Мари Грей
«Т» как «тогда и теперь»?
Эротическая новелла
«Я не верю своим глазам. Он стоит передо мной, обнаженный, как в день своего рождения, или в день нашей последней встречи. Он исследует взглядом мое тело, такое же обнаженное, как и его, трепещущее в ожидании близости. Потом медленно приближается ко мне, играя мускулами; на его загорелую кожу ложатся золотистые отблески, его величественный, как у античной статуи, торс, венчает благородная шея, а над ней – идеально очерченный рот, глядя на который я становлюсь влажной от желания. На его шее выделяется татуировка с буквой „В“.
Как я хочу его! Моя плоть истекает соком, зовет его пальцы, его язык, его орган, мечтая о страстной любви.
Наконец, он протягивает руку к моей груди, дотрагивается до сосков, медленно опускается к лону и касается моей собственной татуировки, совсем рядом с промежностью, куда потом прячется его язык…»
– Вы желаете кофе?
Я вздрагиваю и открываю глаза. Моя ладонь быстро отстраняется от пульсирующего лона, глаза с беспокойством устремлены на улыбающуюся стюардессу, которая, ни о чем не подозревая, прерывает мои многообещающие фантазии. Как хорошо, что прежде чем погрузиться в сладостные мечты, я предусмотрительно накрылась шерстяным пледом!
– Да… спасибо. С молоком и сахаром.
Повернувшись к иллюминатору, я рассматривала знакомый пейзаж в тысячах метров подо мной, узнавала реку, поля, небоскребы, прижатые к горной гряде. Конечно, за время моего отсутствия появились новые дома, новые дороги, вообще произошло много изменений. Но этот город по-прежнему оставался моим, в нем я выросла, стала женщиной и покинула в поисках неизведанного. Скоро самолет должен был приземлиться, и если все будет, как я загадывала, у меня начнется новая жизнь.
В поисках неизведанного, сказала я? Да, в сущности, эта добровольная ссылка пошла мне на пользу. Там, на севере, удалось добиться многого: успеха, славы, уважения. Теперь я знаменитый ученый, к которому по разным вопросам обращаются со всего континента, мои книги пользуются популярностью и хорошо продаются. Конечно, личная жизнь могла быть более захватывающей. Но с тех пор, как я развелась, все кажется таким мрачным. И все же я чувствую, что скоро ситуация изменится. Надо сказать, что именно после развода у меня возникло желание вернуться в родной город, «к своим корням», согласно известному выражению. Правда, есть еще одна причина, по которой я возвращаюсь обратно.
Я не сожгла все мосты с Монреалем: там продолжала жить моя подруга детства Кристина, которая постоянно держала меня в курсе происходящего… Во время одного телефонного разговора она воскресила в памяти такие приятные воспоминания…
– Ты никогда не догадаешься, кто о тебе спрашивал! – закричала она тогда своим девичьим голосом.
– Ну… Я не знаю… А кто?
– ТЬЕРРИ!!! Представь себе, он вернулся!
– Ах, так?
Я сделала вид, что мне это совершенно безразлично, но сердце забилось чаще… Тьерри, которого я всю жизнь называла – «моя единственная настоящая любовь». Кристина многое рассказала мне о нем: он был женат, потом развелся – и все это за время своего пребывания на Таити. У него, как и у меня, не было детей, но развод прошел сложно. Вот почему, чтобы оставить далеко, за тысячи километров, воспоминания о своей бывшей супруге, он решил вернуться к себе на родину… Конечно, он интересовался и мной.
– И что ты ему обо мне рассказала? – спросила я с тревогой.
– Так, в общих чертах… У меня сложилось такое впечатление, что он в курсе многих событий твоей жизни. Спросил, можно ли тебе написать. Я не знала, давать твой адрес или нет.
– Разумеется, дай!
Так, благодаря помощи Кристины, между нами завязалась переписка, которая длилась несколько месяцев. Общение было легким, непринужденным, достаточно откровенным. С самого начала я почувствовала прежнюю близость к этому человеку, словно и не прошло стольких лет. Читая его письма, я ловила себя на том, что все больше вспоминаю его редкие способности…
Я влюбилась в Тьерри сразу по окончании университета во время своего первого заграничного путешествия. Он ворвался в мою жизнь в самом центре Испании, в Толедо. Я снимала маленькую комнатку в доме над Тахо, извилистой рекой, всегда уносившей меня далеко в моих мечтаниях.
Однажды поздно вечером я увидела молодого мужчину, который, явно перепив местного вина, пытался подняться по довольно крутой лестнице, ведущей в пансион. В первый же миг я была ослеплена его внешностью. Впечатление не портила даже шатающаяся походка. Он что-то напевал себе под нос, и я расслышала французские слова. Стало ясно, что он, как и я, приехал из Квебека. Само собой разумеется, я поспешила помочь своему соотечественнику.
Он был потрясающе хорош собой: высок, статен, атлетически сложен, с идеальным загаром. Безусловно, все женщины бросались к его ногам. Подойдя поближе, я смогла оценить и совершенство его лица. Его блестящие глаза, черные как смоль кудри разбили, наверное, немало сердец. И мое стало биться сильнее… Надо сказать, что уже в то время я испытывала слабость к красивым мужским торсам, и в частности, к могучим благородным шеям. Молодой человек полностью соответствовал моим пристрастиям.
Так как стояла изнуряющая жара, на нем были только легкие хлопчатобумажные брюки, а выше пояса он был обнажен. Я могла лицезреть его широкие плечи, величественную грудь, покрытую волнистой порослью того же цвета, что и волосы на голове. И его шею… Вот это была шея: длинная, красиво очерченная, с едва выступающим адамовым яблоком. На нее мягко ложилась тень от густой бороды, контуры которой идеально соответствовали абрису подбородка. Все черты его лица являлись образцом эстетического совершенства. Великие мастера прошлого изумились бы этой красоте!
Я пригласила Аполлона к себе в комнату, где нас ждал графин с вином. После забавных рассуждений о наших именах, Тане и Тьерри, о Толедо и Тахо, я рассказала ему, что осенью уезжаю на стажировку в Техас, а он сообщил, что отправляется на Таити, где его дядя может помочь с интересной работой. Мы с самого начала были убеждены, что все эти «Т» являются чем-то большим, нежели простое совпадение, и очень скоро стали неразлучны друг с другом. Тьерри пленил мой, как он говорил, «интеллектуальный» шарм. Он никогда не встречал девушку, которая была бы настолько увлечена искусством, что приехала в Испанию специально для того, чтобы увидеть дом Эль Греко! Он восторгался моими веснушками, которые, по его мнению, придавали мне задорный вид, обожал мой близорукий мечтательный взгляд. Если в ту пору этот взгляд можно было назвать мечтательным, то каким он стал сейчас, когда я почти ничего не вижу без очков?
Но больше всего Тьерри нравились мои ноги. Он был истинным ценителем этой части женского тела. По правде говоря, я действительно обладала красивыми стройными ножками, которые приводили моего друга в экстаз. Он обожал их контуры, изгибы, впадины, их запах, гладкую кожу – все, что имело к ним отношение. Он на протяжении часов ухаживал за ними, покрывал поцелуями нежную кожу на внутренней стороне коленей и бедер, массировал ступни, посасывал пальчики…Я была его королевой, его музой. Едва он прикасался ко мне, я испытывала огромное наслаждение. До знакомства с Тьерри, мне никогда не приходилось встречать такого внимательного и заботливого мужчину. Или такого, который хочет им стать…
Какое-то время мы оставались на родине Дон Кихота, и возвращение в Квебек ничуть не изменило наших отношений. Тот факт, что мы жили в одном городе, не был случайностью, как и все остальное… У нас было много общего: в музыке нам нравился Pink Floyd, в еде предпочтения были на стороне испанской и мексиканской кухни. Мы оба увлекались гашишем, разными видами массажа и любили проводить время в постели… А главное, были убеждены, что созданы друг для друга. Теперь мне уже нисколько не хотелось ехать в Техас, и я многое бы отдала, чтобы последовать за ним на Таити! Но все было решено…
В ожидании разлуки большую часть времени мы проводили вместе. Он совершенно покорил меня: его тело, его взгляд, все его существо… Последние несколько недель мы продолжали узнавать и наслаждаться друг другом. Мне все время хотелось соблазнять и провоцировать его, что было совсем не сложно. Короткая юбка и открытые туфли – и Тьерри на целый вечер оказывался у моих ног – в буквальном смысле слова! Он и сам не отставал, выставляя для обозрения свой торс и могучую шею, украшенную тонкой золотой цепочкой. Сдержаться было трудно: хотелось непрестанно ласкать его царственную грудь, пьянящую шею, соблазнительный подбородок. Как правило, мы возвращались довольно рано, и я предоставляла в его распоряжение свои ступни, колени, бедра и лоно. Я извивалась от удовольствия, когда он ласкал меня языком, не останавливаясь до тех пор, пока я не начинала кричать от наслаждения. Потом мы ложились рядом, и я любовалась его красотой.
Сколько раз он демонстрировал следы от моих поцелуев у кромки волос, возле самого уха? А сколько раз, совершенно изнемогая, я безуспешно пыталась вырваться из его объятий?
Волнующие кровь воспоминания! Тогда мы еще не знали, что пройдет много лет, прежде чем все это повторится. Трудно представить, что всего через несколько часов, я, может быть, снова окажусь в его объятиях…
В последнем письме он говорил, что приедет в аэропорт. Ему не терпелось встретиться со мной… К тому же, он постоянно напоминал о значении буквы «Т» в нашей истории и даже добавил в конце письма: «Т» как «тогда» и «теперь»? Меня это даже несколько смутило. Но постепенно ощущение неловкости прошло, и мне стало радостно, что я увижу его уже в аэропорту.
Я все время думала о нем и о нашей предстоящей встрече спустя столько лет. Только в голове не укладывалось, что Тьерри теперь гораздо старше того парня, которого я знала когда-то. Возможно, годы не пощадили его, но в любом случае, обаяние и стать не могли исчезнуть бесследно, как, впрочем, и другие достоинства!
Я не представляла, отдавал ли Тьерри себе отчет в том, сколько лет прошло со времени нашей последней встречи. Наверное, ему не терпелось увидеть, до какой степени фотографии, украшавшие обложки моих книг, соответствуют действительности… Да, у меня появились морщины, я поправилась на несколько килограммов, совсем потеряла зрение и постоянно красила волосы, чтобы скрыть седину. Но он будет счастлив убедиться, что мои ноги по-прежнему ловят восхищенные взгляды прохожих. Эта мысль породила новый сценарий нашей встречи:
«Он ждет меня в аэропорту, совершенно неотразимый в своих просторных джинсах и расстегнутой у ворота рубашке, которая открывает памятную татуировку, украшающую его шею с того самого вечера. Великолепные кудри, не такие длинные, как раньше, и более покорные, пронизаны волнующими серебристыми прядями. Все женские головы оборачиваются ему вслед, но он занят только тем, что вглядывается в толпу прибывших, стараясь увидеть меня. Я выхожу навстречу и бросаюсь ему в объятия. Нам так не терпится остаться наедине, что мы сразу едем к нему.
Машину он ведет осторожно, пытается сосредоточиться на дороге, хотя его снедает желание. Едва переступив порог его дома, мы сбрасываем с себя одежду и вновь обретаем ту близость, которая много лет назад потерялась где-то между Техасом и Таити…»
Идея сделать татуировку родилась накануне моего отъезда в Техас. Мы долго искали лучший способ сохранить в памяти проведенные вместе часы и, несмотря на расстояние, не расставаться друг с другом. Тьерри первому пришла в голову мысль о нестираемом знаке, и я с восторгом приняла ее. Татуировки не были распространены в то время; как правило, их делали себе мотоциклисты и разные маргинальные личности. Но Тьерри был знаком с одним талантливым мастером. Естественно, символом нашего союза была выбрана буква «Т», стилизованная «Т», по которой вьется виноградная лоза. У Тьерри она, разумеется, должна была красоваться на шее, на границе с волосами, а у меня… на ноге, на самом верху бедра, так чтобы ее можно было видеть лишь с самой короткой юбкой.
Прежде чем отправиться в студию, нам пришлось выпить изрядную дозу вина, чтобы не волноваться и чувствовать себя весело. Как сейчас вижу себя сидящей на коленях перед Тьерри, пока художник старательно выкалывает на его чувственной коже букву «Т». Я очень страдала, глядя на такие измывательства над моим возлюбленным. Нужно было отвлечь его от боли и в то же время сделать этот вечер незабываемым. Поскольку Тьерри должен был оставаться неподвижным, мне пришлось действовать очень осторожно. Я нежно массировала ему ноги, доходя до самого их верха, и при этом нашептывала на ухо, что предпочла бы ласкать его возбужденный член, погружать его в свой горячий рот. Он насладился бы тогда всей нежностью и силой чувств, которые я испытывала к нему. Я говорила, как жадно заглатывала бы его плоть, скользила по ней языком, сжимала пальцами яички…
Мастер тем временем работал быстро и точно. Чувствуя наше безудержное желание остаться наедине, он вышел из комнаты, как только закончил произведение… Широко раскрыв рот, я, наконец, приняла жезл Тьерри, и хватило всего несколько мгновений, чтобы мой рот наполнился густой теплой жидкостью. Потом пришла моя очередь делать татуировку. Мастер появился снова, попросил меня поднять ногу и прочно упереться ею на спинку стула. Ласки Тьерри были такими настойчивыми, что я почти не чувствовала иголку татуировщика: лишь легкое покалывание, сливавшееся с ощущениями от прикосновений, которыми наслаждалась внутренняя поверхность другого бедра. Пальцы Тьерри сначала осторожно погладили влажные складочки сверху, затем медленно скользнули между ними и погрузились внутрь. По завершении моей татуировки, мы вновь остались одни, и Тьерри яростно, почти отчаянно ворвался в меня… Потом, взявшись за руки, мы тихо вышли из студии, оставив художнику вознаграждение.
Несколько месяцев после расставания мы переписывались. Даже, наверное, около года. Но вскоре я встретила одного парня, да и Тьерри, продолжая жить на Таити, влюбился в другую. Вот так нелепо, совсем того не желая, мы потеряли друг друга.
Я тут же спрятала их в сумочку, рассчитывая на то, что глаза постепенно привыкнут видеть без очков. Потом вернулась на свое место. Я так нервничала, что не могла дождаться конца полета.
Наконец, мы приземлились, но путь до терминала казался нескончаемым. Когда самолет окончательно затих, все пассажиры бросились к выходу. Вопреки стадному чувству, я покинула салон одной из последних и вскоре оказалась в здании аэропорта, в громадном зале прибытия, над которым возвышался балкон с толпой встречающих. Встав в очередь, я терпеливо ждала таможенного контроля и украдкой поглядывала на балкон. Вниз с высоты были устремлены глаза множества людей, встречающих супругов, родственников, друзей. Вдруг мое внимание привлек один силуэт. Я могла бы узнать его из тысяч! Сердце мое забилось сильнее: он здесь… И, кажется, совсем не изменился! Его внушительная фигура мешала нескольким встречающим подойти к балюстраде. Загорелое лицо обрамляли такие же, как прежде, непокорные кудри. Он был одет в джинсы, светлую рубашку и плащ, а в руке держал огромный букет цветов.
Тьерри показался мне еще более привлекательным, чем в свои двадцать лет. У меня даже вспотели ладони и ослабли ноги. Несмотря на разделявшее нас расстояние и мое плохое зрение, я увидела, как он улыбнулся и помахал мне рукой. В моем возбужденном сознании проявились уже давно стершиеся образы:
«Квартира Тьерри, смятые простыни. Его колышущееся надо мной тело, горячее дыхание, пьянящие слова, которые он шепчет мне на ухо. Своей грудью я касаюсь его взмокшей от напряжения мускулистой груди, покусываю его шею, сплетаю ноги вокруг его крепких ягодиц…»
Я вновь подняла глаза, чтобы поймать воздушный поцелуй, и на этот раз представила, как «мы в парке, на улице глубокая ночь; я чувствую, как его слюна, смешанная с дождевой водой, смачивает мою промежность… его язык и губы отчаянно ласкают мою плоть, пальцы мягко скользят внутрь лона».
Наконец, подошла и моя очередь досмотра. Я пробормотала, что «декларировать нечего» – и торопливо направилась к карусели с багажом. Поскорее бы! К счастью, мой чемодан был уже там. Я подняла его, поставила на тележку и тут увидела Тьерри, который делал мне знак, что спускается вниз. Мне стало жарко, я почувствовала ужасное возбуждение и не могла дождаться, когда окажусь в его объятиях, буду вдыхать его запах, гладить вьющиеся волосы.
В тот момент, когда я уже подходила к автоматическим дверям, последнему барьеру, отделяющему меня от Тьерри, какая-то женщина, толкнув, опередила меня и даже не соизволила извиниться. Как только двери распахнулись, она стремглав бросилась вперед, и я увидела Тьерри, открывающего объятия навстречу обогнавшей меня невежде!
Я остановилась как вкопанная, ничего не понимая. Наверное, со стороны могло показаться, что мне плохо, так как на меня сначала обеспокоено смотрел, а потом начал приближаться какой-то полный мужчина в толстых очках. Что этому типу от меня нужно? В своих очках он имел очень забавный вид. Поношенная рубашка облегала его фигуру и выдавала внушительный живот, а жидкие вьющиеся волосы добавляли облику изрядную долю нелепости и диковатости. В какой-то момент он повернулся, и я обратила внимание на татуировку у него на шее. Боже мой! Не будь я так тщеславна и надень я свои очки, то, наверное, смогла бы подготовиться к встрече!
В тот момент я хотела только одного: чтобы лучезарная улыбка стерла следы разочарования на моем лице. Ведь его лицо излучало саму нежность, радость и восхищение. И потом, насколько бы смешным он ни казался, все же это был мой Тьерри…
Как я хочу его! Моя плоть истекает соком, зовет его пальцы, его язык, его орган, мечтая о страстной любви.
Наконец, он протягивает руку к моей груди, дотрагивается до сосков, медленно опускается к лону и касается моей собственной татуировки, совсем рядом с промежностью, куда потом прячется его язык…»
– Вы желаете кофе?
Я вздрагиваю и открываю глаза. Моя ладонь быстро отстраняется от пульсирующего лона, глаза с беспокойством устремлены на улыбающуюся стюардессу, которая, ни о чем не подозревая, прерывает мои многообещающие фантазии. Как хорошо, что прежде чем погрузиться в сладостные мечты, я предусмотрительно накрылась шерстяным пледом!
– Да… спасибо. С молоком и сахаром.
Повернувшись к иллюминатору, я рассматривала знакомый пейзаж в тысячах метров подо мной, узнавала реку, поля, небоскребы, прижатые к горной гряде. Конечно, за время моего отсутствия появились новые дома, новые дороги, вообще произошло много изменений. Но этот город по-прежнему оставался моим, в нем я выросла, стала женщиной и покинула в поисках неизведанного. Скоро самолет должен был приземлиться, и если все будет, как я загадывала, у меня начнется новая жизнь.
В поисках неизведанного, сказала я? Да, в сущности, эта добровольная ссылка пошла мне на пользу. Там, на севере, удалось добиться многого: успеха, славы, уважения. Теперь я знаменитый ученый, к которому по разным вопросам обращаются со всего континента, мои книги пользуются популярностью и хорошо продаются. Конечно, личная жизнь могла быть более захватывающей. Но с тех пор, как я развелась, все кажется таким мрачным. И все же я чувствую, что скоро ситуация изменится. Надо сказать, что именно после развода у меня возникло желание вернуться в родной город, «к своим корням», согласно известному выражению. Правда, есть еще одна причина, по которой я возвращаюсь обратно.
Я не сожгла все мосты с Монреалем: там продолжала жить моя подруга детства Кристина, которая постоянно держала меня в курсе происходящего… Во время одного телефонного разговора она воскресила в памяти такие приятные воспоминания…
– Ты никогда не догадаешься, кто о тебе спрашивал! – закричала она тогда своим девичьим голосом.
– Ну… Я не знаю… А кто?
– ТЬЕРРИ!!! Представь себе, он вернулся!
– Ах, так?
Я сделала вид, что мне это совершенно безразлично, но сердце забилось чаще… Тьерри, которого я всю жизнь называла – «моя единственная настоящая любовь». Кристина многое рассказала мне о нем: он был женат, потом развелся – и все это за время своего пребывания на Таити. У него, как и у меня, не было детей, но развод прошел сложно. Вот почему, чтобы оставить далеко, за тысячи километров, воспоминания о своей бывшей супруге, он решил вернуться к себе на родину… Конечно, он интересовался и мной.
– И что ты ему обо мне рассказала? – спросила я с тревогой.
– Так, в общих чертах… У меня сложилось такое впечатление, что он в курсе многих событий твоей жизни. Спросил, можно ли тебе написать. Я не знала, давать твой адрес или нет.
– Разумеется, дай!
Так, благодаря помощи Кристины, между нами завязалась переписка, которая длилась несколько месяцев. Общение было легким, непринужденным, достаточно откровенным. С самого начала я почувствовала прежнюю близость к этому человеку, словно и не прошло стольких лет. Читая его письма, я ловила себя на том, что все больше вспоминаю его редкие способности…
Я влюбилась в Тьерри сразу по окончании университета во время своего первого заграничного путешествия. Он ворвался в мою жизнь в самом центре Испании, в Толедо. Я снимала маленькую комнатку в доме над Тахо, извилистой рекой, всегда уносившей меня далеко в моих мечтаниях.
Однажды поздно вечером я увидела молодого мужчину, который, явно перепив местного вина, пытался подняться по довольно крутой лестнице, ведущей в пансион. В первый же миг я была ослеплена его внешностью. Впечатление не портила даже шатающаяся походка. Он что-то напевал себе под нос, и я расслышала французские слова. Стало ясно, что он, как и я, приехал из Квебека. Само собой разумеется, я поспешила помочь своему соотечественнику.
Он был потрясающе хорош собой: высок, статен, атлетически сложен, с идеальным загаром. Безусловно, все женщины бросались к его ногам. Подойдя поближе, я смогла оценить и совершенство его лица. Его блестящие глаза, черные как смоль кудри разбили, наверное, немало сердец. И мое стало биться сильнее… Надо сказать, что уже в то время я испытывала слабость к красивым мужским торсам, и в частности, к могучим благородным шеям. Молодой человек полностью соответствовал моим пристрастиям.
Так как стояла изнуряющая жара, на нем были только легкие хлопчатобумажные брюки, а выше пояса он был обнажен. Я могла лицезреть его широкие плечи, величественную грудь, покрытую волнистой порослью того же цвета, что и волосы на голове. И его шею… Вот это была шея: длинная, красиво очерченная, с едва выступающим адамовым яблоком. На нее мягко ложилась тень от густой бороды, контуры которой идеально соответствовали абрису подбородка. Все черты его лица являлись образцом эстетического совершенства. Великие мастера прошлого изумились бы этой красоте!
Я пригласила Аполлона к себе в комнату, где нас ждал графин с вином. После забавных рассуждений о наших именах, Тане и Тьерри, о Толедо и Тахо, я рассказала ему, что осенью уезжаю на стажировку в Техас, а он сообщил, что отправляется на Таити, где его дядя может помочь с интересной работой. Мы с самого начала были убеждены, что все эти «Т» являются чем-то большим, нежели простое совпадение, и очень скоро стали неразлучны друг с другом. Тьерри пленил мой, как он говорил, «интеллектуальный» шарм. Он никогда не встречал девушку, которая была бы настолько увлечена искусством, что приехала в Испанию специально для того, чтобы увидеть дом Эль Греко! Он восторгался моими веснушками, которые, по его мнению, придавали мне задорный вид, обожал мой близорукий мечтательный взгляд. Если в ту пору этот взгляд можно было назвать мечтательным, то каким он стал сейчас, когда я почти ничего не вижу без очков?
Но больше всего Тьерри нравились мои ноги. Он был истинным ценителем этой части женского тела. По правде говоря, я действительно обладала красивыми стройными ножками, которые приводили моего друга в экстаз. Он обожал их контуры, изгибы, впадины, их запах, гладкую кожу – все, что имело к ним отношение. Он на протяжении часов ухаживал за ними, покрывал поцелуями нежную кожу на внутренней стороне коленей и бедер, массировал ступни, посасывал пальчики…Я была его королевой, его музой. Едва он прикасался ко мне, я испытывала огромное наслаждение. До знакомства с Тьерри, мне никогда не приходилось встречать такого внимательного и заботливого мужчину. Или такого, который хочет им стать…
Какое-то время мы оставались на родине Дон Кихота, и возвращение в Квебек ничуть не изменило наших отношений. Тот факт, что мы жили в одном городе, не был случайностью, как и все остальное… У нас было много общего: в музыке нам нравился Pink Floyd, в еде предпочтения были на стороне испанской и мексиканской кухни. Мы оба увлекались гашишем, разными видами массажа и любили проводить время в постели… А главное, были убеждены, что созданы друг для друга. Теперь мне уже нисколько не хотелось ехать в Техас, и я многое бы отдала, чтобы последовать за ним на Таити! Но все было решено…
В ожидании разлуки большую часть времени мы проводили вместе. Он совершенно покорил меня: его тело, его взгляд, все его существо… Последние несколько недель мы продолжали узнавать и наслаждаться друг другом. Мне все время хотелось соблазнять и провоцировать его, что было совсем не сложно. Короткая юбка и открытые туфли – и Тьерри на целый вечер оказывался у моих ног – в буквальном смысле слова! Он и сам не отставал, выставляя для обозрения свой торс и могучую шею, украшенную тонкой золотой цепочкой. Сдержаться было трудно: хотелось непрестанно ласкать его царственную грудь, пьянящую шею, соблазнительный подбородок. Как правило, мы возвращались довольно рано, и я предоставляла в его распоряжение свои ступни, колени, бедра и лоно. Я извивалась от удовольствия, когда он ласкал меня языком, не останавливаясь до тех пор, пока я не начинала кричать от наслаждения. Потом мы ложились рядом, и я любовалась его красотой.
Сколько раз он демонстрировал следы от моих поцелуев у кромки волос, возле самого уха? А сколько раз, совершенно изнемогая, я безуспешно пыталась вырваться из его объятий?
Волнующие кровь воспоминания! Тогда мы еще не знали, что пройдет много лет, прежде чем все это повторится. Трудно представить, что всего через несколько часов, я, может быть, снова окажусь в его объятиях…
В последнем письме он говорил, что приедет в аэропорт. Ему не терпелось встретиться со мной… К тому же, он постоянно напоминал о значении буквы «Т» в нашей истории и даже добавил в конце письма: «Т» как «тогда» и «теперь»? Меня это даже несколько смутило. Но постепенно ощущение неловкости прошло, и мне стало радостно, что я увижу его уже в аэропорту.
Я все время думала о нем и о нашей предстоящей встрече спустя столько лет. Только в голове не укладывалось, что Тьерри теперь гораздо старше того парня, которого я знала когда-то. Возможно, годы не пощадили его, но в любом случае, обаяние и стать не могли исчезнуть бесследно, как, впрочем, и другие достоинства!
Я не представляла, отдавал ли Тьерри себе отчет в том, сколько лет прошло со времени нашей последней встречи. Наверное, ему не терпелось увидеть, до какой степени фотографии, украшавшие обложки моих книг, соответствуют действительности… Да, у меня появились морщины, я поправилась на несколько килограммов, совсем потеряла зрение и постоянно красила волосы, чтобы скрыть седину. Но он будет счастлив убедиться, что мои ноги по-прежнему ловят восхищенные взгляды прохожих. Эта мысль породила новый сценарий нашей встречи:
«Он ждет меня в аэропорту, совершенно неотразимый в своих просторных джинсах и расстегнутой у ворота рубашке, которая открывает памятную татуировку, украшающую его шею с того самого вечера. Великолепные кудри, не такие длинные, как раньше, и более покорные, пронизаны волнующими серебристыми прядями. Все женские головы оборачиваются ему вслед, но он занят только тем, что вглядывается в толпу прибывших, стараясь увидеть меня. Я выхожу навстречу и бросаюсь ему в объятия. Нам так не терпится остаться наедине, что мы сразу едем к нему.
Машину он ведет осторожно, пытается сосредоточиться на дороге, хотя его снедает желание. Едва переступив порог его дома, мы сбрасываем с себя одежду и вновь обретаем ту близость, которая много лет назад потерялась где-то между Техасом и Таити…»
Идея сделать татуировку родилась накануне моего отъезда в Техас. Мы долго искали лучший способ сохранить в памяти проведенные вместе часы и, несмотря на расстояние, не расставаться друг с другом. Тьерри первому пришла в голову мысль о нестираемом знаке, и я с восторгом приняла ее. Татуировки не были распространены в то время; как правило, их делали себе мотоциклисты и разные маргинальные личности. Но Тьерри был знаком с одним талантливым мастером. Естественно, символом нашего союза была выбрана буква «Т», стилизованная «Т», по которой вьется виноградная лоза. У Тьерри она, разумеется, должна была красоваться на шее, на границе с волосами, а у меня… на ноге, на самом верху бедра, так чтобы ее можно было видеть лишь с самой короткой юбкой.
Прежде чем отправиться в студию, нам пришлось выпить изрядную дозу вина, чтобы не волноваться и чувствовать себя весело. Как сейчас вижу себя сидящей на коленях перед Тьерри, пока художник старательно выкалывает на его чувственной коже букву «Т». Я очень страдала, глядя на такие измывательства над моим возлюбленным. Нужно было отвлечь его от боли и в то же время сделать этот вечер незабываемым. Поскольку Тьерри должен был оставаться неподвижным, мне пришлось действовать очень осторожно. Я нежно массировала ему ноги, доходя до самого их верха, и при этом нашептывала на ухо, что предпочла бы ласкать его возбужденный член, погружать его в свой горячий рот. Он насладился бы тогда всей нежностью и силой чувств, которые я испытывала к нему. Я говорила, как жадно заглатывала бы его плоть, скользила по ней языком, сжимала пальцами яички…
Мастер тем временем работал быстро и точно. Чувствуя наше безудержное желание остаться наедине, он вышел из комнаты, как только закончил произведение… Широко раскрыв рот, я, наконец, приняла жезл Тьерри, и хватило всего несколько мгновений, чтобы мой рот наполнился густой теплой жидкостью. Потом пришла моя очередь делать татуировку. Мастер появился снова, попросил меня поднять ногу и прочно упереться ею на спинку стула. Ласки Тьерри были такими настойчивыми, что я почти не чувствовала иголку татуировщика: лишь легкое покалывание, сливавшееся с ощущениями от прикосновений, которыми наслаждалась внутренняя поверхность другого бедра. Пальцы Тьерри сначала осторожно погладили влажные складочки сверху, затем медленно скользнули между ними и погрузились внутрь. По завершении моей татуировки, мы вновь остались одни, и Тьерри яростно, почти отчаянно ворвался в меня… Потом, взявшись за руки, мы тихо вышли из студии, оставив художнику вознаграждение.
Несколько месяцев после расставания мы переписывались. Даже, наверное, около года. Но вскоре я встретила одного парня, да и Тьерри, продолжая жить на Таити, влюбился в другую. Вот так нелепо, совсем того не желая, мы потеряли друг друга.
* * *
Самолет шел на посадку. Нужно было зайти в туалет «освежиться». Я тщательно почистила зубы, умыла лицо и сделала макияж. Характерный запах самолета, который проникает повсюду, практически неистребим, но капля духов никогда не повредит! Вдруг я вспомнила, что сломала очки. Показаться в них – не может быть и речи, если я снова надеюсь завоевать Тьерри!Я тут же спрятала их в сумочку, рассчитывая на то, что глаза постепенно привыкнут видеть без очков. Потом вернулась на свое место. Я так нервничала, что не могла дождаться конца полета.
Наконец, мы приземлились, но путь до терминала казался нескончаемым. Когда самолет окончательно затих, все пассажиры бросились к выходу. Вопреки стадному чувству, я покинула салон одной из последних и вскоре оказалась в здании аэропорта, в громадном зале прибытия, над которым возвышался балкон с толпой встречающих. Встав в очередь, я терпеливо ждала таможенного контроля и украдкой поглядывала на балкон. Вниз с высоты были устремлены глаза множества людей, встречающих супругов, родственников, друзей. Вдруг мое внимание привлек один силуэт. Я могла бы узнать его из тысяч! Сердце мое забилось сильнее: он здесь… И, кажется, совсем не изменился! Его внушительная фигура мешала нескольким встречающим подойти к балюстраде. Загорелое лицо обрамляли такие же, как прежде, непокорные кудри. Он был одет в джинсы, светлую рубашку и плащ, а в руке держал огромный букет цветов.
Тьерри показался мне еще более привлекательным, чем в свои двадцать лет. У меня даже вспотели ладони и ослабли ноги. Несмотря на разделявшее нас расстояние и мое плохое зрение, я увидела, как он улыбнулся и помахал мне рукой. В моем возбужденном сознании проявились уже давно стершиеся образы:
«Квартира Тьерри, смятые простыни. Его колышущееся надо мной тело, горячее дыхание, пьянящие слова, которые он шепчет мне на ухо. Своей грудью я касаюсь его взмокшей от напряжения мускулистой груди, покусываю его шею, сплетаю ноги вокруг его крепких ягодиц…»
Я вновь подняла глаза, чтобы поймать воздушный поцелуй, и на этот раз представила, как «мы в парке, на улице глубокая ночь; я чувствую, как его слюна, смешанная с дождевой водой, смачивает мою промежность… его язык и губы отчаянно ласкают мою плоть, пальцы мягко скользят внутрь лона».
Наконец, подошла и моя очередь досмотра. Я пробормотала, что «декларировать нечего» – и торопливо направилась к карусели с багажом. Поскорее бы! К счастью, мой чемодан был уже там. Я подняла его, поставила на тележку и тут увидела Тьерри, который делал мне знак, что спускается вниз. Мне стало жарко, я почувствовала ужасное возбуждение и не могла дождаться, когда окажусь в его объятиях, буду вдыхать его запах, гладить вьющиеся волосы.
В тот момент, когда я уже подходила к автоматическим дверям, последнему барьеру, отделяющему меня от Тьерри, какая-то женщина, толкнув, опередила меня и даже не соизволила извиниться. Как только двери распахнулись, она стремглав бросилась вперед, и я увидела Тьерри, открывающего объятия навстречу обогнавшей меня невежде!
Я остановилась как вкопанная, ничего не понимая. Наверное, со стороны могло показаться, что мне плохо, так как на меня сначала обеспокоено смотрел, а потом начал приближаться какой-то полный мужчина в толстых очках. Что этому типу от меня нужно? В своих очках он имел очень забавный вид. Поношенная рубашка облегала его фигуру и выдавала внушительный живот, а жидкие вьющиеся волосы добавляли облику изрядную долю нелепости и диковатости. В какой-то момент он повернулся, и я обратила внимание на татуировку у него на шее. Боже мой! Не будь я так тщеславна и надень я свои очки, то, наверное, смогла бы подготовиться к встрече!
В тот момент я хотела только одного: чтобы лучезарная улыбка стерла следы разочарования на моем лице. Ведь его лицо излучало саму нежность, радость и восхищение. И потом, насколько бы смешным он ни казался, все же это был мой Тьерри…