Максим Горький
Преступники

Преступники

1
   Унылая, кочковатая местность, – осушенное болото. На фоне мелколесья – частокол, над ним возвышается крыша, одна из них увенчана луковицей и крестом.
2
   Частокол, в нём – широкие ворота, в левом полотнище – калитка с «глазком». Над воротами дугой – вывеска:
КОЛОНИЯ МАЛОЛЕТНИХ ПРЕСТУПНИКОВ ОСНОВАНА В 1885 ГОДУ ТЮРЕМНЫМ КОМИТЕТОМ НА СРЕДСТВА, ПОЖЕРТВОВАННЫЕ КУПЦОМ ПЕРВОЙ ГИЛЬДИИ Я. С. ЧЕРНОБЫЛЬНИКОВЫМ И ДРУГИМИ ИМЕНИТЫМИ ГРАЖДАНАМИ.
3
   Двор колонии. Два деревянных одноэтажных корпуса один против другого – мастерские столярная и сапожная. В середине их – сараеобразная церковь, она же и школа. Около двери её, на перекладине двух столбов – колокол. Вправо и влево от церкви – по косой линии, как два её крыла – спальни преступников, в окнах – железные решётки. В глубине – двухэтажный дом администрации, сарай, погреб, за ним огород.
4
   Администраторы и воспитатели: Антон Васильевич Полувеков, смотритель колонии, бывший полицейский офицер, человек полубольной, тощий, раздражительный, одет неряшливо, белый китель, брюки навыпуск, ночные туфли, полицейская фуражка. Прихрамывает, ходит с палкой.
5
   Оношенко – помощник смотрителя – толстенький, круглый, благодушный старичок, тоже бывший полицейский. На пухлом личике – неувядаемая улыбочка, руки всегда в карманах брюк. Надзиратели. Четверо, люди в возрасте от сорока до шестидесяти лет.
   Повар Буянов, человек огромного роста и дикого вида, широколицый, небритый, лохматый, с выкатившимися глазами. Пьяница.
   Трое сторожей, вооружены охотничьими двухстволками. Один из них – Миша, старый солдат, на обязанности его – пороть преступников розгами. Он – человек с хроническим насморком, часто чихает.
   Поп, он же учитель грамоты. Суетливый, захудалый и как будто испуганный чем-то маленький старичок. Держится в стороне от всех, руки всегда за спиной. Ходит мелкими шагами, осторожно.
   Климов – сапожник, угрюмый, лысый старик, с густыми бровями. Прислуживает в церкви за дьячка.
   Яшин – столяр, весёленький пьяница.
6
   Утро. Один из сторожей звонит в колокол. Сапожник Климов открывает дверь церкви. Надзиратели Ордынцев, Ивановский, Судаков и Делягин – у дверей бараков, командуют:
   – По трое в ряд – стройся! Смирно! На молитву – мар-ррш!..
7
   Одновременно из обоих бараков идут преступники, их в общем сто – сто двадцать; мальчики возраста от 10 до 15 лет. Человек десять кажутся старше. Все гладко острижены, в круглых шапочках без козырьков, в однообразных курточках и лыковых лаптях.
   Надзиратели командуют:
   – Ногу, ногу держи, черти оголтелые!
   – Ать, два. Ать, два! Левой, левой!..
   Следует подчеркнуть фигуры:
   Васька Лисица – парень с виду лет 17, остроносое лицо, худощавый, ловкий, насмешливо прищуренные глаза. Он – любимчик Оношенко, шпион.
   Иван Смирнов – лет 15, крепкий парень, лицо серьёзное, даже суровое, тяжёлая походка.
   Арап – лет 12, изящный, ловкий, красивый.
   Алёшка Чумовой – тоже лет 12–13, очень детское лицо, горячие глаза фантазёра.
   Ерохин – мальчик лет 15, угрюмый, нахмуренные брови, кажется старше своих лет.
   Сушков – слабенький, тощий, нервный, лет 11–12.
8
   Из-за угла церкви выходят: повар, столяр.
   Их обгоняет попик, бежит в церковь. Идёт Оношенко. Буянов и Яшин останавливают его, шепчутся. Оношенко – кивая головой:
   – Ладно, валяйте. (Кричит.) Лисица!..
9
   Буянов, Яшин за углом церкви дают Лисице деньги:
   – Валяй в село. Возьмёшь с собой Сашку Макова. Принесёте по четыре бутылки. Быстро!
   Лисица. Знаю!
   Буянов. Как только кончится порка, смотритель уйдёт, – так и беги!
   Лисица. Ладно. (Убежал в церковь.)
   Яшин. Всю ночь не спал, комары едят, клопы едят.
   Буянов. А того больше – скука ест.
10
   Идёт Полувеков, за ним надзиратель со стулом и сторож Миша с пучком розог под мышкой. Полувеков, ответив на поклоны повара и столяра, проходит в церковь. Надзиратель Судаков приносит скамью.
   Яшин. Драть будем, дядя Миша!
   Миша. Обязательно. Субботний расчёт за грехи недели, как полагается.
   Яшин. Любишь ты это дело!
   Миша. Заставят, и ты полюбишь.
   Буянов. От скуки и самого себя выпороть можно.
   Яшин. Вон как воют молитвы! И на кой пёс мальчишков этих берегут? Мастеровых из них не сделаем, работать они не охочи, да и силы у них нету, кормим плохо.
   Буянов. Это ты врёшь. Кормим отлично.
   Миша. Толокно-то загнило, да и капуста…
   Буянов. И ты врёшь. Гляди: смотритель услышит…
   Яшин. Воруете вы с Оношенко многовато…
   Буянов отходит прочь.
11
   Из церкви выходят преступники, надзиратели строят их в три колонны, покоем[1]
   Командуют:
   – Смирно! Эй, кто там шапки надел? Снять!
12
   Яшин (щупая розги). Сучков на розгах нет?
   Миша. А тебе какое дело?
   Яшин. Намедни ты сучками до крови изранил мальчишек.
   Миша. А они, сукины дети, сами розги резали, сами бы и смотрели – есть сучки али нет.
   Яшин (вздыхает). Эхе-хе. Зряшное это дело.
   Миша. А ты – попробуй переделай!
13
   Из церкви выходят Полувеков и Оношенко.
   Полувеков. Здорово, колонисты!
   – Здравия желаем, Антон Васильевич!
   Полувеков садится на стул, Оношенко подаёт ему список преступников, подлежащих наказанию. Надев пенснэ, Полувеков говорит:
   – Смирно! Ну, что же? Опять за эту неделю двадцать три зверёныша заслужили наказание? Вы, скоты, всё ещё не можете понять, что место ваше – в тюрьме, среди воров и убийц, среди каторжников и что здесь вы живёте из милости, по доброте людской, по милосердию честных
   людей! Не понимаете этого? Ну, и пеняйте на себя. Сегодня будут наказаны (читает): Смирнов Иван за дерзости помощнику моему, за непослушание приказу надзирателя и воспитателю Климову, за разбитие стекла в окне – пятнадцать розог. Я тебя, Смирнов, усмирю. Ты у меня забудешь, как на мачеху ножом замахиваться.
   Смирнов. Не ножом, а стамеской.
   Полувеков. А за то, что ты смеешь поправлять меня, я тебе прибавлю ещё пяток. Двадцать – Смирнову! Михаилу Арапову за неприличное поведение в церкви – пятнадцать розог.
   Арапов. У меня, Антон Васильич, живот болит…
   Полувеков. Молчать! А то – прибавлю. Слесареву и Югову за драку – по десять. Ерохину, Сушкову, Макову и обоим Ивановым за кражу каравая белого хлеба – чистить отхожее место. Сверх того, Ерохину, за то, что прикрывал соучастников кражи, – десять розог. Я тебя, Ерохин, переломлю! Алексею Чумову за оскорбление преподавателя Климова – десять. Деева, Трофимова, Сидельникова на воскресенье в карцер. Остальных на завтра – без прогулки. Завтра наиболее отличившиеся поведением примерным идут в лес, за грибами. Таковых… Семнадцать человек. Начать экзекуцию со Смирнова. Делай! Солил розги?
   Миша. Так точно!
   Полувеков. Покажи рукавицу.
   Миша показывает.
14
   Двое надзирателей ведут Смирнова к скамье. Миша расправляет розги, пропуская их сквозь кулак, – на руках у него кожаная рукавица, смоченная солёной водой, он оглаживает розгу после каждого удара по телу наказуемого. Делалось это якобы в целях гигиенических. У ног Миши деревянное ведро с рассолом. Смирнов упирается, мычит. Его кладут, двое надзирателей держат за ноги и за руки.
   Оношенко (считает). Раз. Два. Три… Миша – не фальшивь! Четыре!
   Полувеков. Смирнова за сопротивление – в карцер на сутки.
15
   К скамье ведут Ерохина. Из фронта выскакивает Сушков, бросается в ноги Полувекову, визжит:
   – Не бейте меня… Простите! Я не буду, Антон Васильич – я не буду…
   Полувеков. Убрать!
   Оношенко оттаскивает Сушкова за ногу. Среди ребятишек некоторые, человек пять – восемь, испуганы, плачут.
16
   Из окна дома администрации смотрит на экзекуцию жена Оношенко, толсторожая баба лет сорока, смотрит с наслаждением. Из-под руки её выглядывает дочь Полувекова, девочка лет 12.
   Оношенко. Гляди, какие у них крутенькие да крепкие. (Крякает.) Ты, Людмилочка, не высовывайся очень-то, папаша увидит, заругается. Не велит он показывать тебе, как мальчишек секут.
   Людмила. А девочек тоже секут?
   Оношенко. И девочек – тоже. Наука. Не накажешь – не научишь. Меня, милая, так били, что, бывало, даже все чувства повыбьют, ни крику, ни дыхания нет. Отец бил, потом – тётка, а как отдали в ученье, в швейки – хозяйка драла за волосья или по щекам нашлёпает.
   Людмила. Михайловна, отчего так нехорошо везде? Только в лесу и хорошо.
   Оношенко. В лесу, милая, очень даже хорошо! Где людей нет, там всегда прелестно…
   Людмила. Скорее бы – осень и снова в училище. Там хоть дразнят меня за то, что хромая…
   Оношенко. Там, конешно, подруги… Гляди, как Сушков-то извивается… ишь ты!
   Людмила. Не хочу!
   Оношенко. Ой, что ты кричишь! Спрячься скорей, присядь.
17
   Полувеков – встал на ноги, смотрит в окно дома, грозит палкой. Яшин – льёт горстями воду на голову Сушкова, лежащего в обмороке на земле.

Преступники учатся

1
   Школа. Алтарь и амвон скрыты занавесом. На грубых деревянных партах двадцать пять – тридцать малышей. На задних партах – шалят, возятся. За передней стоит Сушков. За столом – попик, непрерывно нервно барабанит пальцами, в левой руке – линейка. Он говорит мальчику, стоящему за первой партой:
   – Оказывается, ты, Анисимов, ничего не знаешь о сотворении мира. Сие не похвально, даже постыдно и достойно возмездия, кое и не минует тебя. Садись. Маков! Расскажи о потопе. Маков, тебе говорю – встань!
   Маков. Меня держат.
   Поп. Кто держит? Беси?
   Маков (подскочил). Ой!
   [Поп]. Что это значит?
   Маков. Они щиплются.
   Попик подходит к парте и бьёт линейкой плашмя по головам соседей Макова, кстати и по его голове.
   – Говори!
   Маков, шмыгая носом:
   – Когда людей расплодилось много, они начали строить Вавилонову башню.
   Попик. Зачем же это?
   Маков. Чтобы спастись от потопа.
   Попик. Так-так-так! Ну?
   Маков. А этот… Ной, выстроил… баржу.
   Попик. Дурак. Но – продолжай.
   Маков. Тут у них смешались языки…
   Попик. Так-так-так! Что значит – смешались языки?
   Маков. Я не знаю.
   Попик. Так. Ну, ты тоже ничего не знаешь, как Анисимов, Евченко и все другие. А не знаете вы потому, что не хотите знать. О чём и будет доложено смотрителю.
   Маков. Батюшка, у нас время нет учиться.
   Поп. Лжёшь.
   Маков. Да вы сосчитайте часы-то!
   Поп. Молчи. Ой, Маков, прикуси язык свой дерзкий! Начнём пение. Пожалуйте сюда, беси болотные, кикиморы!
   Мальчики становятся полукругом у стола. Попик достал камертон и командует.
   – Начинайте «Волю»! Ну – раз, два!
   Взмахивает руками; дети поют:
 
Ах ты, воля, моя воля,
Золотая ты моя.
Воля – сокол поднебесный.
Воля – светлая заря.
 
 
Не с росой ли ты спустилась?
Не во сне ли вижу я?
Аль горячая молитва
Долетела до царя.
 
 
Знать, услышал он, голубчик,
Про житьё-бытьё, нужду,
Знать, увидел он, родимый,
Горемычную слезу.
 
2
   Столярная мастерская. Перерыв в работе. Десятка два мальчиков окружают Яшина и Лисицу. Смирнов и Ерохин в углу, сидя на верстаке, о чём-то перешёптываются. Яшин – пьяненький, благодушен. Лисица показывает, как надобно воровать кошельки из карманов и как «перетыривать» их из рук в руки. Яшин восхищается:
   – Это-то фокус! Это – ловко! Ах, сукин кот! А часы срезать можешь?
   Лисица. Часы, Степан Иванович, трудно. Это очень трудно!
   Лапотошник. Бумажник – значит, тоже трудно стырить…
   Вошёл Оношенко, стоит и наблюдает.
   Яшин. Постой, сукин кот! Да ты уж слямзил часы-то! Ах, дьявол!
   Оношенко. А Лисица учит ребят лучше, чем ты, Яшин, а? Ты, старый чёрт, опять балуешь? Гляди, – смотрителю доложу! (Бьёт Лисицу.) Я тебе, сволочь, говорил, чтоб ты бросил фокусы эти? Говорил?
   Яшин. Ты – не сердись, не бей его! Он – хват! Эх, зря вы его держите здесь! На воле он – барином жил бы…
   Оношенко. Будет болтать! Эй вы, за работу! Смирнов, Ерохин, опять вместе? Я кому сказал, что вместе вам не полагается быть, а? Запишу (вынул книжку, пишет).
3
   Сапожная мастерская. Мальчики сучат дратву, кладут заплаты на обувь, клеят каблуки, подошвы. Медленно шагает Климов, присматриваясь к работе. В руке – шпандырь. Он колотит им ребятишек по головам, по спинам, кричит:
   – Как держишь головку, болван? Положи на колено. Конец шила сломан – не видишь? Отточить надо. Это что? Кривой каблук-то клеишь, осёл! Ну, отдых на четверть часа. Шабаш. Куда побежали? Не сметь! Дьяволята. За вас Христос страдал, святые угодники мучились, зверям на съедение шли, а вы, дьяволовы дети, в церкви воняете. (Сел на стул у окна.) Собирайтесь сюда, живо! (Ребята окружают его.) Намедни я вам рассказывал житие святых Кирика и Улиты, а сегодня слушайте Пантелеймона Целителя и великомученика житие. Не толкайтесь, мало вам места? Зверята! Тише! (Откашлялся.) В царствование императора римского… Арап, это что такое император?
   Арап. Царь.
   Климов. Какой?
   Арап. Всё равно какой, всякий.
   Климов. Осёл! Не всякий, а всероссийский.
   Арап. Вы сказали – римский.
   Климов. Я тебе, харя, объяснял: римских больше нет, в Риме теперь папа сидит. Дурак, тупая башка! Ты. чего смеёшься, косая морда!
4
   На дворе, за домом администрации, преступники пилят дрова, укладывают их в поленницы, толстые поленья раскалывают. Роют канавы для стока воды. За ними наблюдает надзиратель. Работают молча.
5
   За углом церкви – Арап, Чумовой и Людмила, она – хромая, с костылём.
   Людмила. Вы – не стыдитесь…
   Чумовой. Чего стыдиться?
   Арап. Не мы порем, а нас порют. Наплевать нам на стыд.
   Людмила. Девочек тоже секут.
   Чумовой. Тебя – секли?
   Людмила. Мне Оношенкова жена сказала, что секут.
   Арап. Она – стерьва.
   Чумовой. Настоящая стерьва. Ты её не слушай!
   Людмила. За что вы её ругаете? Она – добрая.
   Арап. Она с Лисицей живёт.
   Людмила. Неправда! Она – с мужем, а Лисица – с вами в бараке живёт.
   Мальчики, усмехаясь, переглянулись.
   Арап. Ты не понимаешь, про что мы говорим.
   Чумовой. Ей и не надо понимать это, она – хромая.
   Людмила (обиделась). Я знаю, что хромая, а вы – дураки! И – врёте! У-у… Воришки! Дрянь.
   Идёт прочь.
   Чумовой. Обозлилась.
   Арап. Дурочка. Эх, как есть хочется!
   Чумовой. Айда в кухню, помои выносить. Может, хлеба украдём. (Уходят.)
6
   В углу, в тени частокола, Людмила, сидя на земле, сплетает из травы венок. Ерохин идёт с лопатой на плече. Замедлив шаг, смотрит на Людмилу, она улыбается ему.
   Людмила. Вот – села, а встать – трудно.
   Ерохин молча подаёт ей костыль, помогает встать.
   Людмила. Спасибо. Ты всегда кому-нибудь помогаешь.
   Ерохин (сконфуженно). Ну уж – всегда! Не всегда, а как приходится.
   Людмила. За что тебя посадили сюда?
   Ерохин. Голубей воровал.
   Людмила. Я очень люблю голубей.
   Ерохин (усмехаясь). Воровать? (Идёт прочь.)
   Людмила грустно смотрит вслед ему. Бросила венок на землю, идёт к дому.

Преступники забавляются

1
   В углу двора, за поленницей дров, четверо играют в карты, «в носы»: Лисица, Ерохин, Арап и Сушков. Чумовой на страже.
   Лисица. Готово? Подставляй нос…
   Арап. Ты – смошенничал. Не давайся ему, Сушков!
   Сушков. Ничего, пускай бьёт. Только не по щекам! Сжав большими пальцами нос, прикрывает щёки тылом ладоней.
2
   Лисица бьёт картами по носу Сушкова, делая это с наслаждением садиста. Бьёт по крыльям носа и сверху вниз.
   Арап (кричит). Не бей сверху! Это – не закон!
   Лисица. Не ори, в зубы получишь.
   Арап. Ерохин – чего он делает? Заступись.
   Сушков – плачет.
3
   Ерохин. Брось, Лиса!
   Лисица. Ты – кто? Начальник? Семнадцать, восемнадцать.
   Ерохин. Брось!
   Лисица. Пошёл ты к чёрту! Девятнад…
   Ерохин бьёт его ладонью по уху.
   Арап. Так его!
4
   Ерохин и Лисица – дерутся. Арап, прыгая вокруг них, подзадоривает:
   – Лупи его, Ероха-воха! Под душу дай.
5
   Сушков, прислонясь к забору, гладя рукой распухший нос, вытирает другой слёзы из глаз. Чумовой – советует:
   – Ты, пойди, умойся.
6
   Лисица, сидя на пне, сплёвывая кровь с разбитой губы, говорит:
   – Это ему даром не пройдёт! И Арапу не пройдёт.
   Чумовой. Оношенке – наябедничаешь? Изобьём.
   Лисица. Ты – изобьёшь?
   Чумовой. Все. Как в прошлый раз.
   Лисица пинком ноги в живот опрокинул Чумового.
   – Получи задаток! Я вас, комаров, передавлю.
   Уходит, поплёвывая. Чумовой пробует встать на ноги, падает.
7
   По двору идёт, как слепая, жена Оношенко. Наткнулась на Лисицу, выскочившего из-за угла церкви.
   – Куда? Кто это тебе мурлетку расколол?
   Лисица. Ерохин со Смирновым.
   Оношенко. Эх ты, мозгляк! Все тебя бьют.
   Лисица. Ну уж это – врёте!
   Оношенко. Чего-о?
   Лисица. Неправда. Я сам всех бью.
   Оношенко. Маленьких. А Смирнова не можешь. Дрянь.
   Лисица. Я…
   Оношенко. Иди, иди! Разговорился… Сорока…
8
   Ерохин, согнувшись, смотрит в щель забора. Отламывает кусок доски с треском, испугался, просунул кусок в щель. Идёт Смирнов, в руке – пила.
   – Ты что тут?
   Ерохин. На волю гляжу.
   Смирнов. Тебя Яшин спрашивал.
   Ерохин. Лисицу надо бы выпороть.
   Смирнов. Мало ли чего надо.
   Ерохин. Сволочь он.
   Смирнов. Все хороши.
   Ерохин. Он с женой Оношенко путается.
   Смирнов. А тебе – завидно? (Уходит.)
9
   Ерохин, тупо посмотрев вслед ему, стучит лбом о забор.
10
   Смирнов, жена Оношенко – под колоколом.
   – Ты что же, дурачок, не пришёл, а?
   Смирнов, глядя на неё исподлобья, молчит.
   Оношенко. Считают тебя храбрым, а ты – бабы боишься. Что молчишь?
   Смирнов. Шкура.
   Оношенко. Ка-ак?
   Смирнов. Шкура.
   Идётпрочь. Женщина смотрит вслед ему, улыбаясь, потом, вздохнув, облизнула губы.
   – Вот я скажу, как ты Лисицына избил!
   Смирнов (оглянулся). Шкура.
   Оношенко – смеётся.
11
   Рассвет. Спальня. Тихо открывается дверь. Входит Лисица, за ним ещё четверо. В руках одного – одеяло. Подходит к одной койке, набрасывает на голову спящего одеяло, двое садятся на ноги его. Лисица и двое других – бьют. Проснулся, соскочил с койки Сушков, кричит:
   – Ой… что это? Братцы…
   Лисица, схватив с койки одеяло Сушкова, набросил его на голову мальчика, свалил с ног и пинками забил под койку. Звуки мягких ударов, хрип, мычание.
12
   У окна – избитый Ерохин ощупывает себя. Около него Сушков и ещё человека три, остальные – спят.
   Ерохин. А кто им дверь отпер?
   Сушков. Кабы я, так они бы меня не били.
   Ерохин. Дураков бьют и за – да и за – нет. Я знаю, что дверь снаружи заперта.
   Один из ребят. А ключи – у Оношенка, значит – жена его дала ключи.
   Сушков. Вот бы мышьяком отравить бабу.
   Ерохин. А где у тебя мышьяк? Дура болванова.
   Другой из ребят. Поджечь бы это заведение.

Преступники мечтают

1
   Яркая, лунная ночь. В бараке на нарах под окном шестеро: Лисица, Чумовой, Арап и ещё трое.
   Арап. Кабы книжек давали…
   Лисица. Эх ты, мозгляк! Попал сюда из-за книжек и – сиди.
   Арап. Мне это не стыдно. Я – бедный, я книжки украл не на продажу.
   Лисица. Украл! Умеешь ты украсть…
   Арап. Научусь. Не больно форси.
   Лисица. Дурак.
   Арап. Ничего не дурак! Когда книжку читаешь, всё равно как в другом царстве живёшь.
   Чумовой. А я, когда буду вором, свой цирк заведу.
 
   Лисица. Ты сколько раз воровал?
   Чумовой. Семь. Я всё около цирка. Украду, куплю билет, вот и – царь!
   Лисица. Вора из тебя никогда не будет, глупый ты.
   Арап. Ничего не глупый, он только глухой немножко.
   Чумовой. Это по башке меня треснули, я и оглох.
   Арап. Ух, как бьют…
   Лисица. Умных – не бьют, а вот эдаких и надо бить.

У другого окна

1
   Смирнов, Ерохин и Сушков.
   Смирнов. Я фигуры из дерева ловко резал.
   Ерохин. Какие фигуры?
   Смирнов. Людей, полицейских, собак. Свинью вырезал, а морда как у мачехи. Она у меня всё сожгла. Из-за неё и попал сюда.
   Сушков. А меня дядя законопатил. Я – сирота, а он – сволочь. Маленький, хворый, как наш смотритель, а на него четырнадцать человек работают, вывески пишут.
   Ерохин. Вот это я не понимаю, почему на плохих людей хорошие работают? У меня отец грузчик, он двадцать пудов поднимает, а подрядчик у него – старичишко, едва ходит, распух весь от жира. Как это допускается начальством?
   Смирнов. Бежать отсюда надобно.
   Сушков. Куда?
   Смирнов. Там видно будет.
   Ерохин. Куда побежишь? Родных у нас нету.
   Смирнов. Родные-то хуже чужих.
   Сушков. Да-а…
   Входит надзиратель, кричит:
   – Это что? Кто это не дрыхнет, а? Ложись, мать вашу…
   Смирнов, Ерохин, Сушков вытягиваются на нарах. Спавшие – просыпаются.

Преступники бегут

1
   Утро, серенький рассвет. У частокола около поленницы дров – Смирнов, Сушков, Ерохин. Смирнов осторожно влезает на дрова.
2
   Внешняя сторона частокола. На землю прыгает Смирнов, за ним Ерохин, потом – Сушков, он, упав на землю, вскрикивает.
   Смирнов. Ушибся?
   Ерохин. Ну его к чёрту. Бежим!
   Смирнов. Погоди…
   Сушков. Ногу… ногу больно…
   Ерохин бежит. Смирнов поглядел вслед ему, взглянул на Сушкова и тоже побежал.
3
   Сушков – кричит. На дворе шум, сыплются дрова. Выстрел.
4
   Болотистый лес. Между деревьев мелькают, прыгая по кочкам, Ерохин и Смирнов.
5
   Двор колонии. Сторож звонит в колокол.
6
   Снова лес.
7
   На дворе – смятение, бегают надзиратели, сторожа. Оношенко тащит за шиворот Лисицу, орёт:
   – Кто бежал, а? Сукин ты сын! А? Кто?
   Лисица. Я не знаю, ей-богу, не знаю!
   Оношенко. А ты чего смотрел, а?
   Лисица. Да я же – спал, господи…
8
   Сторож втаскивает в калитку ворот Сушкова, мальчик кричит.
   Оношенко (Сушкову). Кто бежал?
   Сушков. Ерохин… Смирнов… Они меня сманили… бросили… Я не виноват…
9
   Болотная поляна в лесу. Смирнов, Ерохин, оба мокрые, щупают палками болотистую почву.
   Смирнов. Надо кругом бежать.
   Ерохин. Прямо… Прямо, а то догонят. Слышал – стреляли?
   Смирнов. Эх, Сушков-то… Это ты сманил его! А он – слабый… Сманил и бросил.
10
   Двор. Оношенко – Лисице:
   – Беги, лови их. Возьми Розмыслова, Юрьева, Васильева. Живо!
11
   Из бараков выбегают мальчики.
   Оношенко. Марш, назад, сукины дети! Ордынцев, Судаков – загоняйте их!
   Надзиратели загоняют.
12
   Лес. Бегут Лисица и его товарищи. За ними – сторожа, Миша с ружьём и надзиратель с палкой.
13
   Болото. Поперёк его шагают по грудь в воде Смирнов, Ерохин.
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента