Галина Щербакова
Толстый и тонкий
Он тяжело сопел, неся растянутую сумку, но запросто мог перегнать этого высокого и тонкого, в дорогом пальто с хлястиком, до которого почти доставала косичка из светлых и гладких волос. Что-то его, толстого и потного, будоражило: не то хлястик, не то эта косичка, не то задники ботинок, цена которым ой-ой-ой.
Хотелось перегнать и заглянуть в лицо, но сволочь-сумка так тянула жилы, что сердце уже колошматилось не в груди, а где-то в районе желудка, и желудок на это присутствие чужака как-то противно булькал, вызывая тошноту. Но тот, что шел впереди, вдруг остановился и стал что-то поправлять в дорогом ботинке, и он его догнал, увидел склоненное лицо и вот тут обалдел окончательно. Это был его одноклассник Серега Жареный, такая у него была фамилия, ни больше ни меньше.
– Серега! Ты? – спросил толстый одышливо и сипло.
И тот выровнялся. И смотрел на него с какой-то почти невероятной высоты, потому что сумка бухнулась на землю и ему пришлось без сил присесть на нее.
– А я иду и думаю, кто же это такой? Вроде знаю, а вроде и нет.
– А! Это ты, кругляш! – засмеялся длинный.
– Кругляш! – захохотал тот, что с сумкой. – Я и забыл! Я был маленький и верткий, да?
– Ты был жирдяй, – ответил другой добродушно.
– Ну да, ну да… У нас вся порода, у мужиков, такая, мясная…
Они отошли в сторону. Тонкий в черт знает каких мод пальто и с девичьим хвостиком и толстый с одышкой и сумкой большого переезда.
«Какой он стал убогий», – думал тонкий.
«Какой он стал – ну, как его? – слово такое, никакой памяти, а…» – вспомнил и неожиданно произнес вслух толстый:
– Ламурный ты стал прямо-таки.
Хотелось перегнать и заглянуть в лицо, но сволочь-сумка так тянула жилы, что сердце уже колошматилось не в груди, а где-то в районе желудка, и желудок на это присутствие чужака как-то противно булькал, вызывая тошноту. Но тот, что шел впереди, вдруг остановился и стал что-то поправлять в дорогом ботинке, и он его догнал, увидел склоненное лицо и вот тут обалдел окончательно. Это был его одноклассник Серега Жареный, такая у него была фамилия, ни больше ни меньше.
– Серега! Ты? – спросил толстый одышливо и сипло.
И тот выровнялся. И смотрел на него с какой-то почти невероятной высоты, потому что сумка бухнулась на землю и ему пришлось без сил присесть на нее.
– А я иду и думаю, кто же это такой? Вроде знаю, а вроде и нет.
– А! Это ты, кругляш! – засмеялся длинный.
– Кругляш! – захохотал тот, что с сумкой. – Я и забыл! Я был маленький и верткий, да?
– Ты был жирдяй, – ответил другой добродушно.
– Ну да, ну да… У нас вся порода, у мужиков, такая, мясная…
Они отошли в сторону. Тонкий в черт знает каких мод пальто и с девичьим хвостиком и толстый с одышкой и сумкой большого переезда.
«Какой он стал убогий», – думал тонкий.
«Какой он стал – ну, как его? – слово такое, никакой памяти, а…» – вспомнил и неожиданно произнес вслух толстый:
– Ламурный ты стал прямо-таки.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента