Филип Киндред Дик
Разиня
* * *
Они вошли в большой ангар. В дальнем его углу техники собрались вокруг громадной мерцающей приборной панели, следя за сложными изменяющимися комбинациями вспыхивающих огоньков. У длинных столов жужжали машины — управляемые людьми и роботами компьютеры. Стены были сплошь увешаны картами и диаграммами.
Хастен в изумлении разглядывал все это.
Вуд рассмеялся.
— Пройдемте сюда, и я действительно покажу вам кое-что интересное.
Узнаете, не так ли?
Он указал на громоздкий прибор, окруженный молчаливыми мужчинами и женщинами в белых халатах.
— Узнаю, — медленно ответил Хастен. — Это напоминает наш «ковш», но он раз в двадцать больше. Что вы им ловите? Какие времена?
Он потрогал пластинчатую поверхность «ковша», затем присел на корточки перед лицевой панелью. Крышка была закрыта, «ковш» был в действии.
— Если бы у нас в историко-исследовательском центре был такой аппарат!
— Теперь вы знаете, — Вуд присел рядом с ним. — Послушайте, Хастен.
Вы первый человек из вошедших, который не принадлежит к служащим департамента. Обратили внимание на охрану? У часовых есть приказ стрелять в любого, кто попытается прорваться без пропуска.
— Прятать это? Машину? Вы будете стрелять в…
Они выпрямились. Лицо Вуда окаменело.
— Ваш «ковш» погружается в далекое прошлое. Рим. Греция. Пыль веков, древние манускрипты… — Вуд прикоснулся к поверхности аппарата. — Этот «ковш» отличается от вашего. Мы охраняем его ценой нашей жизни, и не только нашей. И знаете почему?
Хастен вопросительно уставился на него.
— Этот «ковш» предназначен не для прошлого, а… для будущего. — Вуд пристально заглянул в глаза Хастену. — Понимаете? Для будущего.
— Вы копаетесь в будущем? Но вы же не имеете права! Это запрещено законом, и вы знаете об этом! — Хастен отступил назад. — Если бы Исполнительный Совет узнал об этом, они бы снесли это здание. Вы же знаете об опасности. Берковский изложил это в своих гениальных тезисах.
Хастен помолчал, задохнувшись от возмущения, затем продолжил:
— Не могу понять, как вы можете пользоваться «ковшом» сориентированным на будущее. Ведь получая материал из будущего, вы автоматически вводите новые факторы в настоящее, будущее соответственно изменяется и вы продолжаете никогда не заканчивающийся сдвиг. Вы создаете нестабильные условия для грядущих веков. Вот почему и был принят этот закон.
— Знаю, — кивнул Вуд.
— И вы продолжаете… — Хастен указал на персонал и техников. — Остановитесь, ради Бога, остановитесь! Остановитесь, прежде чем не предприняли гибельные шаги, которые невозможно исправить. Почему вы продолжаете…
Внезапно Вуд помрачнел.
— Хорошо, Хастен. Не читайте нам лекцию. Слишком поздно; все уже случилось. Летальный фактор уже введен в будущее в результате наших первых экспериментов. Нам казалось мы знаем, что делаем… — он горестно взглянул на Хастена. — Поэтому сейчас и пригласили вас сюда. Садитесь… вы услышите все, что вас интересует.
Они сидели друг против друга за письменным столом.
Вуд сложил руки:
— Я хочу сразу перейти к делу. Вы считаетесь экспертом в исторических исследованиях. Вы знаете намного больше об использовании временного «ковша», чем любой смертный; вот почему мы продемонстрировали вам нашу работу, нашу противозаконную деятельность.
— И у вас уже были неприятности?
— Масса неприятностей. И с каждой последующей попыткой вмешательства положение становится все хуже и хуже. Мы не можем остановиться и становимся самой преступной организацией в истории.
— Пожалуйста, начните сначала, — сказал Хастен.
— «Ковш» был разрешен Политическим Научным Советом; они хотели узнать результаты некоторых их решений. Сначала мы протестовали, выдвигая теорию Берковского. Но вы понимаете, эта идея гипнотизировала нас. Мы уступили, и «ковш» был построен. Тайно, конечно.
— Мы провели наше первое погружение, послав аппарат в будущее на год вперед. Чтобы защитить себя от действия теории Берковского, мы экспериментировали очень осторожно. Наш «ковш» ничего не переносил, никакие объекты, кроме фотографий, снятых с большой высоты. Пленки возвращались к нам, мы делали увеличенные снимки и пытались оценить обстановку.
Сначала результаты были обнадеживающие. Войн больше нет, города растут, все выглядит лучшим. Кадры уличных сценок показывают большое количество людей, явно довольных. Никто не суетится, никуда не спешат.
Затем мы заглянули вперед еще на пятьдесят лет. Все даже лучше: города уменьшаются, люди не так зависят от машин, больше стало травы, парков. Мир и покой стали обычными условиями жизни людей. Мы продолжали.
Конечно, применяя такой непрямой метод нельзя быть уверенным ни в чем, но было очень похоже, что все прекрасно. Мы представили информацию Совету, и они начали свое планирование. А затем случилось это.
— Что именно? — выдохнул Хастен, наклонившись вперед.
— Мы решили еще раз исследовать период, который уже один раз сфотографировали, и послали «ковш» на сто лет вперед. Он вернулся с полной катушкой. Наши специалисты проявили ее, и мы увидели…
Вуд умолк.
— Что?
— Все было иным. Произошли страшные изменения. Война… война и разрушения повсюду.
Вуд содрогнулся.
— Мы ужаснулись, сразу же послали «ковш» еще раз туда, чтобы быть абсолютно уверенными.
— И что же вы нашли на этот раз?
Кулаки Вуда сжались:
— Снова изменения, и к худшему! Руины, гигантские руины. Умирающие вокруг люди. Руины и смерть повсюду. Шлак. Конец войны, последняя фаза.
— Понимаю, — кивнул Хастен.
— И это еще не самое худшее! Мы передали сведения Совету. Он прекратил свою деятельность и созвал двухнедельную конференцию. Были отменены все указы и планы, сформированные на основе наших докладов. Лишь через месяц нас снова вызваны в Совет. Его члены хотели еще раз послать «ковш» в тот же самый период. Мы возражали, но они настаивали. Они утверждали, что хуже от этого не будет.
Поэтому мы снова послали «ковш»… Он вернулся, и мы прокрутили пленку. Хастен, есть вещи, похуже войны. Вы не представляете, что мы увидели. Там вообще не было признаков человеческой жизни. Никого, ни единого человеческого существа!
— Все было разрушено?
— Нет. Никаких разрушений. Большие и величественные города, дороги, здания, озера, поля. Но нет человеческой жизни: города безлюдны, все функционирует автоматически, машины и провода целы. Но нет людей.
— Что же это было?
— Мы послали «ковш» еще дальше — он сделал пятидесятилетний скачок.
Ничего. Ничего и на этот раз. Города, дороги, здания, но людей — нет. Все мертво. Чума, радиация или что-то, чего мы не знаем. Но что-то убило их.
Откуда оно взялось? Мы не знаем. Ведь его сначала не было, в наших первых исследованиях. Каким-то образом мы ввели его, этот летальный фактор. Мы внесли его своим вмешательством. Когда мы начинали, его не было. Это сделали мы, Хастен.
Вуд уставился на него, лицо его казалось белой маской.
— Мы внесли его и теперь обязаны найти причину и избавиться от него.
— Как вы намерены это осуществить?
— Мы построили машину времени, способную перенести в будущее одного наблюдателя. Мы хотим послать человека, чтобы он увидел, что случилось на самом деле — фотографии не скажут всего. Нам нужно узнать больше. Когда это появилось впервые? Как? Каковы были первые признаки? Что это? Только получив точную информацию мы будем способны погасить этот фактор — проследить и удалить его. Кто-то должен отправиться в будущее и выяснить, что изменилось, когда мы начали вмешательство. Это единственный выход.
Вуд поднялся, за ним поднялся и Хастен.
— Этим человеком будете вы, — заявил Вуд. — Вы наиболее компетентный человек. Машина времени находится снаружи, на открытой площади, тщательно охраняемая.
Вуд подал знак. Двое солдат подошли к столу.
— Сэр?
— Идемте с нами, — распорядился Вуд. — Мы выходим на площадь, понаблюдайте, чтобы никто не последовал за нами. — Он повернулся к Хастену. — Вы готовы?
Хастен колебался.
— Подождите минуту. Я хотел бы ближе ознакомиться с вашей работой, изучить, что сделано. Самому испытать машину времени? Я не готов…
Двое солдат придвинулись ближе, глядя на Вуда. Тот положил руку Хастену на плечо.
— Извините меня, — сказал он, — у нас нет времени. Идемте со мной.
…Тьма сгущалась, то поглощая его, то отступая. Он сидел на вращающемся кресле перед приборами управления, вытирая пот со лба. Хотел этого Хастен или нет, но он был уже в пути, хорошо это или плохо. Вуд кратко описал принцип управления машиной времени. Через несколько минут после инструктажа дверь захлопнулась. Хастен осмотрелся.
Воздух был разреженный и прохладный. Некоторое время он наблюдал за движущимся циферблатом, но от холода ему становилось не по себе. Хастен подошел к шкафчику со снаряжением и открыл дверцу. Куртка, теплая куртка и лучевой пистолет. Он подержал его в руке, изучая. Разнообразные инструменты, любые приспособления и снаряжение. В тот момент, когда он клал пистолет на место, монотонная вибрация машины внезапно прекратилась.
В течение одной ужасной секунды он словно парил в пространстве, бесцельно дрейфуя, затем это мгновенное ощущение прошло. Солнечный свет лился сквозь иллюминатор, освещая пол. Хастен выключил искусственное освещение и подошел к окошку. Вуд установил приборы на сто лет вперед.
Взяв себя в руки, Хастен выглянул наружу.
Цветущий луг уходил вдаль. Голубое небо и плывущие облака. Какие-то животные маячили вдали в тени деревьев. Он подошел к люку и, открыв его, вышел.
Теплый солнечный свет приободрил его, ему сразу стало лучше. Теперь он рассмотрел, что под деревьями паслись коровы. Довольно долго Хастен в нерешительности стоял у выхода. Переносилось ли это по воздуху? Вдруг это чума? Он потянулся и ощутил защитный шлем на плечах. Лучше его не снимать.
Хастен вернулся обратно и снова достал пистолет.
Затем проверил дверной замок, чтобы удостовериться, что во время его отсутствия люк будет закрыт. Только после этого он ступил на траву лужайки. Оглядевшись, он быстро направился к холму, находившемуся в полумиле от него. Во время ходьбы установил указатель направления на своих часах, который выведет его к машине времени, если он заблудится.
Он подошел к коровам, стоявшим под деревьями. Коровы встали и двинулись от него прочь. Неожиданно Хастен почувствовал холодок, пробежавший по спине: он заметил, что вымя у коров маленькие и сморщенные.
Их никто не доил.
Достигнув вершины холма, он остановился и поднял бинокль. Перед ним расстилалось однообразное без всяких ориентиров пространство — сплошные зеленые поля. Насколько мог видеть взгляд, ничего больше. Повернувшись в другую сторону, Хастен снова взглянул в бинокль.
На этот раз он застыл.
Далеко на горизонте, слева, высились смутные очертания города. Он опустил бинокль и закрепил завязки тяжелых башмаков. Затем широкими шагами начал спускаться с холма — ему предстоял долгий путь. Хастен прошел не более двадцати минут, он увидел бабочек. Они внезапно поднялись в нескольких ярдах перед ним, порхая в солнечном свете. Не отрывая от них взгляда, он остановился, чтобы передохнуть.
Хастен никогда не видел таких больших бабочек. Красные и голубые, с желтыми и зелеными пятнами… Возможно, они улетели из какого-нибудь большого зоопарка и одичали, после того как человек сошел со сцены. Они поднимались все выше и выше.
Не обратив на него никакого внимания, они взяли курс на далекие шпили города. Через мгновение они уже исчезли.
Хастен снова двинулся вперед. Трудно было представить себе гибель человека в таких условиях: бабочки, трава и коровы в тени деревьев. Какой благостный и дивный мир остался без человека!
Вдруг одна из отставших бабочек мелькнула у него перед глазами, взлетев с травы. Он автоматически поднял руку, пытаясь ее поймать. Бабочка атаковала его ладонь. Он засмеялся…
Внезапно адская боль пронзила его; Хастен упал на колени, он задыхался, его рвало. Боль разливалась по всему телу. Голова закружилась, и он закрыл глаза.
Когда Хастен наконец очнулся, бабочка уже улетела. Пролежав некоторое время в траве, он медленно сел и, пошатываясь, встал на ноги. Разрезав рукав рубахи, Хастен осмотрел себя. Рука сильно распухла и словно налилась свинцом, кожа почернела. Оторвав от нее взгляд, Хастен всмотрелся в далекий город. Бабочки улетели в том направлении.
Хастен быстро зашагал обратно к машине времени. Он добрался до нее как раз перед заходом солнца. Люк открылся от его прикосновения и он очутился внутри.
Приложив бальзам из аптечки к ране и перевязав руку, Хастен уселся на вращающееся кресло, размышляя. Фактически, это случайный маленький укус. А если, весь рой…
Он подождал, пока солнце совсем село и непроглядная тьма окутала землю. Ночью все пчелы и бабочки обычно спят; или, по меньшей мере, те, которых он знал, так поступали.
Надо использовать этот шанс.
Его рука все еще болела. Бальзам не помог, он чувствовал головокружение, а во рту был привкус, как при приступе малярии.
Прежде чем выйти, он открыл шкафчик и пересмотрел все содержимое.
Проверив лучевой пистолет, Хастен отложил его в сторону. Через мгновение он нашел то, что искал — паяльную лампу и фонарь. Положив все остальные вещи обратно, он выпрямился.
Теперь он был готов, по крайней мере ему так казалось. Он вышел в темноту, освещая себе путь. Хастен шел быстро. Была темная и пустынная ночь — лишь несколько звезд сияли над ним, а свет его фонарика был единственным земным светом. Он добрался до вершины холма и начал спускаться вниз. Впереди замаячила роща. Вскоре он уже шел по равнине, нащупывая лучом фонаря дорогу к городу.
Добравшись до города, Хастен почувствовал себя совершенно обессиленным. Он проделал долгий путь, и дыхание его стало прерывистым.
Призрачные очертания громадных строений поднимались перед ним, их вершины исчезали в темноте. Очевидно, это был небольшой город, но его внешний вид показался Хастену странным. Дома были более узкими и высокими, чем те, к которым он привык.
Хастен прошел сквозь ворота. Каменные тротуары улиц заросли травой.
Он остановился, глядя вниз. Сорняки поднялись повсюду; а вблизи зданий валялись кости, маленькие кучки костей и пыли. Он продолжил путь, освещая лучом фонаря стены зданий. В мертвой тишине его шаги звучали гулко. В непроглядном мраке светился лишь его фонарь.
Вскоре он очутился на большой площади, полностью заросшей кустами и виноградной лозой. В дальнем конце высилось самое большое здание из тех, что он видел. Он направился к нему, пересекая пустынную площадь, освещая себе путь. Ступив на бетонную плиту, он остановился. Справа возвышалось другое здание, привлекшее его внимание. Сердце его забилось. Луч фонаря осветил мастерски вырезанное над дверным входом слово: «БИБЛИОТЕКА».
Это было как раз то, что он хотел найти — библиотека. Хастен начал подниматься к темному входу. Доски под его ногами проваливались. Он добрался до входа и очутился перед тяжелой деревянной дверью с ручками из металла. Когда он потянул ручку на себя, дверь стала падать на него. Он увернулся, она упала на ступеньку и исчезла в темноте. Запах гниения и пыли чуть не удушил его, но Хастен все-таки вошел внутрь. Когда он проходил пустынными коридорами, паутина покрыла его шлем. Хастен наугад вошел в одну из комнат. Повсюду лежали кучи пыли и серые кости.
Вдоль стен тянулись низкие столы и полки. Он подошел к полкам и взял несколько книг. Они рассыпались в руках, превратившись в прах. Неужели прошло всего лишь сто лет?
Хастен сел за один из столов и открыл книгу, сохранившуюся лучше других. Книга была на неизвестном языке. Он переворачивал страницу за страницей. Затем взял наугад еще несколько книг и направился к выходу.
Внезапно его сердце застучало сильнее. Он подошел к одному из стеллажей.
Газеты.
Хастен осторожно взял хрупкие хрустящие листы и осветил их. Конечно, тот же язык. Смелые, черные заголовки. Он сумел свернуть несколько газет и добавил их к уже взятым книгам. Затем вышел в коридор.
Когда Хастен спустился на ступеньки. Холодный свежий воздух обдал его, щекоча ноздри. Он огляделся, всматриваясь в очертания площади.
Затем Хастен спустился вниз и пересек площадь, осторожно нащупывая дорогу. Подойдя к воротам города, Хастен чуть помешкал, и минуту спустя снова был на равнине, держа курс к машине времени.
Он шел, как ему казалось, бесконечно долго, голова свесилась на бок, ноги были сбиты. Наконец, усталость заставила его остановиться. Он покачивался, стараясь восстановить дыхание. Положив свой груз, Хастен осмотрелся. Далеко на горизонте появилась длинная серая полоска, молчаливо говорившая, что пока он шел, наступил рассвет. Солнце вот-вот должно появиться.
Холодный ветерок освежил его. Деревья и холмы уже начали приобретать формы в сером свете утра.
Он оглянулся и взглянул на город. Мрачные и стройные остовы покинутых зданий вздымались к небу. Он очаровано смотрел, как заря окрасила верхушки зданий. Затем цвета исчезли и туман начал закрывать вид города. Хастен быстро наклонился и поднял свою добычу. Леденящий ужас пронзил его, когда он поспешно продолжал путь. Черное пятнышко взмыло в небо над городом и начало парить над ним.
Спустя некоторое время Хастен оглянулся. Пятно еще было на месте — но значительно увеличилось. Оно не было больше черным — в ясном свете дня пятно начало вспыхивать многими красками.
Он ускорил шаг, пересекая холмы. Остановившись на секунду, Хастен проверил свой указатель направления на часах. Раздались щелчки — он шел в правильном направлении. Вытирая потные руки, Хастен снова устремился вперед.
Через десять минут он взглянул вниз с вершины гребня и увидел сверкающую металлическую сферу, молчаливо лежащую на траве, всю в холодной росе. Машина времени. Скользя и вприпрыжку, он устремился по склону холма к ней.
В тот момент, когда Хастен открывал люк плечом, первое облако бабочек появилось над вершиной холма, бесшумно направляясь к нему.
Он закрыл дверь и, положив свой ценный груз, расслабился. Рука буквально горела от невыносимой боли. Но было не до нее — Хастен бросился к иллюминатору и взглянул. Бабочки кружились над сферой, танцуя над ним и вспыхивая яркими красками. Затем начали садиться на сферу и даже на иллюминатор. И сразу же стало темно — их сверкающие тела и крылья закрыли иллюминатор. Хастен прислушался — он мог слышать приглушенный мягкий звук со всех сторон.
Хастен включил искусственное освещение.
Время шло. Он просматривал газеты, не зная, что предпринять.
Двигаться назад? Или вперед? Лучше прыгнуть вперед лет на пятьдесят.
Бабочки были опасным, но, возможно, не тем реальным летальным фактором, который он искал.
Он снова осмотрел руку. Кожа почернела и стала толще, пораженный район увеличивался. Легкая тень тревоги пронзила его: положение становилось хуже, а не лучше.
Скрежетание со всех сторон начало его беспокоить, наполняя душу смутным беспокойством. Он отложил книги и зашагал взад и вперед. Как могли насекомые, даже такие огромные как эти, уничтожить человеческую расу?
Наверняка, люди могли сражаться с ними. Отравляющие вещества, яды, пульверизаторы.
Кусочек металла, крохотная частица опускалась на его рукав.
Он смахнул ее. Затем упала вторая частица, за ней еще несколько. Он подпрыгнул, и задрал голову…
Над ней образовался круг. Второе кольцо появилось справа от первого, потом третье, четвертое…
Он подбежал к панели управления и нажал кнопку безопасности. Панель заработала. Хастен работал быстро и яростно.
Теперь кусочки металла уже дождем падали на пол. Они пахли неким веществом. Кислота? Естественно, какое-то натуральное выделение.
Упал большой кусок металла. Он обернулся.
Бабочки, порхая и кружась, влетели в сферу и направились к нему.
Упавший кусок металла имел форму кольца и был вырезан каким-то острым инструментом. Он едва успел это заметить и, схватив паяльную лампу, включил ее. Пламя вспыхнуло и заревело. Сжав рукоятку, он поднял сопло вверх. Казалось, горел воздух — это сгорали в огне пламени бабочки, и невыносимый запах наполнил сферу.
Он закрыл последние заслонки. Замигали индикаторы, пол под ним вздрогнул. Хастен нажал на рычаг движения.
Стаи бабочек яростно стремились перебраться в сферу. Второй кусок металла внезапно упал на пол, впуская новые орды. Хастен пригнулся, отступая, и держа рычащую паяльную лампу перед собой. Бабочки вливались в сферу нескончаемым потоком.
И вдруг наступила внезапная тишина, такая звонкая, что он даже замигал. Бесконечное настойчивое царапание прекратилось. Он был один, не считая облачка пепла и частичек на стенах и на полу, остатков бабочек, пробравшихся внутрь машины. Хастен, дрожа, сел. Он был в безопасности, на пути в свое время. И уже не было сомнений, никаких сомнений, что смертоносный фактор найден. Он был здесь, в кучах пепла на полу, в кольцах, аккуратно вырезанных в аппарате. Коррозионная секреция?
Он мрачно усмехнулся.
Его вид напоследок этих огромных стай подсказал ему то, что он хотел знать. Первые бабочки, проникшие сквозь отверстия, имели при себе орудия, крошечные режущие инструменты. Они вырезали отверстия с их помощью, как бы просверлив их. Они прилетели с собственным снаряжением.
Он сел и стал ждать, когда машина времени доставит его домой.
Часовые придержали его, помогая выбраться из аппарата. Он неустойчиво спустился вниз, опираясь на них.
— Благодарю, — пробормотал он.
Вуд поспешил к нему.
— Хастен, все в порядке?
— Да, — кивнул он. — За исключением руки.
— Срочно пошли внутрь.
Они прошли через дверь в большой зал.
— Садитесь. — Вуд нетерпеливо взмахнул рукой и солдат поспешно поставил стул. — Принесите горячий кофе.
Кофе принесли, и Хастен припал к чашке. Наконец он отодвинул ее и откинулся назад.
— Теперь можете доложить обо всем?
— Да.
— Прекрасно. — Вуд сел напротив него. Зашелестел магнитофон, а кинокамера устремилась в лицо Хастену. — Рассказывайте. Что вы нашли?
Когда Хастен закончил, в комнате царило молчание.
Никто из техников или часовых не проронил ни слова.
Вуд, дрожа, поднялся.
— Боже. Так это форма токсичной жизни породила их. Я допускал это. Но бабочки? И разумные. Планирующие нападение. Вероятно, быстрое размножение и адаптация.
— Может быть книги и газеты помогут нам.
— Но откуда они появились? Мутация некоторых существующих форм? Или с другой планеты. Может быть, они попали с каким-то космическим кораблем. Мы должны узнать это.
— Они нападали только на людей, — произнес Хастен. — Только на людей.
Они не трогали коров. Только людей.
— Может быть мы сможем остановить их. — Вуд схватился за видеотелефон. — Я хочу, чтобы Совет собрался на чрезвычайную сессию. Мы представим им ваше описание и рекомендации. Мы начнем программу, организуем на планете сопротивление. Теперь, когда мы знаем, что это, у нас есть шанс. Благодаря вам, Хастен, может быть, мы сумеем остановить их вовремя!
Появился оператор и Вуд послал в Совет шифровку.
Хастен вяло следил за происходящими событиями. Наконец он поднялся и побрел по залу. Его рука безжалостно пульсировала. Через дверь он вышел обратно на открытую площадку. Несколько солдат с любопытством рассматривали машину времени. Хастен безучастно наблюдал за ними, мысли его путались.
— Что это, сэр? — спросил один из них.
— Это? — Хастен медленно подошел. — Это машина времени.
— Нет, я имею в виду это. — Солдат указал на какой-то нарост на оболочке. — Вот это, сэр. Когда машина улетала, этого не было.
Сердце Хастена остановилось. Он протиснулся между солдатами, вглядываясь. Сначала на металлическом корпусе он ничего не увидел, только корродированную металлическую поверхность.
Затем холодный страх пронзил его.
Что-то маленькое, коричневое и пушистое было на поверхности. Он прикоснулся к нему. Мешочек, тугой коричневый мешочек. Он был сухой, сухой и пустой. В нем ничего не было.
С одного конца он был открыт. Хастен уставился на него. На всей поверхности корпуса машины были небольшие коричневые мешочки, некоторые все еще полные, но большинство — пустые.
Коконы…
Хастен в изумлении разглядывал все это.
Вуд рассмеялся.
— Пройдемте сюда, и я действительно покажу вам кое-что интересное.
Узнаете, не так ли?
Он указал на громоздкий прибор, окруженный молчаливыми мужчинами и женщинами в белых халатах.
— Узнаю, — медленно ответил Хастен. — Это напоминает наш «ковш», но он раз в двадцать больше. Что вы им ловите? Какие времена?
Он потрогал пластинчатую поверхность «ковша», затем присел на корточки перед лицевой панелью. Крышка была закрыта, «ковш» был в действии.
— Если бы у нас в историко-исследовательском центре был такой аппарат!
— Теперь вы знаете, — Вуд присел рядом с ним. — Послушайте, Хастен.
Вы первый человек из вошедших, который не принадлежит к служащим департамента. Обратили внимание на охрану? У часовых есть приказ стрелять в любого, кто попытается прорваться без пропуска.
— Прятать это? Машину? Вы будете стрелять в…
Они выпрямились. Лицо Вуда окаменело.
— Ваш «ковш» погружается в далекое прошлое. Рим. Греция. Пыль веков, древние манускрипты… — Вуд прикоснулся к поверхности аппарата. — Этот «ковш» отличается от вашего. Мы охраняем его ценой нашей жизни, и не только нашей. И знаете почему?
Хастен вопросительно уставился на него.
— Этот «ковш» предназначен не для прошлого, а… для будущего. — Вуд пристально заглянул в глаза Хастену. — Понимаете? Для будущего.
— Вы копаетесь в будущем? Но вы же не имеете права! Это запрещено законом, и вы знаете об этом! — Хастен отступил назад. — Если бы Исполнительный Совет узнал об этом, они бы снесли это здание. Вы же знаете об опасности. Берковский изложил это в своих гениальных тезисах.
Хастен помолчал, задохнувшись от возмущения, затем продолжил:
— Не могу понять, как вы можете пользоваться «ковшом» сориентированным на будущее. Ведь получая материал из будущего, вы автоматически вводите новые факторы в настоящее, будущее соответственно изменяется и вы продолжаете никогда не заканчивающийся сдвиг. Вы создаете нестабильные условия для грядущих веков. Вот почему и был принят этот закон.
— Знаю, — кивнул Вуд.
— И вы продолжаете… — Хастен указал на персонал и техников. — Остановитесь, ради Бога, остановитесь! Остановитесь, прежде чем не предприняли гибельные шаги, которые невозможно исправить. Почему вы продолжаете…
Внезапно Вуд помрачнел.
— Хорошо, Хастен. Не читайте нам лекцию. Слишком поздно; все уже случилось. Летальный фактор уже введен в будущее в результате наших первых экспериментов. Нам казалось мы знаем, что делаем… — он горестно взглянул на Хастена. — Поэтому сейчас и пригласили вас сюда. Садитесь… вы услышите все, что вас интересует.
Они сидели друг против друга за письменным столом.
Вуд сложил руки:
— Я хочу сразу перейти к делу. Вы считаетесь экспертом в исторических исследованиях. Вы знаете намного больше об использовании временного «ковша», чем любой смертный; вот почему мы продемонстрировали вам нашу работу, нашу противозаконную деятельность.
— И у вас уже были неприятности?
— Масса неприятностей. И с каждой последующей попыткой вмешательства положение становится все хуже и хуже. Мы не можем остановиться и становимся самой преступной организацией в истории.
— Пожалуйста, начните сначала, — сказал Хастен.
— «Ковш» был разрешен Политическим Научным Советом; они хотели узнать результаты некоторых их решений. Сначала мы протестовали, выдвигая теорию Берковского. Но вы понимаете, эта идея гипнотизировала нас. Мы уступили, и «ковш» был построен. Тайно, конечно.
— Мы провели наше первое погружение, послав аппарат в будущее на год вперед. Чтобы защитить себя от действия теории Берковского, мы экспериментировали очень осторожно. Наш «ковш» ничего не переносил, никакие объекты, кроме фотографий, снятых с большой высоты. Пленки возвращались к нам, мы делали увеличенные снимки и пытались оценить обстановку.
Сначала результаты были обнадеживающие. Войн больше нет, города растут, все выглядит лучшим. Кадры уличных сценок показывают большое количество людей, явно довольных. Никто не суетится, никуда не спешат.
Затем мы заглянули вперед еще на пятьдесят лет. Все даже лучше: города уменьшаются, люди не так зависят от машин, больше стало травы, парков. Мир и покой стали обычными условиями жизни людей. Мы продолжали.
Конечно, применяя такой непрямой метод нельзя быть уверенным ни в чем, но было очень похоже, что все прекрасно. Мы представили информацию Совету, и они начали свое планирование. А затем случилось это.
— Что именно? — выдохнул Хастен, наклонившись вперед.
— Мы решили еще раз исследовать период, который уже один раз сфотографировали, и послали «ковш» на сто лет вперед. Он вернулся с полной катушкой. Наши специалисты проявили ее, и мы увидели…
Вуд умолк.
— Что?
— Все было иным. Произошли страшные изменения. Война… война и разрушения повсюду.
Вуд содрогнулся.
— Мы ужаснулись, сразу же послали «ковш» еще раз туда, чтобы быть абсолютно уверенными.
— И что же вы нашли на этот раз?
Кулаки Вуда сжались:
— Снова изменения, и к худшему! Руины, гигантские руины. Умирающие вокруг люди. Руины и смерть повсюду. Шлак. Конец войны, последняя фаза.
— Понимаю, — кивнул Хастен.
— И это еще не самое худшее! Мы передали сведения Совету. Он прекратил свою деятельность и созвал двухнедельную конференцию. Были отменены все указы и планы, сформированные на основе наших докладов. Лишь через месяц нас снова вызваны в Совет. Его члены хотели еще раз послать «ковш» в тот же самый период. Мы возражали, но они настаивали. Они утверждали, что хуже от этого не будет.
Поэтому мы снова послали «ковш»… Он вернулся, и мы прокрутили пленку. Хастен, есть вещи, похуже войны. Вы не представляете, что мы увидели. Там вообще не было признаков человеческой жизни. Никого, ни единого человеческого существа!
— Все было разрушено?
— Нет. Никаких разрушений. Большие и величественные города, дороги, здания, озера, поля. Но нет человеческой жизни: города безлюдны, все функционирует автоматически, машины и провода целы. Но нет людей.
— Что же это было?
— Мы послали «ковш» еще дальше — он сделал пятидесятилетний скачок.
Ничего. Ничего и на этот раз. Города, дороги, здания, но людей — нет. Все мертво. Чума, радиация или что-то, чего мы не знаем. Но что-то убило их.
Откуда оно взялось? Мы не знаем. Ведь его сначала не было, в наших первых исследованиях. Каким-то образом мы ввели его, этот летальный фактор. Мы внесли его своим вмешательством. Когда мы начинали, его не было. Это сделали мы, Хастен.
Вуд уставился на него, лицо его казалось белой маской.
— Мы внесли его и теперь обязаны найти причину и избавиться от него.
— Как вы намерены это осуществить?
— Мы построили машину времени, способную перенести в будущее одного наблюдателя. Мы хотим послать человека, чтобы он увидел, что случилось на самом деле — фотографии не скажут всего. Нам нужно узнать больше. Когда это появилось впервые? Как? Каковы были первые признаки? Что это? Только получив точную информацию мы будем способны погасить этот фактор — проследить и удалить его. Кто-то должен отправиться в будущее и выяснить, что изменилось, когда мы начали вмешательство. Это единственный выход.
Вуд поднялся, за ним поднялся и Хастен.
— Этим человеком будете вы, — заявил Вуд. — Вы наиболее компетентный человек. Машина времени находится снаружи, на открытой площади, тщательно охраняемая.
Вуд подал знак. Двое солдат подошли к столу.
— Сэр?
— Идемте с нами, — распорядился Вуд. — Мы выходим на площадь, понаблюдайте, чтобы никто не последовал за нами. — Он повернулся к Хастену. — Вы готовы?
Хастен колебался.
— Подождите минуту. Я хотел бы ближе ознакомиться с вашей работой, изучить, что сделано. Самому испытать машину времени? Я не готов…
Двое солдат придвинулись ближе, глядя на Вуда. Тот положил руку Хастену на плечо.
— Извините меня, — сказал он, — у нас нет времени. Идемте со мной.
…Тьма сгущалась, то поглощая его, то отступая. Он сидел на вращающемся кресле перед приборами управления, вытирая пот со лба. Хотел этого Хастен или нет, но он был уже в пути, хорошо это или плохо. Вуд кратко описал принцип управления машиной времени. Через несколько минут после инструктажа дверь захлопнулась. Хастен осмотрелся.
Воздух был разреженный и прохладный. Некоторое время он наблюдал за движущимся циферблатом, но от холода ему становилось не по себе. Хастен подошел к шкафчику со снаряжением и открыл дверцу. Куртка, теплая куртка и лучевой пистолет. Он подержал его в руке, изучая. Разнообразные инструменты, любые приспособления и снаряжение. В тот момент, когда он клал пистолет на место, монотонная вибрация машины внезапно прекратилась.
В течение одной ужасной секунды он словно парил в пространстве, бесцельно дрейфуя, затем это мгновенное ощущение прошло. Солнечный свет лился сквозь иллюминатор, освещая пол. Хастен выключил искусственное освещение и подошел к окошку. Вуд установил приборы на сто лет вперед.
Взяв себя в руки, Хастен выглянул наружу.
Цветущий луг уходил вдаль. Голубое небо и плывущие облака. Какие-то животные маячили вдали в тени деревьев. Он подошел к люку и, открыв его, вышел.
Теплый солнечный свет приободрил его, ему сразу стало лучше. Теперь он рассмотрел, что под деревьями паслись коровы. Довольно долго Хастен в нерешительности стоял у выхода. Переносилось ли это по воздуху? Вдруг это чума? Он потянулся и ощутил защитный шлем на плечах. Лучше его не снимать.
Хастен вернулся обратно и снова достал пистолет.
Затем проверил дверной замок, чтобы удостовериться, что во время его отсутствия люк будет закрыт. Только после этого он ступил на траву лужайки. Оглядевшись, он быстро направился к холму, находившемуся в полумиле от него. Во время ходьбы установил указатель направления на своих часах, который выведет его к машине времени, если он заблудится.
Он подошел к коровам, стоявшим под деревьями. Коровы встали и двинулись от него прочь. Неожиданно Хастен почувствовал холодок, пробежавший по спине: он заметил, что вымя у коров маленькие и сморщенные.
Их никто не доил.
Достигнув вершины холма, он остановился и поднял бинокль. Перед ним расстилалось однообразное без всяких ориентиров пространство — сплошные зеленые поля. Насколько мог видеть взгляд, ничего больше. Повернувшись в другую сторону, Хастен снова взглянул в бинокль.
На этот раз он застыл.
Далеко на горизонте, слева, высились смутные очертания города. Он опустил бинокль и закрепил завязки тяжелых башмаков. Затем широкими шагами начал спускаться с холма — ему предстоял долгий путь. Хастен прошел не более двадцати минут, он увидел бабочек. Они внезапно поднялись в нескольких ярдах перед ним, порхая в солнечном свете. Не отрывая от них взгляда, он остановился, чтобы передохнуть.
Хастен никогда не видел таких больших бабочек. Красные и голубые, с желтыми и зелеными пятнами… Возможно, они улетели из какого-нибудь большого зоопарка и одичали, после того как человек сошел со сцены. Они поднимались все выше и выше.
Не обратив на него никакого внимания, они взяли курс на далекие шпили города. Через мгновение они уже исчезли.
Хастен снова двинулся вперед. Трудно было представить себе гибель человека в таких условиях: бабочки, трава и коровы в тени деревьев. Какой благостный и дивный мир остался без человека!
Вдруг одна из отставших бабочек мелькнула у него перед глазами, взлетев с травы. Он автоматически поднял руку, пытаясь ее поймать. Бабочка атаковала его ладонь. Он засмеялся…
Внезапно адская боль пронзила его; Хастен упал на колени, он задыхался, его рвало. Боль разливалась по всему телу. Голова закружилась, и он закрыл глаза.
Когда Хастен наконец очнулся, бабочка уже улетела. Пролежав некоторое время в траве, он медленно сел и, пошатываясь, встал на ноги. Разрезав рукав рубахи, Хастен осмотрел себя. Рука сильно распухла и словно налилась свинцом, кожа почернела. Оторвав от нее взгляд, Хастен всмотрелся в далекий город. Бабочки улетели в том направлении.
Хастен быстро зашагал обратно к машине времени. Он добрался до нее как раз перед заходом солнца. Люк открылся от его прикосновения и он очутился внутри.
Приложив бальзам из аптечки к ране и перевязав руку, Хастен уселся на вращающееся кресло, размышляя. Фактически, это случайный маленький укус. А если, весь рой…
Он подождал, пока солнце совсем село и непроглядная тьма окутала землю. Ночью все пчелы и бабочки обычно спят; или, по меньшей мере, те, которых он знал, так поступали.
Надо использовать этот шанс.
Его рука все еще болела. Бальзам не помог, он чувствовал головокружение, а во рту был привкус, как при приступе малярии.
Прежде чем выйти, он открыл шкафчик и пересмотрел все содержимое.
Проверив лучевой пистолет, Хастен отложил его в сторону. Через мгновение он нашел то, что искал — паяльную лампу и фонарь. Положив все остальные вещи обратно, он выпрямился.
Теперь он был готов, по крайней мере ему так казалось. Он вышел в темноту, освещая себе путь. Хастен шел быстро. Была темная и пустынная ночь — лишь несколько звезд сияли над ним, а свет его фонарика был единственным земным светом. Он добрался до вершины холма и начал спускаться вниз. Впереди замаячила роща. Вскоре он уже шел по равнине, нащупывая лучом фонаря дорогу к городу.
Добравшись до города, Хастен почувствовал себя совершенно обессиленным. Он проделал долгий путь, и дыхание его стало прерывистым.
Призрачные очертания громадных строений поднимались перед ним, их вершины исчезали в темноте. Очевидно, это был небольшой город, но его внешний вид показался Хастену странным. Дома были более узкими и высокими, чем те, к которым он привык.
Хастен прошел сквозь ворота. Каменные тротуары улиц заросли травой.
Он остановился, глядя вниз. Сорняки поднялись повсюду; а вблизи зданий валялись кости, маленькие кучки костей и пыли. Он продолжил путь, освещая лучом фонаря стены зданий. В мертвой тишине его шаги звучали гулко. В непроглядном мраке светился лишь его фонарь.
Вскоре он очутился на большой площади, полностью заросшей кустами и виноградной лозой. В дальнем конце высилось самое большое здание из тех, что он видел. Он направился к нему, пересекая пустынную площадь, освещая себе путь. Ступив на бетонную плиту, он остановился. Справа возвышалось другое здание, привлекшее его внимание. Сердце его забилось. Луч фонаря осветил мастерски вырезанное над дверным входом слово: «БИБЛИОТЕКА».
Это было как раз то, что он хотел найти — библиотека. Хастен начал подниматься к темному входу. Доски под его ногами проваливались. Он добрался до входа и очутился перед тяжелой деревянной дверью с ручками из металла. Когда он потянул ручку на себя, дверь стала падать на него. Он увернулся, она упала на ступеньку и исчезла в темноте. Запах гниения и пыли чуть не удушил его, но Хастен все-таки вошел внутрь. Когда он проходил пустынными коридорами, паутина покрыла его шлем. Хастен наугад вошел в одну из комнат. Повсюду лежали кучи пыли и серые кости.
Вдоль стен тянулись низкие столы и полки. Он подошел к полкам и взял несколько книг. Они рассыпались в руках, превратившись в прах. Неужели прошло всего лишь сто лет?
Хастен сел за один из столов и открыл книгу, сохранившуюся лучше других. Книга была на неизвестном языке. Он переворачивал страницу за страницей. Затем взял наугад еще несколько книг и направился к выходу.
Внезапно его сердце застучало сильнее. Он подошел к одному из стеллажей.
Газеты.
Хастен осторожно взял хрупкие хрустящие листы и осветил их. Конечно, тот же язык. Смелые, черные заголовки. Он сумел свернуть несколько газет и добавил их к уже взятым книгам. Затем вышел в коридор.
Когда Хастен спустился на ступеньки. Холодный свежий воздух обдал его, щекоча ноздри. Он огляделся, всматриваясь в очертания площади.
Затем Хастен спустился вниз и пересек площадь, осторожно нащупывая дорогу. Подойдя к воротам города, Хастен чуть помешкал, и минуту спустя снова был на равнине, держа курс к машине времени.
Он шел, как ему казалось, бесконечно долго, голова свесилась на бок, ноги были сбиты. Наконец, усталость заставила его остановиться. Он покачивался, стараясь восстановить дыхание. Положив свой груз, Хастен осмотрелся. Далеко на горизонте появилась длинная серая полоска, молчаливо говорившая, что пока он шел, наступил рассвет. Солнце вот-вот должно появиться.
Холодный ветерок освежил его. Деревья и холмы уже начали приобретать формы в сером свете утра.
Он оглянулся и взглянул на город. Мрачные и стройные остовы покинутых зданий вздымались к небу. Он очаровано смотрел, как заря окрасила верхушки зданий. Затем цвета исчезли и туман начал закрывать вид города. Хастен быстро наклонился и поднял свою добычу. Леденящий ужас пронзил его, когда он поспешно продолжал путь. Черное пятнышко взмыло в небо над городом и начало парить над ним.
Спустя некоторое время Хастен оглянулся. Пятно еще было на месте — но значительно увеличилось. Оно не было больше черным — в ясном свете дня пятно начало вспыхивать многими красками.
Он ускорил шаг, пересекая холмы. Остановившись на секунду, Хастен проверил свой указатель направления на часах. Раздались щелчки — он шел в правильном направлении. Вытирая потные руки, Хастен снова устремился вперед.
Через десять минут он взглянул вниз с вершины гребня и увидел сверкающую металлическую сферу, молчаливо лежащую на траве, всю в холодной росе. Машина времени. Скользя и вприпрыжку, он устремился по склону холма к ней.
В тот момент, когда Хастен открывал люк плечом, первое облако бабочек появилось над вершиной холма, бесшумно направляясь к нему.
Он закрыл дверь и, положив свой ценный груз, расслабился. Рука буквально горела от невыносимой боли. Но было не до нее — Хастен бросился к иллюминатору и взглянул. Бабочки кружились над сферой, танцуя над ним и вспыхивая яркими красками. Затем начали садиться на сферу и даже на иллюминатор. И сразу же стало темно — их сверкающие тела и крылья закрыли иллюминатор. Хастен прислушался — он мог слышать приглушенный мягкий звук со всех сторон.
Хастен включил искусственное освещение.
Время шло. Он просматривал газеты, не зная, что предпринять.
Двигаться назад? Или вперед? Лучше прыгнуть вперед лет на пятьдесят.
Бабочки были опасным, но, возможно, не тем реальным летальным фактором, который он искал.
Он снова осмотрел руку. Кожа почернела и стала толще, пораженный район увеличивался. Легкая тень тревоги пронзила его: положение становилось хуже, а не лучше.
Скрежетание со всех сторон начало его беспокоить, наполняя душу смутным беспокойством. Он отложил книги и зашагал взад и вперед. Как могли насекомые, даже такие огромные как эти, уничтожить человеческую расу?
Наверняка, люди могли сражаться с ними. Отравляющие вещества, яды, пульверизаторы.
Кусочек металла, крохотная частица опускалась на его рукав.
Он смахнул ее. Затем упала вторая частица, за ней еще несколько. Он подпрыгнул, и задрал голову…
Над ней образовался круг. Второе кольцо появилось справа от первого, потом третье, четвертое…
Он подбежал к панели управления и нажал кнопку безопасности. Панель заработала. Хастен работал быстро и яростно.
Теперь кусочки металла уже дождем падали на пол. Они пахли неким веществом. Кислота? Естественно, какое-то натуральное выделение.
Упал большой кусок металла. Он обернулся.
Бабочки, порхая и кружась, влетели в сферу и направились к нему.
Упавший кусок металла имел форму кольца и был вырезан каким-то острым инструментом. Он едва успел это заметить и, схватив паяльную лампу, включил ее. Пламя вспыхнуло и заревело. Сжав рукоятку, он поднял сопло вверх. Казалось, горел воздух — это сгорали в огне пламени бабочки, и невыносимый запах наполнил сферу.
Он закрыл последние заслонки. Замигали индикаторы, пол под ним вздрогнул. Хастен нажал на рычаг движения.
Стаи бабочек яростно стремились перебраться в сферу. Второй кусок металла внезапно упал на пол, впуская новые орды. Хастен пригнулся, отступая, и держа рычащую паяльную лампу перед собой. Бабочки вливались в сферу нескончаемым потоком.
И вдруг наступила внезапная тишина, такая звонкая, что он даже замигал. Бесконечное настойчивое царапание прекратилось. Он был один, не считая облачка пепла и частичек на стенах и на полу, остатков бабочек, пробравшихся внутрь машины. Хастен, дрожа, сел. Он был в безопасности, на пути в свое время. И уже не было сомнений, никаких сомнений, что смертоносный фактор найден. Он был здесь, в кучах пепла на полу, в кольцах, аккуратно вырезанных в аппарате. Коррозионная секреция?
Он мрачно усмехнулся.
Его вид напоследок этих огромных стай подсказал ему то, что он хотел знать. Первые бабочки, проникшие сквозь отверстия, имели при себе орудия, крошечные режущие инструменты. Они вырезали отверстия с их помощью, как бы просверлив их. Они прилетели с собственным снаряжением.
Он сел и стал ждать, когда машина времени доставит его домой.
Часовые придержали его, помогая выбраться из аппарата. Он неустойчиво спустился вниз, опираясь на них.
— Благодарю, — пробормотал он.
Вуд поспешил к нему.
— Хастен, все в порядке?
— Да, — кивнул он. — За исключением руки.
— Срочно пошли внутрь.
Они прошли через дверь в большой зал.
— Садитесь. — Вуд нетерпеливо взмахнул рукой и солдат поспешно поставил стул. — Принесите горячий кофе.
Кофе принесли, и Хастен припал к чашке. Наконец он отодвинул ее и откинулся назад.
— Теперь можете доложить обо всем?
— Да.
— Прекрасно. — Вуд сел напротив него. Зашелестел магнитофон, а кинокамера устремилась в лицо Хастену. — Рассказывайте. Что вы нашли?
Когда Хастен закончил, в комнате царило молчание.
Никто из техников или часовых не проронил ни слова.
Вуд, дрожа, поднялся.
— Боже. Так это форма токсичной жизни породила их. Я допускал это. Но бабочки? И разумные. Планирующие нападение. Вероятно, быстрое размножение и адаптация.
— Может быть книги и газеты помогут нам.
— Но откуда они появились? Мутация некоторых существующих форм? Или с другой планеты. Может быть, они попали с каким-то космическим кораблем. Мы должны узнать это.
— Они нападали только на людей, — произнес Хастен. — Только на людей.
Они не трогали коров. Только людей.
— Может быть мы сможем остановить их. — Вуд схватился за видеотелефон. — Я хочу, чтобы Совет собрался на чрезвычайную сессию. Мы представим им ваше описание и рекомендации. Мы начнем программу, организуем на планете сопротивление. Теперь, когда мы знаем, что это, у нас есть шанс. Благодаря вам, Хастен, может быть, мы сумеем остановить их вовремя!
Появился оператор и Вуд послал в Совет шифровку.
Хастен вяло следил за происходящими событиями. Наконец он поднялся и побрел по залу. Его рука безжалостно пульсировала. Через дверь он вышел обратно на открытую площадку. Несколько солдат с любопытством рассматривали машину времени. Хастен безучастно наблюдал за ними, мысли его путались.
— Что это, сэр? — спросил один из них.
— Это? — Хастен медленно подошел. — Это машина времени.
— Нет, я имею в виду это. — Солдат указал на какой-то нарост на оболочке. — Вот это, сэр. Когда машина улетала, этого не было.
Сердце Хастена остановилось. Он протиснулся между солдатами, вглядываясь. Сначала на металлическом корпусе он ничего не увидел, только корродированную металлическую поверхность.
Затем холодный страх пронзил его.
Что-то маленькое, коричневое и пушистое было на поверхности. Он прикоснулся к нему. Мешочек, тугой коричневый мешочек. Он был сухой, сухой и пустой. В нем ничего не было.
С одного конца он был открыт. Хастен уставился на него. На всей поверхности корпуса машины были небольшие коричневые мешочки, некоторые все еще полные, но большинство — пустые.
Коконы…