Дмитрий Васильевич Аверкиев
РусскIй театръ въ ПетербурѢ. Первыя три недѢли сезона
I. Открытiе сезона. Липочка, комедiя г. Острогорскаго.
Сезонъ открылся комедiей г. Осторогскаго «Липочка», напечатанной еще въ 1861 г. во «Времени». Эта комедiя является на сцену только черезъ три года послѣ появленiя ея въ печати? Можетъ быть самъ авторъ виноватъ? Не знаемъ. Но нельзя не замѣтить, что такiя странности повторяются отъ времени до времени. И всегда это случается или съ комедiями Островскаго («Доходное Мѣсто», «Воспитанница», «Свои люди сочтемся»), или съ вещами, хоть сколько нибудь выдающимися изъ обычной колеи нашего репертуара.
Между тѣмъ иногда очень важно, чтобы пiеса была поставлена вò—время, особенно если она не произведенiе чисто-художественное, а бьётъ на вопросъ дня. Такихъ пiесъ избѣгать не слѣдуетъ, особенно если онѣ отдѣланы опрятно, хотя бы вопросъ и ставился въ нихъ слишкомъ наголо (какъ напр. въ Липочкѣ); на безрыбьи и ракъ рыба. Но этого нѣтъ. И потому, многiя пiесы теряютъ при несвоевременной постановкѣ; изъ модныхъ они становятся просто скучными.
Это тѣмъ несправедливѣе, что издѣлiя гг. Погосскихъ, Дьяченокъ, и прочей братiи не успѣютъ такъ сказать высохнуть, – глядь ужъ и на сценѣ явились. Въ нынѣшнемъ году, по отношенiю къ нимъ, мы замѣтили прелюбопытное явленiе. Чуть воскресенье, или праздникъ, когда слѣдовательно есть разсчотъ, что въ театрѣ, что ни давай, будетъ много всякаго народа, много гулящей публики, – глядь, – на афишѣ красуется какое нибудь изъ подобныхъ произведенiй. Преостроумно, право! И волки сыты, и «видимости спасены», какъ говорятъ французы.
О Липочкѣ собственно, – распространяться нечего. Г. Васильевъ 2–й изъ роли пьяницы-чиновника съ благороднымъ сердцемъ, сдѣлалъ все, что было можно. Онъ оживилъ это лицо и даже придалъ ему типичность. Роль Липочки исполняла Г-жа Нейманъ. Говорятъ, что мы къ ней несправедливы, что она играла, по крайней мѣрѣ эту роль, просто и даже показала «ту искру огня, который зовется талантомъ». Должно быть, искра эта весьма не велика. И добро бы это повѣдала С. – Петербургская Нѣмецкая Газета, фельетонистъ которой столь легкомысленъ, что Осторогорскаго съ Островскимъ смѣшалъ, – а то напечатано это въ русской серьозной газетѣ. «Г-жа Нейманъ держала себя просто.» Что за особенное достоинство эта простота? Добро бы она врожденная была, а то эта простота есть по нашему мнѣнiю просто новый родъ рутины. Да, ко всевозможнымъ рутинамъ, теперь прибавился новый: простота à la Г-жа Снѣткова 3–я. Это была актриса не безъ таланта, хотя мы рѣшительно не понимаемъ тѣхъ голубино-нѣжныхъ воркованiй, которыми до сихъ поръ еще угощаютъ нѣкоторые фельетонисты своихъ читателей, по случаю оставленiя Г-жой Снѣтковой сцены. Мы сказали что она была актриса не безъ таланта; разъ въ жизни онъ сколько нибудь проявился при исполненiи ею роли «Катерины» въ «Грозѣ». На сколько ей удалась эта роль, – говорить здѣсь не мѣсто, но дѣло въ томъ, что разъ выучившись тону, Г-жа Снѣткова уже не могла избавиться отъ него и всѣ роли пѣла на этотъ тонъ. Многiе и многiя подумали, что вся суть именно въ томъ тонѣ; прiобрѣсти себѣ тонъ и манеры Г-жи Снѣтковой и ладно будетъ и будешь имѣть ты успѣхъ. Къ числу этихъ многихъ принадлежитъ и Г-жа Нейманъ. Въ Липочкѣ она старалась и ходить, и глазами поводить, и руки на груди складывать, и томно голову на бокъ держать, какъ это дѣлывала Г-жа Снѣткова 3–я. Въ этомъ, должно быть, и заключается та «искра того огня, который называется талантомъ». По нашему этотъ огонь называется рутиной. Впрочемъ, толковать объ этомъ много нечего; благо Г-жа Нейманъ не кричала и не ломалась? Такая скромность похвальна, но она не можетъ назваться скромностью таланта. Пусть себѣ Г-жа Нейманъ изображаетъ Липочекъ; надо же отдыхъ давать актрисамъ талантливымъ; – но пусть она откажется отъ того, что ей очевидно не подъ силу, особенно отъ роли Катерины въ Грозѣ[1].
Липочка прошла вообще довольно сносно, благодаря игрѣ (о г. Васильевѣ 2–мъ мы уже упоминали) Г-жи Линской и Г-на Зуброва. Г. Горбуновъ изображалъ лакея и не смотря на всѣ усилiя ничего сдѣлать изъ роли не могъ, потому что изъ ничего-ничего и не выйдетъ. Роли этой ему играть не слѣдовало, тѣмъ болѣе, что есть роли, которыя играть ему слѣдуетъ, а онъ въ нихъ не появляется.
Между тѣмъ иногда очень важно, чтобы пiеса была поставлена вò—время, особенно если она не произведенiе чисто-художественное, а бьётъ на вопросъ дня. Такихъ пiесъ избѣгать не слѣдуетъ, особенно если онѣ отдѣланы опрятно, хотя бы вопросъ и ставился въ нихъ слишкомъ наголо (какъ напр. въ Липочкѣ); на безрыбьи и ракъ рыба. Но этого нѣтъ. И потому, многiя пiесы теряютъ при несвоевременной постановкѣ; изъ модныхъ они становятся просто скучными.
Это тѣмъ несправедливѣе, что издѣлiя гг. Погосскихъ, Дьяченокъ, и прочей братiи не успѣютъ такъ сказать высохнуть, – глядь ужъ и на сценѣ явились. Въ нынѣшнемъ году, по отношенiю къ нимъ, мы замѣтили прелюбопытное явленiе. Чуть воскресенье, или праздникъ, когда слѣдовательно есть разсчотъ, что въ театрѣ, что ни давай, будетъ много всякаго народа, много гулящей публики, – глядь, – на афишѣ красуется какое нибудь изъ подобныхъ произведенiй. Преостроумно, право! И волки сыты, и «видимости спасены», какъ говорятъ французы.
О Липочкѣ собственно, – распространяться нечего. Г. Васильевъ 2–й изъ роли пьяницы-чиновника съ благороднымъ сердцемъ, сдѣлалъ все, что было можно. Онъ оживилъ это лицо и даже придалъ ему типичность. Роль Липочки исполняла Г-жа Нейманъ. Говорятъ, что мы къ ней несправедливы, что она играла, по крайней мѣрѣ эту роль, просто и даже показала «ту искру огня, который зовется талантомъ». Должно быть, искра эта весьма не велика. И добро бы это повѣдала С. – Петербургская Нѣмецкая Газета, фельетонистъ которой столь легкомысленъ, что Осторогорскаго съ Островскимъ смѣшалъ, – а то напечатано это въ русской серьозной газетѣ. «Г-жа Нейманъ держала себя просто.» Что за особенное достоинство эта простота? Добро бы она врожденная была, а то эта простота есть по нашему мнѣнiю просто новый родъ рутины. Да, ко всевозможнымъ рутинамъ, теперь прибавился новый: простота à la Г-жа Снѣткова 3–я. Это была актриса не безъ таланта, хотя мы рѣшительно не понимаемъ тѣхъ голубино-нѣжныхъ воркованiй, которыми до сихъ поръ еще угощаютъ нѣкоторые фельетонисты своихъ читателей, по случаю оставленiя Г-жой Снѣтковой сцены. Мы сказали что она была актриса не безъ таланта; разъ въ жизни онъ сколько нибудь проявился при исполненiи ею роли «Катерины» въ «Грозѣ». На сколько ей удалась эта роль, – говорить здѣсь не мѣсто, но дѣло въ томъ, что разъ выучившись тону, Г-жа Снѣткова уже не могла избавиться отъ него и всѣ роли пѣла на этотъ тонъ. Многiе и многiя подумали, что вся суть именно въ томъ тонѣ; прiобрѣсти себѣ тонъ и манеры Г-жи Снѣтковой и ладно будетъ и будешь имѣть ты успѣхъ. Къ числу этихъ многихъ принадлежитъ и Г-жа Нейманъ. Въ Липочкѣ она старалась и ходить, и глазами поводить, и руки на груди складывать, и томно голову на бокъ держать, какъ это дѣлывала Г-жа Снѣткова 3–я. Въ этомъ, должно быть, и заключается та «искра того огня, который называется талантомъ». По нашему этотъ огонь называется рутиной. Впрочемъ, толковать объ этомъ много нечего; благо Г-жа Нейманъ не кричала и не ломалась? Такая скромность похвальна, но она не можетъ назваться скромностью таланта. Пусть себѣ Г-жа Нейманъ изображаетъ Липочекъ; надо же отдыхъ давать актрисамъ талантливымъ; – но пусть она откажется отъ того, что ей очевидно не подъ силу, особенно отъ роли Катерины въ Грозѣ[1].
Липочка прошла вообще довольно сносно, благодаря игрѣ (о г. Васильевѣ 2–мъ мы уже упоминали) Г-жи Линской и Г-на Зуброва. Г. Горбуновъ изображалъ лакея и не смотря на всѣ усилiя ничего сдѣлать изъ роли не могъ, потому что изъ ничего-ничего и не выйдетъ. Роли этой ему играть не слѣдовало, тѣмъ болѣе, что есть роли, которыя играть ему слѣдуетъ, а онъ въ нихъ не появляется.
II. Бѣдная Невѣста Островскаго.
Возобновленiемъ Бѣдной Невѣсты мы обязаны Г-жѣ Брошель; кромѣ нея, роль Марьи Андреевны играть некому, т. е. рѣшительно некому. Это говорится на тотъ случай, чтобы не вздумали завести чередовокъ; чтобы не отдали – избави Боже! – этой роли наприм. Г-жѣ Нейманъ, для показанiя той искры огня и т. д.
Личность самой бѣдной невѣсты, по справедливому замѣчанiю Ап. Ал. Григорьева, есть только задача глубокаго женскаго характера, а потому актрисѣ исполняющей эту роль предстоитъ великое дѣло: восполнить эту задачу, оживить ее, одѣть плотью и кровью. Есть надъ чѣмъ потрудиться! Въ то же время, малѣйшiй пересолъ, нерасчотливость въ веденiи роли, – погубять ее. Одна невыдержанность тона, несвоевременный порывъ чувства – и все дѣло пропало. Сыграй напр. актриса сцену 2–го акта, въ саду съ Милашинымъ, слишкомъ патетически – трудно ей будетъ идти crescendo до четвертаго акта, не говоримъ уже о томъ, что слишкомъ рѣзкое выраженiе страсти повредитъ глубинѣ изображаемаго характера.
Такiя трудности предстояло побѣдить Г-жѣ Брошель. Не забудемъ еще, что это была первая большая роль, доставшаяся на долю этой даровитой артистки. И Г-жу Брошель можно поздравить съ побѣдой. По первымъ двумъ актамъ мы боялись за Г-жу Брошель и только въ четвертомъ убѣдились, что играя ихъ необыкновенно сдержанно, она доказала несомнѣнное художественное чутье. Въ первыхъ двухъ она была слаба и по другимъ причинамъ, которыя мы объяснимъ ниже. Но за то четвертый актъ былъ истиннымъ торжествомъ Г-жи Брошель. Эта постепенность веденiя роли, это горе, которое становится все горше, все безутѣшнѣй, этотъ надорванный голосъ – объ этомъ можно говорить съ серьезной похвалой! Да, большой талантъ обнаружился въ этомъ четвертомъ дѣйствiи. Та «умѣренность», которую рекомендуетъ принцъ Гамлетъ актеру, и «которую, по его словамъ, долженъ прiобрѣсти и рождать» всякiй актеръ во время осуществленiя замысла поэта, которая придаетъ «кротость самому потоку, бурѣ и такъ сказать урагану страсти», – этой умѣренностью, говоримъ мы, свойственной только большимъ талантамъ, обладаетъ и Г-жа Брошель. О, мы можемъ вообразить себѣ какъ бы играли роль Марьи Андреевны наши заслуженныя артистки въ родѣ Г-жи Ѳедоровой! Знаемъ какими ломанiями и кривлянiями сопровождалась бы сцена истерики и игры въ карты. Пусть безпристрастные фельетонисты упрекнутъ театральное обозрѣнiе «Эпохи» въ новомъ увлеченiи. Что дѣлать… Ужъ несчастiе у насъ такое увлекаться талантами.
Да, истинно прекрасна была Г-жа Брошель въ четвертомъ актѣ. Одинъ голосъ чего стоитъ, этотъ задушевный контральтъ, отъ котораго въ душѣ накипаютъ слезы! Это энергическое и выразительное лицо? Особенной красотой поражаетъ оно въ нѣкоторыхъ сценахъ; живой, сердечной красотой, если такъ можно выразиться!
Талантъ Г-жи Брошель растетъ не по днямъ, а по часамъ. Въ Пушкинской «Русалкѣ» еще много не доставало ей со стороны чисто внѣшняго исполненiя роли; въ «Бѣдной Невѣстѣ» эти недостатки побѣждены. Ни одной рутинной ноты, ни одного заучоннаго движенiя. И то сказать, что «Русалка» можетъ быть только вѣнцомъ созданiя актрисы опытной, и не подъ силу – актрисѣ начинающей.
И такъ, Г-жѣ Брошель остается только идти впередъ. Мы не станемъ, подобно нѣкоторымъ, отговариваться, что Г-жа Брошель еще дебютантка; для насъ она актриса серьозная; болѣе, – единственная вполнѣ серьозная женьпремьерка (выражаясь на варварскомъ театральномъ жаргонѣ) и потому мы обращаемся къ ней съ требованiями серьозными. Мы видѣли въ исполненiи роли Марьи Андреевны горячее, неподдѣльное, молодое чувство; мы видѣли умъ, но этого еще мало. «Чего-жъ вы еще хотите?» спросятъ насъ. Мы хотимъ бездѣлицы, можетъ быть по вашему, а по нашему главной задачи театральнаго искусства, мы хотимъ живаго лица, типа. «Но Г-жа Брошель еще такъ молода, это со временемъ еще придетъ»! Дай Богъ! Но тѣмъ неменѣе этотъ недостатокъ Г-жи Брошель мы высказываемъ прямо и конечно это обусловливается нашимъ глубокимъ уваженiемъ къ ея прекрасному дарованiю.
Марья Андреевна, какъ мы сказали выше, есть задача глубокаго характера: сильной, умной и высоконравственной женщины. Это выступаетъ особенно въ пятомъ актѣ. Говорятъ этотъ актъ лишнiй; дѣйствiе оканчивается въ четвертомъ. Но чтó—бы была Марья Андреевна безъ этого пятаго акта? Какая глубокая задача была положена авторомъ? Вѣдь это была-бы просто обыкновенная дѣвушка, ничего особеннаго въ себѣ не заключающая. Пала-ли она передъ бѣдой, или нѣтъ? Убиты-ли ее нравственныя силы или хотятъ найти себѣ исходъ? Неужели рѣшенiе этихъ вопросовъ лишнее дѣло? Въ томъ то и дѣло, что она не пала, что несчастiе не ослѣпило ее, что оно породило въ ней
Личность самой бѣдной невѣсты, по справедливому замѣчанiю Ап. Ал. Григорьева, есть только задача глубокаго женскаго характера, а потому актрисѣ исполняющей эту роль предстоитъ великое дѣло: восполнить эту задачу, оживить ее, одѣть плотью и кровью. Есть надъ чѣмъ потрудиться! Въ то же время, малѣйшiй пересолъ, нерасчотливость въ веденiи роли, – погубять ее. Одна невыдержанность тона, несвоевременный порывъ чувства – и все дѣло пропало. Сыграй напр. актриса сцену 2–го акта, въ саду съ Милашинымъ, слишкомъ патетически – трудно ей будетъ идти crescendo до четвертаго акта, не говоримъ уже о томъ, что слишкомъ рѣзкое выраженiе страсти повредитъ глубинѣ изображаемаго характера.
Такiя трудности предстояло побѣдить Г-жѣ Брошель. Не забудемъ еще, что это была первая большая роль, доставшаяся на долю этой даровитой артистки. И Г-жу Брошель можно поздравить съ побѣдой. По первымъ двумъ актамъ мы боялись за Г-жу Брошель и только въ четвертомъ убѣдились, что играя ихъ необыкновенно сдержанно, она доказала несомнѣнное художественное чутье. Въ первыхъ двухъ она была слаба и по другимъ причинамъ, которыя мы объяснимъ ниже. Но за то четвертый актъ былъ истиннымъ торжествомъ Г-жи Брошель. Эта постепенность веденiя роли, это горе, которое становится все горше, все безутѣшнѣй, этотъ надорванный голосъ – объ этомъ можно говорить съ серьезной похвалой! Да, большой талантъ обнаружился въ этомъ четвертомъ дѣйствiи. Та «умѣренность», которую рекомендуетъ принцъ Гамлетъ актеру, и «которую, по его словамъ, долженъ прiобрѣсти и рождать» всякiй актеръ во время осуществленiя замысла поэта, которая придаетъ «кротость самому потоку, бурѣ и такъ сказать урагану страсти», – этой умѣренностью, говоримъ мы, свойственной только большимъ талантамъ, обладаетъ и Г-жа Брошель. О, мы можемъ вообразить себѣ какъ бы играли роль Марьи Андреевны наши заслуженныя артистки въ родѣ Г-жи Ѳедоровой! Знаемъ какими ломанiями и кривлянiями сопровождалась бы сцена истерики и игры въ карты. Пусть безпристрастные фельетонисты упрекнутъ театральное обозрѣнiе «Эпохи» въ новомъ увлеченiи. Что дѣлать… Ужъ несчастiе у насъ такое увлекаться талантами.
Да, истинно прекрасна была Г-жа Брошель въ четвертомъ актѣ. Одинъ голосъ чего стоитъ, этотъ задушевный контральтъ, отъ котораго въ душѣ накипаютъ слезы! Это энергическое и выразительное лицо? Особенной красотой поражаетъ оно въ нѣкоторыхъ сценахъ; живой, сердечной красотой, если такъ можно выразиться!
Талантъ Г-жи Брошель растетъ не по днямъ, а по часамъ. Въ Пушкинской «Русалкѣ» еще много не доставало ей со стороны чисто внѣшняго исполненiя роли; въ «Бѣдной Невѣстѣ» эти недостатки побѣждены. Ни одной рутинной ноты, ни одного заучоннаго движенiя. И то сказать, что «Русалка» можетъ быть только вѣнцомъ созданiя актрисы опытной, и не подъ силу – актрисѣ начинающей.
И такъ, Г-жѣ Брошель остается только идти впередъ. Мы не станемъ, подобно нѣкоторымъ, отговариваться, что Г-жа Брошель еще дебютантка; для насъ она актриса серьозная; болѣе, – единственная вполнѣ серьозная женьпремьерка (выражаясь на варварскомъ театральномъ жаргонѣ) и потому мы обращаемся къ ней съ требованiями серьозными. Мы видѣли въ исполненiи роли Марьи Андреевны горячее, неподдѣльное, молодое чувство; мы видѣли умъ, но этого еще мало. «Чего-жъ вы еще хотите?» спросятъ насъ. Мы хотимъ бездѣлицы, можетъ быть по вашему, а по нашему главной задачи театральнаго искусства, мы хотимъ живаго лица, типа. «Но Г-жа Брошель еще такъ молода, это со временемъ еще придетъ»! Дай Богъ! Но тѣмъ неменѣе этотъ недостатокъ Г-жи Брошель мы высказываемъ прямо и конечно это обусловливается нашимъ глубокимъ уваженiемъ къ ея прекрасному дарованiю.
Марья Андреевна, какъ мы сказали выше, есть задача глубокаго характера: сильной, умной и высоконравственной женщины. Это выступаетъ особенно въ пятомъ актѣ. Говорятъ этотъ актъ лишнiй; дѣйствiе оканчивается въ четвертомъ. Но чтó—бы была Марья Андреевна безъ этого пятаго акта? Какая глубокая задача была положена авторомъ? Вѣдь это была-бы просто обыкновенная дѣвушка, ничего особеннаго въ себѣ не заключающая. Пала-ли она передъ бѣдой, или нѣтъ? Убиты-ли ее нравственныя силы или хотятъ найти себѣ исходъ? Неужели рѣшенiе этихъ вопросовъ лишнее дѣло? Въ томъ то и дѣло, что она не пала, что несчастiе не ослѣпило ее, что оно породило въ ней
Изъ дѣвушки доброй и увлекавшейся Меричемъ, (но увлекавшейся потому, что нечѣмъ и не кѣмъ было ей больше увлечься; потому что молодыя, богатыя силы просились наружу), она становится женщиной. И эта женщина вноситъ весь свой пылъ, всю свою страсть въ стремленiе сдѣлать изъ Беневоленскаго человѣка. Она выростаетъ; ее узнать нельзя; она иначе говоритъ, иначе смотритъ; она полна великости своей задачи. «Не онъ, такъ дѣти», утѣшаетъ она себя сама. И эта женщина, эта полная самоотверженiя и любви женщина, не такъ рѣдко встрѣчается въ русской жизни, какъ вы думаете. И вездѣ она встрѣчается, во всѣхъ классахъ, и ею крѣпка наша русская семья. Вы улыбаетесь? «Какъ это благородно съ вашей стороны!» отвѣтимъ мы вмѣстѣ съ Марьей Андреевной и вмѣстѣ съ Добротворскимъ утѣшимъ ее тѣмъ «что звѣри лютые – и тѣ укрощаются».
Иныя строгiя заботы,
Иныя строгiя мечты.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента