Елена Красносельская. Ловушка для Мэри

Елена Красносельская
Ловушка для Мэри

   Возможное и невозможное…

   – Это что, рок?
   Выражение лица у налогового инспектора (Эстрадин В. В., значилось в электронном удостоверении) было такое, словно он перепутал конечный пункт назначения и вместо КОПРа по ошибке попал в концертный зал. Он даже головой мотнул, отметая экспрессию ритма. Правда, и цехом назвать то, что он увидел, было трудно.
   – Rasmus, «First day of my life», – подтвердил Болтышев, – классика жанра.
   – Вы с ума сошли, – в голосе чувствовалось раздражение, – нельзя ли убрать безобразие из эфира?
   – Музыка – всего лишь фон, но если она мешает… – директор КОПРа нажал чуть заметную кнопку на шлеме инспектора, – …нормально?
   Тот кивнул.
   – Сколько роботов в стае?
   – Пятьдесят четыре.
   – Три цеха – это сто шестьдесят две ши-единицы, – налоговик что-то прикинул в уме, – интересно получается. В последних отчетах фигурирует на сотню больше.
   Глянул ехидно. Директор ответил спокойно:
   – Все верно, три стаи плюс роботы, занятые производством «соло». Всего двести шестьдесят один робби. Все задекларировано КОПРом в соответствии с законом, что-то не так?
   – «Соло»? Хорошо, еще сотня. Итого – двести шестьдесят две единицы. Опять неувязочка.
   – Да, там минус один… он ушел, но вернется.
   – Вот как? Значит, есть что-то вне вашего контроля, разберемся, – заверил инспектор, – государственные деньги любят учет. Для кого-то космос – цель, для кого-то – источник заработка.
   – …если космос – болото. При наличии течения застой исключается, но тем больше естественных врагов! – голос директора звучал сухо, он понимал, что едет по встречной. – Юганов вам все покажет, а мне нужно работать. – Отвернулся. «Здесь тяжкий дух», – мелькнули строки, словно с появлением инспектора стало труднее дышать.
   Болтышев не первый год руководил КОПРом. И не первый год встречал… и провожал. Что ж, открытого столкновения он пока избежал. И это – едва начав общение. Разве может быть директор КОПРа заискивающе-льстивым?
   Угождать?! Никогда!
   Не обращая внимания на видимое недовольство незваного гостя, он направился к одному из своих ребят – тот уже несколько минут подавал знаки, смешно размахивая руками. Услышал по общей связи, как налоговик попросил Юганова «поскорее вернуться в контору».
 
   Болтышев пересек пространство между космопарой, доставившей их на смотровую площадку, и пузырем управления, на крыше которого, заякоренный, стоял Влад Санин.
   Закрепился рядом – специальные захваты для ног устойчиво держали на крыше-якоре.
   Литейный цех в космосе можно назвать цехом лишь условно. Как и происходящий в нем процесс – литьем. Ты не на Земле.
   Здесь, среди звезд, говорят «творить литье».
   Здесь нет границ. Есть Солнце, Земля, Космос. И стая роботов-ши.
   КОПР (космическое производство) – это симбиоз мысли и пространства. Их полное взаимопонимание.
   Ши и запрограммированы так, чтобы создать коллективный разум. Все, как у обычной земной стаи – то же поведение, та же способность к взаимодействию. Cлабые и беззащитные поодиночке, несколько десятков робби, наделенные мини-интеллектом, способны самостоятельно вести процесс литья. Легко. С огоньком. С задором.
   Болтышев подошел вовремя – стая как раз готовилась к началу новой отливки.
 
   Кто-то вернул в эфир рок. Врубил на полную. «We are» Ana Johnssons’ звучал, как протест.

 
See the devil on the doorstep now
(my oh my!)
Telling everybody oh just,
how to live their lives!
 

   – А у ши неплохое чувство юмора, – заметил директор. – Ладно, поехали!
   Здесь, на орбите, это напоминало командную игру.
 
   Подача.
   Из пузыря запасника робот-ши выбрасывает на космическое поле мяч-заготовку, спрессованную из металлического порошка. Пока мяч в полете, солнце ставит свою блик-метку, золотом, издалека.
 
   – Если знать, что ты делаешь, можно отодвинуть горизонт… – Голос у Влада дает трещинку. Болтышев молча наблюдает за началом процесса.
 
   Прием.
   Ши-игрок ловит «мяч» перчаткой-захватом, плавит в ней же металл. И вдруг – безЗВУ!!!!! Чный взрыв – ши «открывает бутылку с шампанским», запускает газовыделяющий реактив.
 
   – …если видеть невидимое, ты создашь его!..
 
   Передача.
   Ши-напарник формирует раздувающийся каркас будущего изделия – «лепит» нужную форму пальчиками электростатических полей. И направляет в центр поля.
 
   – …если шагнуть дальше, за линию горизонта, можно убрать границы…
 
   Мяч в игре.
   Ши-игроки принимают каркас и подводят к корзине-плавильне. В ней уже плавится металл.
 
   – …и совместить несовместимое…
 
   Дриблинг.
   Расплавленный металл растекается по твердому упрочняющему каркасу. Аккуратно, слой за слоем, наращивает его мышечную массу. Слоистость структуры определяет характер отливки, он в Космосе «круче», чем на Земле.
 
   – …чтобы донести ту неопределенность, что лежит за границами разума…
 
   Бросок по прямой.
   Литтанец-«лепка» по расплавленному металлу. Ши-игроки с помощью электростатических полей придают изделию нужную форму. С точностью до миллиметра.
 
   – …ведь необычное – всего лишь угол зрения смотрящего… – завершает комментарии Влад.
 
   Точное попадание!
   Готовое изделие забрасывается на склад.
 
   – Так в чем проблема? – Болтышев следил за тем, как робби готовятся к новой отливке.
   Влад медлил с ответом…
   – Не знаю, как объяснить. Стабильность вроде и не нарушена, но возмущена – уже вторая отливка с браком. Что-то идет не так.
 
   Reamonn зажигали в эфире свою «Star».
 
   – Литье со вкусом… рок-баллады, – директор слушал «Star». – Они сами ставят треки?
   – Они выбирают лучшее, – кивнул Влад. – Часть процесса, замес. Ши считают, что музыкальные конструкции причастны к формированию пространственно-временного континуума внутри отливаемого изделия.
   – На глубинном уровне, значит… Металл с характером? Не знаю. С характером – наши робби. Конечно, искусственный интеллект способен на скачок через здравый смысл. Но создавать собственные теории? Посредством рока… хм…