Е. Преображенский
Русский рубль за время войны и революции
Настоящая статья по своему содержанию связана с моими статьями в «Правде» под названием «Торговля, спекуляция и падающая валюта» («Правда» от 9 и 18 января и 11 марта), являясь их продолжением. Обе статьи составляют две главы из подготовляемой к печати книги о системе хозяйства Советской России. Я печатаю настоящую статью до окончания всей работы ввиду крайней злободневности рассматриваемого здесь вопроса.
–
История нашего бумажно-денежного обращения за время войны и революции и в частности движение курса нашего рубля являются полнейшим экспериментальным подтверждением правильности тех теоретических положений о торговле и падающей валюте, которые были изложены мною в «Правде». Бумажно-денежное обращение России потому представляет огромный интерес для изучения и хороший пробный камень для каждой теории бумажных денег, что почти четыре года страна представляла из себя в хозяйственном отношении замкнутый круг, влияние мировых хозяйственных процессов было исключено, и законы изменения бумажной валюты и все сопутствующие явления мы можем наблюдать в чистом виде. Общественные науки и в том числе политическая экономия отличаются, например, от химии тем, что метод экспериментального изучения для них недоступен. Наоборот, выпадение России из орбиты мирового хозяйства создало возможность как бы огромного эксперимента в области изучения законов денежного обращения, давая редкий случай проследить все изменения в валюте внутри данного хозяйственного комплекса, со сведением на-нет осложняющего действия мировых хозяйственных процессов. Правда, у нас были и свои внутренние осложняющие моменты, – прежде всего натуральные взаимоотношения внутри государственного хозяйства и отчасти во взаимоотношениях государственного хозяйства с мелким товарным производством. В этом смысле эксперимент недостаточно «чист» для изучения законов бумажно-денежного обращения чистого товарного хозяйства. Но если мы вспомним, что истекший год был годом перехода от натуральных форм государственного хозяйства к денежным, а внешние торговые сношения были еще за это время ничтожны и влияние их на внутренний товарообмен было и того меньше, то материал для чистого эксперимента имеется налицо.
Рассмотрим движение курса нашего рубля, начиная с момента войны, и проследим влияние на темп его падения всех основных факторов, держащих в своих руках судьбу валюты в стране.
После объявления войны царское правительство приостановило свободный размен кредитных билетов на золото, ввело принудительный курс на кредитные билеты и в сущности превратило эти билеты в бумажные деньги. С этого момента мы можем считать начало истории нашего бумажного денежного обращения времени войны и революции, последняя глава каковой истории еще не скоро будет написана.
С начала войны, т.-е. с июля по 1-е января, царское правительство к 1.633 миллионам кредитных билетов, имевшихся в обращении до войны, прибавило еще сумму в 1.397 миллионов. Всего в обращении бумажных денег к 1-му января 1915 года было 3.030 миллионов. Это увеличение эмиссии заметного влияния на курс рубля и на цены не оказало. Мы рассмотрим вторую половину 1914 года и весь 1915 год сразу и постараемся проследить действие всех факторов, влияющих на курс рубля, по очереди. Тогда суммарный результат, получающий свое отражение в курсе, представится нам, как равнодействующая разных сил, действующих в различных направлениях.
Начнем с важнейшего фактора, т.-е. с выпуска бумажных денег. В 1915 году было выпущено бумажных денег на сумму 2.586 миллионов, что, вместе с выпущенными во второе полугодие 1.397 миллионами, дает увеличение денежной массы за полтора года в 3.983 миллионов. До войны, как мы видели, в обращении было 1.633 миллиона. Таким образом общая денежная масса увеличилась в 3,4 раза. Если бы все остальные факторы остались без изменения, то это должно было бы обесценить рубль примерно в 3,4 раза. В действительности же курс рубля понизился значительно меньше. Внутри же страны курс рубля пал всего до 59–60 коп. вместо падения в 3,4 раза или приблизительно до 30 коп. И это несмотря на то, что находившееся на руках золото исчезло из обращения в фонд накопления и таким образом сократило возможный размер денежного накопления в бумажной форме. Кроме того, из обращения стали исчезать и серебряные и медные монеты, имевшиеся в количестве 142 миллионов, и кроме того несколько десятков миллионов, выпущенных вновь за рассматриваемый период.
Возьмем другой мощный фактор, влияющий на валюту, т.-е. состояние производства и размеры товарооборота. Быть может, этот фактор со времени войны влиял на повышение?
Ничего подобного. Наоборот, массовые мобилизации на войну привели к уменьшению продукции ряда предприятий, работавших на рынок. Переход ряда предприятий к работе на оборону приводил к тому, что огромное количество ценностей, раньше выбрасывавшихся на рынок, теперь прямо с заводских складов стало притекать в склады военного ведомства. Кроме того, огромное количество товаров, необходимых для армии, принудительно закупалось военным ведомством, без выхода их на рынок, а расчеты давались в большинстве случаев не столько наличными деньгами на всю сумму, сколько безденежным путем, обязательствами государственного казначейства и проч. Таким образом размеры товарного оборота в стране вообще и размеры денежных расчетов в отношении той части продукции, которая теперь шла для нужд фронта, сокращались. Кроме того, уже явственно обнаружилось развитие спекуляции, задержка товаров от реализации и сокращение поэтому товарооборота по этой причине. Насколько было велико это сокращение и каково его числовое выражение, мы не знаем и это не поддается точному учету. Но вряд ли будет преувеличением предположить, что за полтора года войны товарооборот сократился по крайней мере на одну треть. Если прибавить этот фактор к предыдущему, то мы должны были бы иметь падение курса рубля еще процентов на 30, т.-е. курс рубля должен был бы быть не 60, каковым он был к 1 января 1916 г., а примерно 19–20 коп.
Теперь нам остается рассмотреть действие трех факторов, от которых мы абстрагировались и которые должны явиться ключами для объяснения поразительно малого падения курса рубля, т.-е. факторов быстроты оборота денег, накопления и безденежных расчетов.
Что касается быстроты оборота денег, то вследствие начавшегося падения валюты этот оборот не мог стать более замедленным, так как никаких побудительных мотивов к этому не могло быть. Возможно было бы ожидать обратного, т.-е. увеличения быстроты оборота вследствие начавшейся спекуляции, начавшейся задержки торгового капитала в товарной форме, вызванной ростом цен и уменьшением предложения товаров от производителей, поскольку дело идет о промышленности. Но так как падение валюты было незначительным и темп падения пока еще весьма медленный (в сравнении с дальнейшим), то этот фактор без большой погрешности мы можем совсем исключить из рассмотрения, приняв его равным нулю.
Остается поэтому рассмотреть факторы накопления и безденежных расчетов и в них искать разгадки проблемы. Что касается фактора накопления, то накопление отчасти поддается цифровому учету за это время.
С начала войны до 1 ноября 1916 года количество вкладов в государственном банке увеличилось на 647 милл., в сберегательных кассах на 633 милл. и в частных банках на 1.000 милл., а всего на 2.230 милл. Насколько это накопление было необычным по своим размерам и темпу, можно видеть хотя бы из такой справки. За десятилетие с 1903 по 1913 г.г. сумма вкладов в сберегательной кассе возросла с 784 до 1.594 милл., т.-е. на 103 %, или в среднем на 81 милл. в год. С 1 июля 1914 г. по 1 июля 1915 г., т.-е. за год войны, денежные вклады увеличились на 430 милл., т.-е. обнаружили годовой рост в пять раз больше средней за предыдущее десятилетие.
Текущие счета и вклады в госуд. банке, частных сберегат. кассах, обществах взаимн. и мелкого кредита были
Таким образом мы подошли к последнему фактору, игравшему на повышение, т.-е. к уничтожению кредита в частной торговле и к ликвидации безденежных расчетов. Читатель помнит, вероятно, или знает из литературы, как много говорилось и писалось в 1915 г. по поводу перехода торговли к оборотам только за наличные. Только действию этого фактора и остается приписать, что к январю 1916 г. курс рубля пал не до 27, а лишь до 60 коп. Если даже мы предположим, что накопление рассосало больший процент эмиссии, чем мы установили, а сокращение товарооборота было меньше, чем на одну треть, то и тогда огромная роль уничтожения безденежного расчета и сокращение кредита до минимума будет огромна. По крайней мере около половины эмиссии пошло на это увеличение минимума обращения, возросшего вследствие прекращения безденежных расчетов.
После сделанного нами анализа движения валютного курса за полтора года войны нам остается продолжить это исследование по тому же методу в отношении дальнейших лет войны и революции.
В 1916 году было выпущено в обращение бумажных денег еще на 3,6 миллиарда, и общая бумажно-денежная масса достигла 9,2 миллиардов.
Курс рубля к 1 января 1917 года был равен внутри страны 38 коп. Мы все время будем исходить из курса рубля на внутреннем рынке, потому что только движение курса внутри не носило случайного характера, а являлось отражением совокупности всех хозяйственных процессов страны, чего нельзя сказать про движение курса рубля за границей.
–
История нашего бумажно-денежного обращения за время войны и революции и в частности движение курса нашего рубля являются полнейшим экспериментальным подтверждением правильности тех теоретических положений о торговле и падающей валюте, которые были изложены мною в «Правде». Бумажно-денежное обращение России потому представляет огромный интерес для изучения и хороший пробный камень для каждой теории бумажных денег, что почти четыре года страна представляла из себя в хозяйственном отношении замкнутый круг, влияние мировых хозяйственных процессов было исключено, и законы изменения бумажной валюты и все сопутствующие явления мы можем наблюдать в чистом виде. Общественные науки и в том числе политическая экономия отличаются, например, от химии тем, что метод экспериментального изучения для них недоступен. Наоборот, выпадение России из орбиты мирового хозяйства создало возможность как бы огромного эксперимента в области изучения законов денежного обращения, давая редкий случай проследить все изменения в валюте внутри данного хозяйственного комплекса, со сведением на-нет осложняющего действия мировых хозяйственных процессов. Правда, у нас были и свои внутренние осложняющие моменты, – прежде всего натуральные взаимоотношения внутри государственного хозяйства и отчасти во взаимоотношениях государственного хозяйства с мелким товарным производством. В этом смысле эксперимент недостаточно «чист» для изучения законов бумажно-денежного обращения чистого товарного хозяйства. Но если мы вспомним, что истекший год был годом перехода от натуральных форм государственного хозяйства к денежным, а внешние торговые сношения были еще за это время ничтожны и влияние их на внутренний товарообмен было и того меньше, то материал для чистого эксперимента имеется налицо.
Рассмотрим движение курса нашего рубля, начиная с момента войны, и проследим влияние на темп его падения всех основных факторов, держащих в своих руках судьбу валюты в стране.
После объявления войны царское правительство приостановило свободный размен кредитных билетов на золото, ввело принудительный курс на кредитные билеты и в сущности превратило эти билеты в бумажные деньги. С этого момента мы можем считать начало истории нашего бумажного денежного обращения времени войны и революции, последняя глава каковой истории еще не скоро будет написана.
С начала войны, т.-е. с июля по 1-е января, царское правительство к 1.633 миллионам кредитных билетов, имевшихся в обращении до войны, прибавило еще сумму в 1.397 миллионов. Всего в обращении бумажных денег к 1-му января 1915 года было 3.030 миллионов. Это увеличение эмиссии заметного влияния на курс рубля и на цены не оказало. Мы рассмотрим вторую половину 1914 года и весь 1915 год сразу и постараемся проследить действие всех факторов, влияющих на курс рубля, по очереди. Тогда суммарный результат, получающий свое отражение в курсе, представится нам, как равнодействующая разных сил, действующих в различных направлениях.
Начнем с важнейшего фактора, т.-е. с выпуска бумажных денег. В 1915 году было выпущено бумажных денег на сумму 2.586 миллионов, что, вместе с выпущенными во второе полугодие 1.397 миллионами, дает увеличение денежной массы за полтора года в 3.983 миллионов. До войны, как мы видели, в обращении было 1.633 миллиона. Таким образом общая денежная масса увеличилась в 3,4 раза. Если бы все остальные факторы остались без изменения, то это должно было бы обесценить рубль примерно в 3,4 раза. В действительности же курс рубля понизился значительно меньше. Внутри же страны курс рубля пал всего до 59–60 коп. вместо падения в 3,4 раза или приблизительно до 30 коп. И это несмотря на то, что находившееся на руках золото исчезло из обращения в фонд накопления и таким образом сократило возможный размер денежного накопления в бумажной форме. Кроме того, из обращения стали исчезать и серебряные и медные монеты, имевшиеся в количестве 142 миллионов, и кроме того несколько десятков миллионов, выпущенных вновь за рассматриваемый период.
Возьмем другой мощный фактор, влияющий на валюту, т.-е. состояние производства и размеры товарооборота. Быть может, этот фактор со времени войны влиял на повышение?
Ничего подобного. Наоборот, массовые мобилизации на войну привели к уменьшению продукции ряда предприятий, работавших на рынок. Переход ряда предприятий к работе на оборону приводил к тому, что огромное количество ценностей, раньше выбрасывавшихся на рынок, теперь прямо с заводских складов стало притекать в склады военного ведомства. Кроме того, огромное количество товаров, необходимых для армии, принудительно закупалось военным ведомством, без выхода их на рынок, а расчеты давались в большинстве случаев не столько наличными деньгами на всю сумму, сколько безденежным путем, обязательствами государственного казначейства и проч. Таким образом размеры товарного оборота в стране вообще и размеры денежных расчетов в отношении той части продукции, которая теперь шла для нужд фронта, сокращались. Кроме того, уже явственно обнаружилось развитие спекуляции, задержка товаров от реализации и сокращение поэтому товарооборота по этой причине. Насколько было велико это сокращение и каково его числовое выражение, мы не знаем и это не поддается точному учету. Но вряд ли будет преувеличением предположить, что за полтора года войны товарооборот сократился по крайней мере на одну треть. Если прибавить этот фактор к предыдущему, то мы должны были бы иметь падение курса рубля еще процентов на 30, т.-е. курс рубля должен был бы быть не 60, каковым он был к 1 января 1916 г., а примерно 19–20 коп.
Теперь нам остается рассмотреть действие трех факторов, от которых мы абстрагировались и которые должны явиться ключами для объяснения поразительно малого падения курса рубля, т.-е. факторов быстроты оборота денег, накопления и безденежных расчетов.
Что касается быстроты оборота денег, то вследствие начавшегося падения валюты этот оборот не мог стать более замедленным, так как никаких побудительных мотивов к этому не могло быть. Возможно было бы ожидать обратного, т.-е. увеличения быстроты оборота вследствие начавшейся спекуляции, начавшейся задержки торгового капитала в товарной форме, вызванной ростом цен и уменьшением предложения товаров от производителей, поскольку дело идет о промышленности. Но так как падение валюты было незначительным и темп падения пока еще весьма медленный (в сравнении с дальнейшим), то этот фактор без большой погрешности мы можем совсем исключить из рассмотрения, приняв его равным нулю.
Остается поэтому рассмотреть факторы накопления и безденежных расчетов и в них искать разгадки проблемы. Что касается фактора накопления, то накопление отчасти поддается цифровому учету за это время.
С начала войны до 1 ноября 1916 года количество вкладов в государственном банке увеличилось на 647 милл., в сберегательных кассах на 633 милл. и в частных банках на 1.000 милл., а всего на 2.230 милл. Насколько это накопление было необычным по своим размерам и темпу, можно видеть хотя бы из такой справки. За десятилетие с 1903 по 1913 г.г. сумма вкладов в сберегательной кассе возросла с 784 до 1.594 милл., т.-е. на 103 %, или в среднем на 81 милл. в год. С 1 июля 1914 г. по 1 июля 1915 г., т.-е. за год войны, денежные вклады увеличились на 430 милл., т.-е. обнаружили годовой рост в пять раз больше средней за предыдущее десятилетие.
Текущие счета и вклады в госуд. банке, частных сберегат. кассах, обществах взаимн. и мелкого кредита были
1 января 1914 г. – 6.111 милл.Таким образом накопление достигло за один 1915 год суммы 2.452 миллиона, а с прибавлением 2 полугодия 1914 г. до 2.700 милл. Правда, было бы неправильно вычесть целиком эту сумму из суммы эмиссии и затем вычислить, как это должно было бы задерживать падение валюты. Не надо забывать, что вклады не лежат в соответствующих кредитных учреждениях без движения. Они бросались банками, как в торгово-промышленный оборот, так и обращались на покупку облигаций государственных займов. И в том и в другом случае бумажные деньги появлялись снова в каналах денежного обращения, а не находились в связанном состоянии. Но, во-первых, известная часть вкладов, в качестве оперативного резерва кредитных учреждений, всегда находилась в наличности в кассах, следовательно, находилась в связном состоянии. С другой же стороны определенная часть накапливаемых в бумажно-денежной форме средств никогда не поступала в кредитные учреждения в виде вкладов и хранилась в домашних «банках» населения. Это особенно относится к крестьянству, которое, освободившись от 10 миллионов едоков, призванных в армию и содержавшихся за счет казны, и имея сбережения благодаря уничтожению продажи водки, значительно увеличило приходную часть своего бюджета, но денежные сбережения, вследствие непривычки вносить свободные средства в кредитные учреждения или вследствие недоверия к ним, хранило у себя на руках. Если нельзя считать увеличение денежной массы, попавшей в связанное состояние в результате накопления, в 2 2/3 миллиарда, то, с другой стороны, их следует считать вряд ли много меньше этой суммы. Если принять приблизительно, что та часть накопления, которая означала увеличение денег, находящихся в связанном состоянии, увеличилась до 2.000 милл., то тогда в обращении фактически надо было бы считать сумму не в 5.616 милл., а в 3.616 милл., что привело бы при прочих равных условиях к падению курса рубля до 40 копеек, а с присоединением фактора сокращения оборота это даст курс рубля на одну треть ниже, т.-е. курс рубля должен был бы быть равен 27 коп. вместо реального 60 коп.
1 января 1915 г. – 6.821 милл.
1 ноября 1916 г. – 9.273 милл.
Таким образом мы подошли к последнему фактору, игравшему на повышение, т.-е. к уничтожению кредита в частной торговле и к ликвидации безденежных расчетов. Читатель помнит, вероятно, или знает из литературы, как много говорилось и писалось в 1915 г. по поводу перехода торговли к оборотам только за наличные. Только действию этого фактора и остается приписать, что к январю 1916 г. курс рубля пал не до 27, а лишь до 60 коп. Если даже мы предположим, что накопление рассосало больший процент эмиссии, чем мы установили, а сокращение товарооборота было меньше, чем на одну треть, то и тогда огромная роль уничтожения безденежного расчета и сокращение кредита до минимума будет огромна. По крайней мере около половины эмиссии пошло на это увеличение минимума обращения, возросшего вследствие прекращения безденежных расчетов.
После сделанного нами анализа движения валютного курса за полтора года войны нам остается продолжить это исследование по тому же методу в отношении дальнейших лет войны и революции.
В 1916 году было выпущено в обращение бумажных денег еще на 3,6 миллиарда, и общая бумажно-денежная масса достигла 9,2 миллиардов.
Курс рубля к 1 января 1917 года был равен внутри страны 38 коп. Мы все время будем исходить из курса рубля на внутреннем рынке, потому что только движение курса внутри не носило случайного характера, а являлось отражением совокупности всех хозяйственных процессов страны, чего нельзя сказать про движение курса рубля за границей.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента