Булычев Кир. Один мальчик наступил на рамокали

Один мальчик наступил на рамокали

   По долгу службы мне, разъездному представителю Олимпийского комитета, приходится бывать в самых дальних уголках Галактики.
   На Вапру я летел впервые. Планету открыли меньше двух веков назад, а заселили совсем недавно, причем заселили с тридцати разных звездных систем. Там до сих пор нет общего языка, все ходят с транслейтерами. Населения на планете негусто, да и суши на Вапре немного – раз в десять меньше, чем на Земле. Климат жарковатый, но без особых перепадов, жить можно.
   Космограмма о моем прилете затерялась в пути, никто меня не встречал, я выбрался из здания космодрома и остановился на минутку, чтобы оглядеться и подивиться разнообразию жителей Вапры, которые ходили, бегали, ползали, прыгали, летали и передвигались непонятным образом по площади.
   Вечерело. В зеленом небе быстро крутились многочисленные луны, зажглись первые огни. Громадная стрекоза, крылья в полметра, сделала круг над моей головой. Я на всякий случай снял шлем и помахал им над головой, чтобы стрекоза не приставала к прохожим. Она поднялась чуть выше. Поглядывая на стрекозу краем глаза, я высматривал свободное такси. Наконец высмотрел. Путь к машине лежал через группу непринужденно расположившихся скорпионов размером с собаку. Это меня несколько задержало.
   Водитель флаера, многоногий пульсиканец, принялся махать конечностями, привлекая мое внимание.
   – Иду, – сообщил ему я на космолингве и сделал шаг по направлению к скорпионам. Нерешительный шаг, вернее, шажок.
   И в этот момент проклятая стрекоза спикировала на меня.
   Чтобы спастись, я сбил ее шлемом на землю и в страхе, что она цапнет меня, наподдал ей ногой, отчего она рассыпалась на кусочки.
   Гордый своим подвигом, я уже смелее направился к скопищу скорпионов, но тут вижу, что шофер схватился за голову и нырнул в машину.
   – Погодите! – крикнул я.
   Такси взяло с места и свечой ушло в зеленое небо.
   Я бросился было за ним. Скорпионы в панике ринулись в стороны.
   Вдруг меня крепко схватили под локти две юные девушки спортивного типа.
   – Что случилось? – спросил я.
   Они смотрели на меня с ужасом и отвращением. К ним присоединился шар с глазами наверху, который выпустил ложноножки и вцепился мне в грудь. Стремительно собралась разномастная толпа.
   – Давайте его растерзаем, – сказал кто-то из толпы.
   – Придется растерзать, – согласилась одна из девчушек. – Иначе последствия будут ужасны.
   – Погодите! – воскликнул я. – Я ничего плохого не хотел! Я приезжий!
   – Он приезжий! – сказал шар с ложноножками. – А нам что, расхлебывать? Нет, я предлагаю его растерзать!
   Меня тут же начали терзать. Шлем улетел в сторону, чемодан валялся на мостовой, костюм трещал по швам. Скорпионы подошли поближе и, видно, тоже хотели принять участие в действе.
   – За что? – кричал я, стараясь перекричать толпу. – Разве стрекозы охраняются законом?
   – При чем тут закон, при чем тут охрана? – кричали мне в ответ.
   – Неужели она была разумной? – испугался я.
   – Разумной? – по толпе прокатился смешок. Я решил, что смех несовместим с насилием и меня сейчас отпустят. Не тут-то было. Я полез в карман, чтобы достать удостоверение, дающее право на дипломатическую неприкосновенность. Несмотря на удары и толчки, это мне удалось сделать.
   – Я пользуюсь дипломатической неприкосновенностью! – прохрипел я. – Я член Олимпийского комитета!
   – Не поможет! – кричали в толпе, но хватка шара с ложноножками, почти задушившего меня, вдруг ослабла.
   – Повторите, – сказал он, – вы – член чего?
   – Олимпийского комитета.
   Ложноножки шара рванули меня в сторону.
   – Помогайте мне и не шумите, – быстро шепнул он девушкам. – Мы ошибочно терзаем уважаемого Кима Петрова, которого отчаялись дождаться.