---------------------------------------------------------------
МОСКВА, Издательство "ПРАВДА", Библиотека "ОГОНЕК", 1990
OCR -- Евсей Зельдин
---------------------------------------------------------------
Кир БУЛЫЧЕВ
Игорь Всеволодович Можейко родился в 1934 году. Востоковед, доктор
исторических наук, автор многих книг по истории и культуре Юго-Восточной
Азии, таких, как "Бирма: религия и политика", "Северный ветер ясная погода"
("Юго-Восточная Азия во второй мировой войне"), "1185 год" и др.
Более известен как автор фантастических книг для детей и взрослых,
которые он пишет под псевдонимом Кир Булычев. Не раз у нас в стране и за
рубежом выходили его книги о девочке Алисе из XXI века, героине повестей
"Девочка с Земли", "Сто лет тому вперед". "Миллион приключений" и др.
Некоторые из них зкранизированы.
Среди книг, обращенных к взрослым читателям, можно назвать "Чудеса в
Гусляре", "Поселок", "Похищение чародея".
Если я где-нибудь выступаю, а то и просто разговариваю со знакомыми, на
свет часто появляется вопрос: "Вот вы историк, пишете монографии и статьи. А
как отражаются ваши профессиональные занятия на опусах фантастических?
Неужели нет никакой связи?" Долгое время я объяснял, что фантастичность
истории и склонность к фантазированию среди историков -- зто наше,
отечественное заблуждение. Это только у нас принято считать, что историю
можно придумывать, а при перемене власти перепридумывать. А вообще-то
история -- наука строгая.
Слушатели кивали, делали вид, что соглашаются, но внутренне не
соглашались. И правильно делали. Хотя бы потому, что существует очевидный
мостик между историей и фантастикой: это историческая проза. Если
задуматься, поймешь, что она, относясь формально к кругу истории, в самом
деле ближе всего к фантастике.
Чем оперирует фантаст? Он описывает реальных людей в
гиперболизированной, а то и выдуманной обстановке. Цель его -- создать
художественную картину, столь правдоподобную, что его читатель будет
отождествлять себя с героем повествования, и тогда мысль писателя (чаще
всего -- предупреждение) станет мыслью читателя. Место и время воображаемого
действия в фантастическом произведении может быть далеко отодвинуто от Земли
в пространстве и во времени. Однако основной фантастический вектор-- в
будущее.
Чем же занимается исторический романист? Его цель --изображение
реальных людей в выдуманном антураже Только антураж этот -- прошлое. И тут
есть закономерность: чем более будет исторический фон проработан, отражен в
романе, чем точнее соотносительно с источниками будут выражаться персонажи,
чем большие усилия будут потрачены на создание адекватного документам и
исторической правде образа ушедшего мира, тем меньше шансов у романа стать
интересным, популярным, знаменитым. Настоящий, достойный исторический роман
отличается несоответствием исторической правде в деталях, но обязательной
соотнесенностью героев с читателями. Только тогда, когда читатель может
поставить себя на место персонажа, он превращается из расшифровщика мертвых
реалий в участника действия.
Если обратиться к примерам, то мы обнаружим, что ни Алексей Толстой в
"Петре Первом", ни Александр Дюма в "Трех мушкетерах", ни Фейхтвангер в
"Лже-Нероне", ни их знаменитые коллеги воссозданием исторического мира не
занимались. Они, подобно фантастам, говорили лишь о современных им проблемах
и рисовали современных им людей. Есть правило: посредственность пытается
убедить читателя в значимости своего романа, перечисляя детали туалета и
лексические анахронизмы. Флобер же в "Саламбо" рассказывает о любви и
смерти...
Из всего этого следует, что фантастический и исторический романы, как
ни парадоксально,-- братья.
В ряду фантастических и исторических произведений есть категория, в
которой эти два вида творчества сливаются настолько, что становятся
"историко-фантастическим романом". Это альтернативная история.
Родился этот жанр -- скорее фантастики, чем исторической литературы --
много столетий назад в основном в пропагандистских целях. История
дополнялась якобы достоверными рассказами о том, чего в ней и не было. В
христианской литературе это апокрифы -- неканонические произведения. Никто
не рассматривал тогда апокриф как труд художественный. Создатель полагал,
что ему поверят. Апокрифами мировая литература весьма богата. Апокрифов
немало и в исторической литературе, повествующей о нашей семидесятилетней
истории.
Фантасты со временем сделали еще один шаг вперед, отказавшись от
попыток дурачить читателя и объяснив честно, что предлагаемый ими вариант
исторического повествования -- выдумка. Вспомните, как блистательно написал
такую историко-фантастическую повесть Марк Твен. "Янки при дворе короля
Артура" -- фантастический роман, маскирующийся под исторический, при
условии, что ни читатель, ни писатель не верят, что так могло быть.
В фантастическом переосмыслении истории преуспели, разумеется,
юмористы. И сатирики. Порой про современное им правительство нельзя было
сказать того, что разрешалось рассказать о Нероне и Сенеке. Наиболее
солидным этот труд получился у писателей журнала "Сатирикон" в начале нашего
века. Аркадий Аверченко, Татьяна Тэффи, Осип Дымов и Д'Ор создали
"Сатириконовскую историю человечества", в которой переосмыслили в нужном им
направлении и, разумеется, осмеяли не столько Геракла, Ивана Грозного или
крестоносцев, сколько ударили по властям, ими управляющим, по мещанам, их
окружавшим, и по авторам учебников истории, по которым учили студентов и
гимназистов.
После революции у нас подобную фантастическую историю написал Михаил
Зощенко. К сожалению, его "Голубой книге" не повезло -- она уже до войны
вызывала большие сомнения, потому что ясно было: Зощенко опять смеется, но
почему-то не над маленькими людьми, а над императорами. Императоры, понятно,
давно вымерли, но, может быть, лучше их не трогать?
На Западе есть немало романов и рассказов, в которых историческое
действие строится по принципу: "А что если?". Например, "а что если бы
Германия победила в войне и завоевала Англию?". Появляется интереснейший
роман "СС-ВБ", что означает "СС -- Великобритания", где рассказано о борьбе
английского Сопротивления против фашистской оккупации. А что если бы
Наполеон победил при Ватерлоо? Есть и такие романы. Ранее у нас подобные
темы были под запретом, так как господствовала упрощенно понимаемая
марксистская формула о закономерностях исторического прогресса, о том, что
историю определяют массы. В самом же деле за этим термином стояло опасение,
что автор, а затем и читатель додумаются до того, чтобы поставить под
сомнение существующий порядок вещей. Если сегодня ты предположишь, что
Александр Македонский открыл Америку, то завтра предположишь, что Сталин был
в 1923 году переизбран с поста Генерального секретаря. Порядок есть порядок.
В том числе и в истории.
Фантастика, связанная с историей, дает широкие возможности для
осмысления не столько исторического процесса, сколько нашей
действительности. И я полагаю, что с развитием отечественной фантастики этот
гибрид истории и фантастики получит гражданство.
Разумеется, я пишу эти строки не для того, чтобы просто поговорить. Я
подвожу читателя к выводу, что и сам я наконец-то решился обратиться к
истории не только как историк, но и как фантаст.
И в один прекрасный день начал помаленьку ковать "Всеобщую историю",
которой вроде бы и не было. В каждом историческом сюжете я искал современные
темы, полагая, что не только индивидуально человек не изменился за последние
десять тысяч лет, но и многие недостатки и беды общества также, по сути
дела, сохранились на протяжении тысячелетий. Более того, я решил, что имею
полное право обращаться порой к истории иных планет Солнечной системы и
нашей Галактики в тех случаях, когда в их истории находил некие аналогии с
нашей жизнью.
Мой труд еще далек от завершения, но некоторые из главок его уже
печатались, в том числе и в "Огоньке". Цель моя -- объединить эти рассказы.
Получится это или нет -- не знаю. Главки из "Всеобщей истории в апокрифах" я
предлагаю на суд читателей, которые не чураются фантастики и обладают
чувством юмора.
Кир БУЛЫЧЕВ
Судьбы мира решаются не тогда, не там и не теми, как принято считать.
Александр Македонский объявлял о завоевании Вселенной, но сроки возвращения
домой определяли неведомые солдаты. Полководцу же оставалось лишь бессильно
материться.
Об этом должны помнить сильные мира сего.
Замечательный пример тому -- Вавилонское столпотворение, то есть
творение столпа в Вавилоне, а не разрушение его, как многие полагают.
Грандиозное престижное строительство было затеяно для того, чтобы весь
мир убедился в преимуществе вавилонской веры над иными идеологическими
системами.
Со всех сторон цивилизованного мира к Вавилону свезли специалистов и
согнали заключенных. Для того, чтобы система функционировала нормально, туда
же были доставлены три сотни переводчиков...
На шестьсот восьмой день работ, в конце пыльного лета, в глинобитной
времянке сатрапа шестнадцатого участка Вавилонбашстроя, проходила
оперативка, которая в те дни называлась иначе. Сам сатрап сидел на подушках
перед низким мраморным столом и разносил подчиненных:
-- Как известно,--говорил он,-- мы заказывали у пенджабцев железные
скрепы в поллоктя на локоть и одну девятую. Что же мы получили с последним
караваном?
По его знаку чернокожий раб достал из-под стола скрепу размером 0,76
локтя на 0,87 локтя и показал собравшимся.
Примерив скрепу к своим разным локтям, специалисты высказали возмущение
на двадцати трех языках. Переводчики изложили их возмущение на
древневавилонском языке.
-- Так как кто-то должен ответить головой за ошибку, я предлагаю, по
сложившемуся у нас обычаю, объявить виноватым переводчика.
Строители быстро проголосовали, а переводчики послушно перевели
результаты голосования на древневавилонский и потом попрощались со своим
коллегой Арамом Сингхом, которого повели на казнь.
Вечером переводчики шестнадцатого участка собрались в харчевне на
пыльном берегу Евфрата. Было жарко. Переводчики пили сладкое разбавленное
вино, поминая Арама, хорошего человека.
-- Так жить нельзя,-- сказал Евтрепий, знавший крито-микенские языки и
диалект острова Санторин.-- Мы не отказываемся работать, но мы не можем,
нести ответственность за продажных, ленивых, распущенных сатрапов и
прорабов, за надутую бюрократию и наглую мафию. Это кончится тем, что на
свете не останется переводчиков.
-- Мы не рабы, мы свободные! -- крикнул переводчик со скифского.
-- Я мог в гареме работать! -- воскликнул эфиоп.-- Но сознательно пошел
на большое, нужное человечеству дело.
-- Нужное ли? -- спросил некто с финикийским акцентом.--А кушать гнилую
рыбу и ходить босиком -- это тоже нужное дело? Так я знаю, кому нужно такое
дело!
-- Надо бежать! -- воскликнула переводчица с амазонского.--Кони
оседланы.
-- Маххама-сабеец бежал,-- опередил амазонку финикиец.--Чем кончилось?
Поймали в Аравийской пустыне, отвели на арматурный склад и всыпали двадцать
плетей. Маххама, покажи шрамы!
-- Не надо,-- сказала амазонка.
-- Я знаю, что делать,-- произнес доселе молчавший Иван, представитель
загадочного этрусского народа, недавно откочевавшего в устье Днепра,--Им
кажется, что нас можно убивать, а мы им докажем, что без нас они бессильны.
Так в истории человечества родилась форма протеста: "забастовка".
На следующий день переводчики не вышли на работу. Иностранные
специалисты опоздали на завтрак, многие так и не нашли туалета, высокую
мидийскую делегацию никто не встретил, а облицовочную плитку из Ура ссыпали
в бетономешалку.
Через два часа руководство стройки собралось на экстренную пятиминутку.
Сатрапы запустили длинные ногти в завитые бороды и пришли к общему мнению:
направить лучших палачей с кнутами в шалаши и по баракам переводчиков .
Информировать таким образом переводчиков, что в случае дальнейшего
неповиновения каждый десятый будет
посажен на кол, а остальные продолжат трудовую деятельность в оковах.
Палачи разошлись по баракам. Стенания и вопли переводчиков огласили
равнину. Переводчики сдались и покорились. Остальные рабы улюлюкали им
вслед.
На этом очевидная и известная на всем Ближнем Востоке история первой в
мире забастовки завершается. Дальнейшие события, одобренные тайным сходом
переводчиков, собравшимся в ночь после капитуляции, известны нам лишь по их
результатам. Месть бесправных, но грамотных интеллигентов основывалась на
доверии раннего бюрократа к слову, отпечатанному на глиняной табличке.
С такой табличкой пришел на следующее утро переводчик-гипербореец к
своему сатрапу и, показав отпечаток пальца главного финикийского
надзирателя, сообщил, что табличка -- расписка финикийца о получении трех
талантов серебра от враждебных ахейцев за караван верблюдов, груженных
смолой. Если учесть, что финикийский надзиратель тем же утром получил из рук
другого переводчика табличку с распоряжением срочно отправить караван
верблюдов, груженных смолой, на запад и, если учесть к тому же, что ни один
древний бюрократ той эпохи не знал грамоты, то массовые казни среди
финикийского руководства объяснимы, как и объяснима последовавшая резкая
нота Финикии Вавилону, после чего финикийские, а также дружественные им
арамейские специалисты были отозваны со стройки века.
На совещании, посвященному этому событию, выступил перс, который, как
поняли вавилоняне из речи переводчика, нелестно отозвался о матери царя
Вавилона, за что был тут же растерзан участниками совещания. На следующий
день все персы и пуштуны, азербайджанцы и аланы покинули строительство,
осыпая проклятиями вавилонский народ.
Через неделю строительство превратилось в хаос. Столпотворение стало
Непониманием. И в этой атмосфере деловитые, терпеливые, никогда не ропщущие
переводчики с табличками в руках являли контрастное исключение. Они всегда
готовы были помочь переводом, объяснением и даже комментарием. Например,
переводчица-амазонка раздобыла где-то папирус с достоверными сведениями о
том, что аравийцы завтра украдут гарем у заместителя главного сатрапа.
Аравийцы же узнали от Маххамы-сабейца о намерении вавилонян оскопить всю их
бригаду. Еще не зашла Луна, когда разгорелся бой между вавилонянами и
аравийцами. Среди погибших была значительная часть руководящих лиц
строительства. Остальных обезглавили через три дня, когда царь Вавилона
сменил не оправдавшее его надежд руководство.
Новое руководство столкнулось с полным языковым и моральным
непониманием. Никто ни с кем не хотел разговаривать. Новое руководство
подало в отставку и было обезглавлено как капитулянтское.
Рабочие и специалисты разбежались по пустыне.
Строительство завершилось на полдороге.
Последними уезжали переводчики. На опустевшей площади перед громадной
грудой кирпича они устроили веселый дружеский банкет.
Переводчики прожили после этого много лет. Слухи об их участии в
вавилонских событиях распространялись по белу свету. Внучонок спрашивал
деда-переводчика:
-- Ты же переводчик, дедуля. Как же ты не остановил это столпотворение?
-- Боги их покарали,-- отвечал дедушка.-- Не ценили они кадры, вот боги
и покарали.
-- А тебя почему не покарали?
-- А меня с коллегами они избрали орудиями своей кары.
В середине VI века до нашей эры положение Вавилонского царства, которым
правил известный Валтасар, никуда не годилось.
Местные тираны и наместники грабили безропотное население, экономика
разваливалась, искусства и науки пришли в упадок. Тем временем персидский
царь Кир в союзе с коварными мидянами готовился преодолеть линию укреплений,
построенную еще Навуходоносором, и нарушить тем самым хрупкое политическое и
военное равновесие.
Многие в Вавилоне полагали, что виной тому политика Набонида, отца
Валтасара, который не занимался текущими делами, любил роскошь и
чинопочитание, а также участие в торжественных церемониях.
Как-то перед очередным пиром ближайшие соратники Валтасара собрались во
дворце. Начальник складов сообщил, что зерно поступает вяло и низкого
качества. Сатрап Лидии доложил, что в стране, разоренной его обезглавленным
предшественником, ожидается плохой урожай. Мудрец Улулай сказал, что
изобретение катапульты задерживается из-за недопоставок листовой меди. Везде
обнаруживались недостатки и прорехи. Многие понимали: ожидаются казни и
должностные перестановки.
Тут вперед вышел глава соглядатаев и сказал:
-- Позволь слово молвить, великий повелитель! Валтасар мрачно кивнул.
-- Мои люди раздобыли у одного египетского караванщика образец новой
вражеской технологии.
По его знаку слуга внес блюдо, на котором лежало нечто, покрытое
шелковым платком. Глава соглядатаев сорвал платок, и на блюде обнаружился
кирпич. Кто-то хихикнул. Его увели. Повелитель нахмурился.
-- Не спеши с выводами,-- сказал глава соглядатаев.-- Это не просто
кирпич, а новое слово в стратегии.
Он легонько ударил по кирпичу длинным ногтем мизинца, и кирпич
отозвался длинным серебряным звоном.
-- Не понял,-- сказал Валтасар.
-- Египетские мудрецы изобрели этот звенящий кирпич с далеко идущими
целями. Отныне у них все подходы к городам, а может, даже к границе, будут
выложены этими кирпичами, и вражеское войско даст знать о своем приближении
задолго до приближения. Звон подков и каблуков по такой дороге разносится на
дневной переход. Отныне Египет будет в безопасности от неожиданного
нападения.
-- Чепуха,--сказал кто-то. Его увели.
Валтасар задумался. Потом приказал вызвать экспертов по кирпичам.
Эксперты долго спорили, разделившись на четыре партии. Некоторые
полагали, что создать такой кирпич невозможно, потому что в Вавилоне нет для
этого материалов. Другие считали, что кирпичи не настоящие, а выдумка
египетской пропаганды. Они предлагали разбить образец, чтобы увидеть в
серединке серебряный колокольчик. Третьи стояли за то, чтобы наладить импорт
кирпичей в обмен на ливанский кедр. Наконец, четвертые, в лице начинающего
мудреца Авельмардука, сразу дали обещание изобрести и изготовить такой же,
но лучше качеством, в течение десяти лет.
Валтасар всех выслушал. Затем кирпич по его приказанию разбили.
Колокольчика в нем не нашли и поэтому накормили кирпичными обломками
скептиков. Оптимисты же в лице Авельмардука получили задание изобрести
МОСКВА, Издательство "ПРАВДА", Библиотека "ОГОНЕК", 1990
OCR -- Евсей Зельдин
---------------------------------------------------------------
Кир БУЛЫЧЕВ
Игорь Всеволодович Можейко родился в 1934 году. Востоковед, доктор
исторических наук, автор многих книг по истории и культуре Юго-Восточной
Азии, таких, как "Бирма: религия и политика", "Северный ветер ясная погода"
("Юго-Восточная Азия во второй мировой войне"), "1185 год" и др.
Более известен как автор фантастических книг для детей и взрослых,
которые он пишет под псевдонимом Кир Булычев. Не раз у нас в стране и за
рубежом выходили его книги о девочке Алисе из XXI века, героине повестей
"Девочка с Земли", "Сто лет тому вперед". "Миллион приключений" и др.
Некоторые из них зкранизированы.
Среди книг, обращенных к взрослым читателям, можно назвать "Чудеса в
Гусляре", "Поселок", "Похищение чародея".
Если я где-нибудь выступаю, а то и просто разговариваю со знакомыми, на
свет часто появляется вопрос: "Вот вы историк, пишете монографии и статьи. А
как отражаются ваши профессиональные занятия на опусах фантастических?
Неужели нет никакой связи?" Долгое время я объяснял, что фантастичность
истории и склонность к фантазированию среди историков -- зто наше,
отечественное заблуждение. Это только у нас принято считать, что историю
можно придумывать, а при перемене власти перепридумывать. А вообще-то
история -- наука строгая.
Слушатели кивали, делали вид, что соглашаются, но внутренне не
соглашались. И правильно делали. Хотя бы потому, что существует очевидный
мостик между историей и фантастикой: это историческая проза. Если
задуматься, поймешь, что она, относясь формально к кругу истории, в самом
деле ближе всего к фантастике.
Чем оперирует фантаст? Он описывает реальных людей в
гиперболизированной, а то и выдуманной обстановке. Цель его -- создать
художественную картину, столь правдоподобную, что его читатель будет
отождествлять себя с героем повествования, и тогда мысль писателя (чаще
всего -- предупреждение) станет мыслью читателя. Место и время воображаемого
действия в фантастическом произведении может быть далеко отодвинуто от Земли
в пространстве и во времени. Однако основной фантастический вектор-- в
будущее.
Чем же занимается исторический романист? Его цель --изображение
реальных людей в выдуманном антураже Только антураж этот -- прошлое. И тут
есть закономерность: чем более будет исторический фон проработан, отражен в
романе, чем точнее соотносительно с источниками будут выражаться персонажи,
чем большие усилия будут потрачены на создание адекватного документам и
исторической правде образа ушедшего мира, тем меньше шансов у романа стать
интересным, популярным, знаменитым. Настоящий, достойный исторический роман
отличается несоответствием исторической правде в деталях, но обязательной
соотнесенностью героев с читателями. Только тогда, когда читатель может
поставить себя на место персонажа, он превращается из расшифровщика мертвых
реалий в участника действия.
Если обратиться к примерам, то мы обнаружим, что ни Алексей Толстой в
"Петре Первом", ни Александр Дюма в "Трех мушкетерах", ни Фейхтвангер в
"Лже-Нероне", ни их знаменитые коллеги воссозданием исторического мира не
занимались. Они, подобно фантастам, говорили лишь о современных им проблемах
и рисовали современных им людей. Есть правило: посредственность пытается
убедить читателя в значимости своего романа, перечисляя детали туалета и
лексические анахронизмы. Флобер же в "Саламбо" рассказывает о любви и
смерти...
Из всего этого следует, что фантастический и исторический романы, как
ни парадоксально,-- братья.
В ряду фантастических и исторических произведений есть категория, в
которой эти два вида творчества сливаются настолько, что становятся
"историко-фантастическим романом". Это альтернативная история.
Родился этот жанр -- скорее фантастики, чем исторической литературы --
много столетий назад в основном в пропагандистских целях. История
дополнялась якобы достоверными рассказами о том, чего в ней и не было. В
христианской литературе это апокрифы -- неканонические произведения. Никто
не рассматривал тогда апокриф как труд художественный. Создатель полагал,
что ему поверят. Апокрифами мировая литература весьма богата. Апокрифов
немало и в исторической литературе, повествующей о нашей семидесятилетней
истории.
Фантасты со временем сделали еще один шаг вперед, отказавшись от
попыток дурачить читателя и объяснив честно, что предлагаемый ими вариант
исторического повествования -- выдумка. Вспомните, как блистательно написал
такую историко-фантастическую повесть Марк Твен. "Янки при дворе короля
Артура" -- фантастический роман, маскирующийся под исторический, при
условии, что ни читатель, ни писатель не верят, что так могло быть.
В фантастическом переосмыслении истории преуспели, разумеется,
юмористы. И сатирики. Порой про современное им правительство нельзя было
сказать того, что разрешалось рассказать о Нероне и Сенеке. Наиболее
солидным этот труд получился у писателей журнала "Сатирикон" в начале нашего
века. Аркадий Аверченко, Татьяна Тэффи, Осип Дымов и Д'Ор создали
"Сатириконовскую историю человечества", в которой переосмыслили в нужном им
направлении и, разумеется, осмеяли не столько Геракла, Ивана Грозного или
крестоносцев, сколько ударили по властям, ими управляющим, по мещанам, их
окружавшим, и по авторам учебников истории, по которым учили студентов и
гимназистов.
После революции у нас подобную фантастическую историю написал Михаил
Зощенко. К сожалению, его "Голубой книге" не повезло -- она уже до войны
вызывала большие сомнения, потому что ясно было: Зощенко опять смеется, но
почему-то не над маленькими людьми, а над императорами. Императоры, понятно,
давно вымерли, но, может быть, лучше их не трогать?
На Западе есть немало романов и рассказов, в которых историческое
действие строится по принципу: "А что если?". Например, "а что если бы
Германия победила в войне и завоевала Англию?". Появляется интереснейший
роман "СС-ВБ", что означает "СС -- Великобритания", где рассказано о борьбе
английского Сопротивления против фашистской оккупации. А что если бы
Наполеон победил при Ватерлоо? Есть и такие романы. Ранее у нас подобные
темы были под запретом, так как господствовала упрощенно понимаемая
марксистская формула о закономерностях исторического прогресса, о том, что
историю определяют массы. В самом же деле за этим термином стояло опасение,
что автор, а затем и читатель додумаются до того, чтобы поставить под
сомнение существующий порядок вещей. Если сегодня ты предположишь, что
Александр Македонский открыл Америку, то завтра предположишь, что Сталин был
в 1923 году переизбран с поста Генерального секретаря. Порядок есть порядок.
В том числе и в истории.
Фантастика, связанная с историей, дает широкие возможности для
осмысления не столько исторического процесса, сколько нашей
действительности. И я полагаю, что с развитием отечественной фантастики этот
гибрид истории и фантастики получит гражданство.
Разумеется, я пишу эти строки не для того, чтобы просто поговорить. Я
подвожу читателя к выводу, что и сам я наконец-то решился обратиться к
истории не только как историк, но и как фантаст.
И в один прекрасный день начал помаленьку ковать "Всеобщую историю",
которой вроде бы и не было. В каждом историческом сюжете я искал современные
темы, полагая, что не только индивидуально человек не изменился за последние
десять тысяч лет, но и многие недостатки и беды общества также, по сути
дела, сохранились на протяжении тысячелетий. Более того, я решил, что имею
полное право обращаться порой к истории иных планет Солнечной системы и
нашей Галактики в тех случаях, когда в их истории находил некие аналогии с
нашей жизнью.
Мой труд еще далек от завершения, но некоторые из главок его уже
печатались, в том числе и в "Огоньке". Цель моя -- объединить эти рассказы.
Получится это или нет -- не знаю. Главки из "Всеобщей истории в апокрифах" я
предлагаю на суд читателей, которые не чураются фантастики и обладают
чувством юмора.
Кир БУЛЫЧЕВ
Судьбы мира решаются не тогда, не там и не теми, как принято считать.
Александр Македонский объявлял о завоевании Вселенной, но сроки возвращения
домой определяли неведомые солдаты. Полководцу же оставалось лишь бессильно
материться.
Об этом должны помнить сильные мира сего.
Замечательный пример тому -- Вавилонское столпотворение, то есть
творение столпа в Вавилоне, а не разрушение его, как многие полагают.
Грандиозное престижное строительство было затеяно для того, чтобы весь
мир убедился в преимуществе вавилонской веры над иными идеологическими
системами.
Со всех сторон цивилизованного мира к Вавилону свезли специалистов и
согнали заключенных. Для того, чтобы система функционировала нормально, туда
же были доставлены три сотни переводчиков...
На шестьсот восьмой день работ, в конце пыльного лета, в глинобитной
времянке сатрапа шестнадцатого участка Вавилонбашстроя, проходила
оперативка, которая в те дни называлась иначе. Сам сатрап сидел на подушках
перед низким мраморным столом и разносил подчиненных:
-- Как известно,--говорил он,-- мы заказывали у пенджабцев железные
скрепы в поллоктя на локоть и одну девятую. Что же мы получили с последним
караваном?
По его знаку чернокожий раб достал из-под стола скрепу размером 0,76
локтя на 0,87 локтя и показал собравшимся.
Примерив скрепу к своим разным локтям, специалисты высказали возмущение
на двадцати трех языках. Переводчики изложили их возмущение на
древневавилонском языке.
-- Так как кто-то должен ответить головой за ошибку, я предлагаю, по
сложившемуся у нас обычаю, объявить виноватым переводчика.
Строители быстро проголосовали, а переводчики послушно перевели
результаты голосования на древневавилонский и потом попрощались со своим
коллегой Арамом Сингхом, которого повели на казнь.
Вечером переводчики шестнадцатого участка собрались в харчевне на
пыльном берегу Евфрата. Было жарко. Переводчики пили сладкое разбавленное
вино, поминая Арама, хорошего человека.
-- Так жить нельзя,-- сказал Евтрепий, знавший крито-микенские языки и
диалект острова Санторин.-- Мы не отказываемся работать, но мы не можем,
нести ответственность за продажных, ленивых, распущенных сатрапов и
прорабов, за надутую бюрократию и наглую мафию. Это кончится тем, что на
свете не останется переводчиков.
-- Мы не рабы, мы свободные! -- крикнул переводчик со скифского.
-- Я мог в гареме работать! -- воскликнул эфиоп.-- Но сознательно пошел
на большое, нужное человечеству дело.
-- Нужное ли? -- спросил некто с финикийским акцентом.--А кушать гнилую
рыбу и ходить босиком -- это тоже нужное дело? Так я знаю, кому нужно такое
дело!
-- Надо бежать! -- воскликнула переводчица с амазонского.--Кони
оседланы.
-- Маххама-сабеец бежал,-- опередил амазонку финикиец.--Чем кончилось?
Поймали в Аравийской пустыне, отвели на арматурный склад и всыпали двадцать
плетей. Маххама, покажи шрамы!
-- Не надо,-- сказала амазонка.
-- Я знаю, что делать,-- произнес доселе молчавший Иван, представитель
загадочного этрусского народа, недавно откочевавшего в устье Днепра,--Им
кажется, что нас можно убивать, а мы им докажем, что без нас они бессильны.
Так в истории человечества родилась форма протеста: "забастовка".
На следующий день переводчики не вышли на работу. Иностранные
специалисты опоздали на завтрак, многие так и не нашли туалета, высокую
мидийскую делегацию никто не встретил, а облицовочную плитку из Ура ссыпали
в бетономешалку.
Через два часа руководство стройки собралось на экстренную пятиминутку.
Сатрапы запустили длинные ногти в завитые бороды и пришли к общему мнению:
направить лучших палачей с кнутами в шалаши и по баракам переводчиков .
Информировать таким образом переводчиков, что в случае дальнейшего
неповиновения каждый десятый будет
посажен на кол, а остальные продолжат трудовую деятельность в оковах.
Палачи разошлись по баракам. Стенания и вопли переводчиков огласили
равнину. Переводчики сдались и покорились. Остальные рабы улюлюкали им
вслед.
На этом очевидная и известная на всем Ближнем Востоке история первой в
мире забастовки завершается. Дальнейшие события, одобренные тайным сходом
переводчиков, собравшимся в ночь после капитуляции, известны нам лишь по их
результатам. Месть бесправных, но грамотных интеллигентов основывалась на
доверии раннего бюрократа к слову, отпечатанному на глиняной табличке.
С такой табличкой пришел на следующее утро переводчик-гипербореец к
своему сатрапу и, показав отпечаток пальца главного финикийского
надзирателя, сообщил, что табличка -- расписка финикийца о получении трех
талантов серебра от враждебных ахейцев за караван верблюдов, груженных
смолой. Если учесть, что финикийский надзиратель тем же утром получил из рук
другого переводчика табличку с распоряжением срочно отправить караван
верблюдов, груженных смолой, на запад и, если учесть к тому же, что ни один
древний бюрократ той эпохи не знал грамоты, то массовые казни среди
финикийского руководства объяснимы, как и объяснима последовавшая резкая
нота Финикии Вавилону, после чего финикийские, а также дружественные им
арамейские специалисты были отозваны со стройки века.
На совещании, посвященному этому событию, выступил перс, который, как
поняли вавилоняне из речи переводчика, нелестно отозвался о матери царя
Вавилона, за что был тут же растерзан участниками совещания. На следующий
день все персы и пуштуны, азербайджанцы и аланы покинули строительство,
осыпая проклятиями вавилонский народ.
Через неделю строительство превратилось в хаос. Столпотворение стало
Непониманием. И в этой атмосфере деловитые, терпеливые, никогда не ропщущие
переводчики с табличками в руках являли контрастное исключение. Они всегда
готовы были помочь переводом, объяснением и даже комментарием. Например,
переводчица-амазонка раздобыла где-то папирус с достоверными сведениями о
том, что аравийцы завтра украдут гарем у заместителя главного сатрапа.
Аравийцы же узнали от Маххамы-сабейца о намерении вавилонян оскопить всю их
бригаду. Еще не зашла Луна, когда разгорелся бой между вавилонянами и
аравийцами. Среди погибших была значительная часть руководящих лиц
строительства. Остальных обезглавили через три дня, когда царь Вавилона
сменил не оправдавшее его надежд руководство.
Новое руководство столкнулось с полным языковым и моральным
непониманием. Никто ни с кем не хотел разговаривать. Новое руководство
подало в отставку и было обезглавлено как капитулянтское.
Рабочие и специалисты разбежались по пустыне.
Строительство завершилось на полдороге.
Последними уезжали переводчики. На опустевшей площади перед громадной
грудой кирпича они устроили веселый дружеский банкет.
Переводчики прожили после этого много лет. Слухи об их участии в
вавилонских событиях распространялись по белу свету. Внучонок спрашивал
деда-переводчика:
-- Ты же переводчик, дедуля. Как же ты не остановил это столпотворение?
-- Боги их покарали,-- отвечал дедушка.-- Не ценили они кадры, вот боги
и покарали.
-- А тебя почему не покарали?
-- А меня с коллегами они избрали орудиями своей кары.
В середине VI века до нашей эры положение Вавилонского царства, которым
правил известный Валтасар, никуда не годилось.
Местные тираны и наместники грабили безропотное население, экономика
разваливалась, искусства и науки пришли в упадок. Тем временем персидский
царь Кир в союзе с коварными мидянами готовился преодолеть линию укреплений,
построенную еще Навуходоносором, и нарушить тем самым хрупкое политическое и
военное равновесие.
Многие в Вавилоне полагали, что виной тому политика Набонида, отца
Валтасара, который не занимался текущими делами, любил роскошь и
чинопочитание, а также участие в торжественных церемониях.
Как-то перед очередным пиром ближайшие соратники Валтасара собрались во
дворце. Начальник складов сообщил, что зерно поступает вяло и низкого
качества. Сатрап Лидии доложил, что в стране, разоренной его обезглавленным
предшественником, ожидается плохой урожай. Мудрец Улулай сказал, что
изобретение катапульты задерживается из-за недопоставок листовой меди. Везде
обнаруживались недостатки и прорехи. Многие понимали: ожидаются казни и
должностные перестановки.
Тут вперед вышел глава соглядатаев и сказал:
-- Позволь слово молвить, великий повелитель! Валтасар мрачно кивнул.
-- Мои люди раздобыли у одного египетского караванщика образец новой
вражеской технологии.
По его знаку слуга внес блюдо, на котором лежало нечто, покрытое
шелковым платком. Глава соглядатаев сорвал платок, и на блюде обнаружился
кирпич. Кто-то хихикнул. Его увели. Повелитель нахмурился.
-- Не спеши с выводами,-- сказал глава соглядатаев.-- Это не просто
кирпич, а новое слово в стратегии.
Он легонько ударил по кирпичу длинным ногтем мизинца, и кирпич
отозвался длинным серебряным звоном.
-- Не понял,-- сказал Валтасар.
-- Египетские мудрецы изобрели этот звенящий кирпич с далеко идущими
целями. Отныне у них все подходы к городам, а может, даже к границе, будут
выложены этими кирпичами, и вражеское войско даст знать о своем приближении
задолго до приближения. Звон подков и каблуков по такой дороге разносится на
дневной переход. Отныне Египет будет в безопасности от неожиданного
нападения.
-- Чепуха,--сказал кто-то. Его увели.
Валтасар задумался. Потом приказал вызвать экспертов по кирпичам.
Эксперты долго спорили, разделившись на четыре партии. Некоторые
полагали, что создать такой кирпич невозможно, потому что в Вавилоне нет для
этого материалов. Другие считали, что кирпичи не настоящие, а выдумка
египетской пропаганды. Они предлагали разбить образец, чтобы увидеть в
серединке серебряный колокольчик. Третьи стояли за то, чтобы наладить импорт
кирпичей в обмен на ливанский кедр. Наконец, четвертые, в лице начинающего
мудреца Авельмардука, сразу дали обещание изобрести и изготовить такой же,
но лучше качеством, в течение десяти лет.
Валтасар всех выслушал. Затем кирпич по его приказанию разбили.
Колокольчика в нем не нашли и поэтому накормили кирпичными обломками
скептиков. Оптимисты же в лице Авельмардука получили задание изобрести
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента