Гравицкий Алексей
Удар по материализму, или доброе дело с другой стороны
Алексей Гравицкий
Удар по материализму, или доброе дело с другой стороны
Если вас целуют в лоб,
Знайте - вы сыграли в гроб.
Я проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо. Повернулся, разлепил глаза. Надо мной склонился Кирин муж и тряс меня так интенсивно, что даже очки на сторону съехали. У него, а не у меня, я-то очков не ношу.
- Чего? - спросил я потягиваясь и зевая.
- Уже выгоняете?
- Да нет, - улыбнулся он. - Тут друг переезжает, просил у меня свои вещи подержать пока, а там тяжесть такая, что мне одному не унести. Ты не поможешь?
- Помогу, - я рывком поднялся и сел на кровати. - Нет проблем.
Не стоило делать таких поспешных выводов, проблемы все же были. Как оказалось, у меня.
...Кремень чиркнул раз, другой, вспыхнуло пламя. Сперва прикурила Кира, после ее муж. Огонек зажигалки отбрасывал кровавые отблески на их лица. Да и лица стали вдруг хищными. Они сидели напротив и битый час смаковали способы укокошить своего гостя, меня то бишь. А я то дурак еще подкидывал идейки, посмеивался.
- А еще, - всобачил Кирин муж. - можно кости пустить на переработку.
- Не понял? - я действительно не понял, да и мог ли я понять что-то, когда порядком захмелел.
- Ну на костную муку, полезная вещь в металлургии, - пояснил он и посмотрел на меня как на идиота, что не понимает примитивных вещей. - А потом отлить рюмочку и выгравировать на ней надпись: "За упокой души (сделано с использованием праха покойного)".
Я поперхнулся пивом, очень некстати сделал глоток, а Кира весело рассмеялась. Пришлось присоединиться, тем более, что смеялась она довольно заразительно. Отсмеявшись я сделал еще один глоток побольше. Кира подобрала под себя ноги, умастившись на табурете, словно кошка, стряхнула пепел с сигареты в первую попавшуюся тарелку и принялась размазывать меня на новый лад.
За такой занимательной беседой мы просидели почти до утра, потом он пошел на работу, а она доставала меня еще более "умными" разговорами почти до утра. Когда я уже не знал куда деваться, она вдруг приутихла и даже довела до дивана, на который мне было разрешено рухнуть. И я рухнул, но спать уже почему-то не хотелось. И я решил почитать.
Книжку я купил на вокзале, когда дожидался открытия метро. Какая-то бредятина под названием "сборник маразмов". С пятой по пятьдесят седьмую страницу занимали стишки про маленького мальчика, который и в лифте катался и в гестапо в подвале играл, а уж сколько разных вещей нужных находил от веревки до нейтронной бомбы. Маленьких мальчиков я решил пролистать, еще в детстве знал их больше, чем могла вместить эта книжка. А вот после них...
Оставшуюся часть книги занимал трактат какой-то Питерской писательницы с красочным названием "Тысяча и одно доброе дело, или как убить гостя в домашних условиях". Эпиграф же гласил "Незваный гость хуже татарина". Я усмехнулся и прочитал первые три "добрых дела". На первом я посмеялся, на втором поухмылялся, на третьем надоело. Я отшвырнул книжку, решив, что читать подобную дребедень больше не буду. И собрался спать. Но теперь спать мне не давала мысль навеянная "добрыми делами", причем мысль довольно глупая: "неужели находятся дураки, которые после всего этого к ним в гости ездят"...
- Вот дурак! - зло выкрикнул я. Вообще-то я имел ввиду самого себя, а не того, который мирно усыпил меня хлороформом и сложил в гроб. Тому подошло бы очень много определений, но только не это. Поэтому если он подумает, что я имел ввиду его... Да плевать, что он подумает. Он меня в гробу запер, да еще и щели промазал чем-то едким - вон как воняет. Тем более, что судя по всему его там и нету, ушел куда-то опять.
Нет, но я-то дурак. Еще и гроб этот, будь он неладен, помог затащить. Как бы отсюда вылезти? Я пошарил по карманам, что в таком тесном помещении... Тьфу ты пропасть! В таком тесном гробу было довольно затруднительно, но в карманах не оказалось даже того, что там должно было быть на сто пятьдесят процентов - моего бумажника. Интересно, это что же получается. мало того, что я помог затащить этот гроб в квартирку, так я его выходит еще и купить помог? Идиот!
С досады я снова забарабанил в крышку гроба, но она и не подумала сдвинуться с места. Крепкая конструкция, блин! Вот как дома делать, так они не умеют, на днях в газете прочитал, что очередной "Строймойдомовский" шедевер сложился, как карточный домик и похоронил под собой два десятка нетрезвых строителей. На их нетрезвость все и списали, хотя хоть убей не пойму как они могли ухитриться завалить панельный семнадцатиэтажный дом.
Сколько не пей, а сотворить такое затруднительно. Зато какие прочные у нас гробы! Как оказалось.
С досады я заорал что-то неразборчивое, потому как чувств было много, а язык только один, и все эти чувства пожелали вырваться сразу. Потом замолчал и неожиданно для себя самого запел "Сижу за решеткой в темнице сырой". Может хоть на мои песнопения соседи сбегутся? Но соседи, если они вообще были, проигнорировали мои стоны, хотя я нарочито громко и умышленно фальшиво выкрикивал последние строки. Никто на помощь не пришел.
Свиньи! Человек умирает, а им хоть бы хны. Ори тут хоть до посинения, никто не услышит.
- Сейчас завою с тоски, никто не услышит. Ой-г, ой-г, ой-г! Никто не услышит. Ой-г, ой-г... кхе-кх...
В горле запершило и я принялся усиленно кашлять.
Но этот друг ситный тоже хорош! С чего это он меня извести вздумал? Из любви к высокому искусству? А может причина более приземленная? Даже скорее всего. Ревность например. А так не похож на кондового Отеллу. Вел солидные речи, философствовал, пытался загнать меня в тупик. Загнал, блин!
...Рука с зажатой между пальцами сигаретой пронеслась к столу, чуть дрогнула, стряхивая пепел:
- Так ты утверждаешь, что Кире присуща вера?
- Угу, - я кивнул. - Прошу заметить, что вера и религия разные вещи. Верить можно не только в Бога. Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Иисуса, кто не во что не верит, даже в черта на зло всем, - процитировал я Высоцкого.
- Не уходи от темы, - напомнил он мне.
- Пожалуйста. Так вот, кто верит в Бога, кто-то в приметы, кто-то в то что его жена любит не смотря на все размолвки, кто-то...
- Так это не вера, а скорее желание верить, - перебил он и затушил окурок о край тарелки. - Согласен, что это желание ей присуще, но это далеко не вера.
- Что такое вера? - спросил я.
- Что такое вера? - эхом отозвался он.
Еще пятнадцать минут мы пытались выяснить что такое вера, но для решения этой проблемы выпить пожалуй стоило поменьше, чем мы успели.
- Так ладно, пойдем с другого конца. Ты веришь во что-нибудь? - не сдавался я.
- Нет, - хороший ответ, достойный.
- Скажи, а бесконечность есть или нет? - к его чести надо сказать, что он очень долго мялся, прежде чем сказать "есть". - Но ведь ее нельзя изучить, исследовать. Наукой не доказано ни ее существование, ни невозможность ее существования. А если это не факт, стало быть абстракция, а абстракция не материальна.
Если ты и теперь продолжаешь утверждать, что бесконечность существует, стало быть ты в нее веришь. И это вера, а не желание верить.
Бедный, мне его даже жалко стало, когда он попытался что-то доказать. Именно жалость заставила меня с ним согласиться, когда он измученный в качестве последнего аргумента заметил, что подобная цепочка рассуждений не совсем корректна. Я согласился и был загнан в тупик. Веры нет и быть не может, есть желание верить. А уж Бога так и вовсе не существует. С последним я не спорил, но в тупике оказаться было не очень приятно. А в общем сам дурак...
- Дурак, дурак, дурак! - шептал я сам себе, бредя и задыхаясь в гробу. Дышать было нечем, даже вони не осталось. Внутри все горело а я продолжал хрипеть:
- Врагу не сдается наш гордый "Варяг", пощады никто не желает!
А потом... Потом тьма запертого гроба сменилось другой, вечной тьмой.
Я не понял, как это произошло, да только когда я пришел в себя, меня в гробу стало двое.
Нет, дело не в раздвоении личности. Просто я... Во-первых я стал видеть в темноте, во-вторых это позволило мне рассмотреть, что я прозрачен, а тот я, который материален лежит на том же месте, только с дико перекошенной рожей. Выходит я теперь дух или душа. Ха! Чертовы материалисты, съели! Это вам к вопросу о вере и о всяческих прочих заморочках. Смерть оказывается презабавная штука, она меняет все местами, а может ставит все на свои места.
Ладно, теперь я душа, значит могу вылезти из гроба. Но не тут-то было, вылезти не вышло. Стенки гроба стали неосязаемыми, но что-то держало меня внутри. Ладно, бог с ним.
Откроют же они когда-нибудь этот дурацкий ящик. И тогда я буду мстить, и мстя моя будет страшна.
Я не ошибся. Я как раз задыхался от вони (ох и запашок попер от моей материальной ипостаси) и напевал "Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам", когда снаружи заскрежетал замок и послышались шаги. Вскоре он к моей радости открыл гроб, и я смог выпорхнуть наружу. Наверное стоило лететь наверх и искать там врата рая, но мне стало интересно.
Такого я больше никогда не видел ни до, ни после. Чего только этот добрый человек не вытворял с моим несчастным трупом. И конечно чучельщик в нем пропал классный. То, что он сделал из моего трупа заслуживало музейной витрины. Но прощать свою безвременную кончину я не собирался, вот только придумаю способ отомстить. И я взмыл, минуя перегородки между этажами, крышу, низкие тучи северной столицы.
Рая я не нашел, бога тоже.
Первое, а точнее первый, с кем я столкнулся был такой же как и я дух мужского пола. Он сидел на краю облака свесив ноги вниз и болтая ими так непосредственно, будто сидел на краю стола. Я хотел пролететь мимо, но он подмигнул мне и сказал:
- Привет!
- Привет, - опешил я.
- Улица Солдата Корзуна дом 38 квартира 63, - сообщил он. - Тебя там убили?
Я кивнул, а он усмехнулся:
- Я тебя ждал. Меня Андреем зовут, то есть имен у меня много, но это меня в последнее время устраивает больше других. Меня тоже там прикончили, топором по затылку. Вот отомстить хотел, да не могу по причине бесплотности, - он еще раз грустно усмехнулся.
- А что, ничего нельзя придумать? - удивился я.
- А чего тут придумывать. Идешь к Нему, - палец Андрея уткнулся вверх. - просишь новое тело, возвращаешься туда, - палец указал на превратившуюся на таком расстоянии в лоскутное одеяло землю. - и делай чего хочешь. Хочешь мсти, хочешь проповедуй, хочешь пускайся во все тяжкие.
- Так в чем проблема? - не понял я.
- В телах, - вздохнул Андрей. - Тела теперь дефицит. То есть не все, можешь стать кроликом или крокодилом, а вот человеком... Э-эх! Очередь за человеческими телами. Моя вот почти подошла, а тут два десятка братков появилось. Они друг друга в разборке какой-то покрошили, сюда прилетают и сразу к Нему. Уж и не знаю о чем они там говорили, что эти новые русские Ему наобещали, да только Он дал им право на тела вне очереди. Вот теперь опять жду.
Каждую пятницу они пиво пьют, так я спущусь, подожду пока они напьются, сяду рядом с Кирой и начинаю ей высказывать все, что думаю о ее гостеприимстве.
- И что?
- А ничего! Она ж меня все одно не слышит. Вот теперь ты есть, в другой раз вместе попробуем, может услышит.
В эту пятницу Кира не легла спать, а уселась за компьютер. Пальцы проворно заскакали по клавишам.
Она лазала по интернету, когда почувствовала на себе пристальный мужской взгляд. Кира повернулась - никого. Только муж храпит на диване и мумифицированный гость таращит агатовые глаза из-за стекла витрины. Кира вернулась к экрану и снова почувствовала чье-то присутствие. Их было двое, она это знала. И оба были мужчинами. Один стоял за плечом, второй сел на поручень кресла. Она не видела их, а только чувствовала. Кира резко повернулась, но в комнате никого не было. Ни на поручне, ни за спиной, нигде.
- Когда человека приглашают в гости, - зло ревел Андрей.
- И пьют за его счет, - подхватил я.
- Его не трахают топором по голове, - выкрикнул Андрей.
- И не запирают в гробу, купленном на его же деньги. И не делают из него чучела! - закончил я.
- Гады! Неблагодарные! - заорали мы на два голоса. - Гады! ...!!! ...!!! ..., мать вашу так!!!
01.09.2000 года
Удар по материализму, или доброе дело с другой стороны
Если вас целуют в лоб,
Знайте - вы сыграли в гроб.
Я проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо. Повернулся, разлепил глаза. Надо мной склонился Кирин муж и тряс меня так интенсивно, что даже очки на сторону съехали. У него, а не у меня, я-то очков не ношу.
- Чего? - спросил я потягиваясь и зевая.
- Уже выгоняете?
- Да нет, - улыбнулся он. - Тут друг переезжает, просил у меня свои вещи подержать пока, а там тяжесть такая, что мне одному не унести. Ты не поможешь?
- Помогу, - я рывком поднялся и сел на кровати. - Нет проблем.
Не стоило делать таких поспешных выводов, проблемы все же были. Как оказалось, у меня.
...Кремень чиркнул раз, другой, вспыхнуло пламя. Сперва прикурила Кира, после ее муж. Огонек зажигалки отбрасывал кровавые отблески на их лица. Да и лица стали вдруг хищными. Они сидели напротив и битый час смаковали способы укокошить своего гостя, меня то бишь. А я то дурак еще подкидывал идейки, посмеивался.
- А еще, - всобачил Кирин муж. - можно кости пустить на переработку.
- Не понял? - я действительно не понял, да и мог ли я понять что-то, когда порядком захмелел.
- Ну на костную муку, полезная вещь в металлургии, - пояснил он и посмотрел на меня как на идиота, что не понимает примитивных вещей. - А потом отлить рюмочку и выгравировать на ней надпись: "За упокой души (сделано с использованием праха покойного)".
Я поперхнулся пивом, очень некстати сделал глоток, а Кира весело рассмеялась. Пришлось присоединиться, тем более, что смеялась она довольно заразительно. Отсмеявшись я сделал еще один глоток побольше. Кира подобрала под себя ноги, умастившись на табурете, словно кошка, стряхнула пепел с сигареты в первую попавшуюся тарелку и принялась размазывать меня на новый лад.
За такой занимательной беседой мы просидели почти до утра, потом он пошел на работу, а она доставала меня еще более "умными" разговорами почти до утра. Когда я уже не знал куда деваться, она вдруг приутихла и даже довела до дивана, на который мне было разрешено рухнуть. И я рухнул, но спать уже почему-то не хотелось. И я решил почитать.
Книжку я купил на вокзале, когда дожидался открытия метро. Какая-то бредятина под названием "сборник маразмов". С пятой по пятьдесят седьмую страницу занимали стишки про маленького мальчика, который и в лифте катался и в гестапо в подвале играл, а уж сколько разных вещей нужных находил от веревки до нейтронной бомбы. Маленьких мальчиков я решил пролистать, еще в детстве знал их больше, чем могла вместить эта книжка. А вот после них...
Оставшуюся часть книги занимал трактат какой-то Питерской писательницы с красочным названием "Тысяча и одно доброе дело, или как убить гостя в домашних условиях". Эпиграф же гласил "Незваный гость хуже татарина". Я усмехнулся и прочитал первые три "добрых дела". На первом я посмеялся, на втором поухмылялся, на третьем надоело. Я отшвырнул книжку, решив, что читать подобную дребедень больше не буду. И собрался спать. Но теперь спать мне не давала мысль навеянная "добрыми делами", причем мысль довольно глупая: "неужели находятся дураки, которые после всего этого к ним в гости ездят"...
- Вот дурак! - зло выкрикнул я. Вообще-то я имел ввиду самого себя, а не того, который мирно усыпил меня хлороформом и сложил в гроб. Тому подошло бы очень много определений, но только не это. Поэтому если он подумает, что я имел ввиду его... Да плевать, что он подумает. Он меня в гробу запер, да еще и щели промазал чем-то едким - вон как воняет. Тем более, что судя по всему его там и нету, ушел куда-то опять.
Нет, но я-то дурак. Еще и гроб этот, будь он неладен, помог затащить. Как бы отсюда вылезти? Я пошарил по карманам, что в таком тесном помещении... Тьфу ты пропасть! В таком тесном гробу было довольно затруднительно, но в карманах не оказалось даже того, что там должно было быть на сто пятьдесят процентов - моего бумажника. Интересно, это что же получается. мало того, что я помог затащить этот гроб в квартирку, так я его выходит еще и купить помог? Идиот!
С досады я снова забарабанил в крышку гроба, но она и не подумала сдвинуться с места. Крепкая конструкция, блин! Вот как дома делать, так они не умеют, на днях в газете прочитал, что очередной "Строймойдомовский" шедевер сложился, как карточный домик и похоронил под собой два десятка нетрезвых строителей. На их нетрезвость все и списали, хотя хоть убей не пойму как они могли ухитриться завалить панельный семнадцатиэтажный дом.
Сколько не пей, а сотворить такое затруднительно. Зато какие прочные у нас гробы! Как оказалось.
С досады я заорал что-то неразборчивое, потому как чувств было много, а язык только один, и все эти чувства пожелали вырваться сразу. Потом замолчал и неожиданно для себя самого запел "Сижу за решеткой в темнице сырой". Может хоть на мои песнопения соседи сбегутся? Но соседи, если они вообще были, проигнорировали мои стоны, хотя я нарочито громко и умышленно фальшиво выкрикивал последние строки. Никто на помощь не пришел.
Свиньи! Человек умирает, а им хоть бы хны. Ори тут хоть до посинения, никто не услышит.
- Сейчас завою с тоски, никто не услышит. Ой-г, ой-г, ой-г! Никто не услышит. Ой-г, ой-г... кхе-кх...
В горле запершило и я принялся усиленно кашлять.
Но этот друг ситный тоже хорош! С чего это он меня извести вздумал? Из любви к высокому искусству? А может причина более приземленная? Даже скорее всего. Ревность например. А так не похож на кондового Отеллу. Вел солидные речи, философствовал, пытался загнать меня в тупик. Загнал, блин!
...Рука с зажатой между пальцами сигаретой пронеслась к столу, чуть дрогнула, стряхивая пепел:
- Так ты утверждаешь, что Кире присуща вера?
- Угу, - я кивнул. - Прошу заметить, что вера и религия разные вещи. Верить можно не только в Бога. Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Иисуса, кто не во что не верит, даже в черта на зло всем, - процитировал я Высоцкого.
- Не уходи от темы, - напомнил он мне.
- Пожалуйста. Так вот, кто верит в Бога, кто-то в приметы, кто-то в то что его жена любит не смотря на все размолвки, кто-то...
- Так это не вера, а скорее желание верить, - перебил он и затушил окурок о край тарелки. - Согласен, что это желание ей присуще, но это далеко не вера.
- Что такое вера? - спросил я.
- Что такое вера? - эхом отозвался он.
Еще пятнадцать минут мы пытались выяснить что такое вера, но для решения этой проблемы выпить пожалуй стоило поменьше, чем мы успели.
- Так ладно, пойдем с другого конца. Ты веришь во что-нибудь? - не сдавался я.
- Нет, - хороший ответ, достойный.
- Скажи, а бесконечность есть или нет? - к его чести надо сказать, что он очень долго мялся, прежде чем сказать "есть". - Но ведь ее нельзя изучить, исследовать. Наукой не доказано ни ее существование, ни невозможность ее существования. А если это не факт, стало быть абстракция, а абстракция не материальна.
Если ты и теперь продолжаешь утверждать, что бесконечность существует, стало быть ты в нее веришь. И это вера, а не желание верить.
Бедный, мне его даже жалко стало, когда он попытался что-то доказать. Именно жалость заставила меня с ним согласиться, когда он измученный в качестве последнего аргумента заметил, что подобная цепочка рассуждений не совсем корректна. Я согласился и был загнан в тупик. Веры нет и быть не может, есть желание верить. А уж Бога так и вовсе не существует. С последним я не спорил, но в тупике оказаться было не очень приятно. А в общем сам дурак...
- Дурак, дурак, дурак! - шептал я сам себе, бредя и задыхаясь в гробу. Дышать было нечем, даже вони не осталось. Внутри все горело а я продолжал хрипеть:
- Врагу не сдается наш гордый "Варяг", пощады никто не желает!
А потом... Потом тьма запертого гроба сменилось другой, вечной тьмой.
Я не понял, как это произошло, да только когда я пришел в себя, меня в гробу стало двое.
Нет, дело не в раздвоении личности. Просто я... Во-первых я стал видеть в темноте, во-вторых это позволило мне рассмотреть, что я прозрачен, а тот я, который материален лежит на том же месте, только с дико перекошенной рожей. Выходит я теперь дух или душа. Ха! Чертовы материалисты, съели! Это вам к вопросу о вере и о всяческих прочих заморочках. Смерть оказывается презабавная штука, она меняет все местами, а может ставит все на свои места.
Ладно, теперь я душа, значит могу вылезти из гроба. Но не тут-то было, вылезти не вышло. Стенки гроба стали неосязаемыми, но что-то держало меня внутри. Ладно, бог с ним.
Откроют же они когда-нибудь этот дурацкий ящик. И тогда я буду мстить, и мстя моя будет страшна.
Я не ошибся. Я как раз задыхался от вони (ох и запашок попер от моей материальной ипостаси) и напевал "Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам", когда снаружи заскрежетал замок и послышались шаги. Вскоре он к моей радости открыл гроб, и я смог выпорхнуть наружу. Наверное стоило лететь наверх и искать там врата рая, но мне стало интересно.
Такого я больше никогда не видел ни до, ни после. Чего только этот добрый человек не вытворял с моим несчастным трупом. И конечно чучельщик в нем пропал классный. То, что он сделал из моего трупа заслуживало музейной витрины. Но прощать свою безвременную кончину я не собирался, вот только придумаю способ отомстить. И я взмыл, минуя перегородки между этажами, крышу, низкие тучи северной столицы.
Рая я не нашел, бога тоже.
Первое, а точнее первый, с кем я столкнулся был такой же как и я дух мужского пола. Он сидел на краю облака свесив ноги вниз и болтая ими так непосредственно, будто сидел на краю стола. Я хотел пролететь мимо, но он подмигнул мне и сказал:
- Привет!
- Привет, - опешил я.
- Улица Солдата Корзуна дом 38 квартира 63, - сообщил он. - Тебя там убили?
Я кивнул, а он усмехнулся:
- Я тебя ждал. Меня Андреем зовут, то есть имен у меня много, но это меня в последнее время устраивает больше других. Меня тоже там прикончили, топором по затылку. Вот отомстить хотел, да не могу по причине бесплотности, - он еще раз грустно усмехнулся.
- А что, ничего нельзя придумать? - удивился я.
- А чего тут придумывать. Идешь к Нему, - палец Андрея уткнулся вверх. - просишь новое тело, возвращаешься туда, - палец указал на превратившуюся на таком расстоянии в лоскутное одеяло землю. - и делай чего хочешь. Хочешь мсти, хочешь проповедуй, хочешь пускайся во все тяжкие.
- Так в чем проблема? - не понял я.
- В телах, - вздохнул Андрей. - Тела теперь дефицит. То есть не все, можешь стать кроликом или крокодилом, а вот человеком... Э-эх! Очередь за человеческими телами. Моя вот почти подошла, а тут два десятка братков появилось. Они друг друга в разборке какой-то покрошили, сюда прилетают и сразу к Нему. Уж и не знаю о чем они там говорили, что эти новые русские Ему наобещали, да только Он дал им право на тела вне очереди. Вот теперь опять жду.
Каждую пятницу они пиво пьют, так я спущусь, подожду пока они напьются, сяду рядом с Кирой и начинаю ей высказывать все, что думаю о ее гостеприимстве.
- И что?
- А ничего! Она ж меня все одно не слышит. Вот теперь ты есть, в другой раз вместе попробуем, может услышит.
В эту пятницу Кира не легла спать, а уселась за компьютер. Пальцы проворно заскакали по клавишам.
Она лазала по интернету, когда почувствовала на себе пристальный мужской взгляд. Кира повернулась - никого. Только муж храпит на диване и мумифицированный гость таращит агатовые глаза из-за стекла витрины. Кира вернулась к экрану и снова почувствовала чье-то присутствие. Их было двое, она это знала. И оба были мужчинами. Один стоял за плечом, второй сел на поручень кресла. Она не видела их, а только чувствовала. Кира резко повернулась, но в комнате никого не было. Ни на поручне, ни за спиной, нигде.
- Когда человека приглашают в гости, - зло ревел Андрей.
- И пьют за его счет, - подхватил я.
- Его не трахают топором по голове, - выкрикнул Андрей.
- И не запирают в гробу, купленном на его же деньги. И не делают из него чучела! - закончил я.
- Гады! Неблагодарные! - заорали мы на два голоса. - Гады! ...!!! ...!!! ..., мать вашу так!!!
01.09.2000 года