Эдуард Тополь
Father’s Dance, или Ивана ищет отца
В летнем кафе – небольшая крытая эстрада, перед ней танцплощадка с фонтанчиком и столики под навесом. Гремит новомодная музыка, на танцплощадке танцуют 13—14-летние подростки. Над эстрадой висят шары и гирлянда из букв: «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ЛЕНА!!!» Подростки отрываются в танце… Курят за эстрадой тайком от взрослых… Целуются в кустах над рекой… Выпивают…
Неожиданно музыка обрывается, массовик взбегает на сцену с микрофоном:
– Внимание! А сейчас еще одна фишка нашего праздника: father’s dance! Для тех, кто не сечет по-английски: отец именинницы приглашает свою дочь! Маэстро, музыку!
Подросток-«диджей» врубает танго, отец именинницы встает из-за столика, идет к дочке и церемонно приглашает ее на танец. Высокий, моложавый и по-офицерски подтянутый, он красиво танцует со своей 13-летней красавицей дочкой. А вокруг стоят подростки – одноклассники и друзья именинницы, их много, и это в основном девочки… Они смотрят на танец отца и дочки, и среди откровенно завистливых лиц этих зрителей – наша Ивана и рядом с ней ее одноклассник Федя…
Между тем танец продолжается, и по его ходу то сыплются с эстрады конфетти… то гремит и рассыпается огнями фейерверк, который, по словам массовика, любящий отец дарит любимой дочке…
Шарах!
Это Ивана врывается в свою квартиру и с порога швыряет в угол, об стену свою сумочку.
30-летняя, в форме ж.-д. проводницы, мать Иваны, колдовавшая у плиты, и 50-летняя бабушка, строчившая на швейной машине цветастых «баб на чайник», в оторопи смотрят на нее.
Теперь мы можем разглядеть квартиру – типичную совковую малогабаритку в провинциальной хрущобе. Каким-то образом тут разместились и раскладной диван, и одежно-бельевой шкаф, и книжные полки, и письменный стол, и торшер, и телевизор – все старое, совковое…
– Ты чего? – изумилась мать.
– Где мой отец? – яростно сказала Ивана.
– А в чем дело? – спросила бабушка.
– Ни в чем! Я просто спрашиваю: где – мой – отец? Или я выблядок?
Бабушка возмутилась:
– Как ты смеешь?!
– Это не я! Это во дворе пацаны меня так называют.
Бабушка рванулась к окну:
– Мерзавцы! Сво…
– Подожди, – остановила ее мать и повернулась к Иване: – Ты же знаешь: твой папа погиб в Афганистане. Как герой…
– Врешь! – отмахнулась Ивана, прошла в туалет и хлопнула за собой дверью.
Мать и бабушка переглянулись.
Из санузла послышалось журчание.
Бабушка крикнула:
– Ты как с матерью разговариваешь?
Ответом был характерный обвал воды из туалетного бачка. Затем Ивана, на ходу раздеваясь, вышла из санузла.
– А так! Мне тринадцать лет! Я имею право знать, кто мой отец и где он!
– Мы же тебе сказали… – сказала бабушка.
– Хватит! – крикнула Ивана. – Понимаешь? Хватит мне лапшу вешать! Война в Афганистане кончилась в 87-м! Мне что – двадцать лет?
И Ивана ушла в спальню.
Бабушка и мать вновь переглянулись.
Бабушка сложила в картонную коробку штук двадцать «баб на чайник», изготовленных за день, затем разложила диван и стала стелить себе на ночь.
А в спальне Ивана, лежа на своей узкой койке, уже надела наушники от плейера и «улетела» в музыку модной среди подростков группы «Дважды два».
Когда мать вошла в спальню – крохотную, как пенал, комнатенку, вдоль стен которой с трудом разместились две односпальные койки и 50-летнее чешское трюмо с зеркалом, – Ивана все так же отрешенно, с закрытыми глазами лежала с наушниками на голове.
Помявшись, мать тихонько сняла с себя свою проводницкую форму, надела ночную рубашку и, собираясь лечь в свою кровать, выключила свет.
Но тут Ивана сорвала с головы наушники и рывком села на койке.
– Блин! Ты мне что-нибудь скажешь?
– Что? – испуганно спросила мать.
– Хотя бы его фамилию!
– У тебя есть фамилия. Давай спать.
– Я не могу спать! Он мне снится! Он жил с нами или не жил? Ты можешь мне сказать?
– Он не жил с нами.
– Это честно?
– Честно. Спи.
Ивана резко откинулась на койке – лицом к стене и поджав ноги.
А ей все равно снился летний парк, музыка, и в этом парке папа – молодой и высокий офицер – несет на плече трехлетнюю Ивану с красным шариком в руках.
В городском парке Ивана и Федя, положив на стойку тира школьные ранцы, достали из карманов своих потертых и дешевых курток какие-то смятые деньги, уплатили и получили ружье.
Ивана неумело пристроилась к прикладу, хозяин тира поправил и объяснил, как смотреть в прицел через мушку.
Стремительно бежит заяц-мишень.
Ивана стреляет, заяц падает.
– Я попала! Я попала! – счастливо запрыгала Ивана. – Еще раз!
Снова бежит заяц.
Ивана снова стреляет.
Заяц падает.
Ивана входит домой, победно бросает портфель и победно говорит бабушке, строчившей на швейной машине очередную партию «баб на чайник»:
– Я знаю, кто мой отец!
Бабушка испугалась, прекратила строчить:
– Кто?
– Офицер!
– С чего ты взяла?
– А я стреляю без промаха! Это у меня наследственное!
– Вот видишь, – нашлась бабушка и снова стала строчить на швейной машине. – Мы же тебе говорили…
– Нет, – легко отмахнулась Ивана, – вы говорили, что он летчик. Где мама?
– Ну где? В рейсе… – сказала бабушка.
В потоке прохожих Ивана шла по центральной улице, пристально разглядывая встречных мужчин. Музыка группы «Дважды два» звучала в ее душе, и от этого походка ее становилась этакой игриво-танцующей.
Натыкаясь на ее взгляд, мужчины реагировали по-разному – кто изумленно… кто заинтересованно… а какая-то женщина, сопровождавшая одного из приметных мужчин, поспешно взяла его под руку и возмутилась:
– Вот сучки малолетние!
Но Ивана словно и не слышит этого, а идет себе дальше все той же игривой походкой, все так же пристально разглядывая мужчин. Один из них, оглянувшись, повернулся и пошел за ней следом.
– Девушка!
Ивана остановилась, и он подошел к ней.
– Договоримся? – спросил он негромко.
Ивана смерила его оценивающим взглядом.
– Конечно.
– Тогда пойдем, – сказал он. – Держись.
И сделал свой локоть колечком.
Ивана радостно взяла его под руку и пошла с ним по улице.
– Все-таки сколько? – сказал он на ходу.
– Что?
– Ну, на сколько договоримся?
– А! Ну, на алименты.
Мужчина остановился:
– Какие еще алименты?
– Небольшие, не бойтесь. Вы меня удочерите, и…
Мужик рассвирепел:
– Я?? Я тя удочерю? Я тя так удочерю! Иди отсюда!
Кассирша супермаркета брала с ленты кассового транспортера хлеб, молоко, пакеты с гречкой и еще какие-то скромные покупки, пробивала их по кассе и объявила сумму:
– Двести семнадцать четырнадцать.
Но мать Иваны, не реагируя, стояла как в столбняке, глядя на улицу через оконную витрину.
Ивана толкнула мать локтем:
– Ма…
И глянула по направлению взгляда матери.
За окном, на заснеженной автостоянке, сорокалетний усатый мужчина переложил из тележки в багажник светлого «форда» увесистые магазинные пакеты с покупками, закрыл багажник, сел за руль и уехал.
– Ма, кто это? – спросила Ивана.
– Никто, – буркнула мать и повернулась к кассирше: – Сколько вы сказали?
Дома бабушка, прервав свое шитье, увлеченно смотрела по телевизору старый сериал «Просто Мария». А Ивана с матерью перекладывали в холодильник свои покупки: молоко, капусту, картошку…
– Почему он алименты не платит? – вдруг сказала Ивана матери.
– Кто?
– Ты знаешь кто. Мы его только что видели. Почему он не платит?
Бабушка, увлеченная телевизором, сказала:
– Нет, вы только подумайте! Этот мерзавец бросил невесту, а она уже беременна! На пятом месяце!
Ивана усмехнулась, спросила у матери:
– У тебя тоже так было?
Мать вздохнула:
– Ива, перестань. Вырастешь, я тебе все расскажу.
Ивана возмутилась:
– Я уже выросла! У меня месячные!
– Правда? – обрадовалась бабушка. – Слава Богу! Наконец-то!
Стоя у школьной доски, учитель рассказывал о новгородском вече.
Ивана, сидя за одной партой с Федей, шепотом сказала ему:
– Я его видела! Понимаешь? Он загрузил все в машину и уехал!
– А какая машина? – спросил Федя.
– Козлов! – одернул его учитель.
Федя замолк, учитель продолжил рассказ о вече.
Федя, опустив голову, снова спросил:
– Машина какая?
– Откуда я знаю? – шепотом ответила Ивана.
– Ну хотя бы – «Жигули» или импортная?
Ивана пожала плечами.
– А номер? Номер запомнила?
Ивана, почесав в затылке, стала вспоминать, как за стеклянной витриной супермаркета мужчина, загрузив покупки в багажник «форда», уходит в кабину и машина отъезжает, ее номерной знак – «ВУ 651» – был виден целую секунду…
– «Вэ У 651», – сказала Ивана Феде. – А дальше не помню.
– Ты гений! – громко воскликнул Федя. – Дальше и не надо!
Все ученики оглянулись. А учитель сказал:
– Козлов и Малышкина, вон из класса!
Ивана попыталась разжалобить его:
– Егор Васильич, мы больше не…
Но Федя перебил:
– Будем, будем! – И потащил Ивану за руку. – Пошли! Быстрей!
– Куда?
Подхватив ранцы – свой и Иваны, – Федя двинулся из класса, на ходу сказав учителю «спасибо».
Внутри здания городской милиции и ГИБДД Федя и Ивана долго стояли в очереди к дежурному. Очередь была взрослая, с какими-то документами, бланками и взрослыми разговорами автомобилистов. Наконец дошел черед Иваны и Феди.
– Так? А вам чего? – сказал им дежурный.
– Нам это… – вдруг замялась Ивана. – Нам узнать… Машина номер «Вэ У 651»…
– Ну и чего?
– Нам фамилию владельца, – сказал Федя.
– И адрес… – добавила Ивана.
– А чё было – наезд? Увечье?
– Ну вроде того, – соврал Федя.
– Тогда вам в тот подъезд, в милицию. Напишете заявление, они найдут.
– А без этого, просто так нельзя, что ли? – спросила Ивана.
Дежурный развеселился:
– А просто так знаешь что бывает?
– Знаю, – ожесточилась Ивана. – Кошки трахаются.
– Ну вот видишь, – сказал дежурный. – Ты уже образованная. Иди отсюда.
Выйдя на улицу, Федя снова потащил Ивану за рукав – теперь к подъезду, возле которого стояли ментовские машины. Но Ивана вырвала руку:
– Ты с ума сошел?! Я на родного отца заявление буду писать?!
Осторожно начала листать желтенькие, с обтертыми краями странички этой книжки с разными малозначительными записями типа: «Марина – тел. 5-61-17» или «Кате должна 4 рубля 30 копеек, отдать не позже 5.7.».
И вдруг на дате «9 сентября» – крупная, жирная запись:
Обрадованно подошла к зеркалу, стала принимать царственные позы. Затем, изображая то учителей, то себя, заговорила разными голосами.
За учителя:
– Так, Царицына, к доске!
За себя, величественно:
– Одну минуточку, слушаю вас…
За учителя:
– Царицына, тебе тройка!
За себя, царственно:
– Благодарю вас.
Прервав эту игру, подскакивает к телефону, набирает 09.
– Алло, справочная? Мне, пожалуйста, домашний телефон Царицына Е.Н., ну Евгений Николаича. Наверно…
– Девушка, – ответила ей телефонистка. – Информацию о домашних телефонах мы не даем.
– Как не даете? Почему?
– Новые правила. В целях борьбы с терроризмом…
Наконец, почти на окраине города, водитель автобуса показал на какое-то неказистое двухэтажное здание и сказал Иване и Феде:
– Вам сюда.
Зябко ежась в своих тощих куртках и прокатываясь на наледях, Ивана и Федя подошли к зданию с вывеской «ПАСПОРТНЫЙ СТОЛ».
Внутри, в окошке торчал стриженый затылок, наклонившийся к своей работе.
– Здравствуйте, – сказала Ивана затылку, – нам справку получить.
– Какую справку? – не отрываясь от работы, спросил затылок женским голосом.
– Домашний адрес Царицына Евгения Николаевича.
– Двадцать пять рублей, – сказал затылок.
Ивана и Федя переглянулись и принялись рыться по карманам. С трудом набрали 25 рублей, но – мелочью. И всю эту мелочь аккуратно, стопочками положили на стойку.
Служащая, подняв коротко остриженную голову, глянула на эти стопки, фыркнула, положила на стойку бланк:
– Заполняйте.
И снова склонилась к своей работе – пересчету каких-то квитанций.
Ивана и Федя отошли к столу, Ивана принялась заполнять бланк, старательно вписала: «ЦАРИЦЫН Евгений Николаевич» – и шепотом сказала:
– Тут надо год рождения. Какой написать?
– А твоей матери сколько лет? – шепотом спросил Федя.
– Тридцать.
– Иди ты! Она тебя чё – в семнадцать лет родила?
– А что?
– Не, ничё. Ну, ты ж его видела. Сколько ему?
– Я не разглядела.
– Ну, если с машиной, пиши сорок лет. Приблизительно.
Ивана вписывает, относит бланк в окошко. Служащая берет бланк, включает допотопный – трубой – монитор компьютера, неумело вызывает мышкой адресный поисковик и одним пальцем тычет в клавиатуру, вписывая по буквам фамилию «ЦАРИЦЫН».
Ивана нетерпеливо ждет, нервничает.
На стене под портретом Путина тикают большие настенные часы.
Наконец на мониторе появляется какая-то информация, служащая долго ведет «мышку» к иконке «печать», нажимает и уходит куда-то в заднюю комнату, откуда слышится характерный звук допотопного струйного принтера.
Ивана изумилась:
– Неужели я сейчас отца получу?
– И всего за 25 рублей, – сказал Федя.
Служащая появилась из задней комнаты, положила на стойку узкую полоску бумаги с двумя еле видными строчками и, опустив голову, опять принялась за свою работу.
– Извините, это мне? – спросила Ивана.
Но служащая, не отвечая, продолжала пересчитывать какие-то квитанции.
– Извините… – снова начала Ивана.
– Ну вам, вам! – сорвалась служащая. – А кому еще? Тут никого нет с восьми утра!
Быстро взяв полоску бумаги, Ивана выскочила на улицу. Федор – за ней.
На улице, разглядывая блеклые строчки на бумажной полоске, Ивана удивилась:
– А чё это она ему возраст поменяла?
– Где? – спросил Федя.
– Вот. На десять лет меньше.
– Ты адрес смотри. Какой адрес?
– Короленко, восемь. Самый центр. Но возраст? Он чё – с мамой ровесник?
– Ну и что? У меня соседи – он ее младше на четыре года! И живут! Автобус! Побежали!
Действительно, из-за угла промороженной улицы показался заиндевелый автобус.
– Стой, у нас же денег нет! – спохватилась Ивана.
– Ничего, бегом! – потащил ее Федя.
Они побежали к автобусу, но тот, не останавливаясь, пронесся мимо.
Федор в сердцах запустил в него куском окаменелого сугроба.
Старый, кирпичный, шестиэтажный дом на пять подъездов. На доме табличка «Улица Короленко, 8». Стоя перед домом, Федя изумленно развел руками:
– Блин, Ива! Он же многоквартирный! А у нас нет никакого номера квартиры.
– Все равно! – решительно сказала Ивана. – Пошли!
И они пошли по пыльным и замусоренным лестницам, от квартиры к квартире, стучали и звонили в двери и, если им открывали, спрашивали:
– Здравствуйте, здесь живет Царицын Евгений Николаевич? Нет? А вы знаете такого?
– Здравствуйте, у вас тут в соседях должен быть Царицын Евгений Николаевич. Не знаете такого?
– Здравствуйте, это квартира Царицына? Не знаете такого?
И так – с этажа на этаж, из подъезда в подъезд.
Наконец – когда они уже выдохлись из сил и потеряли всякую надежду – какая-то женщина сообщила:
Неожиданно музыка обрывается, массовик взбегает на сцену с микрофоном:
– Внимание! А сейчас еще одна фишка нашего праздника: father’s dance! Для тех, кто не сечет по-английски: отец именинницы приглашает свою дочь! Маэстро, музыку!
Подросток-«диджей» врубает танго, отец именинницы встает из-за столика, идет к дочке и церемонно приглашает ее на танец. Высокий, моложавый и по-офицерски подтянутый, он красиво танцует со своей 13-летней красавицей дочкой. А вокруг стоят подростки – одноклассники и друзья именинницы, их много, и это в основном девочки… Они смотрят на танец отца и дочки, и среди откровенно завистливых лиц этих зрителей – наша Ивана и рядом с ней ее одноклассник Федя…
Между тем танец продолжается, и по его ходу то сыплются с эстрады конфетти… то гремит и рассыпается огнями фейерверк, который, по словам массовика, любящий отец дарит любимой дочке…
Шарах!
Это Ивана врывается в свою квартиру и с порога швыряет в угол, об стену свою сумочку.
30-летняя, в форме ж.-д. проводницы, мать Иваны, колдовавшая у плиты, и 50-летняя бабушка, строчившая на швейной машине цветастых «баб на чайник», в оторопи смотрят на нее.
Теперь мы можем разглядеть квартиру – типичную совковую малогабаритку в провинциальной хрущобе. Каким-то образом тут разместились и раскладной диван, и одежно-бельевой шкаф, и книжные полки, и письменный стол, и торшер, и телевизор – все старое, совковое…
– Ты чего? – изумилась мать.
– Где мой отец? – яростно сказала Ивана.
– А в чем дело? – спросила бабушка.
– Ни в чем! Я просто спрашиваю: где – мой – отец? Или я выблядок?
Бабушка возмутилась:
– Как ты смеешь?!
– Это не я! Это во дворе пацаны меня так называют.
Бабушка рванулась к окну:
– Мерзавцы! Сво…
– Подожди, – остановила ее мать и повернулась к Иване: – Ты же знаешь: твой папа погиб в Афганистане. Как герой…
– Врешь! – отмахнулась Ивана, прошла в туалет и хлопнула за собой дверью.
Мать и бабушка переглянулись.
Из санузла послышалось журчание.
Бабушка крикнула:
– Ты как с матерью разговариваешь?
Ответом был характерный обвал воды из туалетного бачка. Затем Ивана, на ходу раздеваясь, вышла из санузла.
– А так! Мне тринадцать лет! Я имею право знать, кто мой отец и где он!
– Мы же тебе сказали… – сказала бабушка.
– Хватит! – крикнула Ивана. – Понимаешь? Хватит мне лапшу вешать! Война в Афганистане кончилась в 87-м! Мне что – двадцать лет?
И Ивана ушла в спальню.
Бабушка и мать вновь переглянулись.
Бабушка сложила в картонную коробку штук двадцать «баб на чайник», изготовленных за день, затем разложила диван и стала стелить себе на ночь.
А в спальне Ивана, лежа на своей узкой койке, уже надела наушники от плейера и «улетела» в музыку модной среди подростков группы «Дважды два».
Когда мать вошла в спальню – крохотную, как пенал, комнатенку, вдоль стен которой с трудом разместились две односпальные койки и 50-летнее чешское трюмо с зеркалом, – Ивана все так же отрешенно, с закрытыми глазами лежала с наушниками на голове.
Помявшись, мать тихонько сняла с себя свою проводницкую форму, надела ночную рубашку и, собираясь лечь в свою кровать, выключила свет.
Но тут Ивана сорвала с головы наушники и рывком села на койке.
– Блин! Ты мне что-нибудь скажешь?
– Что? – испуганно спросила мать.
– Хотя бы его фамилию!
– У тебя есть фамилия. Давай спать.
– Я не могу спать! Он мне снится! Он жил с нами или не жил? Ты можешь мне сказать?
– Он не жил с нами.
– Это честно?
– Честно. Спи.
Ивана резко откинулась на койке – лицом к стене и поджав ноги.
А ей все равно снился летний парк, музыка, и в этом парке папа – молодой и высокий офицер – несет на плече трехлетнюю Ивану с красным шариком в руках.
В городском парке Ивана и Федя, положив на стойку тира школьные ранцы, достали из карманов своих потертых и дешевых курток какие-то смятые деньги, уплатили и получили ружье.
Ивана неумело пристроилась к прикладу, хозяин тира поправил и объяснил, как смотреть в прицел через мушку.
Стремительно бежит заяц-мишень.
Ивана стреляет, заяц падает.
– Я попала! Я попала! – счастливо запрыгала Ивана. – Еще раз!
Снова бежит заяц.
Ивана снова стреляет.
Заяц падает.
Ивана входит домой, победно бросает портфель и победно говорит бабушке, строчившей на швейной машине очередную партию «баб на чайник»:
– Я знаю, кто мой отец!
Бабушка испугалась, прекратила строчить:
– Кто?
– Офицер!
– С чего ты взяла?
– А я стреляю без промаха! Это у меня наследственное!
– Вот видишь, – нашлась бабушка и снова стала строчить на швейной машине. – Мы же тебе говорили…
– Нет, – легко отмахнулась Ивана, – вы говорили, что он летчик. Где мама?
– Ну где? В рейсе… – сказала бабушка.
В потоке прохожих Ивана шла по центральной улице, пристально разглядывая встречных мужчин. Музыка группы «Дважды два» звучала в ее душе, и от этого походка ее становилась этакой игриво-танцующей.
Натыкаясь на ее взгляд, мужчины реагировали по-разному – кто изумленно… кто заинтересованно… а какая-то женщина, сопровождавшая одного из приметных мужчин, поспешно взяла его под руку и возмутилась:
– Вот сучки малолетние!
Но Ивана словно и не слышит этого, а идет себе дальше все той же игривой походкой, все так же пристально разглядывая мужчин. Один из них, оглянувшись, повернулся и пошел за ней следом.
– Девушка!
Ивана остановилась, и он подошел к ней.
– Договоримся? – спросил он негромко.
Ивана смерила его оценивающим взглядом.
– Конечно.
– Тогда пойдем, – сказал он. – Держись.
И сделал свой локоть колечком.
Ивана радостно взяла его под руку и пошла с ним по улице.
– Все-таки сколько? – сказал он на ходу.
– Что?
– Ну, на сколько договоримся?
– А! Ну, на алименты.
Мужчина остановился:
– Какие еще алименты?
– Небольшие, не бойтесь. Вы меня удочерите, и…
Мужик рассвирепел:
– Я?? Я тя удочерю? Я тя так удочерю! Иди отсюда!
Кассирша супермаркета брала с ленты кассового транспортера хлеб, молоко, пакеты с гречкой и еще какие-то скромные покупки, пробивала их по кассе и объявила сумму:
– Двести семнадцать четырнадцать.
Но мать Иваны, не реагируя, стояла как в столбняке, глядя на улицу через оконную витрину.
Ивана толкнула мать локтем:
– Ма…
И глянула по направлению взгляда матери.
За окном, на заснеженной автостоянке, сорокалетний усатый мужчина переложил из тележки в багажник светлого «форда» увесистые магазинные пакеты с покупками, закрыл багажник, сел за руль и уехал.
– Ма, кто это? – спросила Ивана.
– Никто, – буркнула мать и повернулась к кассирше: – Сколько вы сказали?
Дома бабушка, прервав свое шитье, увлеченно смотрела по телевизору старый сериал «Просто Мария». А Ивана с матерью перекладывали в холодильник свои покупки: молоко, капусту, картошку…
– Почему он алименты не платит? – вдруг сказала Ивана матери.
– Кто?
– Ты знаешь кто. Мы его только что видели. Почему он не платит?
Бабушка, увлеченная телевизором, сказала:
– Нет, вы только подумайте! Этот мерзавец бросил невесту, а она уже беременна! На пятом месяце!
Ивана усмехнулась, спросила у матери:
– У тебя тоже так было?
Мать вздохнула:
– Ива, перестань. Вырастешь, я тебе все расскажу.
Ивана возмутилась:
– Я уже выросла! У меня месячные!
– Правда? – обрадовалась бабушка. – Слава Богу! Наконец-то!
Стоя у школьной доски, учитель рассказывал о новгородском вече.
Ивана, сидя за одной партой с Федей, шепотом сказала ему:
– Я его видела! Понимаешь? Он загрузил все в машину и уехал!
– А какая машина? – спросил Федя.
– Козлов! – одернул его учитель.
Федя замолк, учитель продолжил рассказ о вече.
Федя, опустив голову, снова спросил:
– Машина какая?
– Откуда я знаю? – шепотом ответила Ивана.
– Ну хотя бы – «Жигули» или импортная?
Ивана пожала плечами.
– А номер? Номер запомнила?
Ивана, почесав в затылке, стала вспоминать, как за стеклянной витриной супермаркета мужчина, загрузив покупки в багажник «форда», уходит в кабину и машина отъезжает, ее номерной знак – «ВУ 651» – был виден целую секунду…
– «Вэ У 651», – сказала Ивана Феде. – А дальше не помню.
– Ты гений! – громко воскликнул Федя. – Дальше и не надо!
Все ученики оглянулись. А учитель сказал:
– Козлов и Малышкина, вон из класса!
Ивана попыталась разжалобить его:
– Егор Васильич, мы больше не…
Но Федя перебил:
– Будем, будем! – И потащил Ивану за руку. – Пошли! Быстрей!
– Куда?
Подхватив ранцы – свой и Иваны, – Федя двинулся из класса, на ходу сказав учителю «спасибо».
Внутри здания городской милиции и ГИБДД Федя и Ивана долго стояли в очереди к дежурному. Очередь была взрослая, с какими-то документами, бланками и взрослыми разговорами автомобилистов. Наконец дошел черед Иваны и Феди.
– Так? А вам чего? – сказал им дежурный.
– Нам это… – вдруг замялась Ивана. – Нам узнать… Машина номер «Вэ У 651»…
– Ну и чего?
– Нам фамилию владельца, – сказал Федя.
– И адрес… – добавила Ивана.
– А чё было – наезд? Увечье?
– Ну вроде того, – соврал Федя.
– Тогда вам в тот подъезд, в милицию. Напишете заявление, они найдут.
– А без этого, просто так нельзя, что ли? – спросила Ивана.
Дежурный развеселился:
– А просто так знаешь что бывает?
– Знаю, – ожесточилась Ивана. – Кошки трахаются.
– Ну вот видишь, – сказал дежурный. – Ты уже образованная. Иди отсюда.
Выйдя на улицу, Федя снова потащил Ивану за рукав – теперь к подъезду, возле которого стояли ментовские машины. Но Ивана вырвала руку:
– Ты с ума сошел?! Я на родного отца заявление буду писать?!
* * *
Выждав, когда дома нет ни матери, ни бабушки, Ивана, нацепив на голову наушники с музыкой «Дважды два», произвела тщательный обыск квартиры. Пересмотрела в шкафу все вещи матери… все документы и фотографии в ящиках комода… и наконец в кладовке, на верхней полке, в коробке из-под обуви нашла старую записную книжку-еженедельник с потускневшей палехской обложкой – русская тройка скачет по зимней дороге.Осторожно начала листать желтенькие, с обтертыми краями странички этой книжки с разными малозначительными записями типа: «Марина – тел. 5-61-17» или «Кате должна 4 рубля 30 копеек, отдать не позже 5.7.».
И вдруг на дате «9 сентября» – крупная, жирная запись:
«ЦАРИЦЫН Е.Н.»– Так!.. – Ивана стала загибать пальцы. – Сентябрь, ноябрь, декабрь. Январь, февраль, март. Апрель, май, июнь! – и сделала победный жест кулаком: — Йес! Мой день рождения! Блин! Я Царицына!!! А не какая-то Малышкина!
Обрадованно подошла к зеркалу, стала принимать царственные позы. Затем, изображая то учителей, то себя, заговорила разными голосами.
За учителя:
– Так, Царицына, к доске!
За себя, величественно:
– Одну минуточку, слушаю вас…
За учителя:
– Царицына, тебе тройка!
За себя, царственно:
– Благодарю вас.
Прервав эту игру, подскакивает к телефону, набирает 09.
– Алло, справочная? Мне, пожалуйста, домашний телефон Царицына Е.Н., ну Евгений Николаича. Наверно…
– Девушка, – ответила ей телефонистка. – Информацию о домашних телефонах мы не даем.
– Как не даете? Почему?
– Новые правила. В целях борьбы с терроризмом…
* * *
За окнами автобуса – подмороженными, в инее и с круглыми продышанными проталинами – плыли улицы провинциального города. Чем дальше от центра, тем эти улицы все больше были похожи на деревенские.Наконец, почти на окраине города, водитель автобуса показал на какое-то неказистое двухэтажное здание и сказал Иване и Феде:
– Вам сюда.
Зябко ежась в своих тощих куртках и прокатываясь на наледях, Ивана и Федя подошли к зданию с вывеской «ПАСПОРТНЫЙ СТОЛ».
Внутри, в окошке торчал стриженый затылок, наклонившийся к своей работе.
– Здравствуйте, – сказала Ивана затылку, – нам справку получить.
– Какую справку? – не отрываясь от работы, спросил затылок женским голосом.
– Домашний адрес Царицына Евгения Николаевича.
– Двадцать пять рублей, – сказал затылок.
Ивана и Федя переглянулись и принялись рыться по карманам. С трудом набрали 25 рублей, но – мелочью. И всю эту мелочь аккуратно, стопочками положили на стойку.
Служащая, подняв коротко остриженную голову, глянула на эти стопки, фыркнула, положила на стойку бланк:
– Заполняйте.
И снова склонилась к своей работе – пересчету каких-то квитанций.
Ивана и Федя отошли к столу, Ивана принялась заполнять бланк, старательно вписала: «ЦАРИЦЫН Евгений Николаевич» – и шепотом сказала:
– Тут надо год рождения. Какой написать?
– А твоей матери сколько лет? – шепотом спросил Федя.
– Тридцать.
– Иди ты! Она тебя чё – в семнадцать лет родила?
– А что?
– Не, ничё. Ну, ты ж его видела. Сколько ему?
– Я не разглядела.
– Ну, если с машиной, пиши сорок лет. Приблизительно.
Ивана вписывает, относит бланк в окошко. Служащая берет бланк, включает допотопный – трубой – монитор компьютера, неумело вызывает мышкой адресный поисковик и одним пальцем тычет в клавиатуру, вписывая по буквам фамилию «ЦАРИЦЫН».
Ивана нетерпеливо ждет, нервничает.
На стене под портретом Путина тикают большие настенные часы.
Наконец на мониторе появляется какая-то информация, служащая долго ведет «мышку» к иконке «печать», нажимает и уходит куда-то в заднюю комнату, откуда слышится характерный звук допотопного струйного принтера.
Ивана изумилась:
– Неужели я сейчас отца получу?
– И всего за 25 рублей, – сказал Федя.
Служащая появилась из задней комнаты, положила на стойку узкую полоску бумаги с двумя еле видными строчками и, опустив голову, опять принялась за свою работу.
– Извините, это мне? – спросила Ивана.
Но служащая, не отвечая, продолжала пересчитывать какие-то квитанции.
– Извините… – снова начала Ивана.
– Ну вам, вам! – сорвалась служащая. – А кому еще? Тут никого нет с восьми утра!
Быстро взяв полоску бумаги, Ивана выскочила на улицу. Федор – за ней.
На улице, разглядывая блеклые строчки на бумажной полоске, Ивана удивилась:
– А чё это она ему возраст поменяла?
– Где? – спросил Федя.
– Вот. На десять лет меньше.
– Ты адрес смотри. Какой адрес?
– Короленко, восемь. Самый центр. Но возраст? Он чё – с мамой ровесник?
– Ну и что? У меня соседи – он ее младше на четыре года! И живут! Автобус! Побежали!
Действительно, из-за угла промороженной улицы показался заиндевелый автобус.
– Стой, у нас же денег нет! – спохватилась Ивана.
– Ничего, бегом! – потащил ее Федя.
Они побежали к автобусу, но тот, не останавливаясь, пронесся мимо.
Федор в сердцах запустил в него куском окаменелого сугроба.
Старый, кирпичный, шестиэтажный дом на пять подъездов. На доме табличка «Улица Короленко, 8». Стоя перед домом, Федя изумленно развел руками:
– Блин, Ива! Он же многоквартирный! А у нас нет никакого номера квартиры.
– Все равно! – решительно сказала Ивана. – Пошли!
И они пошли по пыльным и замусоренным лестницам, от квартиры к квартире, стучали и звонили в двери и, если им открывали, спрашивали:
– Здравствуйте, здесь живет Царицын Евгений Николаевич? Нет? А вы знаете такого?
– Здравствуйте, у вас тут в соседях должен быть Царицын Евгений Николаевич. Не знаете такого?
– Здравствуйте, это квартира Царицына? Не знаете такого?
И так – с этажа на этаж, из подъезда в подъезд.
Наконец – когда они уже выдохлись из сил и потеряли всякую надежду – какая-то женщина сообщила:
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента