- высокий-высокий,
красивый и мужественный в этом сияющем зеркале.
Голос в трубке ответил:
-- Билли Файн слушает.
-- О, Билли!-- воскликнула она.
***
И снова ночь опустилась на пирс. Темный океан вздыхал и ворочался,
осыпая брызгами деревянный настил. Ральф застыл в своей будке, как восковая
фигура. Он навис над картами с приоткрытым ртом, и пирамида окурков у его
локтя становилась все больше и больше. Пройдя под паутиной голубых и красных
ламп, Эйми улыбнулась и помахала ему рукой. Но он, казалось, не замечал ее
приближения. Его холодный взгляд застыл на разложенных картах.
-- Привет, Ральф,-- сказала она.
-- Что нового в делах Амура?-- спросил он, поднося ко рту грязный бокал
с холодной водой.-- Как поживает Чарли Бойер и Гари Грант?
-- Посмотри, я купила себе новую шляпку,-- улыбаясь, ответила она.-- У
меня сегодня прекрасное настроение! И знаешь почему? Завтра утром Билли Файн
отправит писателю зеркало! Ты только представь лицо этого парня!
-- Я не так силен в воображении.
-- Ты дуешься на меня, словно я собираюсь выйти за него замуж.
-- А почему бы и нет? Будешь носить его с собой в чемодане. Тебя
спросят: Где твой муж?, а ты откроешь крышку и скажешь: Вот он, голубчик!
Это как серебряный кларнет. В час раздумий ты будешь вытаскивать его из
футляра и, немного поиграв, укладывать назад. Только не забудь поставить
туда маленькую коробочку с песком.
-- И все равно я чувствую себя прекрасно,-- ответила Эйми.
-- Твоя благотворительность похожа на пощечину.
Поджав губы, Ральф мрачно посмотрел на карты.
-- Я знаю, с чего все началось. Ты решила наказать меня за то, что я
подсматривал за этим карликом. Теперь он получит свое зеркало, а я -- пинок
под зад. Такие, как ты, всегда перебегали мне дорогу, отнимая маленькие
радости и лишая жизнь удовольствий.
-- Тогда больше не зови меня к себе на выпивку. Терпеть не могу жалобы
слабаков!
Ральф тяжело вздохнул и тихо прошептал:
-- Ах, Эйми, Эйми. Неужели ты думаешь, что чем-то поможешь этому парню?
Он проклят своей судьбой, и ты напрасно убеждаешь себя в обратном. Я знаю,
что у тебя на уме. Пусть меня считают дурой, но мой подарок сделает его
счастливым. Верно?
-- Я готова на все, если моя глупость принесет кому-то искреннею
радость,-- ответила она.
-- О, Боже, избавь меня от таких благодетелей...
-- Замолчи!-- закричала Эйми и закрыла лицо руками.-- Замолчи! Замолчи!
После нескольких минут напряженного безмолвия, Ральф отодвинул в
сторону запятнанный стакан и поднялся на ноги.
-- Ты посидишь за меня в будке? Мне надо отлучиться по делам.
-- Ладно, иди. Я посижу.
Она увидела, как тысячи холодных отражений замелькали среди зеркал по
стеклянным коридорам---тысячи поджатых губ и скорченных в гневе пальцев.
Эйми сидела, вслушиваясь в тиканье старых настенных часов. Внезапно по ее
телу пробежала дрожь. Она попыталась успокоиться, раскладывая пасьянс. Но
озноб усиливался с каждой минутой. В глубине лабиринта застучал молоток,
потом раздались странные протяжные звуки. Она ждала, задыхаясь от страха и
наступившей тишины. В освещенном проходе зашевелились ряды отражений. Они
возникали и исчезали, подпрыгивали и сгибались, пока Ральф шел среди зеркал,
разглядывая ее напуганную фигуру. Когда он подошел к двери, Эйми услышала
его тихий смех.
-- Что тебя так развеселило?-- осторожно спросила она.
-- Слушай, милочка,-- ответил Ральф,-- мы же не хотим поссориться,
правда? Значит завтра мистер Биг получит от Билли большое зеркало?
-- Ты решил устроить какую-то пакость?
-- О, нет! Зачем мне это?
Забрав у нее карты, он вышел из будки. Его лицо сияло от удовольствия;
проворные руки быстро тасовали колоду. Остановившись у двери, Эйми смущенно
смотрела на отрешенную ухмылку Ральфа. Ее правый глаз начал подергиваться, и
она прижала пальцем нижнее веко. Старые часы отмеряли минуты. У стен пирса
шумели волны, и воздух казался густым от влажной духоты и низких облаков.
Далеко над морем змеились вспышки молний.
-- Ральф,-- прошептала она.
-- Успокойся, Эйми,-- ответил он.
-- Я о той поездке по побережью, которую ты мне предлагал...
-- Можем поехать хоть завтра...или через месяц,-- произнес он.-Или
через год. Старина Ральф Бэнгарт терпеливый парень. Я ни о чем не тревожусь.
Вот, смотри.
Он протянул руку к ее лицу.
-- Я абсолютно спокоен.
Она подождала, пока над морем не утих раскат грома.
-- Прости, если я тебя расстроила. Только не надо делать ничего
плохого. Обещай мне это, Ральф.
В лицо пахнуло запахом дождя. Порыв прохладного ветра закружил обрывки
карнавальных лент. В будке тикали часы, и Эйми кусала губы, наблюдая за
картами, которые мелькали в руках Ральфа. Из тира доносились выстрелы и звон
падавших мишеней.
А потом появился он.
Карлик шел по безлюдной набережной, и его маленькое тело раскачивалось
из стороны в сторону. В свете уличных фонарей смуглое лицо Биглоу казалось
маской боли, как будто каждое движение требовало от него неимоверных усилий.
Когда он свернул на пирс, у Эйми забилось сердце. Ей хотелось подбежать к
нему и закричать: Это твоя последняя ночь, и больше никто не будет
подсматривать за тобой! Ей хотелось плакать и смеяться; ей хотелось сказать
это Ральфу в лицо. Но она промолчала.
-- О, кого мы видим!-- воскликнул Ральф.-- Сегодня вход бесплатный!
Специально для старых клиентов!
Карлик взглянул на него снизу вверх, испуганно отступил на шаг, и в его
маленьких черных глазах отразилось замешательство. Зашептав слова
благодарности, он поднял руку и начал натягивать горлышко свитера на
дрожавший подбородок. Другая рука сжимала серебряную монетку. Осмотревшись
по сторонам, он быстро кивнул и вошел в зеркальный коридор. Тысячи
перекошенных мукой лиц замелькали на стеклянных стенах лабиринта.
-- Ральф,-- прошептала Эйми, вцепившись в его локоть.-- Что ты задумал?
-- Решил поиграть в благотворительность,-- с усмешкой ответил он.
-- Ральф!
-- Тихо! Слушай!
Они замерли в теплой тишине билетной будки, и через пару минут в
глубине лабиринта послышался крик.
-- Ральф!
-- Ты думаешь это все?-- ответил он.-- Послушай, что будет дальше!
Раздался еще один крик, за которым последовали горькие рыдания и
стремительный топот. Судя по звукам, карлик налетал на зеркала, отскакивал
от них и, истерично завывая, метался в тупиках лабиринта. Когда он выскочил
в коридор, Эйми отшатнулась, увидев его широко открытый рот и дрожавшие
щеки, по которым стекали слезы. Мистер Биглоу пронесся мимо нее в пылавшую
молниями ночь и, затравленно осмотревшись, побежал по пирсу.
-- Что ты сделал, ублюдок?
Ральф корчился от хохота и хлопал себя ладонями по ляжкам. Она ударила
его по щеке.
-- Что ты сделал?
Он не мог перестать смеяться.
-- Идем. Я все тебе покажу.
Они шли по лабиринту раскаленных добела зеркал, и тысячи пятен ее
губной помады казались красными огоньками, сиявшими в серебряной пещере. С
обеих сторон мелькали сотни истеричных женщин, за которыми крались хищные
фигуры мужчин с искривленными ртами.
-- Идем, идем,-- шептал он за ее спиной.
Они вошли в небольшую комнату, заполненную запахом пыли.
-- О, Боже! Ральф, что ты наделал!
Это была заветная комната, которую карлик посещал каждую ночь в течение
целого года. Он входил сюда, как в святилище, с закрытыми глазами,
предвкушая чудесный миг, когда его уродливое тело станет большим и красивым.
Прижимая руки к груди, Эйми медленно подошла к зеркалу.
Оно было другим. Оно превращало людей в крохотных и скорченных
чудовищ---даже самых высоких, самых прекрасных людей. И если новое зеркало
придавало Эйми такой жалкий и отвратительный облик, что же оно сделало с
карликом -- этим напуганным маленьким существом?
Она повернулась к Ральфу и с упреком взглянула ему в глаза.
-- Зачем? Зачем ты так?
-- Эйми! Вернись!
Но она уже бежала мимо зеркал. Из-за жгучих слез ей было трудно найти
дорогу, и она почти не помнила, как оказалась на ночном пирсе. Не зная, в
какую сторону идти, Эйми остановилась. Ральф схватил ее за плечи и развернул
к себе. Он что-то говорил, но его слова походили на бормотание за стеной
гостиничного номера. Голос казался далеким и незнакомым.
-- Замолчи,-- прошептала она.-- Я не хочу тебя слушать.
Из тира выбежал мистер Келли.
-- Эй, вы не видели тут маленького паренька? Подлец стащил у меня
заряженный пистолет. Вырвался прямо из рук! Я вас прошу, помогите мне его
найти!
Он побежал дальше, выискивая воришку между брезентовых шатров под
нитями синих, красных и желтых ламп. Эйми медленно пошла за ним следом.
-- Куда ты направилась?
Она посмотрела на Ральфа, как на незнакомца, с которым случайно
столкнулась в дверях магазина.
-- Надо помочь Келли найти этого парня.
-- Ты сейчас ни на что не способна.
-- И все же я попытаюсь... О, Господи! Это моя вина! Зачем я звонила
Билли Файну? Если бы не зеркало, ты бы так не злился, Ральф! Зачем я
покупала это проклятое стекло! Мне надо найти мистера Биглоу! Найти, во что
бы то ни стало! Даже если это будет последним делом в моей жалкой и никому
ненужной жизни!
Утирая ладонями мокрые щеки, Эйми повернулась к зеркалам, которые
стояли у входа в "лабиринт". В одном из них она увидела отражение Ральфа. Из
ее груди вырвался крик. Но она продолжала смотреть на зеркало, очарованная
тем, что предстало ее глазам.
-- Эйми, что с тобой? Куда ты...
Он понял, куда она смотрит, и тоже повернулся к зеркалу. Его глаза
испуганно расширились. Ральф нахмурился и сделал шаг вперед.
Из зеркала на него щурился гадкий и противный маленький человечек, не
больше двух футов ростом, с бледным и вдавленным внутрь лицом. Безвольно
опустив руки, Ральф с ужасом смотрел на самого себя.
Эйми начала медленно отступать назад. Повернувшись на каблуках, она
зашагала к набережной, потом не выдержала и перешла на бег. И казалось, что
теплый ветер нес ее на своих крыльях по пустому пирсу -- навстречу свободе и
крупным каплям дождя, которые благословляли это бегство.
Рассказ взят из сборника HORROR STORIES ed. by J.A. Cuddon
Впервые опубликован в 1956 году в сборнике The October Country
© Перевод Сергея Трофимова (cry-on@inbox.lv)
Эйми отрешенно смотрела на небо.
Тихая ночь была такой же жаркой, как и все это лето. Бетонный пирс
опустел; нити красных, белых и желтых лампочек светились над деревянным
настилом сотней сказочных насекомых. Владельцы карнавальных аттракционов
стояли у своих шатров и, словно оплавленные восковые фигуры, безмолвно и
слепо разглядывали темноту.
Час назад на пирс пришли два посетителя. Эта единственная пара
развлекалась теперь на американских горках и с воплями скатывалась в сиявшую
огнями ночь, перелетая из одной бездны в другую.
Эйми медленно зашагала к берегу, перебирая пальцами несколько потертых
деревянных колец, болтавшихся на ее руке. Она остановилась у билетной будки,
за которой начинался Зеркальный лабиринт. В трех зеркалах, стоявших у входа,
мелькнуло ее печальное лицо. Тысячи усталых отражений зашевелились в глубине
коридора, заполняя чистый и прохладный полумрак горячими конвульсиями жизни.
Она вошла внутрь и остановилась, задумчиво рассматривая тощую шею
Ральфа Бэнгарта. Тот раскладывал пасьянс, покусывая желтыми зубами
незажженную сигару. Веселая пара на американских горках
вновь завопила, скатываясь вниз в очередную пропасть, и Эйми вспомнила,
о чем хотела спросить.
-- Интересно, что привлекает людей в этих взлетах и падениях?
Помолчав с полминуты, Ральф Бэнгарт вытащил сигару изо рта и с усмешкой
ответил:
-- Многим хочется умереть. Американские горки дают им почувствовать
смерть.
Он прислушался к слабым винтовочным выстрелам, которые доносились из
тира.
-- Наш бизнес создан для идиотов и сумасшедших. Взять хотя бы моего
карлика. Да ты его видела сотню раз. Он приходит сюда каждую ночь, платит
десять центов, а потом тащится через весь лабиринт в комнату Чокнутого Луи.
Если бы ты только знала, что он там вытворяет. О, боже! На это действительно
стоит посмотреть!
-- Он такой несчастный,-- ответила Эйми.-- Наверное, тяжело быть
маленьким и некрасивым. Мне его так жалко, Ральф.
-- Я мог бы играть на нем, как на аккордеоне.
-- Перестань. Над этим не шутят.
-- Ладно, не дуйся.
Он игриво шлепнул ее ладонью по бедру.
-- Ты готова тревожиться даже о тех парнях, которых не знаешь.
Ральф покачал головой и тихо засмеялся.
-- Кстати, о его секрете. Он еще не в курсе, что я знаю о нем,
понимаешь? Поэтому лучше не болтай -- иначе парень может обидеться.
-- Какая жаркая ночь.
Она нервно провела пальцами по деревянным кольцам на своей руке.
-- Не меняй темы, Эйми. Он скоро придет. Ему даже дождь не помеха.
Она отступила на шаг, но Ральф ухватил ее за локоть.
-- Чего ты боишься, глупенькая? Неужели тебе не интересно посмотреть на
причуды карлика? Тихо, девочка! Кажется, это он.
Ральф повернулся к окну. Тонкая и маленькая волосатая рука положила на
билетную полку монету в десять центов. Высокий детский голос попросил один
билет, и Эйми, сама того не желая, пригнулась, чтобы посмотреть на странного
посетителя.
Карлик бросил на нее испуганный взгляд. Этот черноглазый темноволосый
уродец напоминал человека, которого сунули в давильный пресс, отжали до
блеклой кожуры, а потом набили ватой -- складку за складкой, страдание за
страданием, пока поруганная плоть не превратилась в бесформенную массу с
распухшим лицом и широко раскрытыми глазами. И эти глаза, должно быть, не
закрывались и в два, и в три, и в четыре часа ночи несмотря на теплую
постель и уставшее тело.
Ральф надорвал желтый билет и лениво кивнул головой.
-- Проходите.
Будто испугавшись приближавшейся бури, карлик торопливо поднял воротник
черной куртки и вперевалку зашагал по коридору. Десять тысяч смущенных
уродцев замелькали в зеркалах, как черные суетливые жуки.
-- Быстрее!
Ральф потащил Эйми в темный проход за зеркалами. Она почувствовала его
руки на своей талии, а потом перед ней возникла тонкая перегородка с
маленьким отверстием для подглядывания.
-- Смотри, смотри,-- хихикал он.-- Только не смейся громко.
Она нерешительно взглянула на него и прижала лицо к стене.
-- Ты видишь его?-- прошептал Ральф.
Эйми кивнула, стараясь унять гулкие удары сердца. Карлик стоял посреди
небольшой голубой комнаты -- стоял с закрытыми глазами, предвкушая особый
для него момент. Он медленно приоткрыл веки и посмотрел на большое зеркало,
ради которого приходил сюда каждую ночь. Отражение заставило его улыбнуться.
Он подмигнул ему и сделал несколько пируэтов, величаво поворачиваясь,
пригибаясь и медленно пританцовывая.
Зеркало повторяло его движения, удлиняя тонкие руки и делая тело
высоким, красивым и стройным. Оно повторяло счастливую улыбку и неуклюжий
танец, который позже закончился низким поклоном.
-- Каждую ночь одно и то же!-- прошептал Ральф.-- Забавно, правда?
Она обернулась и молча посмотрела на его тонкий, искривленный в усмешке
рот. Не в силах противиться любопытству, Эйми тихо покачала головой и вновь
прижалась лицом к перегородке. Она затаила дыхание, взглянула в отверстие, и
на ее глазах появились слезы.
А Ральф толкал ее в бок и шептал:
-- Что он там делает, этот маленький урод?
***
Через полчаса они сидели в билетной будке и пили кофе. Перед уходом
карлик снял шляпу и направился было к окошку, но, увидев Эйми, смутился и
зашагал прочь.
-- Он что-то хотел сказать.
-- Да. И я даже знаю, что именно,-- лениво ответил Ральф, затушив
сигарету.-- Парнишка застенчив, как ребенок. Однажды ночью он подошел ко мне
и пропищал своим тонким голоском: Могу поспорить, что эти зеркала очень
дорогие. Я сразу смекнул, к чему он ведет, и ответил, что зеркала безумно
дорогие. Коротышка думал, что у нас завяжется разговор. Но я больше ничего
не сказал, и он отправился домой. А на следующую ночь этот придурок заявил:
Могу поспорить, что такие зеркала стоят по пятьдесят или даже по сто баксов.
Представляешь? Я ответил, что так оно и есть, и продолжал раскладывать
пасьянс...
-- Ральф,-- тихо сказала Эйми.
Он взглянул на нее и с удивлением спросил:
-- Почему ты так на меня смотришь?
-- Ральф, продай ему одно из своих запасных зеркал.
-- Слушай, девочка, я же не учу тебя, как вести дела в твоем
аттракционе с кольцами.
-- А сколько стоят такие зеркала?
-- Я достаю их через посредника за тридцать пять баксов.
-- Почему же ты не скажешь этому парню, куда он может обратиться за
покупкой?
-- Эйми, тебе просто не хватает хитрости.
Ральф положил руку на ее колено, но она сердито отодвинулась от него.
-- Даже если я назову ему адрес поставщика, он не станет покупать это
зеркало. Ни за что на свете! Пойми, он застенчив, как дитя. Если парень
узнает, что я видел его кривляние в комнате Чокнутого Луи, он больше сюда не
придет. Ему кажется, что он, как и все другие, бродит по лабиринту, и что
зеркало не имеет для него никакого значения. Но это обычный самообман!
Карлик появляется здесь только по ночам, когда поток посетителей убывает, и
он остается в комнате один. Бог его знает, чем он тешит себя в праздничные
дни, когда у нас полным-полно народа. А ты подумай, как сложно ему купить
такое зеркало. У него нет друзей, и даже если бы они были, он не осмелился
бы просить их о подобной покупке. Чем меньше рост, тем больше гордость. Он
ведь и со мной заговорил только потому, что я единственный, кто смыслит в
кривых зеркалах. И потом ты же видела его -- он слишком беден, чтобы
тратиться на такие вещи. В нашем чертовом мире работу найти нелегко,
особенно карлику. Наверное, живет на какое-то нищенское пособие, которого
едва хватает на еду и парк аттракционов.
-- Какая ужасная участь. Мне так его жаль.
Эйми опустила голову, скрывая набежавшие слезы.
-- Где он живет?
-- На Генджес Армс, в портовом районе. Там комнаты метр на метр --как
раз для него. А почему ты спрашиваешь?
-- Влюбилась. Мог бы и сам догадаться.
Он усмехнулся, прикусив желтыми зубами незажженную сигару.
-- Эйми, Эйми! Вечно ты со своими шуточками...
***
Теплая ночь переросла в горячее утро, а затем в пылающий полдень. Море
казалось голубым покрывалом, усыпанным блестками и крошевом битого стекла.
Эйми шла по многолюдной набережной, прижимая к груди пачку выгоревших на
солнце журналов. Свернув на пирс, она подбежала к павильону Бэнгарта и,
открыв дверь, закричала в жаркую темноту:
-- Ральф? Ты здесь?
Ее каблучки застучали по деревянному полу позади зеркал.
-- Ральф? Это я!
Кто-то вяло зашевелился на раскладушке.
-- Эйми?
Ральф сел и включил тусклую лампу на туалетном столике. Протерев
полусонные глаза, он покосился на нее и сказал:
-- Ты выглядишь как кошка, слопавшая канарейку.
-- Я кое-что узнала об этом маленьком человечке.
-- О карлике, милая Эйми, об уродливом карлике. Маленькие человечки
появляются из наших яичек, а карлики рождаются из гланд...
-- Ральф! Я только что узнала о нем потрясающую вещь!
-- О, Боже,-- пожаловался он своим рукам, словно призывал их в
свидетели.-- Что за женщина! Я бы и двух центов не дал за какого-то мелкого
гаденыша...
-- Ральф!
Она раскрыла журнал, и ее глаза засияли.
-- Он писатель! Подумай только! Писатель!
-- Слишком жаркий денек, чтобы думать.
Он снова лег на раскладушку и с игривой улыбкой осмотрел ее фигуру.
-- Я прошлась сегодня утром по Ганджес Армс и встретила мистера Грили
-- знакомого продавца. Он сказал, что мистер Биг (*Big -большой) печатает на
машинке и днем и ночью.
-- У этого карлика такая фамилия?
Ральф начал давиться смехом.
-- Рассказы писателей часто связаны с их реальной жизнью,-- продолжала
Эйми.-- Я нашла одну из его историй в прошлогоднем журнале, и знаешь, Ральф,
какая мысль пришла мне в голову?
-- Отстань. Я хочу спать.
-- У этого парня душа огромная как мир; в его воображении есть то, что
нам даже и не снилось!
-- Почему же он тогда не пишет для больших журналов?
-- Наверное, боится или еще не понимает, что это ему по силам. Так
всегда бывает -- люди не верят в самих себя. Но если он когда-нибудь
наберется храбрости, уверяю тебя, его рассказы примут где угодно.
-- Так ты думаешь, он богат?
-- Вряд ли. Известность приходит медленно, и он сейчас, скорее всего,
довольствуется жалкими грошами. Но кто из нас не сидел на мели? Хотя бы
немного? А как, должно быть, трудно пробиться в люди, если ты такой
маленький и живешь в дешевой однокомнатной конуре...
-- Черт!-- прорычал Ральф.-- Ты говоришь как бабушка Флоренс Найтингел.
Она полистала журнал и нашла нужную страницу.
-- Я прочитаю тебе отрывок из его детективной истории. В ней говорится
об оружии и крутых парнях, но рассказ идет от лица карлика. Наверное,
издатели даже не знали, что автор писал о себе. Ах, Ральф, прошу тебя, не
закрывай глаза. Послушай! Это действительно интересно.
И она начала читать вслух.
-- Я карлик. Карлик-убийца. Теперь эти два понятия уже неразделимы.
Одно стало причиной другого.
Я убил человека, когда мне исполнился двадцать один год. Он издевался
надо мной: останавливал на улице, поднимал на руки, чмокал в лоб и баюкал,
напевая баюшки-баю. Он тащил меня на рынок, бросал на весы и кричал: Эй,
мясник! Взвесь мне этот жирный кусочек!
Теперь вы понимаете, почему я погубил свою жизнь и пошел на убийство? И
все из-за этого ублюдка, терзавшего мою душу и плоть!
Мои родители были маленькими людьми, но не карликами -- вернее, не
совсем карликами. Доходы отца позволяли нам жить в собственном доме, похожем
на белое свадебное пирожное из безе: крохотные комнаты, миниатюрные картины
и мебель, камеи и янтарь с комарами и мухами -- все маленькое, малюсенькое,
микроскопическое! Мир гигантов оставался вдалеке, как шум машин за высокой
садовой стеной. Мои несчастные мама и папа! Они делали все, что могли, и
берегли меня, словно фарфоровую вазу -- единственную драгоценность в их
муравьином мире, с домиком-ульем, дверцами для жуков и окнами для бабочек.
Лишь теперь я понимаю гигантские размеры их психоза. Им казалось, что они
будут жить вечно, оберегая меня, как мотылька, под стеклянным колпаком. Но
сначала умер отец, а потом сгорел наш дом---это маленькое гнездышко с
зеркалами, похожими на почтовые штампы, и шкафами, которые напоминали своими
размерами солонку. Мама не успела выбежать при пожаре, и я остался один на
пепелище родного крова, брошенный в мир чудовищ неудержимым оползнем
реальности. Жизнь подхватила меня и закрутила в водовороте событий, унося на
самое дно общества, в эту мрачную зиявшую пропасть.
Мне потребовался год, чтобы привыкнуть к миру людей: на работу меня не
принимали, и казалось, что во всем мире не было места для такого, как я. А
потом появился Мучитель... Он нацепил мне на голову детский чепчик и
закричал своим пьяным друзьям: Я хочу познакомить вас со своей малышкой!
Эйми замолчала и смахнула слезу, бежавшую по щеке. Ее рука дрожала,
когда она передавала Ральфу журнал.
-- Почитай! Это его жизнь! Это история убийства! Теперь ты понимаешь,
что он человек? Маленький и сильный человек!
Ральф отбросил журнал в сторону и лениво прикурил сигарету.
-- Мне нравятся только вестерны.
-- Но ты должен это прочитать. Ему нужен человек, который мог бы
поддержать его в такое трудное время. Он настоящий писатель, однако парня
надо в этом убедить.
Ральф с усмешкой склонил голову на бок.
-- И кто же это сделает? Ты и я? Небесные посланники Спасителя?
-- Не говори со мной таким тоном!
-- А ты тогда пошевели мозгами, черт возьми! Тебе захотелось понянчить
его на своей груди, но он уже сыт по горло этой дешевой жалостью. Как только
ты появишься у него со слезами и слюнями, он выставит тебя за дверь, и
правильно сделает.
Она задумалась над его слова, стараясь рассмотреть вопрос со всех
сторон.
-- Не знаю, Ральф. Возможно, ты прав. Но это не только жалость. Хотя он
действительно может понять меня как-то неверно, и я должна быть предельно
осторожна.
Он встряхнул ее и по-дружески ущипнул за щеку.
-- Отстань от него, Эйми, я тебя прошу. Ты ничего не получишь кроме
проблем и неприятностей. Я еще никогда не видел, чтобы ты так заводилась.
Давай лучше сделаем себе хороший день: пообедаем, поболтаем немного,
прокатимся по побережью до какого-нибудь маленького городка и поужинаем в
ресторане с первоклассным шоу. Черт с ним, с этим карнавалом, а? Один
хороший день и никаких забот! Я тут припас на такой случай небольшую сумму.
-- Понимаешь, он другой,-- ответила Эйми, всматриваясь в темноту.-- Он
такой, какими мы уже никогда не будем -- ни ты, ни я, ни остальные на этом
пирсе. Как странно, правда? Судьба дала ему тело, которое годится только для
карнавальных забав, но он сумел пробиться в люди. А мы получили все, чтобы
не торчать в балаганах, и, тем не менее, оказались здесь, на этом проклятом
пирсе. Иногда мне кажется, что от нас до берега миллионы миль. Мы смеемся
над его телом, но у него есть мозги, и он может создавать в своих книгах
чудесные миры, которые нам даже не снились.
-- Черт, ты даже меня не слушала,-- возмутился Ральф, вскакивая с
раскладушки.
Она сидела, опустив голову, и ее руки, сложенные на коленях, сотрясала
мелкая дрожь. Голос Ральфа казался далеким, как морской прибой.
-- Мне не нравится этот взгляд на твоем лице,-- произнес он с тяжелым
вздохом.
Эйми медленно открыла кошелек и, вытащив оттуда несколько смятых
банкнот, начала их пересчитывать.
-- Тридцать пять. Сорок долларов. Наверное, хватит. Я собираюсь
позвонить Билли Файну и попросить его отправить одно из кривых зеркал на
Ганджес Армс для мистера Биглоу.
-- Что!
-- Ты только подумай, Ральф, как он обрадуется, когда получит это
зеркало. Он поставит его в своей комнате и будет пользоваться им, когда
захочет. Я могу позвонить по твоему телефону?
-- Делай, что хочешь. Черт возьми, ты просто рехнулась!
Он повернулся и зашагал по коридору. Чуть позже хлопнула дверь.
Эйми подождала еще несколько секунд, потом подняла трубку и с
болезненной медлительностью начала накручивать телефонный диск. Перед
последней цифрой она затаила дыхание и, закрыв глаза, представила, как
тяжело и грустно живется в этом мире маленьким людям. А как, наверное,
приятно получить в подарок большое зеркало -- зеркало для твоей комнаты, где
ты можешь любоваться своим большим отражением, писать рассказы и не покидать
уютных стен до тех пор, пока тебе этого не захочется. Но возможна ли такая
чудесная иллюзия на нескольких квадратных метрах жилья? Что она принесет
ему: радость или печаль, страдание или помощь? Она смотрела на телефон и
мечтательно кивала головой. По крайней мере, за ним перестанут
подсматривать. Ночь за ночью, поднимаясь в три или четыре часа, он будет
танцевать и улыбаться, кланяться и махать себе руками -- высокий-высокий,
красивый и мужественный в этом сияющем зеркале.
Голос в трубке ответил:
-- Билли Файн слушает.
-- О, Билли!-- воскликнула она.
***
И снова ночь опустилась на пирс. Темный океан вздыхал и ворочался,
осыпая брызгами деревянный настил. Ральф застыл в своей будке, как восковая
фигура. Он навис над картами с приоткрытым ртом, и пирамида окурков у его
локтя становилась все больше и больше. Пройдя под паутиной голубых и красных
ламп, Эйми улыбнулась и помахала ему рукой. Но он, казалось, не замечал ее
приближения. Его холодный взгляд застыл на разложенных картах.
-- Привет, Ральф,-- сказала она.
-- Что нового в делах Амура?-- спросил он, поднося ко рту грязный бокал
с холодной водой.-- Как поживает Чарли Бойер и Гари Грант?
-- Посмотри, я купила себе новую шляпку,-- улыбаясь, ответила она.-- У
меня сегодня прекрасное настроение! И знаешь почему? Завтра утром Билли Файн
отправит писателю зеркало! Ты только представь лицо этого парня!
-- Я не так силен в воображении.
-- Ты дуешься на меня, словно я собираюсь выйти за него замуж.
-- А почему бы и нет? Будешь носить его с собой в чемодане. Тебя
спросят: Где твой муж?, а ты откроешь крышку и скажешь: Вот он, голубчик!
Это как серебряный кларнет. В час раздумий ты будешь вытаскивать его из
футляра и, немного поиграв, укладывать назад. Только не забудь поставить
туда маленькую коробочку с песком.
-- И все равно я чувствую себя прекрасно,-- ответила Эйми.
-- Твоя благотворительность похожа на пощечину.
Поджав губы, Ральф мрачно посмотрел на карты.
-- Я знаю, с чего все началось. Ты решила наказать меня за то, что я
подсматривал за этим карликом. Теперь он получит свое зеркало, а я -- пинок
под зад. Такие, как ты, всегда перебегали мне дорогу, отнимая маленькие
радости и лишая жизнь удовольствий.
-- Тогда больше не зови меня к себе на выпивку. Терпеть не могу жалобы
слабаков!
Ральф тяжело вздохнул и тихо прошептал:
-- Ах, Эйми, Эйми. Неужели ты думаешь, что чем-то поможешь этому парню?
Он проклят своей судьбой, и ты напрасно убеждаешь себя в обратном. Я знаю,
что у тебя на уме. Пусть меня считают дурой, но мой подарок сделает его
счастливым. Верно?
-- Я готова на все, если моя глупость принесет кому-то искреннею
радость,-- ответила она.
-- О, Боже, избавь меня от таких благодетелей...
-- Замолчи!-- закричала Эйми и закрыла лицо руками.-- Замолчи! Замолчи!
После нескольких минут напряженного безмолвия, Ральф отодвинул в
сторону запятнанный стакан и поднялся на ноги.
-- Ты посидишь за меня в будке? Мне надо отлучиться по делам.
-- Ладно, иди. Я посижу.
Она увидела, как тысячи холодных отражений замелькали среди зеркал по
стеклянным коридорам---тысячи поджатых губ и скорченных в гневе пальцев.
Эйми сидела, вслушиваясь в тиканье старых настенных часов. Внезапно по ее
телу пробежала дрожь. Она попыталась успокоиться, раскладывая пасьянс. Но
озноб усиливался с каждой минутой. В глубине лабиринта застучал молоток,
потом раздались странные протяжные звуки. Она ждала, задыхаясь от страха и
наступившей тишины. В освещенном проходе зашевелились ряды отражений. Они
возникали и исчезали, подпрыгивали и сгибались, пока Ральф шел среди зеркал,
разглядывая ее напуганную фигуру. Когда он подошел к двери, Эйми услышала
его тихий смех.
-- Что тебя так развеселило?-- осторожно спросила она.
-- Слушай, милочка,-- ответил Ральф,-- мы же не хотим поссориться,
правда? Значит завтра мистер Биг получит от Билли большое зеркало?
-- Ты решил устроить какую-то пакость?
-- О, нет! Зачем мне это?
Забрав у нее карты, он вышел из будки. Его лицо сияло от удовольствия;
проворные руки быстро тасовали колоду. Остановившись у двери, Эйми смущенно
смотрела на отрешенную ухмылку Ральфа. Ее правый глаз начал подергиваться, и
она прижала пальцем нижнее веко. Старые часы отмеряли минуты. У стен пирса
шумели волны, и воздух казался густым от влажной духоты и низких облаков.
Далеко над морем змеились вспышки молний.
-- Ральф,-- прошептала она.
-- Успокойся, Эйми,-- ответил он.
-- Я о той поездке по побережью, которую ты мне предлагал...
-- Можем поехать хоть завтра...или через месяц,-- произнес он.-Или
через год. Старина Ральф Бэнгарт терпеливый парень. Я ни о чем не тревожусь.
Вот, смотри.
Он протянул руку к ее лицу.
-- Я абсолютно спокоен.
Она подождала, пока над морем не утих раскат грома.
-- Прости, если я тебя расстроила. Только не надо делать ничего
плохого. Обещай мне это, Ральф.
В лицо пахнуло запахом дождя. Порыв прохладного ветра закружил обрывки
карнавальных лент. В будке тикали часы, и Эйми кусала губы, наблюдая за
картами, которые мелькали в руках Ральфа. Из тира доносились выстрелы и звон
падавших мишеней.
А потом появился он.
Карлик шел по безлюдной набережной, и его маленькое тело раскачивалось
из стороны в сторону. В свете уличных фонарей смуглое лицо Биглоу казалось
маской боли, как будто каждое движение требовало от него неимоверных усилий.
Когда он свернул на пирс, у Эйми забилось сердце. Ей хотелось подбежать к
нему и закричать: Это твоя последняя ночь, и больше никто не будет
подсматривать за тобой! Ей хотелось плакать и смеяться; ей хотелось сказать
это Ральфу в лицо. Но она промолчала.
-- О, кого мы видим!-- воскликнул Ральф.-- Сегодня вход бесплатный!
Специально для старых клиентов!
Карлик взглянул на него снизу вверх, испуганно отступил на шаг, и в его
маленьких черных глазах отразилось замешательство. Зашептав слова
благодарности, он поднял руку и начал натягивать горлышко свитера на
дрожавший подбородок. Другая рука сжимала серебряную монетку. Осмотревшись
по сторонам, он быстро кивнул и вошел в зеркальный коридор. Тысячи
перекошенных мукой лиц замелькали на стеклянных стенах лабиринта.
-- Ральф,-- прошептала Эйми, вцепившись в его локоть.-- Что ты задумал?
-- Решил поиграть в благотворительность,-- с усмешкой ответил он.
-- Ральф!
-- Тихо! Слушай!
Они замерли в теплой тишине билетной будки, и через пару минут в
глубине лабиринта послышался крик.
-- Ральф!
-- Ты думаешь это все?-- ответил он.-- Послушай, что будет дальше!
Раздался еще один крик, за которым последовали горькие рыдания и
стремительный топот. Судя по звукам, карлик налетал на зеркала, отскакивал
от них и, истерично завывая, метался в тупиках лабиринта. Когда он выскочил
в коридор, Эйми отшатнулась, увидев его широко открытый рот и дрожавшие
щеки, по которым стекали слезы. Мистер Биглоу пронесся мимо нее в пылавшую
молниями ночь и, затравленно осмотревшись, побежал по пирсу.
-- Что ты сделал, ублюдок?
Ральф корчился от хохота и хлопал себя ладонями по ляжкам. Она ударила
его по щеке.
-- Что ты сделал?
Он не мог перестать смеяться.
-- Идем. Я все тебе покажу.
Они шли по лабиринту раскаленных добела зеркал, и тысячи пятен ее
губной помады казались красными огоньками, сиявшими в серебряной пещере. С
обеих сторон мелькали сотни истеричных женщин, за которыми крались хищные
фигуры мужчин с искривленными ртами.
-- Идем, идем,-- шептал он за ее спиной.
Они вошли в небольшую комнату, заполненную запахом пыли.
-- О, Боже! Ральф, что ты наделал!
Это была заветная комната, которую карлик посещал каждую ночь в течение
целого года. Он входил сюда, как в святилище, с закрытыми глазами,
предвкушая чудесный миг, когда его уродливое тело станет большим и красивым.
Прижимая руки к груди, Эйми медленно подошла к зеркалу.
Оно было другим. Оно превращало людей в крохотных и скорченных
чудовищ---даже самых высоких, самых прекрасных людей. И если новое зеркало
придавало Эйми такой жалкий и отвратительный облик, что же оно сделало с
карликом -- этим напуганным маленьким существом?
Она повернулась к Ральфу и с упреком взглянула ему в глаза.
-- Зачем? Зачем ты так?
-- Эйми! Вернись!
Но она уже бежала мимо зеркал. Из-за жгучих слез ей было трудно найти
дорогу, и она почти не помнила, как оказалась на ночном пирсе. Не зная, в
какую сторону идти, Эйми остановилась. Ральф схватил ее за плечи и развернул
к себе. Он что-то говорил, но его слова походили на бормотание за стеной
гостиничного номера. Голос казался далеким и незнакомым.
-- Замолчи,-- прошептала она.-- Я не хочу тебя слушать.
Из тира выбежал мистер Келли.
-- Эй, вы не видели тут маленького паренька? Подлец стащил у меня
заряженный пистолет. Вырвался прямо из рук! Я вас прошу, помогите мне его
найти!
Он побежал дальше, выискивая воришку между брезентовых шатров под
нитями синих, красных и желтых ламп. Эйми медленно пошла за ним следом.
-- Куда ты направилась?
Она посмотрела на Ральфа, как на незнакомца, с которым случайно
столкнулась в дверях магазина.
-- Надо помочь Келли найти этого парня.
-- Ты сейчас ни на что не способна.
-- И все же я попытаюсь... О, Господи! Это моя вина! Зачем я звонила
Билли Файну? Если бы не зеркало, ты бы так не злился, Ральф! Зачем я
покупала это проклятое стекло! Мне надо найти мистера Биглоу! Найти, во что
бы то ни стало! Даже если это будет последним делом в моей жалкой и никому
ненужной жизни!
Утирая ладонями мокрые щеки, Эйми повернулась к зеркалам, которые
стояли у входа в "лабиринт". В одном из них она увидела отражение Ральфа. Из
ее груди вырвался крик. Но она продолжала смотреть на зеркало, очарованная
тем, что предстало ее глазам.
-- Эйми, что с тобой? Куда ты...
Он понял, куда она смотрит, и тоже повернулся к зеркалу. Его глаза
испуганно расширились. Ральф нахмурился и сделал шаг вперед.
Из зеркала на него щурился гадкий и противный маленький человечек, не
больше двух футов ростом, с бледным и вдавленным внутрь лицом. Безвольно
опустив руки, Ральф с ужасом смотрел на самого себя.
Эйми начала медленно отступать назад. Повернувшись на каблуках, она
зашагала к набережной, потом не выдержала и перешла на бег. И казалось, что
теплый ветер нес ее на своих крыльях по пустому пирсу -- навстречу свободе и
крупным каплям дождя, которые благословляли это бегство.