Чуприна Евгения
Два альфонса
Евгения Чуприна
Два альфонса
У Лилечки был очень развит материнский инстинкт. Однако детей у нее не было. Она не могла себе позволить детей, потому что у нее на шее висели муж и два любовника. Финансово муж мог себя обеспечить, поскольку он служил депутатом. К тому же, он не так часто бывал дома. Но зато когда приходил, устраивал шумные скандалы, бил грязную посуду в раковине и, по справедливому выражению Леся Подервянского, "ганялся з сокирою" за бедной женщиной. Детей, кстати, он совершенно не любил, хотя по словам английского писателя Вудхауза, быть политиком - это значит публично целовать слюнявых младенцев.
За этого мужа Лилечка вышла по расчету, потому что ей нужно было содержать Юрика. С Юриком она училась на физфаке. Это был самый талантливый мальчик на курсе. То есть, самой талантливой была Лилечка, но так как это не представляло никакой проблемы, и никто этого не афишировал, она об этом даже и не знала. Итак, Юрик поступил в аспирантуру, но с общежитием у него что-то не заладилось. А у кого бы заладилось, если бы он, напившись, врывался в комнаты к девочкам и читал им морали? Нужно было обязательно снять квартиру. Лилечка, конечно, шевелилась, писала статьи в неведомые публике научные журналы, однако, это не давало им с Юриком стабильного дохода. И между ними стали создаваться неприятные ситуации. Вот тогда-то возник на горизонте депутат. Вскоре Лилечка поняла, что замужество ее было ошибкой - муж оказался очень жадным, скверным и ревнивым. Как сказал бы на ее месте Полиграф Шариков: "Я на кошках больше заработаю!" Но развестись с ним казалось неудобным, потому что в среде политиков очень ценится стабильное семейное положение. К тому же, какой-никакой, а человек все-таки. И свекровь со свекром очень милые люди, они бы расстроились.
Юрик сперва противился Лилечкиному браку. Но зная, что сам не может дать любимой женщине практически ничего, не мог и требовать, чтобы она связала с ним жизнь. А раз он сам не собирается жениться, то она остается свободной женщиной и может поступать, как пожелает. Влюбленный депутат, зная свой характер, согласился купить Лилечке отдельную квартиру, чтобы она сдавала ее или имела возможность отступить туда, когда в ход пойдет пресловутая "сокира". Лилечка, боясь связываться с посторонними жильцами, поселила туда хорошо знакомого ей Юрика, чтобы он спокойно писал диссертацию и заодно охранял компьютер, телевизор с видиком, музыкальный центр и стиральную машину от воров. Сперва Юрик порывался отдавать ей деньги, потом стал одалживать. Лилечка давала нужные суммы беспрекословно. Она сменила сферу деятельности, окончила курсы и устроилась бухгалтером. Прекрасным бухгалтером - в прекрасную процветающую компанию, торговавшую прекрасной дорогой косметикой.
В прошлом году подружки сделали Лилечке весьма эксцентричный подарок. Они купили ей мальчика. День Рождения праздновался на специально снятой для этой цели "хате" и планировался как девичник. Да собственно говоря, в компании работали только женщины и один затравленный тридцатичетырехлетний гей (не будем называть его имени). Поэтому в коллективе образовался общий комплекс - нездоровая тяга к маскулинному (то есть мужскому) началу. И добрые подружки с чего-то взяли, что именинница в жизни не видела нормального самца, и что это упущение нужно исправить. В качестве нормального самца они выбрали двадцатилетнего розовощекого бутуза, похожего на откормленного избалованного щенка. Бутуза звали Юрчиком. У него оказался отменный аппетит, и после запланированного стриптиза он изъявил желание остаться, чтобы вымыть (видимо, языком) посуду. Оказалось, что ребенку просто некуда идти - в общежитие эстрадно-циркового колледжа его не впустят, потому что поздно. Оказывается, у них там на вахте сидят звери, которые способны оставить на улице пьяного ребенка. Всю ночь Лилечка развлекалась тем, что давала Юрчику котлетку, он ее съедал, потом давала ему кусочек рыбки - он и его съедал.
Утро застало их на диване в позе влюбленных пастушка и пастушки: его голова лежала у нее на коленях, при этом он спал, а она играла его волосами. Что тут поделаешь? Пришлось Лилечке оставить Юрчика у себя, то есть, снять эту квартиру на долгий срок и ненавязчиво платить за нее. Подружки были в шоке, но никакого другого разрешения ситуации Лилечка не видела. Она не могла выкинуть этого щенка на улицу - то есть в общежитие со злыми вахтерами и вульгарными девочками - после того, как покормила и пригрела его.
Но однажды жизнь показала ей кислую мину. Заболел отец, и родителей пришлось перевозить в Киев, а отца устраивать в дорогую клинику. На это потребовались расходы, и Лилечка с мужем едва вытянули их. Привычный распорядок разрушился. На работе ей уже несколько месяцев задерживали зарплату, и в воздухе витало нечто безнадежное. Ее прекрасная компания переживала не лучшие времена, и бухгалтеру это было известно лучше, чем начальнице, которая целиком была занята обличением своего гулящего мужа. Это казалось похожим на игру в казаки-разбойники, игру, в которую оказались втянутыми совершенно неповинные и вовсе не игриво настроенные люди. Чтобы спасти компанию, нужно было взять управление ее делами полностью в свои руки, да так, чтобы начальница, ревнивая в вопросах карьеры не меньше, чем в кругу семьи, не нервничала и не вредила. Короче, снимать квартиру, в которой жил Юрчик, было больше не на что, и Лилечке предстояло срочно избавиться от одного из альфонсов. Но от кого?
Юрик, конечно, мог претендовать на статус второго мужа - отношения с ним были долгими и устоявшимися. А Юрчик - ни на что, кроме порции щедрой женской ласки. В то же время Лилечка знала точно, что Юрчик ее любит, а Юрик - нет. Точнее, Юрчик, из-за своей богемной коммуникабельности, способен на красивую любовь, а Юрик, из-за своей гениальной замкнутости, - не способен. И даже комплименты у него обидные. Вдобавок, консьержка шепнула, что к Юрику в последнее время частенько приходит чужая тетка. Приходит днем, а уходит - утром, выводы делайте сами. А в доме, где жил Юрчик, подъезд вовсе не охранялся, так что мальчик был чист.
Чужих теток Лилечка близко к сердцу не принимала, потому что конкуренции не боялась - так часто водится у женщин, которые содержат мужчин. Как правило, альфонсов охотно посещают любовницы, потому что у них неплохие условия жизни, иногда их норовят увести с помощью сексуальной приманки (романтические дуры!) и разбудить атавистические инстинкты (тщетно), но их никто никогда не пытается перекупить. И они остаются подле своей благодетельницы годами - пока их оттуда не выкурят другие, более энергичные альфонсы.
Но Юрик выбрал уж очень неподходящее время для своей пассии. С одной стороны - больной отец, требующий заботы и лечения, плюс (но это уже в скобках) хорошенький свежий юноша, а с другой - он, со своими больными зубами, плешью, комплексами, вечной диссертацией и какой-то бабой. Сама собой возникала мысль выгнать его и поселить на освободившейся жилплощади молодого, чистого и перспективного Юрчика с хорошим аппетитом.
Но Лилечка не знала, как правильно устраивать скандалы из ревности. И не была уверена, что сможет довести разбирательство до желанного результата. Поэтому она решила прибегнуть к хитрому маневру. Она попросила Юрика освободить квартиру на один вечер.
Бедный Юрик не отличался быстротой реакции. В этот момент он ел холодный борщ ложкой из маленькой кастрюльки, да так и застыл с полным ртом. Только красная капля капала с торчащего из бороды куска вареной капусты. В его карих глазах отразилось недюжинное интеллектуальное усилие, ведь перед тем, как изречь свое мужское слово, Юрик имел обыкновение тщательно все взвешивать.
- Это твоя законная жилплощадь. Готов ее очистить в любой момент. Но... - Юрик сделал еще одну, уже более вальяжную паузу. - У меня на завтрашний вечер были другие планы. С какой стати тебе вдруг так срочно понадобилась квартира?
- Для встречи с партнером.
- Каким еще партнером? Половым?
- Деловым.
Когда ущемленный интеллектуал начинает ерничать, это выглядит довольно мерзко и несколько фальшиво. И Юрик не был исключением. Как только он оказывался в состоянии дискомфорта, у него мгновенно иссякали джентльменские манеры и улетучивалось чувство юмора. Ведь интеллектуальность не делает человека аристократом. У провинциального интеллигента под пиджаком поповская ряса, а под рясой - купеческая жилка. Юрик по сути был просвещенным мещанином, то есть существом, знающим, как надо себя вести в обществе, чтоб оправдать отсутствие хороших манер. Вместо того чтобы кушать ножом и вилкой, следовало доказать, что думающему человеку вполне достаточно ложки. Юрик знал, что его конек - ловко подвергать сомнению неугодные ему моральные установления или, если надо - тонко обличать отступления от них. Он знал, что обладает достаточными умственным артистизмом и склонностью к демагогии, чтобы всегда одерживать верх. Выбитый из седла, он продолжал верить, что все эти атрибуты все еще с ним, и вел себя соответственно.
- Да не морочь голову! Кто и когда водит деловых партнеров в чужие... кхм... в собственные квартиры? У тебя офиса нет? Он сгорел? Диван там сломался от интенсивных переговоров?
- Последнее ближе, - уклончиво сказала Лилечка.
- Вот как ты теперь зарабатываешь деньги! Докатилась! Раньше торговала только совестью. А теперь уже и телом. Сонечка Мармеладова, блин! Я тебя предупреждал! Я всегда говорил...
И Юрик начал скандалить. Он кричал, топал ногами и читал невероятно нудные нотации про Иону, кита, верблюда и игольное ушко. Однако под давлением фактов и обстоятельств он смирился и согласился уйти на один вечер, посидеть где-нибудь в парке на лавочке. Лилечка надеялась, что он пойдет не на лавочку, а к своей бабе, поплачется, и она заберет его к чертовой маме. Но на самом деле Юрик вовсе не ушел, а спрятался в шкафу.
Лилечка об этом не знала. Она пришла в освобожденную квартиру с намерением сварить новый борщ, кое-что погладить и сложить в чемоданы, чтобы Юрик, когда вернется и начнет демонстративно уходить, не отвлекался на сбор вещей и, не дай Бог, ничего не забыл впопыхах - ни бритву, ни полотенце. А если он появится весь такой хороший и скажет ей, что она вся такая красивая, и что он ее любит, и что он почти нашел себе работу, то у него будут выглаженные вещи и новый борщ.
Но как только она открыла дверь, на нее сверху высыпался пакет геркулеса. Этого оказалось достаточно, чтобы Лилечка упала, больно подвернув ногу - пол был намазан чем-то скользким. Ее респектабельный брючный костюм оказался испорчен. Бедная женщина хотела войти в ванну, чтобы, если возможно, привести себя в порядок, но как только она включила свет, внутри раздался взрыв. Эрудит Юрик вычитал этот рецепт в "Пособии начинающего анархиста": берется лампочка, накачивается керосином и ввинчивается в патрон в месте предполагаемого теракта. Импровизированная бомба срабатывает при нажатии на выключатель. "Боже мой! - подумала Лилечка. - Как сильно он меня любит!". Она осторожно заглянула в комнату - над кроватью на гвозде от картины демонстративно висели грязные кальсоны, с которых стекало на смятую наволочку и характерно пахло что-то желтое.
Партизанскими перебежками она добралась до шкафа, чтобы взять что-нибудь из своей старой одежды, раскрыла дверцы и обнаружила Юрика - он выпучил глаза и вжал голову, как шкодный кот, извлекаемый с помощью швабры из-под укромного кресла.
- Привет, - скромно поздоровался он.
- Привет, - ответила Лилечка.
- Ты одна?
- Да, конечно.
- Жалко! Я б ему показал! Только не садись на кровать, она заминирована, а потом провалится в воду. Нет! И в кресло не надо! Там скрепки!
Можно осудить бедняжку за недостаток характера, но в этот момент Лилечка поняла, что независимо ото всех норм морали, она просто не сможет сделать так, чтобы Юрик ушел. Ну, не дано ей это от Бога! А если чего-то не можешь, то, как говорил один хороший человек (он уже умер), не надо и хотеть. Поэтому, как ни жаль, ей следует попытаться выгнать ни в чем не повинного душку Юрчика тем же манером, который так плохо удался с интеллектуалом Юриком.
* * *
На предложение освободить квартиру на один вечер, Юрчик отреагировал с пониманием и нарочитым энтузиазмом. Он спросил только, когда ему можно вернуться и сколько будет народу. "Два человека, включая меня", - подло дезинформировала ребенка Лилечка. "Хорошо, я понял", - сказал Юрчик, профессионально показав весь ассортимент своих свежих щенячьих зубов, и в глазах у него замелькали светлые идеи. Лилечке уже и самой не терпелось узнать, что это за идеи и чем они обернутся в реальности.
На следующий день она оделась попроще и приготовилась к опасной вылазке. Открывая дверь, она не стала сразу заходить в холл, а сперва аккуратно заглянула, не висит ли что-нибудь над входом и не прислонена ли сбоку швабра. Ничего такого не было. Наоборот, из комнаты доносилось старушечье кряхтение Бритни Спирс, а из кухни пахло праздничными кушаньями. Повсюду стояли изысканные сушеные икебаны и посреди холла лежал незнакомый пушистый ковер. Лилечка поняла, что все эти вещи взяты на время, возвращать их придется в целости и сохранности, так что никаких взрывов и падений не предвидится. Поэтому она смело, хотя и с некоторой напряженной плавностью, вошла в комнату. Комната была убрана для интимной вечеринки, журнальный столик сервирован хрусталем, а на диване лежала девица в прозрачных алых шароварах и сверкала блестками, как лавсановая елка. Взгляд у нее был наглый, а все тело хорошо зашпаклевано и щедро наштукатурено. Трезвый человек никогда не назвал бы ее красивой, потому что лицо у нее было уж очень топорным. Однако лицо на голом теле занимает слишком мало места, чтобы это имело значение для мужчин. Поэтому человек, выпивший двести граммов водки для храбрости, несомненно, увидел бы в ней восточную принцессу, да еще без трусов.
Итак, девица нагло вперилась в Лилечку, а Лилечка на какое-то время потеряла дар речи. Она не знала, какую из теснящихся в голове реплик следует озвучить. Молчание нарушил вошедший в комнату Юрчик. Он был одет в костюм длиннохвостого леопарда с нарисованными над губой кошачьими усиками, а в руках держал поднос с глинтвейном.
- Что здесь происходит? - простонала бедная женщина, интуитивно пододвинувшись задом к креслу, чтобы немедленно рухнуть в его плюшевые объятия.
- Не понял! А где твой друг? Глинтвейн же стынет! - забеспокоился Юрчик.
- Какой друг?? Ты что, с ума сошел? Кто это такая?
При последней реплике девица сморгнула глазами, как охотничий ястреб.
- Мы хотели ему показать, что ты - самая лучшая женщина на свете, и все у тебя дома самое клевое, и по высшему разряду, и ничего такого у него за жизнь не будет! И что с меня есть вообще какая-то польза... Я не могу больше сидеть у тебя на шее.
Лилечка молча слушала.
- ... А это Женюха. Мы с ней номер делаем... То есть, не тот номер, ты не думай, со стриптизом я завязал, просто танцевальный номер. Нам нужно... для капустника... в колледже...на зачет по дефиле...
Девица опять сморгнула, как ястреб, и снисходительно улыбнулась. У нее была крепкая спортивная фигура и резкий животный запах. Лилечка ее осматривала, как в частном зверинце, а та привычно позволяла себя осматривать - сколько угодно. При этом было очевидно, что Женюха и Юрчик хорошо чувствуют друг друга: неосознанно переглядываются и принимают синхронные позы.
- Допустим, - наконец заговорила Лилечка. - Мой друг должен был осознать. Ковер, икебаны из палок и таранки, ужин из сплошных специй, дискотечная музыка. Не сомневаюсь, что все это актуально в моем возрасте. Но почему ты решил, что здесь нужна профессиональная женщина? Я не понимаю, объясни мне, глупой!
- Тогда и ты объясни мне, глупому, что вы собирались здесь делать, и почему мне нельзя было здесь быть.
- Э-э-э...
- Вы хотели заняться любовью, не так ли? Но я не мог уйти, потому что глинтвейн нужно подавать горячим. А раз я остался, то должна была находиться еще одна женщина, чтобы получились две пары. Иначе вышло бы некузяво!
- Но-о...
- Ты хочешь сказать, что твоему другу могла больше понравиться Женюха. Что ж, и это возможно, ведь она молодая красивая девушка. Тогда бы он пошел с ней в ванную, а мы с тобой остались здесь или наоборот, они остались здесь, а мы, так и быть, пошли в ванную или на кухню, если тебе угодно.
- А-а-а...
- В другом случае вышло бы так, что ты стала бы... делать это... с ним, но тогда на мою долю выпала бы Женюха. Я бы стал это делать с ней, уж извини. И совсем не уверен, что тебе бы такой расклад понравился!
Лилечка почему-то страшно смутилась от этих рассуждений. Она не была приспособлена к восприятию подобных вещей. Притом, Юрчик обещал ей, что больше не будет заниматься стриптизом, что он займется чем-нибудь более серьезным и достойным румяного мальчика. В конце концов, если он продолжает заниматься этим, то пусть сам снимает себе квартиру и живет в ней со своей партнершей. А что? Готовить он умеет, заработать может, и женщина у него есть, и судя по всему, не нищая. А бедный Юрик все-таки должен дописать свою диссертацию!
И Лилечка решилась.
- Юра, сядь, - сказала она. - Я должна тебе сказать кое-что важное.
Юрчик покорно сел и свой леопардовый хвост аккуратно выложил вдоль ноги.
- У меня нет возможности снимать тебе квартиру. Если ты, конечно, не в состоянии внести ближайшую плату сам, ты должен уйти. Понимаешь?
Какой-то неведомый камень в параллельном мире сорвался с вершины, увлекая за собой другие камни, пласты снега и глыбы льда. Юрчик выслушал все очень спокойно.
- Хорошо, я уйду, - сказал он. - Но я вернусь на белом мерседесе. Я тебе еще десять таких квартир куплю, вот увидишь. Скоро. Скорее, чем ты думаешь. Одевайся, Женюха, пошли отсюда.
- Подожди, не сейчас! Куда ты пойдешь?!
- Оставь меня, к друзьям, к черту. Я не пропаду. Я десять баб себе найду! У меня знаешь, какие были предложения - по тыще баксов за месяц!
- Врешь!
- Вру. Но это все неважно. Прощай, любимая. Не стану обременять тебя. Желаю тебе еще десять найти таких мальчиков. Наверное, тебе все равно, что у меня на душе. Пусть в твоей жизни всегда светит солнышко.
Юрчик вымученно улыбнулся, по-девичьи показав верхнюю десну, подошел и сладко поцеловал Лилечку между нижней губой и подбородком. О, нет, ей не надо было еще десять таких мальчиков! Истекая огромными солеными слезинами, неспособными растопить дорогую косметику, она выскочила из квартиры и, не помня себя, побежала вниз по лестнице, заскочила в машину и заперлась там. Никуда ехать она не могла, потому что не была в состоянии различить дорогу. Потом она все-таки тронулась с места и долго колесила по каким-то серым улицам, стояла в пробках, неслась по мокрому шоссе. Как это ни банально, лил крупный теплый дождь. Память, добрая подружка, подсовывала Лилечке самые приятные эпизоды общения с Юрчиком, а неприятных эпизодов вовсе не было только так, маленькие разногласия. Ведь Юрчик был очень хорошим мальчиком. И очень способным. И все тело у него состояло только из прелестей, пушков, ямочек и ресничек. Только вот жизнь у него сложилась так, что он был вынужден себя содержать не совсем достойным трудом. Он не хотел сидеть на шее у любимой женщины. Днем просто не мог работать, ведь он учился. А ночью... ну, что ж еще можно делать ночью?!
Когда Лилечка взяла к себе Юрчика, он получил возможность спать столько, сколько полагается мальчику его возраста. Отучившись в колледже, он мог бы поступить в вуз, например, на экономический факультет какой-нибудь академии. Лилечка бы нашла деньги и заплатила. А теперь он, выходит, опять должен будет вкалывать и днем и ночью, как кот ученый, и втянется, и так и состарится, и уже никогда не сможет вернуться к нормальной жизни. И она согласилась пожертвовать этой молодой судьбой ради эгоистичного, бесчувственного, закоснелого в поздней инфантильности Юрика, ради отжившей, давно уже охладевшей связи!
Дождь прекратился, и стало заметно, что на улице уже глубокая ночь, препоясанная серым бетонным забором. Вдали сияли огни большого ночного клуба. Вдоль забора, слегка подволакивая ноги и ссутулившись, брел Юрчик в дорогом кожаном пиджаке, истерически поигрывая барсеткой. Конечно, он шел на работу. Контракт. Вдруг из плакучей ивовой тени выскочили два хмыря, по виду - наркоманы и двинулись ему навстречу. В руке одного из них в свете фар блеснуло лезвие. Лилечка остановила машину и в панике (так у нее обычно проявлялась паника) кинулась между хмырями и Юрчиком. Что-то твердое вонзилось ей под ребро, добрые молодые руки подхватили падающее тело сзади, и закрывая глаза, она ясно увидела, что один из хмырей - неблагодарный Юрик, а другой - ее муж.
* * *
- Можете открыть глаза! - раздался приятно-уверенный тенор психоаналитика.
Лилечка сразу осознала, что ничего этого не было, и папа, слава Богу, здоров, и муж Юра, а также Юрик и Юрчик целы и невредимы, и по-прежнему вверены ее заботам. И никого прогонять не надо, потому что денег достаточно. Она работает в прекрасной компании, продающей прекрасную дорогую косметику. Компания открывает два новых филиала. Правда, - подумала Лилечка, - было несколько расточительным тратить такую сумму на психоаналитика, нужно было отложить ее на черный день. А вдруг и на самом деле беда или непредвиденный случай! Впрочем, психоаналитики у нас в стране не слишком востребованы, и им, наверное, бедным, тяжело найти клиента. Вкладывать деньги в развитие науки, особенно той, которая лечит человеческие души - святое дело! А ведь Юрий Казимирович - такой приятный молодой мужчина, к тому же высококлассный специалист, и написал очень дельную книгу про три вида мужской инфантильности. Его труд обязательно следовало бы поддержать, тем более что она молода, здорова и может еще работать.
Но что же это у него верхняя пуговица рубашки так плохо пришита? Жены у него, что ли, нет?! Ну, конечно, психоаналитику трудно найти себе подходящую спутницу жизни. На танцы он, небось, не ходит, коллеги все мужчины или того хуже - психоаналитички, на клиентках жениться, когда узнал о них всю подноготную, неприятно, на улицах знакомиться неприлично... А мать куда смотрит?! Удобно ли предложить...
Два альфонса
У Лилечки был очень развит материнский инстинкт. Однако детей у нее не было. Она не могла себе позволить детей, потому что у нее на шее висели муж и два любовника. Финансово муж мог себя обеспечить, поскольку он служил депутатом. К тому же, он не так часто бывал дома. Но зато когда приходил, устраивал шумные скандалы, бил грязную посуду в раковине и, по справедливому выражению Леся Подервянского, "ганялся з сокирою" за бедной женщиной. Детей, кстати, он совершенно не любил, хотя по словам английского писателя Вудхауза, быть политиком - это значит публично целовать слюнявых младенцев.
За этого мужа Лилечка вышла по расчету, потому что ей нужно было содержать Юрика. С Юриком она училась на физфаке. Это был самый талантливый мальчик на курсе. То есть, самой талантливой была Лилечка, но так как это не представляло никакой проблемы, и никто этого не афишировал, она об этом даже и не знала. Итак, Юрик поступил в аспирантуру, но с общежитием у него что-то не заладилось. А у кого бы заладилось, если бы он, напившись, врывался в комнаты к девочкам и читал им морали? Нужно было обязательно снять квартиру. Лилечка, конечно, шевелилась, писала статьи в неведомые публике научные журналы, однако, это не давало им с Юриком стабильного дохода. И между ними стали создаваться неприятные ситуации. Вот тогда-то возник на горизонте депутат. Вскоре Лилечка поняла, что замужество ее было ошибкой - муж оказался очень жадным, скверным и ревнивым. Как сказал бы на ее месте Полиграф Шариков: "Я на кошках больше заработаю!" Но развестись с ним казалось неудобным, потому что в среде политиков очень ценится стабильное семейное положение. К тому же, какой-никакой, а человек все-таки. И свекровь со свекром очень милые люди, они бы расстроились.
Юрик сперва противился Лилечкиному браку. Но зная, что сам не может дать любимой женщине практически ничего, не мог и требовать, чтобы она связала с ним жизнь. А раз он сам не собирается жениться, то она остается свободной женщиной и может поступать, как пожелает. Влюбленный депутат, зная свой характер, согласился купить Лилечке отдельную квартиру, чтобы она сдавала ее или имела возможность отступить туда, когда в ход пойдет пресловутая "сокира". Лилечка, боясь связываться с посторонними жильцами, поселила туда хорошо знакомого ей Юрика, чтобы он спокойно писал диссертацию и заодно охранял компьютер, телевизор с видиком, музыкальный центр и стиральную машину от воров. Сперва Юрик порывался отдавать ей деньги, потом стал одалживать. Лилечка давала нужные суммы беспрекословно. Она сменила сферу деятельности, окончила курсы и устроилась бухгалтером. Прекрасным бухгалтером - в прекрасную процветающую компанию, торговавшую прекрасной дорогой косметикой.
В прошлом году подружки сделали Лилечке весьма эксцентричный подарок. Они купили ей мальчика. День Рождения праздновался на специально снятой для этой цели "хате" и планировался как девичник. Да собственно говоря, в компании работали только женщины и один затравленный тридцатичетырехлетний гей (не будем называть его имени). Поэтому в коллективе образовался общий комплекс - нездоровая тяга к маскулинному (то есть мужскому) началу. И добрые подружки с чего-то взяли, что именинница в жизни не видела нормального самца, и что это упущение нужно исправить. В качестве нормального самца они выбрали двадцатилетнего розовощекого бутуза, похожего на откормленного избалованного щенка. Бутуза звали Юрчиком. У него оказался отменный аппетит, и после запланированного стриптиза он изъявил желание остаться, чтобы вымыть (видимо, языком) посуду. Оказалось, что ребенку просто некуда идти - в общежитие эстрадно-циркового колледжа его не впустят, потому что поздно. Оказывается, у них там на вахте сидят звери, которые способны оставить на улице пьяного ребенка. Всю ночь Лилечка развлекалась тем, что давала Юрчику котлетку, он ее съедал, потом давала ему кусочек рыбки - он и его съедал.
Утро застало их на диване в позе влюбленных пастушка и пастушки: его голова лежала у нее на коленях, при этом он спал, а она играла его волосами. Что тут поделаешь? Пришлось Лилечке оставить Юрчика у себя, то есть, снять эту квартиру на долгий срок и ненавязчиво платить за нее. Подружки были в шоке, но никакого другого разрешения ситуации Лилечка не видела. Она не могла выкинуть этого щенка на улицу - то есть в общежитие со злыми вахтерами и вульгарными девочками - после того, как покормила и пригрела его.
Но однажды жизнь показала ей кислую мину. Заболел отец, и родителей пришлось перевозить в Киев, а отца устраивать в дорогую клинику. На это потребовались расходы, и Лилечка с мужем едва вытянули их. Привычный распорядок разрушился. На работе ей уже несколько месяцев задерживали зарплату, и в воздухе витало нечто безнадежное. Ее прекрасная компания переживала не лучшие времена, и бухгалтеру это было известно лучше, чем начальнице, которая целиком была занята обличением своего гулящего мужа. Это казалось похожим на игру в казаки-разбойники, игру, в которую оказались втянутыми совершенно неповинные и вовсе не игриво настроенные люди. Чтобы спасти компанию, нужно было взять управление ее делами полностью в свои руки, да так, чтобы начальница, ревнивая в вопросах карьеры не меньше, чем в кругу семьи, не нервничала и не вредила. Короче, снимать квартиру, в которой жил Юрчик, было больше не на что, и Лилечке предстояло срочно избавиться от одного из альфонсов. Но от кого?
Юрик, конечно, мог претендовать на статус второго мужа - отношения с ним были долгими и устоявшимися. А Юрчик - ни на что, кроме порции щедрой женской ласки. В то же время Лилечка знала точно, что Юрчик ее любит, а Юрик - нет. Точнее, Юрчик, из-за своей богемной коммуникабельности, способен на красивую любовь, а Юрик, из-за своей гениальной замкнутости, - не способен. И даже комплименты у него обидные. Вдобавок, консьержка шепнула, что к Юрику в последнее время частенько приходит чужая тетка. Приходит днем, а уходит - утром, выводы делайте сами. А в доме, где жил Юрчик, подъезд вовсе не охранялся, так что мальчик был чист.
Чужих теток Лилечка близко к сердцу не принимала, потому что конкуренции не боялась - так часто водится у женщин, которые содержат мужчин. Как правило, альфонсов охотно посещают любовницы, потому что у них неплохие условия жизни, иногда их норовят увести с помощью сексуальной приманки (романтические дуры!) и разбудить атавистические инстинкты (тщетно), но их никто никогда не пытается перекупить. И они остаются подле своей благодетельницы годами - пока их оттуда не выкурят другие, более энергичные альфонсы.
Но Юрик выбрал уж очень неподходящее время для своей пассии. С одной стороны - больной отец, требующий заботы и лечения, плюс (но это уже в скобках) хорошенький свежий юноша, а с другой - он, со своими больными зубами, плешью, комплексами, вечной диссертацией и какой-то бабой. Сама собой возникала мысль выгнать его и поселить на освободившейся жилплощади молодого, чистого и перспективного Юрчика с хорошим аппетитом.
Но Лилечка не знала, как правильно устраивать скандалы из ревности. И не была уверена, что сможет довести разбирательство до желанного результата. Поэтому она решила прибегнуть к хитрому маневру. Она попросила Юрика освободить квартиру на один вечер.
Бедный Юрик не отличался быстротой реакции. В этот момент он ел холодный борщ ложкой из маленькой кастрюльки, да так и застыл с полным ртом. Только красная капля капала с торчащего из бороды куска вареной капусты. В его карих глазах отразилось недюжинное интеллектуальное усилие, ведь перед тем, как изречь свое мужское слово, Юрик имел обыкновение тщательно все взвешивать.
- Это твоя законная жилплощадь. Готов ее очистить в любой момент. Но... - Юрик сделал еще одну, уже более вальяжную паузу. - У меня на завтрашний вечер были другие планы. С какой стати тебе вдруг так срочно понадобилась квартира?
- Для встречи с партнером.
- Каким еще партнером? Половым?
- Деловым.
Когда ущемленный интеллектуал начинает ерничать, это выглядит довольно мерзко и несколько фальшиво. И Юрик не был исключением. Как только он оказывался в состоянии дискомфорта, у него мгновенно иссякали джентльменские манеры и улетучивалось чувство юмора. Ведь интеллектуальность не делает человека аристократом. У провинциального интеллигента под пиджаком поповская ряса, а под рясой - купеческая жилка. Юрик по сути был просвещенным мещанином, то есть существом, знающим, как надо себя вести в обществе, чтоб оправдать отсутствие хороших манер. Вместо того чтобы кушать ножом и вилкой, следовало доказать, что думающему человеку вполне достаточно ложки. Юрик знал, что его конек - ловко подвергать сомнению неугодные ему моральные установления или, если надо - тонко обличать отступления от них. Он знал, что обладает достаточными умственным артистизмом и склонностью к демагогии, чтобы всегда одерживать верх. Выбитый из седла, он продолжал верить, что все эти атрибуты все еще с ним, и вел себя соответственно.
- Да не морочь голову! Кто и когда водит деловых партнеров в чужие... кхм... в собственные квартиры? У тебя офиса нет? Он сгорел? Диван там сломался от интенсивных переговоров?
- Последнее ближе, - уклончиво сказала Лилечка.
- Вот как ты теперь зарабатываешь деньги! Докатилась! Раньше торговала только совестью. А теперь уже и телом. Сонечка Мармеладова, блин! Я тебя предупреждал! Я всегда говорил...
И Юрик начал скандалить. Он кричал, топал ногами и читал невероятно нудные нотации про Иону, кита, верблюда и игольное ушко. Однако под давлением фактов и обстоятельств он смирился и согласился уйти на один вечер, посидеть где-нибудь в парке на лавочке. Лилечка надеялась, что он пойдет не на лавочку, а к своей бабе, поплачется, и она заберет его к чертовой маме. Но на самом деле Юрик вовсе не ушел, а спрятался в шкафу.
Лилечка об этом не знала. Она пришла в освобожденную квартиру с намерением сварить новый борщ, кое-что погладить и сложить в чемоданы, чтобы Юрик, когда вернется и начнет демонстративно уходить, не отвлекался на сбор вещей и, не дай Бог, ничего не забыл впопыхах - ни бритву, ни полотенце. А если он появится весь такой хороший и скажет ей, что она вся такая красивая, и что он ее любит, и что он почти нашел себе работу, то у него будут выглаженные вещи и новый борщ.
Но как только она открыла дверь, на нее сверху высыпался пакет геркулеса. Этого оказалось достаточно, чтобы Лилечка упала, больно подвернув ногу - пол был намазан чем-то скользким. Ее респектабельный брючный костюм оказался испорчен. Бедная женщина хотела войти в ванну, чтобы, если возможно, привести себя в порядок, но как только она включила свет, внутри раздался взрыв. Эрудит Юрик вычитал этот рецепт в "Пособии начинающего анархиста": берется лампочка, накачивается керосином и ввинчивается в патрон в месте предполагаемого теракта. Импровизированная бомба срабатывает при нажатии на выключатель. "Боже мой! - подумала Лилечка. - Как сильно он меня любит!". Она осторожно заглянула в комнату - над кроватью на гвозде от картины демонстративно висели грязные кальсоны, с которых стекало на смятую наволочку и характерно пахло что-то желтое.
Партизанскими перебежками она добралась до шкафа, чтобы взять что-нибудь из своей старой одежды, раскрыла дверцы и обнаружила Юрика - он выпучил глаза и вжал голову, как шкодный кот, извлекаемый с помощью швабры из-под укромного кресла.
- Привет, - скромно поздоровался он.
- Привет, - ответила Лилечка.
- Ты одна?
- Да, конечно.
- Жалко! Я б ему показал! Только не садись на кровать, она заминирована, а потом провалится в воду. Нет! И в кресло не надо! Там скрепки!
Можно осудить бедняжку за недостаток характера, но в этот момент Лилечка поняла, что независимо ото всех норм морали, она просто не сможет сделать так, чтобы Юрик ушел. Ну, не дано ей это от Бога! А если чего-то не можешь, то, как говорил один хороший человек (он уже умер), не надо и хотеть. Поэтому, как ни жаль, ей следует попытаться выгнать ни в чем не повинного душку Юрчика тем же манером, который так плохо удался с интеллектуалом Юриком.
* * *
На предложение освободить квартиру на один вечер, Юрчик отреагировал с пониманием и нарочитым энтузиазмом. Он спросил только, когда ему можно вернуться и сколько будет народу. "Два человека, включая меня", - подло дезинформировала ребенка Лилечка. "Хорошо, я понял", - сказал Юрчик, профессионально показав весь ассортимент своих свежих щенячьих зубов, и в глазах у него замелькали светлые идеи. Лилечке уже и самой не терпелось узнать, что это за идеи и чем они обернутся в реальности.
На следующий день она оделась попроще и приготовилась к опасной вылазке. Открывая дверь, она не стала сразу заходить в холл, а сперва аккуратно заглянула, не висит ли что-нибудь над входом и не прислонена ли сбоку швабра. Ничего такого не было. Наоборот, из комнаты доносилось старушечье кряхтение Бритни Спирс, а из кухни пахло праздничными кушаньями. Повсюду стояли изысканные сушеные икебаны и посреди холла лежал незнакомый пушистый ковер. Лилечка поняла, что все эти вещи взяты на время, возвращать их придется в целости и сохранности, так что никаких взрывов и падений не предвидится. Поэтому она смело, хотя и с некоторой напряженной плавностью, вошла в комнату. Комната была убрана для интимной вечеринки, журнальный столик сервирован хрусталем, а на диване лежала девица в прозрачных алых шароварах и сверкала блестками, как лавсановая елка. Взгляд у нее был наглый, а все тело хорошо зашпаклевано и щедро наштукатурено. Трезвый человек никогда не назвал бы ее красивой, потому что лицо у нее было уж очень топорным. Однако лицо на голом теле занимает слишком мало места, чтобы это имело значение для мужчин. Поэтому человек, выпивший двести граммов водки для храбрости, несомненно, увидел бы в ней восточную принцессу, да еще без трусов.
Итак, девица нагло вперилась в Лилечку, а Лилечка на какое-то время потеряла дар речи. Она не знала, какую из теснящихся в голове реплик следует озвучить. Молчание нарушил вошедший в комнату Юрчик. Он был одет в костюм длиннохвостого леопарда с нарисованными над губой кошачьими усиками, а в руках держал поднос с глинтвейном.
- Что здесь происходит? - простонала бедная женщина, интуитивно пододвинувшись задом к креслу, чтобы немедленно рухнуть в его плюшевые объятия.
- Не понял! А где твой друг? Глинтвейн же стынет! - забеспокоился Юрчик.
- Какой друг?? Ты что, с ума сошел? Кто это такая?
При последней реплике девица сморгнула глазами, как охотничий ястреб.
- Мы хотели ему показать, что ты - самая лучшая женщина на свете, и все у тебя дома самое клевое, и по высшему разряду, и ничего такого у него за жизнь не будет! И что с меня есть вообще какая-то польза... Я не могу больше сидеть у тебя на шее.
Лилечка молча слушала.
- ... А это Женюха. Мы с ней номер делаем... То есть, не тот номер, ты не думай, со стриптизом я завязал, просто танцевальный номер. Нам нужно... для капустника... в колледже...на зачет по дефиле...
Девица опять сморгнула, как ястреб, и снисходительно улыбнулась. У нее была крепкая спортивная фигура и резкий животный запах. Лилечка ее осматривала, как в частном зверинце, а та привычно позволяла себя осматривать - сколько угодно. При этом было очевидно, что Женюха и Юрчик хорошо чувствуют друг друга: неосознанно переглядываются и принимают синхронные позы.
- Допустим, - наконец заговорила Лилечка. - Мой друг должен был осознать. Ковер, икебаны из палок и таранки, ужин из сплошных специй, дискотечная музыка. Не сомневаюсь, что все это актуально в моем возрасте. Но почему ты решил, что здесь нужна профессиональная женщина? Я не понимаю, объясни мне, глупой!
- Тогда и ты объясни мне, глупому, что вы собирались здесь делать, и почему мне нельзя было здесь быть.
- Э-э-э...
- Вы хотели заняться любовью, не так ли? Но я не мог уйти, потому что глинтвейн нужно подавать горячим. А раз я остался, то должна была находиться еще одна женщина, чтобы получились две пары. Иначе вышло бы некузяво!
- Но-о...
- Ты хочешь сказать, что твоему другу могла больше понравиться Женюха. Что ж, и это возможно, ведь она молодая красивая девушка. Тогда бы он пошел с ней в ванную, а мы с тобой остались здесь или наоборот, они остались здесь, а мы, так и быть, пошли в ванную или на кухню, если тебе угодно.
- А-а-а...
- В другом случае вышло бы так, что ты стала бы... делать это... с ним, но тогда на мою долю выпала бы Женюха. Я бы стал это делать с ней, уж извини. И совсем не уверен, что тебе бы такой расклад понравился!
Лилечка почему-то страшно смутилась от этих рассуждений. Она не была приспособлена к восприятию подобных вещей. Притом, Юрчик обещал ей, что больше не будет заниматься стриптизом, что он займется чем-нибудь более серьезным и достойным румяного мальчика. В конце концов, если он продолжает заниматься этим, то пусть сам снимает себе квартиру и живет в ней со своей партнершей. А что? Готовить он умеет, заработать может, и женщина у него есть, и судя по всему, не нищая. А бедный Юрик все-таки должен дописать свою диссертацию!
И Лилечка решилась.
- Юра, сядь, - сказала она. - Я должна тебе сказать кое-что важное.
Юрчик покорно сел и свой леопардовый хвост аккуратно выложил вдоль ноги.
- У меня нет возможности снимать тебе квартиру. Если ты, конечно, не в состоянии внести ближайшую плату сам, ты должен уйти. Понимаешь?
Какой-то неведомый камень в параллельном мире сорвался с вершины, увлекая за собой другие камни, пласты снега и глыбы льда. Юрчик выслушал все очень спокойно.
- Хорошо, я уйду, - сказал он. - Но я вернусь на белом мерседесе. Я тебе еще десять таких квартир куплю, вот увидишь. Скоро. Скорее, чем ты думаешь. Одевайся, Женюха, пошли отсюда.
- Подожди, не сейчас! Куда ты пойдешь?!
- Оставь меня, к друзьям, к черту. Я не пропаду. Я десять баб себе найду! У меня знаешь, какие были предложения - по тыще баксов за месяц!
- Врешь!
- Вру. Но это все неважно. Прощай, любимая. Не стану обременять тебя. Желаю тебе еще десять найти таких мальчиков. Наверное, тебе все равно, что у меня на душе. Пусть в твоей жизни всегда светит солнышко.
Юрчик вымученно улыбнулся, по-девичьи показав верхнюю десну, подошел и сладко поцеловал Лилечку между нижней губой и подбородком. О, нет, ей не надо было еще десять таких мальчиков! Истекая огромными солеными слезинами, неспособными растопить дорогую косметику, она выскочила из квартиры и, не помня себя, побежала вниз по лестнице, заскочила в машину и заперлась там. Никуда ехать она не могла, потому что не была в состоянии различить дорогу. Потом она все-таки тронулась с места и долго колесила по каким-то серым улицам, стояла в пробках, неслась по мокрому шоссе. Как это ни банально, лил крупный теплый дождь. Память, добрая подружка, подсовывала Лилечке самые приятные эпизоды общения с Юрчиком, а неприятных эпизодов вовсе не было только так, маленькие разногласия. Ведь Юрчик был очень хорошим мальчиком. И очень способным. И все тело у него состояло только из прелестей, пушков, ямочек и ресничек. Только вот жизнь у него сложилась так, что он был вынужден себя содержать не совсем достойным трудом. Он не хотел сидеть на шее у любимой женщины. Днем просто не мог работать, ведь он учился. А ночью... ну, что ж еще можно делать ночью?!
Когда Лилечка взяла к себе Юрчика, он получил возможность спать столько, сколько полагается мальчику его возраста. Отучившись в колледже, он мог бы поступить в вуз, например, на экономический факультет какой-нибудь академии. Лилечка бы нашла деньги и заплатила. А теперь он, выходит, опять должен будет вкалывать и днем и ночью, как кот ученый, и втянется, и так и состарится, и уже никогда не сможет вернуться к нормальной жизни. И она согласилась пожертвовать этой молодой судьбой ради эгоистичного, бесчувственного, закоснелого в поздней инфантильности Юрика, ради отжившей, давно уже охладевшей связи!
Дождь прекратился, и стало заметно, что на улице уже глубокая ночь, препоясанная серым бетонным забором. Вдали сияли огни большого ночного клуба. Вдоль забора, слегка подволакивая ноги и ссутулившись, брел Юрчик в дорогом кожаном пиджаке, истерически поигрывая барсеткой. Конечно, он шел на работу. Контракт. Вдруг из плакучей ивовой тени выскочили два хмыря, по виду - наркоманы и двинулись ему навстречу. В руке одного из них в свете фар блеснуло лезвие. Лилечка остановила машину и в панике (так у нее обычно проявлялась паника) кинулась между хмырями и Юрчиком. Что-то твердое вонзилось ей под ребро, добрые молодые руки подхватили падающее тело сзади, и закрывая глаза, она ясно увидела, что один из хмырей - неблагодарный Юрик, а другой - ее муж.
* * *
- Можете открыть глаза! - раздался приятно-уверенный тенор психоаналитика.
Лилечка сразу осознала, что ничего этого не было, и папа, слава Богу, здоров, и муж Юра, а также Юрик и Юрчик целы и невредимы, и по-прежнему вверены ее заботам. И никого прогонять не надо, потому что денег достаточно. Она работает в прекрасной компании, продающей прекрасную дорогую косметику. Компания открывает два новых филиала. Правда, - подумала Лилечка, - было несколько расточительным тратить такую сумму на психоаналитика, нужно было отложить ее на черный день. А вдруг и на самом деле беда или непредвиденный случай! Впрочем, психоаналитики у нас в стране не слишком востребованы, и им, наверное, бедным, тяжело найти клиента. Вкладывать деньги в развитие науки, особенно той, которая лечит человеческие души - святое дело! А ведь Юрий Казимирович - такой приятный молодой мужчина, к тому же высококлассный специалист, и написал очень дельную книгу про три вида мужской инфантильности. Его труд обязательно следовало бы поддержать, тем более что она молода, здорова и может еще работать.
Но что же это у него верхняя пуговица рубашки так плохо пришита? Жены у него, что ли, нет?! Ну, конечно, психоаналитику трудно найти себе подходящую спутницу жизни. На танцы он, небось, не ходит, коллеги все мужчины или того хуже - психоаналитички, на клиентках жениться, когда узнал о них всю подноготную, неприятно, на улицах знакомиться неприлично... А мать куда смотрит?! Удобно ли предложить...