Эмиль Вениаминович Брагинский
Звоночек

   Майя сняла с антресолей элегантный кожаный чемодан и стала укладывать в него самое необходимое – всякие там мэйк-апы, крем дневной, крем ночной, крем для рук, тушь для ресниц, коробочку с разноцветными красками для век, разные карандаши для подводки глаз, лосьон для протирки лица, коробочки с масками – грязевой и фруктовой, коробочки с прессованной пудрой, всякие кисточки и пуховки, дезодоранты, духи, маникюрный прибор, фен, потом положила лифчики, трусики, шелковую пижаму, пару туфелек, пару кофточек, вельветовые джинсы. Потом добавила крайне необходимую вещь – длинный пестрый шарф. Застегнула чемодан. Приподняла – нет, не тяжелый. Майя заглянула в сумку – денег там было, по ее мнению, достаточно. Даже доллары имелись, правда немного, Майя пересчитала – шестьдесят пять. Губная помада лежала, вернее, две помады – коралловая и бесцветная. Тут Майя всполошилась. Метнулась в ванную комнату, вынесла оттуда зубную щетку и тюбик разрекламированной зубной пасты «Сигнал». Щетку и пасту тоже кинула в сумку. Кажется, все. Погляделась в зеркало – черт побери, я прелесть! Это была, кстати, сущая правда.
   С чемоданом в руке Майя заглянула в соседнюю комнату. Гуннар развалился в кресле и, как обычно, читал латышскую газету, которую получал по подписке. Мужа Майя вывезла из Латвии.
   – Я ухожу! – сказала Майя.
   – Куда? – спросил Гуннар. – Ты помнишь Матиса, вот тут написано: он на каком-то конкурсе получил первую премию!
   – Я ухожу насовсем! – продолжила Майя.
   – Как это говорят у вас по-русски, – Гуннар не выказал ни малейшего беспокойства, – не мели чепухи!
   Олимпийское спокойствие Гуннара было той самой чертой характера, которая раздражала Майю больше всего. Она развернулась и нервно, нарочито широким шагом, неестественным при ее маленьком росте, шагнула к выходу. Гуннар продолжал читать газету.
   Во дворе у самого подъезда Майю поджидал автомобиль василькового цвета. Однако в машину Майя не села. Она лишь поглядела на нее и улыбнулась. «Жигули» были записаны на ее имя, муж ездил по доверенности. Но Майя уходила, оставив все материальные ценности. Думая об этом, Майя любовалась сама собой, своим неслыханным благородством, редкостным в наши денежные времена. Но она вот такая!
   Майя вышла на улицу и села в трамвай номер двадцать третий. Он без проблем доставил ее до остановки, которая называлась улица Лизы Чайкиной. Майя и чемодан перешли на другую сторону Ленинградского проспекта, потом прошагали в глубь квартала, потом свернули во двор, где высился престижный дом светло-розового кирпича. В подъезд можно было зайти запросто – ни кнопочного кода, ни хитрого домофона, зато внутри дежурили два битюга. Один из них сначала вперился глазами в чемодан, затем лениво передвинул ноги навстречу Майе:
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента