Царегородцев Игорь
Удавчик
Царегородцев Игорь
Удавчик
Удавчик. Маленький такой - сантиметров тридцать. И в карандаш толщиной. Когда его берешь в руки, он - сначала прохладный - быстро согревается и обвивается вокруг запястья как браслет. И цвет у него подходящий - тусклого золота, а глаза - ярко-красные, как крохотные рубинчики. Я такие видел, когда разбирал часы. Только в часах они мертвые, а у удавчика - живые и умные.
Он и сам умный. Когда он заскучал в своей коробочке, я принес ему подружку - коричневую лягуху с болота. Маленькую, прыткую и очень симпатичную. Удавчик быстро с ней познакомился, они разговорились. Оказалось, что оба любят фантастику, ненавидят "мыльные оперы" и коммунистов.
Я радовался, глядя на них, хотя иногда и расстраивался из-за того, что удавчик меньше проводил времени со мной. Лягуха была вежлива, доброжелательна, но держалась на расстоянии, не снисходя до доверительных бесед.
Когда удавчик подползал к двери, встречая меня, лягуха терпеливо дожидалась его в коробочке - теперь значительно большей, чем раньше. Я скидывал башмаки в прихожей и с удавчиком-браслетом на руке проходил в комнату. Лягуха вежливо здоровалась, осведомлялась о том, как прошел день, и немедленно просила своего друга сделать что-то "по дому". Удавчик извинялся, полз в коробку и оттуда до меня долго доносились их приглушенные голоса.
Я шел ставить чайник, доставал из сумки продукты и занимался приготовлением нехитрого ужина. Ужинать теперь я предпочитал на кухне, читая или просто размышляя о прошедшем дне...
У них не было друзей. Даже когда я их познакомил с новым своим приятелем - жестянщиком из автомастерской, человеком, безусловно интересным и неординарным, они вежливо поддерживали беседу, но после никогда сами не проявляли желания наведаться в уютный гараж еще раз. Им вполне хватало общества друг друга.
Я видел, как жестянщик вывешивает на своем гараже разноцветные флаги, приглашая меня провести вечер за чаем и беседой о конструкциях вертолетов, но идти одному мне представлялось невежливым по отношению к удавчику и лягухе.
Однажды, взглянув в сторону гаража, я увидел не своеобычные флаги, а гирлянду воздушных шаров, да такую огромную, что казалось удивительным, как гараж еще остается на земле, а не уносится в фиолетовое небо.
Я пригласил удавчика и лягуху прогуляться со мной. Они согласились.
Шары рвались вверх, гараж призывно сиял теплым керосиновым светом. Одна лампа была даже повешена снаружи и зажжена, хотя закатное солце еще светило вовсю. Мы вошли. Жестянщик сидел за столом и чинно пил томатный сок из майонезной баночки. Лягуха поздоровалась, а удавчик пополз к руке жестянщика и обвился вокруг нее.
Мы тоже налили себе томатного соку. Мой друг сказал, зачем он нас пригласил. Именно сегодня он решил стать хирургом и хотел попрощаться с нами. Мы поздравили его с этим решением - каждый на свой манер - и продолжали пить сок.
Дома лягуха сказала удавчику, что было бы неплохо, чтобы он тоже стал кем-нибудь другим. Тот промолчал. Он молчал несколько дней, а однажды вечером я увидел его уже одного в коробке, казавшейся теперь несоразмерно большой.
Теперь мы по вечерам ведем долгие беседы об автомате перекоса несущего винта и о пиропатронах системы пожаротушения. Иногда к нам присоединяется котенок удавчика - обычно молчаливый и спокойный. Потом мы ложимся спать.
Мы уже больше сорока лет такие. Hам нравится. Мне нравится быть фармацевтом, удавчику нравится быть бухгалтером, а котенку - бортмехаником вертолета. Мы не хотим быть никем другим - человек, удавчик и котенок.
Удавчик
Удавчик. Маленький такой - сантиметров тридцать. И в карандаш толщиной. Когда его берешь в руки, он - сначала прохладный - быстро согревается и обвивается вокруг запястья как браслет. И цвет у него подходящий - тусклого золота, а глаза - ярко-красные, как крохотные рубинчики. Я такие видел, когда разбирал часы. Только в часах они мертвые, а у удавчика - живые и умные.
Он и сам умный. Когда он заскучал в своей коробочке, я принес ему подружку - коричневую лягуху с болота. Маленькую, прыткую и очень симпатичную. Удавчик быстро с ней познакомился, они разговорились. Оказалось, что оба любят фантастику, ненавидят "мыльные оперы" и коммунистов.
Я радовался, глядя на них, хотя иногда и расстраивался из-за того, что удавчик меньше проводил времени со мной. Лягуха была вежлива, доброжелательна, но держалась на расстоянии, не снисходя до доверительных бесед.
Когда удавчик подползал к двери, встречая меня, лягуха терпеливо дожидалась его в коробочке - теперь значительно большей, чем раньше. Я скидывал башмаки в прихожей и с удавчиком-браслетом на руке проходил в комнату. Лягуха вежливо здоровалась, осведомлялась о том, как прошел день, и немедленно просила своего друга сделать что-то "по дому". Удавчик извинялся, полз в коробку и оттуда до меня долго доносились их приглушенные голоса.
Я шел ставить чайник, доставал из сумки продукты и занимался приготовлением нехитрого ужина. Ужинать теперь я предпочитал на кухне, читая или просто размышляя о прошедшем дне...
У них не было друзей. Даже когда я их познакомил с новым своим приятелем - жестянщиком из автомастерской, человеком, безусловно интересным и неординарным, они вежливо поддерживали беседу, но после никогда сами не проявляли желания наведаться в уютный гараж еще раз. Им вполне хватало общества друг друга.
Я видел, как жестянщик вывешивает на своем гараже разноцветные флаги, приглашая меня провести вечер за чаем и беседой о конструкциях вертолетов, но идти одному мне представлялось невежливым по отношению к удавчику и лягухе.
Однажды, взглянув в сторону гаража, я увидел не своеобычные флаги, а гирлянду воздушных шаров, да такую огромную, что казалось удивительным, как гараж еще остается на земле, а не уносится в фиолетовое небо.
Я пригласил удавчика и лягуху прогуляться со мной. Они согласились.
Шары рвались вверх, гараж призывно сиял теплым керосиновым светом. Одна лампа была даже повешена снаружи и зажжена, хотя закатное солце еще светило вовсю. Мы вошли. Жестянщик сидел за столом и чинно пил томатный сок из майонезной баночки. Лягуха поздоровалась, а удавчик пополз к руке жестянщика и обвился вокруг нее.
Мы тоже налили себе томатного соку. Мой друг сказал, зачем он нас пригласил. Именно сегодня он решил стать хирургом и хотел попрощаться с нами. Мы поздравили его с этим решением - каждый на свой манер - и продолжали пить сок.
Дома лягуха сказала удавчику, что было бы неплохо, чтобы он тоже стал кем-нибудь другим. Тот промолчал. Он молчал несколько дней, а однажды вечером я увидел его уже одного в коробке, казавшейся теперь несоразмерно большой.
Теперь мы по вечерам ведем долгие беседы об автомате перекоса несущего винта и о пиропатронах системы пожаротушения. Иногда к нам присоединяется котенок удавчика - обычно молчаливый и спокойный. Потом мы ложимся спать.
Мы уже больше сорока лет такие. Hам нравится. Мне нравится быть фармацевтом, удавчику нравится быть бухгалтером, а котенку - бортмехаником вертолета. Мы не хотим быть никем другим - человек, удавчик и котенок.