Стрельба по тарелочкам
Рано утром Будкин, Шапа и Варыхан отцепили от мотоблока пушку, повернули ее к цели, уперли сошники в сырую рыхлую землю. Будкин открыл затвор, присел перед ним, раскорячась, зажмурил левый глаз и, глядя в канал ствола, начал командовать:– Шапа, лево чутка. Теперь выше. Много, ниже давай. Стоп! Ну, попалась, родимая. Точняк под башню, мужики. Со ста шагов не промажем.
Летающая тарелка сидела посреди картофельного поля, утонув в нем посадочными опорами по самое брюхо.
…Пушку Будкин еще в том году купил у городских, сорокапятку, за самогона ведро. Без прицела, без колес, зато дали снарядов три ящика – бронебойные, осколочные, шрапнель, особо шрапнель советовали.
– На кабана, – сказали, – лучше нету. Сядешь в поле, свиньи эти как выйдут картошку жрать, а ты хрясь, и все стадо – готовые шашлыки.
Будкин к шрапнели отнесся не по-крестьянски, бесхозяйственно, заглянул в ящик, да и говорит:
– Какая-то гнилая она. Сами с ней на шашлыки ходите. Вон у вас собаки дикие на пустыре, хрясь – и того. Ящик возьму, пригодится, а колбасу эту синюю на фиг.
Пушку Будкин поставил в дровяной сарай и там всю зиму с ней при коптилке возился, ржавчину обдирал. По весне заново покрасил, колеса наладил от телеги, стала не пушка, загляденье. Маленькая, аккуратная, под колесами чуток подкопай, она на лафет садится – и не видать ее. А врезать может – клочья полетят, у Будкина прадед как раз с такой пол-войны прошел. Бывало, ночью прадеда накроет, он сядет на кровати и давай с закрытыми глазами орать на всю избу – за Родину, за Сталина, прямой наводкой по фашистской сволочи, господабогадушумать!
Будкин так и отвечал, когда соседи его подкалывали насчет орудия – это в память о дорогом прадедушке. И вообще, авось пригодится, на селе всякое бывает, сами знаете, прямой наводкой бронебойным никогда не лишнее.
Вот, пригодилось.
Тарелка сверзилась в поле вечером, прочертила небо горячей пламенной струей, и хлобысь на пузо. Как рассвело, мужики сбегали, поглядели – и к Будкину. Сказали, лежит там закопченная такая, потрескивает тихо, а чего в ней внутри – не разбери-поймешь, вроде кто-то ходит и железом гремит. Чинится небось. Вот бы ему пушку твою предъявить, чтобы разговор деловой сложился, а то он починится и улетит, а картошку-то потравил, сука, основательно.
Да не вопрос, Будкин говорит.
Тут соседи пришли, слева Леха Шаповалов, справа Стас Варыханов, смурные, трезвые и при ружьях, значит, на все готовые уже.
– А вот и расчет! – Будкин обрадовался.
Жена как слово «расчет» услышала, сразу в слезы, насилу успокоил ее. Сказал, да чего ты, ну попугаем дурака, не будет он против сорокапятки выдрючиваться, она же танк пробивает, если повезет, конечно. Жена от этого «повезет» – реветь пуще прежнего. Будкин рукой махнул только, и в сарай.
Орудие – на буксир к мотоблоку, Будкин в седло взгромоздился, Шапа с Варыханом в прицеп на ящики улеглись – и потелепали со скоростью пешехода, кутаясь в телогрейки по утреннему холодку, провожаемые суровыми улыбками мужиков, детскими радостными визгами да бабским всхлипываньем.
Через полчаса на огневую прибыли, как раз рассвело совсем.
Шапа глянул на тарелку и говорит:
– Блин, с самых петухов на ногах, а еще не похмелился.
Это он так дал понять, что неуютно ему малость.
И действительно, лежит блюдо железное с башенкой посреди картошки, а ты тут с голым жопом практически – как прадедушка супротив фашиста. Пушка, она, конечно, сила, но и блюдо уж больно железное, да и фиг знает, чего там за бластер-шмайсер в башне, и какой космический фашист за тем шмайсером притаился, сквозь прицел тебя оценивает.
– А у нас с собой было… – как бы вспомнил Варыхан, и руку за пазуху.
Но Будкин панические настроения мигом пресек.
– В бою пьяному сразу погибель. Не время сейчас, мужики, потом накатим.
И смело направил мотоблок с края поля в борозду. Подкатил к тарелке шагов на сто, заглушил мотор.
– Расчет! Слушай мою команду! Орудие к бою!
Будто всегда командовал.
А куда ему, он и в армию-то не успел, да никто из его ровесников не успел, ни Шапа, ни Варыхан, не было уже армии.
Ни фига уже не было, какая на фиг армия, когда на всей планете деньги кончились.
То есть деньги и сейчас как бы есть, но их как бы нет, захочешь денег, зайди к Будкину в сортир, где стены в три слоя бумажками по сто долларов оклеены, папаня это покойный дурака валял.
Да не в деньгах счастье и не в них дело. Наши пашут, городские паяют, чечены бензин самогонят, доктор травки целебные собирает, поп детишек крестит, вроде живы, не помрем.
Но когда такое счастье с неба валится, сразу думаешь: надо было выменять у городских пушку, чтоб она еще на танке. Правда танк, зараза, солярки немерено жрет, пахать на нем невыгодно, ну и чего он стоять будет, ржаветь.
Ладно, мы как-нибудь так с Божьей помощью.
– Разворачивай! – скомандовал Будкин.
…Точно под башню навели, не может быть промаха. Варыхан принес снаряд, длинный, хищный, похожий на громадный винтовочный патрон, и встал рядом с пушкой, смертоносную болванку на руках держит, будто младенца. Еще и мурлычет себе под нос.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента