Булатникова Дарья
Шляпа инспектора
Булатникова Дарья
Шляпа инспектора
Нудный мелкий дождь сыпался с неба, вызывая сожаление о забытом дома зонтике.
Инспектор Торранс наклонился над телом и поморщился -- слишком знакомой была картина. Убитый лежал ничком, ворот рубахи практически оторван, голова повернута так, что был виден только затылок с двумя трогательными макушками среди темных, слегка вьющихся волос. Говорят, что две макушки -- признак редкой удачливости. М-да, счастливчик... На испачканной землей бледной шее отчетливо выделялись четыре аккуратных дырочки, четыре запекшиеся ранки, и вокруг них -- сине-багровая гематома.
Номер тринадцатый.
-- Всё, забирайте его, ребята, он ваш, -- устало махнул рукой инспектор. Потом вздохнул и покачал головой. -- Где Мартин?
Из-за мокрых кустов появился высокий мужчина в длинной черном плаще и глубоко надвинутой на брови шляпе. Фетр серебрился микроскопической дождевой пылью. Инспектор снова поморщился. Мартин Ланц ему категорически не понравился ещё во время их первой встречи, три месяца назад. Не нравился и до сих пор. Слишком они были разные -- увалень-полицейский, всю жизнь разыскивавший воришек и убийц, и картинно-мрачный Мартин Ланц, агент элитной группы V-16. Если бы не строжайшие указания начальства, послал бы инспектор Торранс агента Ланца куда подальше. Ан нет, должен терпеть, называть, словно близкого приятеля, Мартином и повсюду таскать с собой. И ради чего? Никакой пользы от него нет, путается под ногами, вмешивается в расследования. Да ещё эта комната... И почему для расследования этих странных убийств выбрали именно его, Тэда Торренса?
-- Мерзкая погода, -- зачем-то грустно сообщил инспектор. Мартин в ответ кивнул. Оба проводили взглядом пластиковый мешок с трупом, который уже грузили в фургон. -- Надеюсь, ты доволен?
-- Погодой? -- удивился агент Ланц.
-- Нет, новым объектом, -- инспектор поймал себя на том, что слишком часто морщится, и пожал плечами. И плечами он слишком часто пожимает. Проклятье! Никогда не думал, что у него есть нервы. А они есть, черт их раздери!
-- Объектом доволен, -- невозмутимо ответил Ланц. Потом зачем-то подошел к стене дома и провел рукой по полированному граниту цоколя. Осевшая на стене морось оставила на красновато-буром камне мокрые полосы. Ланц брезгливо стряхнул с пальцев капли воды.
-- Доволен, -- повторил он и улыбнулся. На тонких губах агента улыбка выглядела неумело нарисованной и до предела искусственной. Хотя улыбался он совершенно искренне, радовался новому мертвецу. Тьфу!
Торранс молча зашагал по дорожке к машине. Его шляпа была старой, и фетр давно утратил способность отталкивать влагу, так что слегка старомодный головной убор инспектора изрядно промок, и с его полей противно капало. По небу неслись черные клочковатые облака, ветви деревьев уныло покачивались. Конец сентября, ненастье, серийные убийства, тошнотворный тип из V-16... И никакого просвета. Сейчас они поедут в офис, так нейтрально называется это место -- офис. Единственное, на что можно рассчитывать, это какой-нибудь маленький бар по дороге, где удастся торопливо проглотить стаканчик дрянного виски, чтобы не заработать простуду.
Сержант Сэм Откинс проводил шефа сочувственным взглядом: с тех пор, как появился агент Ланц, инспектор выглядел удрученным и непривычно нервным. И это старина Торранс по прозвищу Ленивый Гризли... Куда катится мир?!
***
Инспектор Тэд Торрранс коротал промозглый вечер в офисе за новеньким письменным столом, читая собранные к этому времени данные об убитом. Итак, Уильям Бирс, двадцать пять лет, холост, сын вполне обеспеченных родителей, окончил престижный университет и работает... работал в крупной фирме по производству автоматизированного оборудования. С полицией дела не имел, жил один в центре города. Невеста тоже из приличной семьи, Сара Миррей, свадьбу собирались сыграть после Рождества. И какого, спрашивается, дьявола молодого Уильяма занесло этой ночью в загородный сад? И не просто сад, а сад богатого поместья Фенриров. Жена этого самого Фенрира и вызвала полицию, обнаружив труп на дорожке среди отцветающих розовых кустов. С утра дождя ещё не было, он пошел позднее и не успел смыть с утрамбованной земли следы двух человек, двух мужчин. Один из которых... В общем, только агент Ланц знает, кто этот, второй.
Стоило инспектору вспомнить о Ланце, как он словно материализовался за его спиной. Торранс вздрогнул, он не любил, когда к нему сзади вот так, неслышно подходили даже хорошо знакомые люди. Инстинкт.
И ведь что удивительно -- Мартина Ланца вполне можно было назвать красавцем. Высок, строен и лицом вышел: этакий смуглокожий мачо с пронзительными голубыми глазами. Но от взгляда этих глаз становилось не по себе, такое абсолютное равнодушие сквозило в них. И ещё это почти полное отсутствие мимики, никаких эмоций на лице, кроме обязательных улыбок. Бррр... Лучше бы этот тип вовсе не улыбался.
Порыв ветра за окном хлестнул дождевыми струями по стеклу. Да, погодка...
-- Инспектор, если хотите, вас отвезут домой. Сегодня мне предстоит скучная ночь у монитора, и вам совершенно незачем тут маяться.
В голосе Ланца не было абсолютно никакого сочувствия. Вся эта видимость сотрудничества и равного партнерства гроша ломаного не стоит. Тэд Торранс нужен тут только для прикрытия и облегчения непонятной деятельности во имя таких же непонятных задач. Офис неведомой организации, лабиринт коридоров, попасть в некоторые невозможно -- камеры слежения и сканеры на дверях, постоянные совещания за закрытыми дверями. Торранс делал вид что ничего не замечает, не задавал вопросов, понимая, что ответа не дождется. И все же чувствовать себя пешкой в чужой игре было противно.
Он пожал плечами и поднялся с удобного крутящегося кресла. Домой, так домой. Давно ясно, что никакие расследования не нужны Ланцу и его коллегам. Им нужно было другое -- жертвы неуловимого маньяка. Те самые мертвые тела, которые свозились в офис, в комнату с десятками телеобъективов и датчиков, натыканных по стенам и потолку, трупы с черными ранками и гематомами на шее... Иногда Торранс заходил в кабинет Ланца, смотрел на огромный монитор, показывавший всегда одну и ту же картину -- два ряда пластиковых столов с укрытыми полупрозрачной тканью неподвижными фигурами. Сколько их? Должно быть двенадцать, самого первого успели кремировать до того, как объявился Ланц. Хотя позавчера увезли в городской морг ещё одного. Значит, одиннадцать: пять женщин и шесть мужчин, включая Уильяма... Как его там? Бирса? Да, Бирса. Двадцатипятилетнего счастливчика с двумя макушками, так и не дожившего до собственной свадьбы.
Инспектору вдруг ужасно захотелось курить. В офисе это было строжайше запрещено -- слишком тонкая электроника не выносила табачного дыма. Проклятье! Скорее на свежий воздух, пусть под дождь, но только затянуться теплым дымом и забыть слегка кислый синтетический запах офиса. За три месяца он так и не смог привыкнуть к нему. И к напичканным электроникой помещениям, и к молодым людям в серых костюмах, вежливым, но крайне неразговорчивым.
Торранс никогда не думал, что будет так тосковать по своему прокуренному кабинету с обшарпанной мебелью, по шуму, суете и бесконечным телефонным звонкам. Но приказ есть приказ -- и он, старый служака, бестолковый анахронизм, толком не умеющий обращаться с обычным компьютером, неуклюжий и неловкий, вынужден маяться в непривычной обстановке. И пытаться вопреки всему разыскать того, кто убивает людей всегда одним и тем же способом.
Инспектор поморщился, пожал плечами и, шаркая подошвами, поплелся к выходу. Ланц проводил его задумчивым взглядом.
***
У меня болит шея.
У меня очень болит шея.
Я хочу прикоснуться к ней, но рука путается в чем-то невесомом. Мне страшно. Я не помню, как и где я уснул. Так бывало в детстве, когда, устав от игр, я падал в странные сновидения, а потом в ужасе открывал глаза, не понимая, где я и что со мной. И лишь спустя пару минут начинал соображать, что задремал на траве у реки, а гнавшееся за мной чудовище было привидившимся кошмаром.
Это сон, это только сон. А шея болит оттого, что я лежал в неудобной позе.
Я открываю глаза. Белый, бесформенный мир, наполненный молочным светом и не имеющий границ. Первая мысль: это вечерний туман поднялся от реки, и я потерялся в нем. Вторая... Второй мысли не было. Мне снова становится страшно, и я зажмуриваю глаза.
Спокойно!
Меня зовут Уильям Бирс. Мне двадцать пять лет. Сегодня двадцать второе сентября. Или уже двадцать третье? Неважно. Я помню, кто я, и это сейчас -самое главное. Господи, ну почему так болит шея?!
Нужно успокоиться.
Не открывая глаз, я осторожно провожу рукой вдоль собственного тела и обнаруживаю, что лежу совершенно голый. Этого ещё не хватало! Забыв о страхе, я рывком сажусь на своем ложе, чувствуя, как что-то скользит по коже, словно с меня спадает невесомая шелуха. Веки распахиваются сами собой. Чушь! Это всего лишь тонкая простыня. И никакого тумана -- я в комнате, в самой обычной комнате: голубоватые стены, белый потолок, круглые кляксы светильников. Типичная больница. Черт, неужели я попал в аварию? Но почему я вполне свободно двигаюсь? Только шея... От прикосновения боль усиливается, но все же терпеть можно.
И куда подевались эти чертовы врачи?
Я встаю на слегка дрожащие ноги, делаю несколько неуверенных шагов и натыкаюсь взглядом на несколько кроватей. Кроватей? Больше всего это похоже... Черт! Черт! Черт! Больше всего это похоже на морг! Я что, умер, и меня свезли в мертвецкую? Но тогда почему тут тепло? Я же совсем не замерз...
Словно во сне, в проклятом кошмарном сне, я медленно протягиваю руку и сдергиваю простыню с ближайшего тела.
Под легким нейлоном лежит девушка. Мертвая девушка, голая девушка с мраморно бледным лицом и разметавшимися, словно во сне, светлыми прядями. Одна из них прилипла к правому веку, перепутавшись с ресницами, и мне хочется убрать её. Я бы сделал это, если бы девушка не была такой беззащитно-обнаженной, с маленькими сморщенными сосками и темными, курчавящимися на лобке волосами. И я, не решаясь прикоснуться, истуканом застываю над нею, переполненный жалостью и сочувствием.
Потом, спохватившись, снова с головой укрываю её, словно пряча от чужих глаз. Я даже как следует не рассмотрел её лицо. "Скотина, зато ты усел рассмотреть все остальное!" -- ворчит моя совесть. Я соглашаюсь, я привык соглашаться со своей совестью.
Мне нужно выбираться отсюда, оставаться дольше в этом царстве мертвых мне совершенно не хочется. Стараясь больше не смотреть по сторонам, я устремляюсь к белой пластиковой двери, и, словно по заказу, она распахивается мне навстречу. Парень, стоящий на пороге, улыбается. Улыбка эта мне не нравится совершенно. Ужасно неприятно стоять голым перед этим ухмыляющимся типом.
И тут я вспоминаю, что видел его раньше.
***
Инспектор закурил вторую сигарету и откинулся на мягкие подушки сидений. Кажется, водителю не нравилось, что он курит, но молчал. Вышколенный.
За стеклом проносились размытые пятна фонарей и похожие на клетки кроссвордов освещенные окна домов. Больше ничего не разглядеть в темноте. Ночь и дождь. И завтра будет дождь, Торранс это знал точно -- по тянущему нытью в левом колене, которое он расквасил ещё в юности, прыгая с высокой стены в погоне за убегающим Лесли-Гюрзой. Где он сейчас, Гюрза? Сгинул где-то или остепенился и обзавелся ворчливой женушкой и выводком маленьких гюрзят? Хорошо бы, если последнее.
Вот и поворот на узенькую улочку, где в небольшом домике с мансардой обитал старый холостяк Тэд Торранс. Инспектор привычно похлопал ладонью по сидению, нашаривая старую верную шляпу. Шляпы не было. Впервые за много лет он забыл её на работе! И даже не на работе, а в этом чертовом офисе, чужом и противно пахнущем! Отчего-то именно эта мысль привела инспектора в состояние почти паническое. Он чувствовал себя так, словно совершил невиданное святотатство, предал старого, верно служившего ему много лет друга.
Торранс завозился, засопел, стараясь внушить самому себе, что забытая шляпа -- пустяк, о котором не стоит и думать. И вообще, давно пора купить себе новую, с мягким шелковистым ворсом и муаровой лентой. А старую...
-- Стой! -- буркнул он водителю. -- Поехали обратно. Я забыл в офисе важные документы.
Водитель был действительно вышколен. Он только незаметно вздохнул и включил указатель поворота. Возить этого кряхтящего полицейского, заполняющего салон вонючим дымом крепких сигарет, было не слишком приятно. Но такова служба.
Шляпа обнаружилась там, куда он её повесил -- на крючке в шкафу. Торранс погладил высохшую тулью, словно прося прощения, устыдился собственной сентиментальности, нахлобучил шляпу на голову и вышел из кабинета. Стоило предупредить Ланца, что он возвращался. Наверняка агенту на этот факт глубоко наплевать, но все же сказать стоило, иначе водителю могло влететь за задержку.
В коридоре, заполненном холодным голубоватым светом, звуки шагов глохли в мягком, пружинящем под ногами покрытии. Вот и дверь кабинета Ланца. Инспектор распахнул её, сунул руки в карманы и насупился -- комната была пуста. Машинально он взглянул на монитор и замер. Потом быстро подошел к столу и, пошарив взглядом, обнаружил кнопку включения звука. Не такой уж он и тупица...
***
-- И всё равно я не понимаю... -- голос парня, труп которого он сегодня рассматривал на размокшей от дождя садовой дорожке, звучал растерянно и настороженно. И опять инспектор не видел его лица, но затылок с двумя макушками, повернутый к объективу камеры, он ни с каким другим спутать не мог. Так что этот голый человек, сидящий на одном из тех самых пластиковых столов, мог быть только Уильямом Как-Его-Там... Бирсом! Да, Бирсом. Торранс быстренько пересчитал трупы на других столах. Десять.
И ещё один сидел и явно паниковал.
Значит, Ланц дождался своего. Иначе, для чего бы они складировали тела и не спускали с них глаз? Но, черт побери, каким образом? И, главное, зачем?
-- Понимать ты станешь позже, брат, -- почти ласково ответил агент Ланц. Он стоял рядом с сидящим Уильямом и рассматривал того, словно мышь, угодившую в мышеловку. -- А сейчас ты должен просто поверить мне. Если хочешь убедиться, в том, что я не вру, у тебя есть для этого масса возможностей. Но я не хотел бы рисковать, ведь ты один из немногих. Остальные пока не смогли перешагнуть к нам.
-- Перешагнуть откуда? -- видно было, что Уильям Бирс, пытается говорить спокойно, но голос его дрогнул. -- И куда? Или что перешагнуть?
-- Парень, возьми себя в руки, -- терпеливо посоветовал Ланц. -- Ты уже с нами, а они... Надеюсь, что с ними тоже все в порядке, просто скорость реакции у всех разная. А от тебя я такой прыти не ожидал, честное слово. Едва не проворонил, болтая с инпектором.
"Болтая!" -- возмутился про себя Торранс. -- "Пара слов с предложением убраться поскорее с глаз -- это для него, оказывается, болтовня!"
-- Значит, я -- не человек? -- голые плечи Уильяма Бирса ссутулились, словно ему вдруг стало холодно.
-- Не человек, -- кивнул Ланц. -- В том смысле, который ты в это слово вкладываешь. Но вообще-то, ты вполне живое и разумное существо. Такое же, как я! -- внезапно гаркнул агент так, что оба, и Бирс, и инспектор, подскочили. -- Мы -- отличаемся от аборигенов только одним малюсеньким геном. И теперь этот проклятый ген может погубить наше племя. Поэтому приходится спешно инициировать кого только можно, чтобы вовремя слинять с этой, ставшей опасной, планеты.
Ланц внезапно замолчал и потер виски.
Уильям поднял голову. Инспектор не мог видеть его лица, но даже затылок выражал искреннее недоумение.
-- Ну, ничего, -- пробормотал агент, -- пара тысяч лет спокойной, ну, почти спокойной жизни, это уже немало. Расслабились, ассимилировали, отъелись. А теперь пора в путь, дружок! Больше рисковать мы не можем. После того, как ввели генную паспортизацию, у нас не осталось шансов прохлаждаться тут и дальше. Рано или поздно кто-нибудь сообразит, как можно нас вычислить, и тогда может быть поздно.
Уильям молчал. Инспектору стало досадно -- даже у него, имеющего довольно смутные представления о генетике, нашлось бы немало вопросов к агенту Ланцу. Но, похоже, парень впал в ступор, и думал только о том, что он уже не человек.
Торранс придвинул рабочее кресло Ланца и уселся в него.
-- Значит, я не могу жениться на Саре? -- подал, наконец, голос Уильям. Так и есть -- его переклинило на мысли о своей новой ипостаси.
-- Лучше тебе этого не делать, -- вздохнул Ланц. -- Во-первых, по документам ты -- мертв, так что вряд ли вас обвенчают. И, во-вторых, мы уберемся с Земли не позднее мая, а забрать Сару с собой мы не можем, сам понимаешь.
-- Но почему?
-- Потому, что она -- не нашего племени. У неё есть дом, а у нас его нет, и никто уже не помнит, был ли. И это уже никого не волнует, мы стали расой космических туристов -- находим подходящую планету, и остаемся на ней до тех пор, пока не надоест, или, как сейчас, пока не возникнет угроза. Тогда мы собираем тех, кто помоложе, и сматываемся. Ремонтируем корабль или строим новый. Кстати, наш центр уже выбрал вполне приличную планетку, населенную мирными гоминоидами, и всего-то в паре парсеков от Земли.
Голос Ланца звучал монотонно и терпеливо. Инспектор достал сигареты и закурил. Сейчас ему было наплевать на всё -- организм требовал никотина.
-- Гоминоидами? -- эхом переспросил Уильям. -- Понятно...
-- Ничего тебе не понятно, -- оборвал его Ланц. -- Думаешь, мы пропитание ищем? Фильмов насмотрелся, книжек начитался? Эти дураки обычную инициацию посчитали желанием пить кровь! И сколько наших успели погубить своими дурацкими похоронами. А потом ещё удивляются, что покойники в могилах переворачиваются! Что им остается, если они просыпаются в гробах под двухметровым слоем земли. А без воздуха даже мы долго не живем.
-- Ужасно, -- ещё сильнее ссутулился Уилям Бирс, хотя куда уж больше -он и так был раздавлен свалившимися на обе его макушки сведениями. -- Но Дракула...
-- Влад, граф Дракула был самонадеянным болваном и лентяем! Вместо того чтобы починить датчики и точно знать, кого можно инициировать, он действовал наугад. Как же -- их светлость! Хочу -- покусаю, хочу -- нет, а вы уж потом разбирайтесь. Да ещё злоупотреблял метаморфозами, что ни ночь -трансформировался в крылана, полетать любил. Самодур, одно слово...
-- Но зачем нужно кусать? -- рука Уильяма потянулась к шее и ощупала все ещё сильно болевшие ранки. -- Без этого -- никак?
-- Извини, но без этого действительно никак. Фермент, изменяющий обмен веществ, содержится в слюне, и без его попадания в кровь в нужном количестве ничего не выйдет. Приходится в артерию. Хотя кто бы знал, как я этого не люблю... А потом ещё ждать, иногда довольно долго. Иногда -- напрасно. Это хуже всего.
Разглагольствования Ланца прервала тихая трель. Он достал из кармана трубку мобильного телефона, с полминуты молча слушал и отключился. Потом поднял взгляд и усмехнулся в объектив:
-- Инспектор, вам не говорили, что подслушивать нехорошо?
Рука инспектора не дрогнула, и столбик пепла удержался на кончике сигареты. Наконец-то водитель догадался связаться с шефом и сообщить, что Торранс застрял где-то в офисе.
-- Подглядывать нехорошо, -- буркнул инспектор, хотя Ланц не мог его слышать. -- А в генные паспорта полицейских служащих заглядывать -- хорошо?
***
Они вошли в кабинет минут через пять -- невозмутимый Ланц и симпатичный парень в каком-то странном купальном халате. Могли бы хоть нормальную одежду заранее приготовить, тетери!
-- Знакомься, Билли -- инспектор Торранс, -- улыбнулся своей приклеенной улыбкой агент группы V-16. -- А это... Ну вы сами знаете.
-- Бирс, Уильям Бирс.
Улыбка Бирса понравилась инспектору намного больше, хотя была бледной и вымученной. А Ланц... Да ладно, черт с ним, с Ланцем! Ишь, как покосился на пару окурков, аккуратно потушенных в кофейной чашке.
-- Инспектор, мне нужно показать Билли путь к кораблю. Раз уж вы вернулись, не согласитесь посидеть тут пару часов вместо меня? -- агент был сама любезность.
-- Да хоть до утра, -- проворчал Торранс и демонстративно достал ещё одну сигарету. Ланц вздохнул, но промолчал.
-- Думаю, что мы управимся быстрее. Тут недалеко. В Желтом каньоне.
-- Незачем мне это знать, -- все так же ворчливо отрезал инспектор. -Катитесь!
-- Ну, -- ухмыльнулся Ланц, -- об этом мы поговорим, когда я вернусь.
С этими словами агент Мартин Ланц вышел из комнаты. Уильям Бирс чуть задержался и робко попросил:
-- Там, -- он кивнул на монитор, -- лежит девушка. Со светлыми волосами. Вы уж присмотрите за ней, пожалуйста.
"Быстро же ты забыл свою Сару" -- подумал про себя инспектор и молча кивнул.
-- И ещё, -- парень замялся. -- Этот Мартин... он очень больно кусается. Но терпеть можно!
Он потер шею и выскочил вслед за Ланцем.
***
Дождь за окном продолжал нудно моросить, но сквозь клочья туч уже просвечивал лунный диск. Два черных крылатых силуэта мелькнули на его фоне и исчезли.
Инспектор, наконец, снял свою шляпу и аккуратно положил её на какой-то слабо жужжащий ящик.
Больше всего в данный момент его занимал вопрос -- не переносят вампиры табачный дым в принципе, или просто ему попались те, что выбрали здоровый образ жизни?
Шляпа инспектора
Нудный мелкий дождь сыпался с неба, вызывая сожаление о забытом дома зонтике.
Инспектор Торранс наклонился над телом и поморщился -- слишком знакомой была картина. Убитый лежал ничком, ворот рубахи практически оторван, голова повернута так, что был виден только затылок с двумя трогательными макушками среди темных, слегка вьющихся волос. Говорят, что две макушки -- признак редкой удачливости. М-да, счастливчик... На испачканной землей бледной шее отчетливо выделялись четыре аккуратных дырочки, четыре запекшиеся ранки, и вокруг них -- сине-багровая гематома.
Номер тринадцатый.
-- Всё, забирайте его, ребята, он ваш, -- устало махнул рукой инспектор. Потом вздохнул и покачал головой. -- Где Мартин?
Из-за мокрых кустов появился высокий мужчина в длинной черном плаще и глубоко надвинутой на брови шляпе. Фетр серебрился микроскопической дождевой пылью. Инспектор снова поморщился. Мартин Ланц ему категорически не понравился ещё во время их первой встречи, три месяца назад. Не нравился и до сих пор. Слишком они были разные -- увалень-полицейский, всю жизнь разыскивавший воришек и убийц, и картинно-мрачный Мартин Ланц, агент элитной группы V-16. Если бы не строжайшие указания начальства, послал бы инспектор Торранс агента Ланца куда подальше. Ан нет, должен терпеть, называть, словно близкого приятеля, Мартином и повсюду таскать с собой. И ради чего? Никакой пользы от него нет, путается под ногами, вмешивается в расследования. Да ещё эта комната... И почему для расследования этих странных убийств выбрали именно его, Тэда Торренса?
-- Мерзкая погода, -- зачем-то грустно сообщил инспектор. Мартин в ответ кивнул. Оба проводили взглядом пластиковый мешок с трупом, который уже грузили в фургон. -- Надеюсь, ты доволен?
-- Погодой? -- удивился агент Ланц.
-- Нет, новым объектом, -- инспектор поймал себя на том, что слишком часто морщится, и пожал плечами. И плечами он слишком часто пожимает. Проклятье! Никогда не думал, что у него есть нервы. А они есть, черт их раздери!
-- Объектом доволен, -- невозмутимо ответил Ланц. Потом зачем-то подошел к стене дома и провел рукой по полированному граниту цоколя. Осевшая на стене морось оставила на красновато-буром камне мокрые полосы. Ланц брезгливо стряхнул с пальцев капли воды.
-- Доволен, -- повторил он и улыбнулся. На тонких губах агента улыбка выглядела неумело нарисованной и до предела искусственной. Хотя улыбался он совершенно искренне, радовался новому мертвецу. Тьфу!
Торранс молча зашагал по дорожке к машине. Его шляпа была старой, и фетр давно утратил способность отталкивать влагу, так что слегка старомодный головной убор инспектора изрядно промок, и с его полей противно капало. По небу неслись черные клочковатые облака, ветви деревьев уныло покачивались. Конец сентября, ненастье, серийные убийства, тошнотворный тип из V-16... И никакого просвета. Сейчас они поедут в офис, так нейтрально называется это место -- офис. Единственное, на что можно рассчитывать, это какой-нибудь маленький бар по дороге, где удастся торопливо проглотить стаканчик дрянного виски, чтобы не заработать простуду.
Сержант Сэм Откинс проводил шефа сочувственным взглядом: с тех пор, как появился агент Ланц, инспектор выглядел удрученным и непривычно нервным. И это старина Торранс по прозвищу Ленивый Гризли... Куда катится мир?!
***
Инспектор Тэд Торрранс коротал промозглый вечер в офисе за новеньким письменным столом, читая собранные к этому времени данные об убитом. Итак, Уильям Бирс, двадцать пять лет, холост, сын вполне обеспеченных родителей, окончил престижный университет и работает... работал в крупной фирме по производству автоматизированного оборудования. С полицией дела не имел, жил один в центре города. Невеста тоже из приличной семьи, Сара Миррей, свадьбу собирались сыграть после Рождества. И какого, спрашивается, дьявола молодого Уильяма занесло этой ночью в загородный сад? И не просто сад, а сад богатого поместья Фенриров. Жена этого самого Фенрира и вызвала полицию, обнаружив труп на дорожке среди отцветающих розовых кустов. С утра дождя ещё не было, он пошел позднее и не успел смыть с утрамбованной земли следы двух человек, двух мужчин. Один из которых... В общем, только агент Ланц знает, кто этот, второй.
Стоило инспектору вспомнить о Ланце, как он словно материализовался за его спиной. Торранс вздрогнул, он не любил, когда к нему сзади вот так, неслышно подходили даже хорошо знакомые люди. Инстинкт.
И ведь что удивительно -- Мартина Ланца вполне можно было назвать красавцем. Высок, строен и лицом вышел: этакий смуглокожий мачо с пронзительными голубыми глазами. Но от взгляда этих глаз становилось не по себе, такое абсолютное равнодушие сквозило в них. И ещё это почти полное отсутствие мимики, никаких эмоций на лице, кроме обязательных улыбок. Бррр... Лучше бы этот тип вовсе не улыбался.
Порыв ветра за окном хлестнул дождевыми струями по стеклу. Да, погодка...
-- Инспектор, если хотите, вас отвезут домой. Сегодня мне предстоит скучная ночь у монитора, и вам совершенно незачем тут маяться.
В голосе Ланца не было абсолютно никакого сочувствия. Вся эта видимость сотрудничества и равного партнерства гроша ломаного не стоит. Тэд Торранс нужен тут только для прикрытия и облегчения непонятной деятельности во имя таких же непонятных задач. Офис неведомой организации, лабиринт коридоров, попасть в некоторые невозможно -- камеры слежения и сканеры на дверях, постоянные совещания за закрытыми дверями. Торранс делал вид что ничего не замечает, не задавал вопросов, понимая, что ответа не дождется. И все же чувствовать себя пешкой в чужой игре было противно.
Он пожал плечами и поднялся с удобного крутящегося кресла. Домой, так домой. Давно ясно, что никакие расследования не нужны Ланцу и его коллегам. Им нужно было другое -- жертвы неуловимого маньяка. Те самые мертвые тела, которые свозились в офис, в комнату с десятками телеобъективов и датчиков, натыканных по стенам и потолку, трупы с черными ранками и гематомами на шее... Иногда Торранс заходил в кабинет Ланца, смотрел на огромный монитор, показывавший всегда одну и ту же картину -- два ряда пластиковых столов с укрытыми полупрозрачной тканью неподвижными фигурами. Сколько их? Должно быть двенадцать, самого первого успели кремировать до того, как объявился Ланц. Хотя позавчера увезли в городской морг ещё одного. Значит, одиннадцать: пять женщин и шесть мужчин, включая Уильяма... Как его там? Бирса? Да, Бирса. Двадцатипятилетнего счастливчика с двумя макушками, так и не дожившего до собственной свадьбы.
Инспектору вдруг ужасно захотелось курить. В офисе это было строжайше запрещено -- слишком тонкая электроника не выносила табачного дыма. Проклятье! Скорее на свежий воздух, пусть под дождь, но только затянуться теплым дымом и забыть слегка кислый синтетический запах офиса. За три месяца он так и не смог привыкнуть к нему. И к напичканным электроникой помещениям, и к молодым людям в серых костюмах, вежливым, но крайне неразговорчивым.
Торранс никогда не думал, что будет так тосковать по своему прокуренному кабинету с обшарпанной мебелью, по шуму, суете и бесконечным телефонным звонкам. Но приказ есть приказ -- и он, старый служака, бестолковый анахронизм, толком не умеющий обращаться с обычным компьютером, неуклюжий и неловкий, вынужден маяться в непривычной обстановке. И пытаться вопреки всему разыскать того, кто убивает людей всегда одним и тем же способом.
Инспектор поморщился, пожал плечами и, шаркая подошвами, поплелся к выходу. Ланц проводил его задумчивым взглядом.
***
У меня болит шея.
У меня очень болит шея.
Я хочу прикоснуться к ней, но рука путается в чем-то невесомом. Мне страшно. Я не помню, как и где я уснул. Так бывало в детстве, когда, устав от игр, я падал в странные сновидения, а потом в ужасе открывал глаза, не понимая, где я и что со мной. И лишь спустя пару минут начинал соображать, что задремал на траве у реки, а гнавшееся за мной чудовище было привидившимся кошмаром.
Это сон, это только сон. А шея болит оттого, что я лежал в неудобной позе.
Я открываю глаза. Белый, бесформенный мир, наполненный молочным светом и не имеющий границ. Первая мысль: это вечерний туман поднялся от реки, и я потерялся в нем. Вторая... Второй мысли не было. Мне снова становится страшно, и я зажмуриваю глаза.
Спокойно!
Меня зовут Уильям Бирс. Мне двадцать пять лет. Сегодня двадцать второе сентября. Или уже двадцать третье? Неважно. Я помню, кто я, и это сейчас -самое главное. Господи, ну почему так болит шея?!
Нужно успокоиться.
Не открывая глаз, я осторожно провожу рукой вдоль собственного тела и обнаруживаю, что лежу совершенно голый. Этого ещё не хватало! Забыв о страхе, я рывком сажусь на своем ложе, чувствуя, как что-то скользит по коже, словно с меня спадает невесомая шелуха. Веки распахиваются сами собой. Чушь! Это всего лишь тонкая простыня. И никакого тумана -- я в комнате, в самой обычной комнате: голубоватые стены, белый потолок, круглые кляксы светильников. Типичная больница. Черт, неужели я попал в аварию? Но почему я вполне свободно двигаюсь? Только шея... От прикосновения боль усиливается, но все же терпеть можно.
И куда подевались эти чертовы врачи?
Я встаю на слегка дрожащие ноги, делаю несколько неуверенных шагов и натыкаюсь взглядом на несколько кроватей. Кроватей? Больше всего это похоже... Черт! Черт! Черт! Больше всего это похоже на морг! Я что, умер, и меня свезли в мертвецкую? Но тогда почему тут тепло? Я же совсем не замерз...
Словно во сне, в проклятом кошмарном сне, я медленно протягиваю руку и сдергиваю простыню с ближайшего тела.
Под легким нейлоном лежит девушка. Мертвая девушка, голая девушка с мраморно бледным лицом и разметавшимися, словно во сне, светлыми прядями. Одна из них прилипла к правому веку, перепутавшись с ресницами, и мне хочется убрать её. Я бы сделал это, если бы девушка не была такой беззащитно-обнаженной, с маленькими сморщенными сосками и темными, курчавящимися на лобке волосами. И я, не решаясь прикоснуться, истуканом застываю над нею, переполненный жалостью и сочувствием.
Потом, спохватившись, снова с головой укрываю её, словно пряча от чужих глаз. Я даже как следует не рассмотрел её лицо. "Скотина, зато ты усел рассмотреть все остальное!" -- ворчит моя совесть. Я соглашаюсь, я привык соглашаться со своей совестью.
Мне нужно выбираться отсюда, оставаться дольше в этом царстве мертвых мне совершенно не хочется. Стараясь больше не смотреть по сторонам, я устремляюсь к белой пластиковой двери, и, словно по заказу, она распахивается мне навстречу. Парень, стоящий на пороге, улыбается. Улыбка эта мне не нравится совершенно. Ужасно неприятно стоять голым перед этим ухмыляющимся типом.
И тут я вспоминаю, что видел его раньше.
***
Инспектор закурил вторую сигарету и откинулся на мягкие подушки сидений. Кажется, водителю не нравилось, что он курит, но молчал. Вышколенный.
За стеклом проносились размытые пятна фонарей и похожие на клетки кроссвордов освещенные окна домов. Больше ничего не разглядеть в темноте. Ночь и дождь. И завтра будет дождь, Торранс это знал точно -- по тянущему нытью в левом колене, которое он расквасил ещё в юности, прыгая с высокой стены в погоне за убегающим Лесли-Гюрзой. Где он сейчас, Гюрза? Сгинул где-то или остепенился и обзавелся ворчливой женушкой и выводком маленьких гюрзят? Хорошо бы, если последнее.
Вот и поворот на узенькую улочку, где в небольшом домике с мансардой обитал старый холостяк Тэд Торранс. Инспектор привычно похлопал ладонью по сидению, нашаривая старую верную шляпу. Шляпы не было. Впервые за много лет он забыл её на работе! И даже не на работе, а в этом чертовом офисе, чужом и противно пахнущем! Отчего-то именно эта мысль привела инспектора в состояние почти паническое. Он чувствовал себя так, словно совершил невиданное святотатство, предал старого, верно служившего ему много лет друга.
Торранс завозился, засопел, стараясь внушить самому себе, что забытая шляпа -- пустяк, о котором не стоит и думать. И вообще, давно пора купить себе новую, с мягким шелковистым ворсом и муаровой лентой. А старую...
-- Стой! -- буркнул он водителю. -- Поехали обратно. Я забыл в офисе важные документы.
Водитель был действительно вышколен. Он только незаметно вздохнул и включил указатель поворота. Возить этого кряхтящего полицейского, заполняющего салон вонючим дымом крепких сигарет, было не слишком приятно. Но такова служба.
Шляпа обнаружилась там, куда он её повесил -- на крючке в шкафу. Торранс погладил высохшую тулью, словно прося прощения, устыдился собственной сентиментальности, нахлобучил шляпу на голову и вышел из кабинета. Стоило предупредить Ланца, что он возвращался. Наверняка агенту на этот факт глубоко наплевать, но все же сказать стоило, иначе водителю могло влететь за задержку.
В коридоре, заполненном холодным голубоватым светом, звуки шагов глохли в мягком, пружинящем под ногами покрытии. Вот и дверь кабинета Ланца. Инспектор распахнул её, сунул руки в карманы и насупился -- комната была пуста. Машинально он взглянул на монитор и замер. Потом быстро подошел к столу и, пошарив взглядом, обнаружил кнопку включения звука. Не такой уж он и тупица...
***
-- И всё равно я не понимаю... -- голос парня, труп которого он сегодня рассматривал на размокшей от дождя садовой дорожке, звучал растерянно и настороженно. И опять инспектор не видел его лица, но затылок с двумя макушками, повернутый к объективу камеры, он ни с каким другим спутать не мог. Так что этот голый человек, сидящий на одном из тех самых пластиковых столов, мог быть только Уильямом Как-Его-Там... Бирсом! Да, Бирсом. Торранс быстренько пересчитал трупы на других столах. Десять.
И ещё один сидел и явно паниковал.
Значит, Ланц дождался своего. Иначе, для чего бы они складировали тела и не спускали с них глаз? Но, черт побери, каким образом? И, главное, зачем?
-- Понимать ты станешь позже, брат, -- почти ласково ответил агент Ланц. Он стоял рядом с сидящим Уильямом и рассматривал того, словно мышь, угодившую в мышеловку. -- А сейчас ты должен просто поверить мне. Если хочешь убедиться, в том, что я не вру, у тебя есть для этого масса возможностей. Но я не хотел бы рисковать, ведь ты один из немногих. Остальные пока не смогли перешагнуть к нам.
-- Перешагнуть откуда? -- видно было, что Уильям Бирс, пытается говорить спокойно, но голос его дрогнул. -- И куда? Или что перешагнуть?
-- Парень, возьми себя в руки, -- терпеливо посоветовал Ланц. -- Ты уже с нами, а они... Надеюсь, что с ними тоже все в порядке, просто скорость реакции у всех разная. А от тебя я такой прыти не ожидал, честное слово. Едва не проворонил, болтая с инпектором.
"Болтая!" -- возмутился про себя Торранс. -- "Пара слов с предложением убраться поскорее с глаз -- это для него, оказывается, болтовня!"
-- Значит, я -- не человек? -- голые плечи Уильяма Бирса ссутулились, словно ему вдруг стало холодно.
-- Не человек, -- кивнул Ланц. -- В том смысле, который ты в это слово вкладываешь. Но вообще-то, ты вполне живое и разумное существо. Такое же, как я! -- внезапно гаркнул агент так, что оба, и Бирс, и инспектор, подскочили. -- Мы -- отличаемся от аборигенов только одним малюсеньким геном. И теперь этот проклятый ген может погубить наше племя. Поэтому приходится спешно инициировать кого только можно, чтобы вовремя слинять с этой, ставшей опасной, планеты.
Ланц внезапно замолчал и потер виски.
Уильям поднял голову. Инспектор не мог видеть его лица, но даже затылок выражал искреннее недоумение.
-- Ну, ничего, -- пробормотал агент, -- пара тысяч лет спокойной, ну, почти спокойной жизни, это уже немало. Расслабились, ассимилировали, отъелись. А теперь пора в путь, дружок! Больше рисковать мы не можем. После того, как ввели генную паспортизацию, у нас не осталось шансов прохлаждаться тут и дальше. Рано или поздно кто-нибудь сообразит, как можно нас вычислить, и тогда может быть поздно.
Уильям молчал. Инспектору стало досадно -- даже у него, имеющего довольно смутные представления о генетике, нашлось бы немало вопросов к агенту Ланцу. Но, похоже, парень впал в ступор, и думал только о том, что он уже не человек.
Торранс придвинул рабочее кресло Ланца и уселся в него.
-- Значит, я не могу жениться на Саре? -- подал, наконец, голос Уильям. Так и есть -- его переклинило на мысли о своей новой ипостаси.
-- Лучше тебе этого не делать, -- вздохнул Ланц. -- Во-первых, по документам ты -- мертв, так что вряд ли вас обвенчают. И, во-вторых, мы уберемся с Земли не позднее мая, а забрать Сару с собой мы не можем, сам понимаешь.
-- Но почему?
-- Потому, что она -- не нашего племени. У неё есть дом, а у нас его нет, и никто уже не помнит, был ли. И это уже никого не волнует, мы стали расой космических туристов -- находим подходящую планету, и остаемся на ней до тех пор, пока не надоест, или, как сейчас, пока не возникнет угроза. Тогда мы собираем тех, кто помоложе, и сматываемся. Ремонтируем корабль или строим новый. Кстати, наш центр уже выбрал вполне приличную планетку, населенную мирными гоминоидами, и всего-то в паре парсеков от Земли.
Голос Ланца звучал монотонно и терпеливо. Инспектор достал сигареты и закурил. Сейчас ему было наплевать на всё -- организм требовал никотина.
-- Гоминоидами? -- эхом переспросил Уильям. -- Понятно...
-- Ничего тебе не понятно, -- оборвал его Ланц. -- Думаешь, мы пропитание ищем? Фильмов насмотрелся, книжек начитался? Эти дураки обычную инициацию посчитали желанием пить кровь! И сколько наших успели погубить своими дурацкими похоронами. А потом ещё удивляются, что покойники в могилах переворачиваются! Что им остается, если они просыпаются в гробах под двухметровым слоем земли. А без воздуха даже мы долго не живем.
-- Ужасно, -- ещё сильнее ссутулился Уилям Бирс, хотя куда уж больше -он и так был раздавлен свалившимися на обе его макушки сведениями. -- Но Дракула...
-- Влад, граф Дракула был самонадеянным болваном и лентяем! Вместо того чтобы починить датчики и точно знать, кого можно инициировать, он действовал наугад. Как же -- их светлость! Хочу -- покусаю, хочу -- нет, а вы уж потом разбирайтесь. Да ещё злоупотреблял метаморфозами, что ни ночь -трансформировался в крылана, полетать любил. Самодур, одно слово...
-- Но зачем нужно кусать? -- рука Уильяма потянулась к шее и ощупала все ещё сильно болевшие ранки. -- Без этого -- никак?
-- Извини, но без этого действительно никак. Фермент, изменяющий обмен веществ, содержится в слюне, и без его попадания в кровь в нужном количестве ничего не выйдет. Приходится в артерию. Хотя кто бы знал, как я этого не люблю... А потом ещё ждать, иногда довольно долго. Иногда -- напрасно. Это хуже всего.
Разглагольствования Ланца прервала тихая трель. Он достал из кармана трубку мобильного телефона, с полминуты молча слушал и отключился. Потом поднял взгляд и усмехнулся в объектив:
-- Инспектор, вам не говорили, что подслушивать нехорошо?
Рука инспектора не дрогнула, и столбик пепла удержался на кончике сигареты. Наконец-то водитель догадался связаться с шефом и сообщить, что Торранс застрял где-то в офисе.
-- Подглядывать нехорошо, -- буркнул инспектор, хотя Ланц не мог его слышать. -- А в генные паспорта полицейских служащих заглядывать -- хорошо?
***
Они вошли в кабинет минут через пять -- невозмутимый Ланц и симпатичный парень в каком-то странном купальном халате. Могли бы хоть нормальную одежду заранее приготовить, тетери!
-- Знакомься, Билли -- инспектор Торранс, -- улыбнулся своей приклеенной улыбкой агент группы V-16. -- А это... Ну вы сами знаете.
-- Бирс, Уильям Бирс.
Улыбка Бирса понравилась инспектору намного больше, хотя была бледной и вымученной. А Ланц... Да ладно, черт с ним, с Ланцем! Ишь, как покосился на пару окурков, аккуратно потушенных в кофейной чашке.
-- Инспектор, мне нужно показать Билли путь к кораблю. Раз уж вы вернулись, не согласитесь посидеть тут пару часов вместо меня? -- агент был сама любезность.
-- Да хоть до утра, -- проворчал Торранс и демонстративно достал ещё одну сигарету. Ланц вздохнул, но промолчал.
-- Думаю, что мы управимся быстрее. Тут недалеко. В Желтом каньоне.
-- Незачем мне это знать, -- все так же ворчливо отрезал инспектор. -Катитесь!
-- Ну, -- ухмыльнулся Ланц, -- об этом мы поговорим, когда я вернусь.
С этими словами агент Мартин Ланц вышел из комнаты. Уильям Бирс чуть задержался и робко попросил:
-- Там, -- он кивнул на монитор, -- лежит девушка. Со светлыми волосами. Вы уж присмотрите за ней, пожалуйста.
"Быстро же ты забыл свою Сару" -- подумал про себя инспектор и молча кивнул.
-- И ещё, -- парень замялся. -- Этот Мартин... он очень больно кусается. Но терпеть можно!
Он потер шею и выскочил вслед за Ланцем.
***
Дождь за окном продолжал нудно моросить, но сквозь клочья туч уже просвечивал лунный диск. Два черных крылатых силуэта мелькнули на его фоне и исчезли.
Инспектор, наконец, снял свою шляпу и аккуратно положил её на какой-то слабо жужжащий ящик.
Больше всего в данный момент его занимал вопрос -- не переносят вампиры табачный дым в принципе, или просто ему попались те, что выбрали здоровый образ жизни?