Андрей Днепровский-Безбашенный
Лекарство от жизни
(– Большое спасибо вам, доктор…)
Иван Степанович собрался жить долго… Да так долго, что даже планы построил далеко вперёд на своё светлое будущее. Он был лихим оптимистом, и всё-то у него получалось. Ведь это же так здорово, среди обычных серых будней быть оптимистом, то есть – человеком, который даже вместо крестов на кладбище всегда видит плюсы и радуется всему на свете.
Да, да, да! Это было именно так! Он радовался всему, всему – новому дню, случайно залетевшей птичке на подоконник, бабульке возле церкви, для которой никогда не жалко отдать мелочь… И прочим маленьким мелочам в жизни он тоже всегда радовался, восторгаясь ими исключительно как-то по-детски. Ветер ласкал его лицо и кончики ресничек, а над головой всегда светило яркое солнышко, оно ему светило даже тогда, когда на улице шел дождь. Ведь солнышко светит на самом деле и в дождь, но только там – выше, за тучами, но это знают только оптимисты. А остальные в дождь об этом как-то не задумываются, стоят себе под зонтиками и уповают на плохую погоду.
Так всё бы и продолжалось у Ивана Степановича, если бы одним прекрасным летним утром он не попил холодного молока прямо из холодильника. Мама всегда ему говорила – Ваня, не пей холодное молоко из холодильника, а то заболеешь… Маму он на этот раз не послушался и попил холодное молоко.
На утро у него поднялась температура, так неслух оказался в очереди на приём к врачу.
– Итук, итук… – робко постучался Иван Степанович в дверь кабинета, когда подошла его очередь. – К вам можно – просунул он голову через приоткрытую дверь, но тут на мгновение осекся, услышав окончание разговора врача с кем-то по телефону, от чего ему стало как-то совсем не по себе…
– Да, да! Готов, уже окоченел! – переворачивал врач карту больного. – Вчера вечером слава богу представился… В нашем морге лежит как огурчик, завтра можно уже хоронить… Что вы говорите…? Как себя пред смертью чувствовал? Знаете, вполне оптимистично так был настроен, говорил, что аппетит у него хороший и что он скоро выпишется… Вот и выписался, правда, на тот свет… А умер, знаете ли, быстренько так, легко и совсем не мучился… – кивал головой доктор. – Оно, знаете ли, хорошо, когда так помирают. А то представляете, лежит человек и думает, что конец у него один, от этих мыслей он заворачивается, от чего ему становится совсем тошно. Да, да, да… конец у всех один, здесь вы совершенно правильно говорите… – услужливо закивал головой доктор, и быстренько попрощавшись, положил трубку на аппарат.
– Проходите – кивнул врач Ивану Степановичу, а потом, встав из-за стола, небрежно пододвинул ему стул ногой. – Садитесь, пожалуйста… – подозрительно посмотрел он поверх очков на своего пациента так проникающе, от чего во взгляде врача Иван Степанович заподозрил явно что-то неладное. Уж больно странно как-то его разглядывал доктор, от чего по спине у Ивана Степановича поползли колючие такие мурашки…
– На что жа-лу-етесь…? – на распев спросил его доктор, не отводя своего подозрительно-блуждающего взгляда.
– Да вот, самую малость простыл, молока из холодильника, знаете ли, холодного хватанул… – вдруг подавившись воздухом, в кулак сухо закашлялся Иван Степанович.
– М…да… – вот если бы вы вместо молока холодного пивка хватанули, было бы не так обидно… – продолжал пристально смотреть на него врач. – Вон, какой у вас кашель сухой и гулкий, и вообще, у вас налицо все признаки глухого туберкулёза самой и что ни на есть запущенной формы… – взглядом сверлил доктор по верх очков уже начинающего белеть Ивана Степановича. – И ваш цвет лица говорит о том же, посмотрите на себя в зеркало, вы весь белый, как глист…
Тут Ивану Степановичу стало становиться совсем плохо и он, качнувшись на стуле, как бы невзначай приблизился к доктору.
– Не приближайтесь ко мне, пожалуйста, возможно, что вы ещё и заразный… – брезгливо замахав руками, нервно соскочил врач со стула. – Вот вам повязка-намордник… А то ещё чего доброго и меня заразите. Ща вам выпишу направление на анализы, и вы бегом, нет, вы меня слышите, пулей сдадите анализы и сразу же ко мне без всякой очереди, вы меня поняли…?! – переспросил его врач.
– Д…, д…, да, я вас понял… – заплетающимся языком подтвердил пациент, и уже было собрался выходить, как в дверь стремительно ворвалась заплаканная медсестра, оттеснив Ивана Степановича в угол кабинета.
– Доктор, срочно меня спасайте и выручайте! – проревела она сквозь слёзы.
– Что такое, в чем дело, что случилось…? – не на шутку всполошился врач.
– Я анализы перепутала… – вытирала слёзы молоденькая сестричка. А он везде меня ищет и хочет убить…!!! Ааааааа…!!! – прильнула она к плечу доктора окончательно разразившись горючими слезами. Её плечи тряслись, а по щекам дождевыми ручьями текли солёные слёзы.
– Кто?! – округлились глаза у доктора.
– Ну, этот, кому я анализы перепутала…
– Ну, рассказывайте-ка мне милочка всё по порядку… – как мог, успокаивал её врач.
– У меня буква «Ц» куда-то выпала – продолжала рыдать медсестра.
– Ну, выпала и выпала и бог с ней, потом найдётся, стоит ли из-за этого так волноваться…?
– Она из фамилии больного выпала, поэтому я и перепутала анализы…
– Как так выпала…? – сняв очки, удивился доктор.
– Я взяла карту с фамилией Иванцов, потом на секундочку отвлеклась, тут мне принесли новые карты, а они у меня со стола упали. Я стала искать карту с фамилией Иванцов, но нашла только Иванова и подумала, что мне или показалась или же буква «Ц» просто куда-то выпала из его фамилии – рыдала медсестра. – Один больной был Иванов, а другой Иванцов, вот я их анализы местами и перепутала, анализ Иванова вложила в карту Иванцова… а он меня за это хочет убить…! – опять разразилась медсестра горькими слезами.
– Так кто? Иванов или же Иванцов?! – допрашивал медсестру доктор.
– Да какая теперь разница! Теперь главное, что бы – не убил…!
– Чёрт те что получается, понавыдумывают себе почти одинаковые фамилии, и, поди их потом разбери… Ну всё, успокойся моя лапонька, на попей водички, ща я тебе успокоительную таблеточку выдам… – продолжал доктор успокаивать медсестру.
– Где эта сука?!! Я её убью!!! Я научу её грамоте!!! – вдруг послышался топот бегущих ног по ту сторону коридора, от чего медсестра вздрогнула и съёжилась ещё больше.
– Доктор, миленький, не выдавайте меня, пожалуйста, я вас очень прошу… Я всё, всё для вас сделаю… – жалобно лепетала и пряталась за врача девушка.
– Нет, нет моя лапонька, нет моя хорошая, не дадим мы тебя в обиду… Мы сейчас вызовем психиатрическую помощь и сдадим этого буйно-помешанного в психушку, пусть они там с ним колупаются… – вытирал врач девичьи слёзы.
– Ну, а вы что в углу стоите, бегом на анализы! – крикнул врач на Ивана Степановича. – Что уставились, не видите, человеку плохо… Что за народ, обидели такую красивую девушку, свиньи неблагородные! – топнул ногой терапевт.
Иван Степанович хотел было сделать врачу замечание, что свиньи неблагородные не бывают, но потом делать замечание передумал, как-то не до этого ему стало… Он судорожно путался в названиях кабинетов для сдачи анализов, перед глазами у него всё поплыло, его оптимизм куда-то вдруг улетучился, его как ветром сдуло. И вот наконец-то собрав все в кучу анализы, он вновь очутился в кабинете у доктора.
– Хм… да… – хмуро разглядывал доктор бланки с анализами. – Странно, эти анализы у вас хорошие, а вот на этом бланке мой предварительный диагноз окончательно подтвердился. Поздновато вы к нам обратились батенька, с большим этаким запозданием… Тут, как говориться, медицина бессильна – широко развёл эскулап руками. – У нас у врачей обычно принято не говорить больным о таких страшных диагнозах, но я, знаете ли – реалист, а реальность, сами понимаете – вещь очень упрямая.
– Сколько…? – дрожащим голосом спросил доктора Иван Степанович.
– Что сколько – не поняв переспросил его врач…? Вы что, хотите купить себе жизнь…?
– Сколько мне жить осталось… только честно…? – умоляюще посмотрел на терапевта горем убитый пациент.
– Месяц, от силы два… – страшным приговором прозвучали в кабинете слова доктора, от чего придавленному судьбой Ивану Степановичу стало ещё хуже.
От осознания действительности ему вдруг стало трудно дышать, а во тру стало, словно в духовке.
– Ща я достану успокоительную таблеточку и найду другой стаканчик, что бы потом от вас самому не заразиться, а повязочку знаете ли не снимайте, так через неё и пейте, а таблеточку под повязку просуньте – Вот, вот – хорошо, вы у меня молодец, вы ещё немножечко поживёте – одобрительно кивал головой доктор.
– Я мог бы, конечно же, вас положить в туберкулёзный диспансер, но я не хочу вас обманывать. Там вам уже не помогу… Там вы будете долго и мучительно дожидаться своей смерти, будете лежать весь в трубках и капельницах и каждую секунду думать о своей неминуемой кончине, и никакие лекарства вам теперь уже не помогут, вы будете умирать от страшного удушья, а это такая мучительная смерть, так что лучше уж сразу, что бы, знаете ли, не мучиться… – наконец-то остановил консультацию врач.
– Скажите доктор, а сразу… – это как…? – скрючился от безысходности пациент.
– Ну, я тут право не знаю, и не буду вам ничего советовать… Вы сами всё без меня решайте… – сочувственно выдохнул доктор. – А сейчас извините меня, пожалуйста, у нас обед.
Сгорбившийся Иван Степанович шел домой пришибленный как обухом топора, его мысли больше так и не смогли сосредоточиться, а только лихорадочно вертелись и путались.
По его предположениям в следующим месяце его должны были серьёзно продвинуть по службе с ощутимой прибавкой оклада, а ещё через пару лет он должен был достроить дом, а потом съездить на отдых за границу и ещё купить себе шикарную иномарку и кататься на ней всем на зависть и себе на радость. А теперь ему предстояло неожиданно умереть…???
– Как же мне теперь со всем этим быть? На моё место теперь поставят другого… А дом так и останется недостроенный, и отдыхать я теперь уже никуда не поеду, разве только на кладбище, и иномарку теперь не куплю… О господи! Да о чем я дурак думаю, о чем? Мне жить-то всего ничего осталось… Здесь надо думать, как бы без мук умереть, а я всё о благе пекусь да себя дорогого жалею… – по дороге хватался за голову горем убитый Иван Степанович.
– О, боже! – ходил дома он из угла в угол. – Да что же мне теперь делать-то, что делать? Как быть? Ведь мне уже ничего не поможет, и всё хорошее в моей жизни уже было, а дальше будет только плохое, да такое плохое, что хуже уже некуда… Как жизнь-то меня пришибла. Теперь срочно надо найти способ, как быстро и безболезненно уйти из жизни и не мучить ни себя, ни других… Только какой? Застрелиться я не смогу, я никогда не держал в руках оружия, да и где его взять…? О, боже… – второй раз схватился он руками за голову.
Он хотел бросить курить, а теперь ему предстоит умереть курящим.
– Да какая разница, курящим ты умрёшь или не курящим…! – махнул он нервно рукой.
– Иван Степанович вдруг представил себя на полу мёртвым, а кругом всё в крови, мозги на стене, рядом с телом валяется карабин… – от чего он брезгливо поморщился и его всего страшно передернуло.
– Нет!!! – дико закричала его душа, только не этот способ, давай срочно ищи другой.
Он пошел на кухню и стал искать нож, которым обычно разделывал мясо… Он где-то слышал, что японские самураи раньше делали себе харакири, для этого нужно было воткнуть в живот нож, а потом его ещё повернуть, но говорят, что всё равно смерть наступит не раньше чем через два часа…
– Нет!!! – опять дико заорала его душа. – Нож, кровь… Только не это!!!
Иван Степанович тогда пошел на балкон и бросил взгляд на бельевую верёвку, в его голове нарисовалась картина, как он весь синий висит на люстре, тут приходит жена… падает в обморок…
– Нет!!! – снова разорвал тишину внутренний голос.
– А может быть мне броситься вниз с балкона…?
– Нет!!! – Там слишком низко, у нас же второй этаж – одновременно прокричали душа Ивана Степановича вместе с внутренним голосом. – Только покалечишься, и будешь, как дурак лежать с переломами в хирургии туберкулёзного диспансера.
И тут Иван Степанович вдруг вспомнил, что где-то там далеко в шкапчике у него была спрятанная коробочка со смертельным ядом с надписью… – «Лекарство от жизни». Они с женой всё хотели её выбросить, да вот что-то не выбросили, думали, что пригодится… Родственник у них когда-то болел раком, и что бы он долго не мучился… Таблетки те действовали, конкретно, после приёма пять минут и готов, говорят ощущение, вроде бы как засыпаешь, всё происходит тихо и совсем безболезненно…
Иван Степанович сидел в кресле и мысленно прощался с жизнью, со всеми родными дальними и близкими, он мысленно попросил прощения у тех, кому по неосторожности или с умыслом причинил зло, вспоминал всякие мелочи, которые как в калейдоскопе вспыхивали в его голове разными разноцветными эпизодами, потом на секунду отвлёкся и вдруг представил свои похороны.
Его коллеги и сослуживцы попеременно меняясь, несут гроб с ним на кладбище, за гробом идёт жена, провожая его в последний путь, она вся в слезах, ноги у неё подкашиваются, её вовремя поддерживают, она смотрит на его бывших друзей, встречая их сочувствующие взгляды…
– Пам, пам пабам!!! – начищенной медью гремит траурный оркестр, от чего всех пробивает ужасный озноб до седьмого холодного пота и ещё этот самый… лютый невыносимый мороз под кожей, от которого в жилах сворачивается и застывает кровь.
Но Иван Степанович ещё лежит в гробу, его ещё не предали земле, а расстояние тем временем до вырытой могилы всё сокращается и сокращается…
– Фу черт! – как конь замотал головой Иван Степанович. – Так сразу нельзя! Надо бы мне сначала водки махнуть, а только потом уже закусить этой страшной таблеткой, и всё… Так уйти в мир иной будет значительно легче, пока домой не пришла жена…
Иван Степанович пошел на кухню, достал из холодильника полную бутылку водки, налил себе двести грамм, врезал, по привычке занюхал рукавом, потом снова налил и врезал… Потом пошел на балкон и не спеша выкурил последнюю сигарету. Вернулся в комнату, перекрестился… и решительно проглотил таблетку от жизни.
И только он её проглотил, только закрыл глаза в предчувствие комфортной неминуемой смерти, как рядом с ним раздался телефонный звонок, который резко оборвал всю его траурную процедуру.
– Аллёу… – снял трубку Иван Степанович.
– Мне срочно нужен Иван Степанович! – прозвучал голос на том конце провода.
– Иван Степанович слушает! Кто говорит…?
– Иван Степанович, дорогой, это говорит ваш лечащий врач, я еле нашел ваш телефон, тут, понимаете ли, какое дело, вы оказывается совершенно здоровы, просто наша медсестра опять анализы перепутала, мы за это ей обязательно объявим строгий выговор с занесением в личное дело, что бы впредь неповадно было ей анализы путать, а то они там сидят и всё время болтают между собой про женихов и на фамилии на карточках толком не смотрят, сколько из-за этого неприятности были, мы с ними обязательно разберемся, сурово накажем рублём, а вы приходите завтра, я вам больничный на целый месяц вперёд выпишу, что бы вы отдохнули, а то, наверное, переволновались и перенервничали… – Аллё! Аллё! Иван Степанович, вы меня слышите? Я вас жду завтра утром, только, пожалуйста, не сообщайте об этом никому, ну сами знаете, бывает в жизни разная путаница, с кем это не случается…
Конца монолога Иван Степанович уже совершенно не слышал, телефонная трубка повисла на его упавшей руке… До его сознания уже начала было доходить вся суть наиглупейшей ситуации, в которую он попал, и может быть, она бы дошла до его сознания полностью, но действие яда уже почти сделало своё черное дело.
– Большое спасибо вам доктор… – и это была последняя мысль, которая мелькнула в голове у жалкого и несчастного.
Андрей Днепровский-Безбашенный.
17 мая 2006 г.