Дерлет О
Звезда Макилвейна
О.ДЕРЛЕТ
ЗВЕЗДА МАКИЛВЕЙНА
Перевод с английского Э. Кабалевской
- Называйте их как хотите, - сказал Текс Харриган. - Потерянные, заблудшие, чокнутые или, скажем, непризнанные гении, - я знаю их столько, что ими можно было бы заселить целую палату в сумасшедшем доме. Я много лет был репортером и нагляделся на таких.
- Назовите хоть одного, - попросил я, чувствуя, что Харриган как раз в подходящем настроении.
- Ну, хоть Тэдиес Макилвейн.
- Никогда про такого не слышал.
- Конечно, - сказал Харриган. - Но я его знал. Это был чудаковатый старик, денег у него едва хватало на три его страсти: он играл в карты и в шахматы в трактирчике Биксби на Северной улице; увлекался астрономией; и еще была у него навязчивая идея, что жизнь существует не только на нашей планете и с обитателями других планет можно как-то связаться. Правда, в отличие от прочих он не только об этом говорил, но даже придумывал какие-то причудливые механизмы.
Ну вот, у этого старика было трое дружков, с которыми он играл у Биксби. Им он и рассказывал, как у него подвигаются дела со звездами и общение с жителями других планет, а дружки, насколько я знаю, превесело над ним подшучивали. Он покорно сносил насмешки - наверно, потому, что больше ему не с кем было поделиться. Так вот, в первый раз я про него услыхал однажды утром, когда меня вызвал к себе редактор отдела городской хроники - тогда это был старый Билл Хендерсон - и говорит: "Харриган, мы только что узнали о некоем Тэдиесе Макилвейне, вроде бы он открыл новую звезду. Этот астроном-любитель живет на Северной улице. В общем, разыщите его и дайте очерк".
И я отправился в путь.
Настала великая минута в жизни Тэдиеса Макилвейна. Он с важным видом уселся, поправил очки и уставился на присутствующих, как всегда, поверх стекол - ни дать, ни взять разгневанный учитель или просто сварливый старикашка.
- Я своего добился, - объявил он негромко.
- Да? А чего именно? - брюзгливо спросил Александер.
- Я открыл новую звезду.
- Ах вот как, - равнодушно откликнулся Леопольд. - Просто тебе соринка в глаз попала.
- Она находится чуть правее Арктура, - продолжал Макилвейн, - и, похоже, приближается к Земле.
- Передай ей от меня привет, - криво улыбнулся Ричардсон. - Ты уже придумал ей имя? Или теперь открыватели новых звезд не дают им названий? Звезда Макилвейна - звучит недурно. Есть чем любоваться вечерами, когда больше нечего делать.
Макилвейн только усмехнулся.
- Это темная звезда, - сказал он, помолчав. - Она не светится. - Он говорил, точно извиняясь. - Хочу установить с нею связь.
- Вот это да! - сказал Александер.
- Сдавай! - сказал Леопольд.
Так приняли великую новость о звезде Макилвейна его друзья-приятели. И потом весь вечер Макилвейн покорно играл в юкр. А Ричардсону пришло в голову, что надо сообщить об открытии в газету.
- Старик Макилвейн принимал все это всерьез, - продолжал Харриган, - и в то же время как-то очень стеснялся. Понимаете, создавалось впечатление, что он так долго старался открыть свою звезду, что теперь уж и сам с трудом в нее верил. Но звезда существовала. Он очень пространно и подробно рассказывал мне, как все произошло - случайно, как всегда бывает. Такие случаи - не редкость, и его рассказ звучал вполне убедительно. И все-таки в глубине души я ему не поверил. Я, конечно, все записал, как положено, и поснимал старика, убежденный, что фотографии нам не понадобятся.
По правде говоря, я таскал свои заметки в кармане два дня, и только потом мне пришло на ум, что ведь можно позвонить в Обсерваторию в штате Висконсин. Позвонил, и они подтвердили, что такая звезда появилась. Газета напечатала очерк о Макилвейне и не пожалела красок.
Через две недели Макилвейн снова дал о себе знать...
В тот вечер старик казался еще более застенчивым, чем всегда. Он ничуть не походил на человека, который готовится объявить очень важную новость. Он бочком вошел к Биксби и нерешительно приблизился к столику, где сидели его друзья.
- Славный вечерок, прямо как летом, - негромко заметил он.
Ричардсон буркнул что-то себе под нос.
- Кстати, Мак, что сталось с твоей звездой? - спросил Леопольд. - Ну, с той самой, про которую писали в газете.
- Мне кажется... - осторожно начал Макилвейн. - Я даже уверен... Я установил с ними связь. Только вот беда... - Он озабоченно наморщил лоб. - Я не понимаю их языка.
- А, ну тогда ты должен сказать им, что это твоя звезда и им теперь придется говорить по-английски, чтобы ты их понимал, - язвительно заметил Ричардсон. - Вот увидите, мы и опомниться не успеем, как ты обзаведешься ракетой или космическим кораблем, умчишься на эту свою звезду и станешь там у них королем или вроде того.
- Король Тэдиес Первый! - торжественно провозгласил Александер. - Эй вы, звездные жители, можете облобызать стопы вашего короля!
- Ну, это было бы довольно противно, - нахмурился Макилвейн.
Бедняга! Они битый час изводили его своими шуточками! Наконец он ушел домой, уселся перед телескопом и еще раз отыскал свою звезду - она стала такая большая, что могла бы затмить Арктур и не затмила лишь потому, что уже отошла в сторону от этой янтарной звезды.
Да, несомненно, звезда Макилвейна намного приблизилась к Земле.
Макилвейн снова попытался связаться с ней по самодельному радио и снова услышал ритмическую звуковую гамму - конечно, это была речь; хоть и необычная, но речь - какой-то скрип, скрежет, ничего общего с человеческой речью. Звуки то повышались, то понижались, в них звучало нетерпение, настойчивость, отчаяние - Макилвейн чувствовал это и изо всех сил старался понять.
Он просидел у радио часа два и вдруг совершенно ясно услышал, что кто-то говорит с ним на его родном языке. Но из приемника теперь не раздавалось ни звука. Макилвейн не сразу понял, что произошло: очевидно, обитателям его звезды удалось освоить английский язык простейшим способом - они читают его мысли и могут теперь объясняться с ним.
"Какие существа населяют Землю?" - поинтересовались они.
Макилвейн рассказал. Он мысленно представил себе человека и попытался обрисовать его словами. Это было трудно - ведь он не мог избаииться от ощущения, что его собеседники нисколько не похожи на людей.
Оказалось, они понятия не имеют о человеке и очень сомневаются, что подобные существа могут обитать на какой-либо другой звезде. На Алголе живут разумные растения, на Денеболе - муравьи, на Бетельгейзе - шестиногие и четырехрукие существа, наполовину минералы, наполовину растения, и нигде нет ничего похожего на людей.
"Вы, верно, единственные в своем роде во всей Вселенной", - сказал его межзвездный собеседник.
- А какие же вы? - с необычным для него пылом воскликнул Макилвейн.
Ответом ему было молчание, но вскоре в сознании его возник на удивление яркий образ. Ничего подобного Макилвейн в жизни не видел: это были тысячи и тысячи крошечных существ, совершенно неведомых человечеству; они напоминали водоплавающих насекомых - чешуйчатые, четвероногие, с узкой удлиненной головой и большими глазами, с зачатками крыльев, похожих на крылья жука, и усиками, как у бабочки. Странно, но Макилвейн не мог отличить там детей от стариков; все они, казалось, были одного возраста.
- Это не так, но мы регулярно омолаживаемся, - сказал его собеседник в ответ на мысль Макилвейна.
"А есть ли у них имена?" - подумал Макилвейн,
- Меня зовут Гуру, - сказал обитатель звезды, - а тебя Макилвейн, не так ли?
"А какая у них цивилизация?"
И тотчас перед мысленным взором Макилвейна встали огромные города, что высились, как ему показалось, в пустыне, ибо человеческий глаз не мог различить здесь ни дерева, ни мха, ни травинки. Глыбы зданий без окон, лишь с крохотными входными отверстиями, через которые туда проникали их крохотные обитатели. Внутреннее убранство жилищ говорило о высокой и древней культуре.
- Понимаете, Макилвейн во все это искренне верил, богатейшее у него было воображение! Ну, понятно, его друзья у Биксби вволю над ним потешались; уж не энаю, как, но он это терпел. И продолжал туда ходить. Ричардсон снова позвонил к нам в редакцию; он простое наслаждением выставлял Макилвейна на посмешище. И меня опять послали поговорить со стариком.
- Он, несомненно, во все это верит, и, однако, не похоже, что оя сумасшедший.
- Но ведь все эти насекомоподобные обитатели звезды прямо соскочили со страниц Уэллса, правда? - заметил я.
- И Уэллса, и многих других фантастов, - согласился Харриган. - Но Уэллс, кажется, первый предположил, что на Марсе живут насекомоподобные; правда, он считал, что они покрупнее.
- И что же дальше?
- Ну, я долго говорил с Макилвейном. Он рассказал мне о цивилизации на этой звезде и о своем друге Гуру. Можно было подумать, что он говорит о соседе, с которым я могу познакомиться в любую минуту.
Потом я заглянул к Биксби и потолковал там с его приятелями, Ричардсон открыл мне один секрет. Он решил подсоединиться к аппарату Макилвейна и назвать себя Гуру. Он собирался еще злее обычного подшутить над стариком, а потом, когда тот поверит, что говорил со своей звездой, вечером у Биксби они потешатся на славу!
Но все вышло по-другому....
- Макилвейн, вы меня слышите? - спросил Ричардсон.
Макилвейн вздрогнул от изумления. Облик Гуру потускнел перед его мысленным взором, а голос, говоривший по-английски, звучал так ясно и громко, словно был где-то рядом.
- Да, слышу, - нерешительно ответил Макилвейн.
- Ну, тогда слушайте, это я, Гуру. Вы дали нам достаточно сведений, теперь мы можем осуществить то, что задумали: в ближайшие двадцать четыре часа мы, обитатели Аали, начнем истребительную войну против Земли.
- Но почему?! - вскричал потрясенный Макилвейн.
Облик Гуру опять четко возник в сознании Макилвейна. Его холодные черты были явно искажены гневом.
- Нам мешают, - сказал Гуру. - Отойди от аппарата, а мы пустим в ход дезинтеграторы.
Макилвейн отошел, но успел заметить, что к передатчику на той далекой звезде подключили какой-то более мощный механизм.
- Макилвейн рассказывал нам, что через несколько мгновений за его окном вспыхнул ослепительный свет, - продолжал Харриган. - В тот же миг в окошечке его аппарата тоже появилась яркая вспышка. Едва опомнившись, Макилвейн тотчас выбежал из дому поглядеть, что случилось. И увидел под окном всего лишь кучку серой пыли, точно кто-то чистил здесь пылесос. Он вернулся к себе и внимательно оглядел все пространство между окном и аппаратом. Там он обнаружил еще две еле различимые полоски пыли, которые протянулись от аппарата к окну.
Естественно было бы предположить, что там побывал Ричардсон, а полоски пыли - все, что осталось от проводов, которые он подсоединил к микрофону аппарата Макилвейна, пока звездочет беседовал у Биксбн с двумя остальными приятелями. Но я не сочинитель, я только пересказываю факты, а вся соль в том, что с того вечера Ричардсон исчез.
- Вы, конечно, провели расследование? - спросил я.
Харриган кивнул.
- И не я один. Полиция, правда, не очень старалась. В Чикаго в то время передрались две шайки гангстеров, и у полиции хлопот хватало, тем более что Ричардсон был не бог весть какое важное лицо, да и влиятельных друзей у него не оказалось. Родственники заботились только о том, чтобы получить после него наследство, и, честно говоря, судьба Ричардсона волновала одних только его собутыльников, в том числе и Макилвейна.
А уж старику досталось! В доме у него все перевернули вверх дном. Перекопали двор и погреб и самого допросили с пристрастием, в полной уверенности, что он как нельзя лучше подходит им для роли обвиняемого в убийстве. Но найти ничего не удалось, никаких улик не оказалось - не фабриковать же их, если нельзя даже доказать, что Макилвейн знал, как Ричардсон собирался над ним подшутить.
Да и возле дома Макилвейна Ричардсона никто не видал. Один лишь Макилвейн утверждал, что он слышал то, что слышал, но его слова - еще не доказательство. Он мог бы этого и не говорить, но сказал. Полиция решила, что он просто безвредный чудак, и его отпустили. А вот что случилось с Ричардсономостается загадкой по сей день.
- Бывает, что люди просто уезжают и не возвращаются, сказал я.
- Бывает. Но Ричардсон ничего подобного не сделал. Или уж он уехал в чем был, ровно ничего с собой не взяв? Все его пожитки остались у него дома.
- А что было дальше с Макилвейном?
Харриган усмехнулся.
- Он жил как прежде. Да никто и не ожидал перемен. Всю свою жизнь он мечтал вступить в контакт с другими .мирами, и теперь, когда это ему удалось, он вовсе не собирался от этого отказываться, хотя исчезновение Ричардсона очень его огорчило. Сначала он верил, что Гуру действительно уничгожил беднягу, и даже пытался объяснить это другим, до к тому времени пыль под окном исчезла, и все только посмеялись над стариком. Так что он вновь занялся своим аппаратом и Гуру, а вечерами по-прежнему ходил к Биксби...
- Что нового на твоей звезде? - спросил Леопольд, когда Макилвейн вошел в трактир.
- Они собираются меня омолодить, - ответил Макилвейн и застенчиво улыбнулся, но видно было, что он доволен.
- То есть как? - кисло переспросил Александер.
- Они говорят, что могут сделать меня опять молодым. Как они сами там, на звезде. Они не умирают. Живут долго, потом омолаживаются и начинают все сначала. Так уж они устроены.
- Так что же, они намерены спуститься сюда, забрать тебя и там у себя обработать? - спросил Александер.
- Нет, Гуру говорит, в этом нет нужды. Можно обойтись при помощи аппарата. Он может им служить и дезинтегратором, и чем угодно. И они сделают меня двадцатилетним или тридцатилетним, как я захочу.
- Что ж, я и сам бы не прочь снова стать двадцатилетним, - признался Леопольд.
- Вот что, Мак, - сказал Александер. - Давай-ка попробуй. Потом придешь и расскажешь нам, что из этого вышло. Если получится, мы все тоже попробуем.
- На всякий случай, составь сначала завещание.
- Я уже срставил. Только что.
Леопольд с трудом удержался от смеха.
- Не принимай асе это уж очень всерьез. В конце концов, одного мы уже потеряли. Жаль будет лишиться и тебя.
Макилвейн был тронут.
- Ничего со миой не случится, я только помолодею, - поспешно заверил он друзей. - Они все сделают при помощи аппарата, и к утру я стану молодым.
- Наверно, тебе пересадят обезьяньи железки, - усмехнулся Александер.
- Эти жучки на твоей звезде, видно, мастаки по части науки, - сказал Леопольд.
- Они вовсе не жучки, - не без досады возразил Макилвейн. - Они люди, может и не такие, как мы с вами, а все равно люди.
В тот вечер он отправился домой, полный надежд. Он сделал все, к чему стремился, и теперь готов был снова стать молодым. Гуру очень удивился, узнавши, что земляне просто умирают, когда этого можно было бы избежать, и сам предложил омолодить Макилвейна.
Макилвейн уселся перед своим аппаратом и поворачивал всевозможные рычажки и нажимал кнопки до тех пор, пока не установил связь со своей темной звездой. Ждал он, как ему показалось, очень долго; наконец перед его умственным взором появился Гуру.
- Ты готов? - беззвучно спросил он.
- Да. Вполне готов, - отвечал Макилвейн, дрожа от нетерпения.
- Не волнуйся, - сказал Гуру. - Это займет несколько часов.
- Я не волнуюсь, - ответил Макилвейн.
Он и правда не волновался. Восторженно, как верующий чуда ждал он того, что, конечно же, станет величайшим событием в его скучной жизни.
- Исчезновение Макилвейна вслед за исчезновением Ричардсона было отличной темой для газетчиков, - сказал Харриган. - Одно плохо: когда об этом узнали в "Глобе", все это уже не было новостью. Прежде нам обо всем сообщал Ричардсон, но мы его лишились; а Леопольду или Александеру и в голову не пришло позвонить нам или кому-либо еще и сказать, что Макилвейн почему-то не появляется больше у Биксби. В конце концов Леопольд отправился к Макилвейну домой узнать, не заболел ли старик.
Дверь открыл молодой человек.
- Где Макилвейн? - спросил Леопольд.
- Это я, - ответил тот.
- Мне нужен Тэдиес Макилвейн, - пояснил Леопольд.
- Это я и есть, - был ответ.
- Мне нужен Тэдиес Макилвейн, который играл с нами в карты у Биксби, - сказал. Леопольд. Молодой человек покачал головой.
- Простите, тогда вам нужен кто-то другой.
- А что вы здесь делаете? - спросил Леопольд.
- Этот дом достался мне в наследство от дяди, - сказал молодой Макилвейн.
И верно, так оно и было. Леопольд рассказал мне все это, уговорил пойти с ним к адвокату Макилвейна, - и там выяснилось, что старик написал завещание и оставил все имущество своему племяннику и тезке. Все пункты завещания были предельно ясны, и среди условий было четко выраженное распоряжение, что если с ним, Тэдиесом Макилвейном старшим, что-нибудь случится, что бы это ни было, а в особенности если смерть его останется недоказанной, племянник должен немедленно вступить во владение всем имуществом дяди.
- Ну ясно, вы наткнулись на племянника, - сказал я.
Харриган кивнул.
- Конечно. Видимо, так и было задумано. Это предназначалось для прессы и для полиции. Рассказ племянника не вызывал ни малейших подозрений. Все было ясно и понятно, кроме разве двух-трех мелких подробностей. Макилвейн младший не сказал, откуда он приехал, только вскользь упомянул Детройт. Я позвонил туда приятелю, который работал в одной детройтской газете, и попросил разузнать там, на месте, о Тэдиесе Макилвеине; он отыскал его следы, но тот оказался не племянником, а дядей Макилвейна, хотя описание в точности подходило и ,к племяннику.
- Значит, он был похож на старика?
- Да, очень. Легко себе представить, что старый Макилвейн в молодости был именно таким.. Только вы не верьте в эту чепуху насчет омоложения. Когда племянник вступил в права наследства, он первым делом сломал дядюшкин аппарат. Можете ли вы хоть на секунду допустить, чтобы старик Макилвейн сделал нечто подобное?
Я покачал головой, но поневоле подумал: а что если в этом рассказе есть хоть зерно истины, только старика не просто омолодили, а послали назад во времени? Тогда он ничего не может знать об аппарате и о том, зачем он нужен - вот ведь какая насмешка судьбы! И насмешка не только над Макилвейном, но и над обитателями его звезды: ведь они, конечно, надеялись и впредь общаться с Землей и не поняли, что аппарат, построенный Макилвейном, очень мало похож на их машины.
Племянник разбил эту машинку вдребезги. Сказал, что понятия не имеет, для чего она нужна и что с ней делать.
- А телескоп?
- Нет, телескоп он не тронул. Сказал, что немножко интересуется астрономией и займется ею, если будет время.
- Значит, это у них семейное увлечение.
- Да. И мало того: старик Макилвейн всегда казался застенчивым и робким. И таков же племянник. Уж не знаю, откуда он взялся, но, видно, родня у него не из тех, кем можно гордиться. Похоже, что он их стыдится. Возможно, он родом из горных районов Кентукки. Современные понятия, видно, не для него, он застрял где-то в начале века.
Мне пришлось видеться с ним не один раз. Полиция, конечно, потормошила его, но не слишком: он явно ни в чем не был замешан, и от него скоро отстали. Да и старика искали не очень долго: с того последнего вечера у Биксби никто его не видел, а так как все давно уже считали его немного не в своем уме, то и решили - наверно, он совсем потерял память, вот и забрел куда-нибудь, а как вернуться домой - не знает. Адвокат Барневол, составивший его завещание, сказал, что старик, видимо, предвидел такую возможность и потому вдруг поспешил привести в порядок бумаги.
- Я его от души пожалел.
- Кого?
- Племянника. Он казался каким-то растерянным... ну, как человек, который силится что-то вспомнить и никак не может. Я это замечал всякий раз, как пытался с ним поговорить; все время было такое ощущение, будто он отчаянно старается собраться с мыслями, но не может найти связи и не находит слов. Он очень старался, но ничего не получалось.
- Ну и что с ним теперь?
- Все еще живет тут. Кажется, нашел себе какую-то работу. Да я видел его только вчера. Он, видимо, шел с работы и остановился перед трактирчиком Биксбм, прижался лицом к витрине и глядит. Я подошел, постоял рядом. За столиком сидели Леопольд и Александер - два одиноких старика - и смотрели на улицу. А одинокий молодой человек смотрел на них с улицы. В лице у него было что-то... я уже не раз видел это выражение... будто ему непременно надо что-то узнать, вспомнить, сделать или сказать, но он никак не может сообразить, что же именно с ним произошло.
- Или произойдет, - невесело усмехнулся я.
- Как угодно, - ответил Харриган. - Налейте-ка мне еще. Я налил, и он выпил. - Бедняга! - пробормотал он. - Ему было бы гораздо лучше там, откуда он явился.
- Это можно сказать и о любом из нас, - сказал я. - Но никто никогда не возвращается. А Макилвейну, может быть, и вовсе некуда идти.
- Вы бы так и решили, если бы только видели его лицо, когда он смотрел на Леопольда и Александера. Впрочем, может, это мне просто почудилось - ведь свет уличных фонарей обманчив. Но я никак не могу забыть это лицо и все думаю - до чего же они похожи; старик Макилвейн, когда он так отчаянно старался найти хоть одного человека, кто бы ему поверил, и его племянник, который так же отчаянно ищет кого-нибудь, кто бы его принял, или жаждет отыскать хоть какой-нибудь уголок, где он почувствовал бы себя как дома.
ЗВЕЗДА МАКИЛВЕЙНА
Перевод с английского Э. Кабалевской
- Называйте их как хотите, - сказал Текс Харриган. - Потерянные, заблудшие, чокнутые или, скажем, непризнанные гении, - я знаю их столько, что ими можно было бы заселить целую палату в сумасшедшем доме. Я много лет был репортером и нагляделся на таких.
- Назовите хоть одного, - попросил я, чувствуя, что Харриган как раз в подходящем настроении.
- Ну, хоть Тэдиес Макилвейн.
- Никогда про такого не слышал.
- Конечно, - сказал Харриган. - Но я его знал. Это был чудаковатый старик, денег у него едва хватало на три его страсти: он играл в карты и в шахматы в трактирчике Биксби на Северной улице; увлекался астрономией; и еще была у него навязчивая идея, что жизнь существует не только на нашей планете и с обитателями других планет можно как-то связаться. Правда, в отличие от прочих он не только об этом говорил, но даже придумывал какие-то причудливые механизмы.
Ну вот, у этого старика было трое дружков, с которыми он играл у Биксби. Им он и рассказывал, как у него подвигаются дела со звездами и общение с жителями других планет, а дружки, насколько я знаю, превесело над ним подшучивали. Он покорно сносил насмешки - наверно, потому, что больше ему не с кем было поделиться. Так вот, в первый раз я про него услыхал однажды утром, когда меня вызвал к себе редактор отдела городской хроники - тогда это был старый Билл Хендерсон - и говорит: "Харриган, мы только что узнали о некоем Тэдиесе Макилвейне, вроде бы он открыл новую звезду. Этот астроном-любитель живет на Северной улице. В общем, разыщите его и дайте очерк".
И я отправился в путь.
Настала великая минута в жизни Тэдиеса Макилвейна. Он с важным видом уселся, поправил очки и уставился на присутствующих, как всегда, поверх стекол - ни дать, ни взять разгневанный учитель или просто сварливый старикашка.
- Я своего добился, - объявил он негромко.
- Да? А чего именно? - брюзгливо спросил Александер.
- Я открыл новую звезду.
- Ах вот как, - равнодушно откликнулся Леопольд. - Просто тебе соринка в глаз попала.
- Она находится чуть правее Арктура, - продолжал Макилвейн, - и, похоже, приближается к Земле.
- Передай ей от меня привет, - криво улыбнулся Ричардсон. - Ты уже придумал ей имя? Или теперь открыватели новых звезд не дают им названий? Звезда Макилвейна - звучит недурно. Есть чем любоваться вечерами, когда больше нечего делать.
Макилвейн только усмехнулся.
- Это темная звезда, - сказал он, помолчав. - Она не светится. - Он говорил, точно извиняясь. - Хочу установить с нею связь.
- Вот это да! - сказал Александер.
- Сдавай! - сказал Леопольд.
Так приняли великую новость о звезде Макилвейна его друзья-приятели. И потом весь вечер Макилвейн покорно играл в юкр. А Ричардсону пришло в голову, что надо сообщить об открытии в газету.
- Старик Макилвейн принимал все это всерьез, - продолжал Харриган, - и в то же время как-то очень стеснялся. Понимаете, создавалось впечатление, что он так долго старался открыть свою звезду, что теперь уж и сам с трудом в нее верил. Но звезда существовала. Он очень пространно и подробно рассказывал мне, как все произошло - случайно, как всегда бывает. Такие случаи - не редкость, и его рассказ звучал вполне убедительно. И все-таки в глубине души я ему не поверил. Я, конечно, все записал, как положено, и поснимал старика, убежденный, что фотографии нам не понадобятся.
По правде говоря, я таскал свои заметки в кармане два дня, и только потом мне пришло на ум, что ведь можно позвонить в Обсерваторию в штате Висконсин. Позвонил, и они подтвердили, что такая звезда появилась. Газета напечатала очерк о Макилвейне и не пожалела красок.
Через две недели Макилвейн снова дал о себе знать...
В тот вечер старик казался еще более застенчивым, чем всегда. Он ничуть не походил на человека, который готовится объявить очень важную новость. Он бочком вошел к Биксби и нерешительно приблизился к столику, где сидели его друзья.
- Славный вечерок, прямо как летом, - негромко заметил он.
Ричардсон буркнул что-то себе под нос.
- Кстати, Мак, что сталось с твоей звездой? - спросил Леопольд. - Ну, с той самой, про которую писали в газете.
- Мне кажется... - осторожно начал Макилвейн. - Я даже уверен... Я установил с ними связь. Только вот беда... - Он озабоченно наморщил лоб. - Я не понимаю их языка.
- А, ну тогда ты должен сказать им, что это твоя звезда и им теперь придется говорить по-английски, чтобы ты их понимал, - язвительно заметил Ричардсон. - Вот увидите, мы и опомниться не успеем, как ты обзаведешься ракетой или космическим кораблем, умчишься на эту свою звезду и станешь там у них королем или вроде того.
- Король Тэдиес Первый! - торжественно провозгласил Александер. - Эй вы, звездные жители, можете облобызать стопы вашего короля!
- Ну, это было бы довольно противно, - нахмурился Макилвейн.
Бедняга! Они битый час изводили его своими шуточками! Наконец он ушел домой, уселся перед телескопом и еще раз отыскал свою звезду - она стала такая большая, что могла бы затмить Арктур и не затмила лишь потому, что уже отошла в сторону от этой янтарной звезды.
Да, несомненно, звезда Макилвейна намного приблизилась к Земле.
Макилвейн снова попытался связаться с ней по самодельному радио и снова услышал ритмическую звуковую гамму - конечно, это была речь; хоть и необычная, но речь - какой-то скрип, скрежет, ничего общего с человеческой речью. Звуки то повышались, то понижались, в них звучало нетерпение, настойчивость, отчаяние - Макилвейн чувствовал это и изо всех сил старался понять.
Он просидел у радио часа два и вдруг совершенно ясно услышал, что кто-то говорит с ним на его родном языке. Но из приемника теперь не раздавалось ни звука. Макилвейн не сразу понял, что произошло: очевидно, обитателям его звезды удалось освоить английский язык простейшим способом - они читают его мысли и могут теперь объясняться с ним.
"Какие существа населяют Землю?" - поинтересовались они.
Макилвейн рассказал. Он мысленно представил себе человека и попытался обрисовать его словами. Это было трудно - ведь он не мог избаииться от ощущения, что его собеседники нисколько не похожи на людей.
Оказалось, они понятия не имеют о человеке и очень сомневаются, что подобные существа могут обитать на какой-либо другой звезде. На Алголе живут разумные растения, на Денеболе - муравьи, на Бетельгейзе - шестиногие и четырехрукие существа, наполовину минералы, наполовину растения, и нигде нет ничего похожего на людей.
"Вы, верно, единственные в своем роде во всей Вселенной", - сказал его межзвездный собеседник.
- А какие же вы? - с необычным для него пылом воскликнул Макилвейн.
Ответом ему было молчание, но вскоре в сознании его возник на удивление яркий образ. Ничего подобного Макилвейн в жизни не видел: это были тысячи и тысячи крошечных существ, совершенно неведомых человечеству; они напоминали водоплавающих насекомых - чешуйчатые, четвероногие, с узкой удлиненной головой и большими глазами, с зачатками крыльев, похожих на крылья жука, и усиками, как у бабочки. Странно, но Макилвейн не мог отличить там детей от стариков; все они, казалось, были одного возраста.
- Это не так, но мы регулярно омолаживаемся, - сказал его собеседник в ответ на мысль Макилвейна.
"А есть ли у них имена?" - подумал Макилвейн,
- Меня зовут Гуру, - сказал обитатель звезды, - а тебя Макилвейн, не так ли?
"А какая у них цивилизация?"
И тотчас перед мысленным взором Макилвейна встали огромные города, что высились, как ему показалось, в пустыне, ибо человеческий глаз не мог различить здесь ни дерева, ни мха, ни травинки. Глыбы зданий без окон, лишь с крохотными входными отверстиями, через которые туда проникали их крохотные обитатели. Внутреннее убранство жилищ говорило о высокой и древней культуре.
- Понимаете, Макилвейн во все это искренне верил, богатейшее у него было воображение! Ну, понятно, его друзья у Биксби вволю над ним потешались; уж не энаю, как, но он это терпел. И продолжал туда ходить. Ричардсон снова позвонил к нам в редакцию; он простое наслаждением выставлял Макилвейна на посмешище. И меня опять послали поговорить со стариком.
- Он, несомненно, во все это верит, и, однако, не похоже, что оя сумасшедший.
- Но ведь все эти насекомоподобные обитатели звезды прямо соскочили со страниц Уэллса, правда? - заметил я.
- И Уэллса, и многих других фантастов, - согласился Харриган. - Но Уэллс, кажется, первый предположил, что на Марсе живут насекомоподобные; правда, он считал, что они покрупнее.
- И что же дальше?
- Ну, я долго говорил с Макилвейном. Он рассказал мне о цивилизации на этой звезде и о своем друге Гуру. Можно было подумать, что он говорит о соседе, с которым я могу познакомиться в любую минуту.
Потом я заглянул к Биксби и потолковал там с его приятелями, Ричардсон открыл мне один секрет. Он решил подсоединиться к аппарату Макилвейна и назвать себя Гуру. Он собирался еще злее обычного подшутить над стариком, а потом, когда тот поверит, что говорил со своей звездой, вечером у Биксби они потешатся на славу!
Но все вышло по-другому....
- Макилвейн, вы меня слышите? - спросил Ричардсон.
Макилвейн вздрогнул от изумления. Облик Гуру потускнел перед его мысленным взором, а голос, говоривший по-английски, звучал так ясно и громко, словно был где-то рядом.
- Да, слышу, - нерешительно ответил Макилвейн.
- Ну, тогда слушайте, это я, Гуру. Вы дали нам достаточно сведений, теперь мы можем осуществить то, что задумали: в ближайшие двадцать четыре часа мы, обитатели Аали, начнем истребительную войну против Земли.
- Но почему?! - вскричал потрясенный Макилвейн.
Облик Гуру опять четко возник в сознании Макилвейна. Его холодные черты были явно искажены гневом.
- Нам мешают, - сказал Гуру. - Отойди от аппарата, а мы пустим в ход дезинтеграторы.
Макилвейн отошел, но успел заметить, что к передатчику на той далекой звезде подключили какой-то более мощный механизм.
- Макилвейн рассказывал нам, что через несколько мгновений за его окном вспыхнул ослепительный свет, - продолжал Харриган. - В тот же миг в окошечке его аппарата тоже появилась яркая вспышка. Едва опомнившись, Макилвейн тотчас выбежал из дому поглядеть, что случилось. И увидел под окном всего лишь кучку серой пыли, точно кто-то чистил здесь пылесос. Он вернулся к себе и внимательно оглядел все пространство между окном и аппаратом. Там он обнаружил еще две еле различимые полоски пыли, которые протянулись от аппарата к окну.
Естественно было бы предположить, что там побывал Ричардсон, а полоски пыли - все, что осталось от проводов, которые он подсоединил к микрофону аппарата Макилвейна, пока звездочет беседовал у Биксбн с двумя остальными приятелями. Но я не сочинитель, я только пересказываю факты, а вся соль в том, что с того вечера Ричардсон исчез.
- Вы, конечно, провели расследование? - спросил я.
Харриган кивнул.
- И не я один. Полиция, правда, не очень старалась. В Чикаго в то время передрались две шайки гангстеров, и у полиции хлопот хватало, тем более что Ричардсон был не бог весть какое важное лицо, да и влиятельных друзей у него не оказалось. Родственники заботились только о том, чтобы получить после него наследство, и, честно говоря, судьба Ричардсона волновала одних только его собутыльников, в том числе и Макилвейна.
А уж старику досталось! В доме у него все перевернули вверх дном. Перекопали двор и погреб и самого допросили с пристрастием, в полной уверенности, что он как нельзя лучше подходит им для роли обвиняемого в убийстве. Но найти ничего не удалось, никаких улик не оказалось - не фабриковать же их, если нельзя даже доказать, что Макилвейн знал, как Ричардсон собирался над ним подшутить.
Да и возле дома Макилвейна Ричардсона никто не видал. Один лишь Макилвейн утверждал, что он слышал то, что слышал, но его слова - еще не доказательство. Он мог бы этого и не говорить, но сказал. Полиция решила, что он просто безвредный чудак, и его отпустили. А вот что случилось с Ричардсономостается загадкой по сей день.
- Бывает, что люди просто уезжают и не возвращаются, сказал я.
- Бывает. Но Ричардсон ничего подобного не сделал. Или уж он уехал в чем был, ровно ничего с собой не взяв? Все его пожитки остались у него дома.
- А что было дальше с Макилвейном?
Харриган усмехнулся.
- Он жил как прежде. Да никто и не ожидал перемен. Всю свою жизнь он мечтал вступить в контакт с другими .мирами, и теперь, когда это ему удалось, он вовсе не собирался от этого отказываться, хотя исчезновение Ричардсона очень его огорчило. Сначала он верил, что Гуру действительно уничгожил беднягу, и даже пытался объяснить это другим, до к тому времени пыль под окном исчезла, и все только посмеялись над стариком. Так что он вновь занялся своим аппаратом и Гуру, а вечерами по-прежнему ходил к Биксби...
- Что нового на твоей звезде? - спросил Леопольд, когда Макилвейн вошел в трактир.
- Они собираются меня омолодить, - ответил Макилвейн и застенчиво улыбнулся, но видно было, что он доволен.
- То есть как? - кисло переспросил Александер.
- Они говорят, что могут сделать меня опять молодым. Как они сами там, на звезде. Они не умирают. Живут долго, потом омолаживаются и начинают все сначала. Так уж они устроены.
- Так что же, они намерены спуститься сюда, забрать тебя и там у себя обработать? - спросил Александер.
- Нет, Гуру говорит, в этом нет нужды. Можно обойтись при помощи аппарата. Он может им служить и дезинтегратором, и чем угодно. И они сделают меня двадцатилетним или тридцатилетним, как я захочу.
- Что ж, я и сам бы не прочь снова стать двадцатилетним, - признался Леопольд.
- Вот что, Мак, - сказал Александер. - Давай-ка попробуй. Потом придешь и расскажешь нам, что из этого вышло. Если получится, мы все тоже попробуем.
- На всякий случай, составь сначала завещание.
- Я уже срставил. Только что.
Леопольд с трудом удержался от смеха.
- Не принимай асе это уж очень всерьез. В конце концов, одного мы уже потеряли. Жаль будет лишиться и тебя.
Макилвейн был тронут.
- Ничего со миой не случится, я только помолодею, - поспешно заверил он друзей. - Они все сделают при помощи аппарата, и к утру я стану молодым.
- Наверно, тебе пересадят обезьяньи железки, - усмехнулся Александер.
- Эти жучки на твоей звезде, видно, мастаки по части науки, - сказал Леопольд.
- Они вовсе не жучки, - не без досады возразил Макилвейн. - Они люди, может и не такие, как мы с вами, а все равно люди.
В тот вечер он отправился домой, полный надежд. Он сделал все, к чему стремился, и теперь готов был снова стать молодым. Гуру очень удивился, узнавши, что земляне просто умирают, когда этого можно было бы избежать, и сам предложил омолодить Макилвейна.
Макилвейн уселся перед своим аппаратом и поворачивал всевозможные рычажки и нажимал кнопки до тех пор, пока не установил связь со своей темной звездой. Ждал он, как ему показалось, очень долго; наконец перед его умственным взором появился Гуру.
- Ты готов? - беззвучно спросил он.
- Да. Вполне готов, - отвечал Макилвейн, дрожа от нетерпения.
- Не волнуйся, - сказал Гуру. - Это займет несколько часов.
- Я не волнуюсь, - ответил Макилвейн.
Он и правда не волновался. Восторженно, как верующий чуда ждал он того, что, конечно же, станет величайшим событием в его скучной жизни.
- Исчезновение Макилвейна вслед за исчезновением Ричардсона было отличной темой для газетчиков, - сказал Харриган. - Одно плохо: когда об этом узнали в "Глобе", все это уже не было новостью. Прежде нам обо всем сообщал Ричардсон, но мы его лишились; а Леопольду или Александеру и в голову не пришло позвонить нам или кому-либо еще и сказать, что Макилвейн почему-то не появляется больше у Биксби. В конце концов Леопольд отправился к Макилвейну домой узнать, не заболел ли старик.
Дверь открыл молодой человек.
- Где Макилвейн? - спросил Леопольд.
- Это я, - ответил тот.
- Мне нужен Тэдиес Макилвейн, - пояснил Леопольд.
- Это я и есть, - был ответ.
- Мне нужен Тэдиес Макилвейн, который играл с нами в карты у Биксби, - сказал. Леопольд. Молодой человек покачал головой.
- Простите, тогда вам нужен кто-то другой.
- А что вы здесь делаете? - спросил Леопольд.
- Этот дом достался мне в наследство от дяди, - сказал молодой Макилвейн.
И верно, так оно и было. Леопольд рассказал мне все это, уговорил пойти с ним к адвокату Макилвейна, - и там выяснилось, что старик написал завещание и оставил все имущество своему племяннику и тезке. Все пункты завещания были предельно ясны, и среди условий было четко выраженное распоряжение, что если с ним, Тэдиесом Макилвейном старшим, что-нибудь случится, что бы это ни было, а в особенности если смерть его останется недоказанной, племянник должен немедленно вступить во владение всем имуществом дяди.
- Ну ясно, вы наткнулись на племянника, - сказал я.
Харриган кивнул.
- Конечно. Видимо, так и было задумано. Это предназначалось для прессы и для полиции. Рассказ племянника не вызывал ни малейших подозрений. Все было ясно и понятно, кроме разве двух-трех мелких подробностей. Макилвейн младший не сказал, откуда он приехал, только вскользь упомянул Детройт. Я позвонил туда приятелю, который работал в одной детройтской газете, и попросил разузнать там, на месте, о Тэдиесе Макилвеине; он отыскал его следы, но тот оказался не племянником, а дядей Макилвейна, хотя описание в точности подходило и ,к племяннику.
- Значит, он был похож на старика?
- Да, очень. Легко себе представить, что старый Макилвейн в молодости был именно таким.. Только вы не верьте в эту чепуху насчет омоложения. Когда племянник вступил в права наследства, он первым делом сломал дядюшкин аппарат. Можете ли вы хоть на секунду допустить, чтобы старик Макилвейн сделал нечто подобное?
Я покачал головой, но поневоле подумал: а что если в этом рассказе есть хоть зерно истины, только старика не просто омолодили, а послали назад во времени? Тогда он ничего не может знать об аппарате и о том, зачем он нужен - вот ведь какая насмешка судьбы! И насмешка не только над Макилвейном, но и над обитателями его звезды: ведь они, конечно, надеялись и впредь общаться с Землей и не поняли, что аппарат, построенный Макилвейном, очень мало похож на их машины.
Племянник разбил эту машинку вдребезги. Сказал, что понятия не имеет, для чего она нужна и что с ней делать.
- А телескоп?
- Нет, телескоп он не тронул. Сказал, что немножко интересуется астрономией и займется ею, если будет время.
- Значит, это у них семейное увлечение.
- Да. И мало того: старик Макилвейн всегда казался застенчивым и робким. И таков же племянник. Уж не знаю, откуда он взялся, но, видно, родня у него не из тех, кем можно гордиться. Похоже, что он их стыдится. Возможно, он родом из горных районов Кентукки. Современные понятия, видно, не для него, он застрял где-то в начале века.
Мне пришлось видеться с ним не один раз. Полиция, конечно, потормошила его, но не слишком: он явно ни в чем не был замешан, и от него скоро отстали. Да и старика искали не очень долго: с того последнего вечера у Биксби никто его не видел, а так как все давно уже считали его немного не в своем уме, то и решили - наверно, он совсем потерял память, вот и забрел куда-нибудь, а как вернуться домой - не знает. Адвокат Барневол, составивший его завещание, сказал, что старик, видимо, предвидел такую возможность и потому вдруг поспешил привести в порядок бумаги.
- Я его от души пожалел.
- Кого?
- Племянника. Он казался каким-то растерянным... ну, как человек, который силится что-то вспомнить и никак не может. Я это замечал всякий раз, как пытался с ним поговорить; все время было такое ощущение, будто он отчаянно старается собраться с мыслями, но не может найти связи и не находит слов. Он очень старался, но ничего не получалось.
- Ну и что с ним теперь?
- Все еще живет тут. Кажется, нашел себе какую-то работу. Да я видел его только вчера. Он, видимо, шел с работы и остановился перед трактирчиком Биксбм, прижался лицом к витрине и глядит. Я подошел, постоял рядом. За столиком сидели Леопольд и Александер - два одиноких старика - и смотрели на улицу. А одинокий молодой человек смотрел на них с улицы. В лице у него было что-то... я уже не раз видел это выражение... будто ему непременно надо что-то узнать, вспомнить, сделать или сказать, но он никак не может сообразить, что же именно с ним произошло.
- Или произойдет, - невесело усмехнулся я.
- Как угодно, - ответил Харриган. - Налейте-ка мне еще. Я налил, и он выпил. - Бедняга! - пробормотал он. - Ему было бы гораздо лучше там, откуда он явился.
- Это можно сказать и о любом из нас, - сказал я. - Но никто никогда не возвращается. А Макилвейну, может быть, и вовсе некуда идти.
- Вы бы так и решили, если бы только видели его лицо, когда он смотрел на Леопольда и Александера. Впрочем, может, это мне просто почудилось - ведь свет уличных фонарей обманчив. Но я никак не могу забыть это лицо и все думаю - до чего же они похожи; старик Макилвейн, когда он так отчаянно старался найти хоть одного человека, кто бы ему поверил, и его племянник, который так же отчаянно ищет кого-нибудь, кто бы его принял, или жаждет отыскать хоть какой-нибудь уголок, где он почувствовал бы себя как дома.