Григорьев Николай Федорович
Голос Ленина
ГРИГОРЬЕВ НИКОЛАЙ ФЕДОРОВИЧ
Голос Ленина
Рассказ
О гражданскую войну наша бригада как-то расположилась на отдых. Выдалось время помыться в бане, постираться и как следует выспаться после бессонных боевых ночей и походов.
На ближайшую железнодорожную станцию прибыл политвагон, много дней катившийся от самой Москвы с попутными поездами. Это была обыкновенная теплушка с тюками центральных газет, брошюр и листовок. Посредине - печурка, на ней - солдатский котелок и чайник. Когда вагон добрался до нашей станции на Украине, от всех его грузов не осталось почти ничего.
Бойцы, приехавшие на тачанке за литературой, очень огорчились и принялись совестить сопровождающего вагон.
- Эх ты, кочерыжка капустная! Распустил все по тылам - а к нам, в боевую бригаду, с поскребышами!
Сопровождающий - разбитной паренек с грозным маузером на самодельной лямке - сконфуженно мялся, пока бойцы, топая по гулкому вагону, подбирали разрозненные газеты и листовки. Кончилось тем, что он решил откупиться. Открыл фанерный чемодан с висячим замком и отдал бойцам граммофонную пластинку, которую приберегал, видимо, для какого-то другого случая.
Трудно описать ликование в бригаде, когда тачанка на взмыленных конях прикатила со станции и ездовой закричал с облучка:
- Ура, товарищи! Пластинка... Речь Ленина!
А второй, сидевший в тачанке, обхватив руками и ногами ворох литературы, которую трепал ветер, вскочил и помахал над головой пакетом:
- Вот она! Вот она!
В политотделе был граммофон - ящик с горластой трубой, похожей на медный контрабас в духовом оркестре. В ту пору и граммофоны попадались не так уж часто. Раздобыли один на бригаду, да и тот был теперь чиненый-перечиненый. Ему ведь тоже доставалось в боях. На трубе пестрели заплаты, поставленные бригадными кузнецами. Эти ребята ловко ковали лошадей, но нельзя сказать, чтобы столь же удачно "подковали" граммофонную трубу. Она дребезжала и искажала звуки.
В этот день все учебные занятия в бригаде прошли образцово. Сами бойцы пустили слух, что тот, кто не постарается в стрельбе или на тактических занятиях в поле, пусть и не помышляет услышать голос Ильича.
В бригаде было едва ли меньше тысячи штыков и сабель. Городок небольшой, подходящего помещения, конечно, не нашлось, и бойцы собрались на лугу. Сколотили помост для граммофона, а сами сели в несколько рядов полукольцом.
Собрание было торжественным. Вынесли знамя. Комиссар сказал речь о мировом империализме. Потом помост покрыли кумачом и на нем водрузили граммофон.
Но куда повернуть трубу?
- К нам, в нашу сторону! - закричали сотни людей с фланга.
- Нет, сюда поворачивай, сюда! - кричали с другой стороны. - Они и так услышат. К ним ветерок!
- Не замай, не трогай! Правильно стоит! - Это были голоса из центра.
Устанавливающие граммофон бойцы растерянно поглядели на комиссара. Комиссар поднял руку, но этого оказалось недостаточно, чтобы водворить спокойствие. Тогда он снял трубу с ящика и прокричал в нее, как капитан с борта корабля:
- Товарищи, хватит спорить! Постыдились бы в такой торжественный момент. Объявляю: пластинку прокрутим несколько раз, с прямой наводкой трубы на все подразделения. Ясно?
Гул одобрения, все смолкли и, как на чудо, глядели в жерло граммофона.
И вот она, наконец, речь Ленина!
Ильич говорит из Кремля... За тысячи верст - а вот как слышно: будто сам здесь, в кругу бойцов, будто думам солдатским внимает и тут же, в этой самой речи, и отвечает на них...
"Капиталисты Англии, Франции и Америки, - голос из трубы отчеканивал каждое слово, - помогают деньгами и военными припасами русским помещикам... желая восстановить власть царя, власть помещиков, власть капиталистов. Нет. Этому не бывать. Красная Армия сильна тем, что сознательно и единодушно идет в бой за крестьянскую землю, за власть рабочих и крестьян, за Советскую власть. Красная Армия непобедима".
Прослушали пластинку раз. Прослушали два и продолжали слушать еще и еще. За простыми словами Владимира Ильича крылась такая мудрая правда, что от повторения речи у каждого слушателя только ярче разгорались глаза.
Долго, очень долго слушали бойцы бригады пластинку.
- А почему, товарищ комиссар, пластинку разным голосом пускаете: то высоко, то низко, то середина на половину. Какой же настоящий-то голос у Ленина?
Комиссар заглянул в трубу, однако не стал ее порочить. Распустил на себе ремень, перепоясался. Потом снял суконную фуражку, почистил рукавом. А все молчит. Наконец признался:
- Хлопцы... Я ж с Донбасса, коногон из шахты. Пытаете, якой голос у Ленина? Та я ж сам не ведаю. Бои да бои, а за боями як в Москву попадешь?
Опять заговорили бойцы всей бригадой. Горячась, спорили. Потом призвали на помощь комиссара:
- Товарищ комиссар! Голосовать надо!
Большинством решили, какой голос у Ленина.
Ясно: громовой. На весь мир звучит.
Голос Ленина
Рассказ
О гражданскую войну наша бригада как-то расположилась на отдых. Выдалось время помыться в бане, постираться и как следует выспаться после бессонных боевых ночей и походов.
На ближайшую железнодорожную станцию прибыл политвагон, много дней катившийся от самой Москвы с попутными поездами. Это была обыкновенная теплушка с тюками центральных газет, брошюр и листовок. Посредине - печурка, на ней - солдатский котелок и чайник. Когда вагон добрался до нашей станции на Украине, от всех его грузов не осталось почти ничего.
Бойцы, приехавшие на тачанке за литературой, очень огорчились и принялись совестить сопровождающего вагон.
- Эх ты, кочерыжка капустная! Распустил все по тылам - а к нам, в боевую бригаду, с поскребышами!
Сопровождающий - разбитной паренек с грозным маузером на самодельной лямке - сконфуженно мялся, пока бойцы, топая по гулкому вагону, подбирали разрозненные газеты и листовки. Кончилось тем, что он решил откупиться. Открыл фанерный чемодан с висячим замком и отдал бойцам граммофонную пластинку, которую приберегал, видимо, для какого-то другого случая.
Трудно описать ликование в бригаде, когда тачанка на взмыленных конях прикатила со станции и ездовой закричал с облучка:
- Ура, товарищи! Пластинка... Речь Ленина!
А второй, сидевший в тачанке, обхватив руками и ногами ворох литературы, которую трепал ветер, вскочил и помахал над головой пакетом:
- Вот она! Вот она!
В политотделе был граммофон - ящик с горластой трубой, похожей на медный контрабас в духовом оркестре. В ту пору и граммофоны попадались не так уж часто. Раздобыли один на бригаду, да и тот был теперь чиненый-перечиненый. Ему ведь тоже доставалось в боях. На трубе пестрели заплаты, поставленные бригадными кузнецами. Эти ребята ловко ковали лошадей, но нельзя сказать, чтобы столь же удачно "подковали" граммофонную трубу. Она дребезжала и искажала звуки.
В этот день все учебные занятия в бригаде прошли образцово. Сами бойцы пустили слух, что тот, кто не постарается в стрельбе или на тактических занятиях в поле, пусть и не помышляет услышать голос Ильича.
В бригаде было едва ли меньше тысячи штыков и сабель. Городок небольшой, подходящего помещения, конечно, не нашлось, и бойцы собрались на лугу. Сколотили помост для граммофона, а сами сели в несколько рядов полукольцом.
Собрание было торжественным. Вынесли знамя. Комиссар сказал речь о мировом империализме. Потом помост покрыли кумачом и на нем водрузили граммофон.
Но куда повернуть трубу?
- К нам, в нашу сторону! - закричали сотни людей с фланга.
- Нет, сюда поворачивай, сюда! - кричали с другой стороны. - Они и так услышат. К ним ветерок!
- Не замай, не трогай! Правильно стоит! - Это были голоса из центра.
Устанавливающие граммофон бойцы растерянно поглядели на комиссара. Комиссар поднял руку, но этого оказалось недостаточно, чтобы водворить спокойствие. Тогда он снял трубу с ящика и прокричал в нее, как капитан с борта корабля:
- Товарищи, хватит спорить! Постыдились бы в такой торжественный момент. Объявляю: пластинку прокрутим несколько раз, с прямой наводкой трубы на все подразделения. Ясно?
Гул одобрения, все смолкли и, как на чудо, глядели в жерло граммофона.
И вот она, наконец, речь Ленина!
Ильич говорит из Кремля... За тысячи верст - а вот как слышно: будто сам здесь, в кругу бойцов, будто думам солдатским внимает и тут же, в этой самой речи, и отвечает на них...
"Капиталисты Англии, Франции и Америки, - голос из трубы отчеканивал каждое слово, - помогают деньгами и военными припасами русским помещикам... желая восстановить власть царя, власть помещиков, власть капиталистов. Нет. Этому не бывать. Красная Армия сильна тем, что сознательно и единодушно идет в бой за крестьянскую землю, за власть рабочих и крестьян, за Советскую власть. Красная Армия непобедима".
Прослушали пластинку раз. Прослушали два и продолжали слушать еще и еще. За простыми словами Владимира Ильича крылась такая мудрая правда, что от повторения речи у каждого слушателя только ярче разгорались глаза.
Долго, очень долго слушали бойцы бригады пластинку.
- А почему, товарищ комиссар, пластинку разным голосом пускаете: то высоко, то низко, то середина на половину. Какой же настоящий-то голос у Ленина?
Комиссар заглянул в трубу, однако не стал ее порочить. Распустил на себе ремень, перепоясался. Потом снял суконную фуражку, почистил рукавом. А все молчит. Наконец признался:
- Хлопцы... Я ж с Донбасса, коногон из шахты. Пытаете, якой голос у Ленина? Та я ж сам не ведаю. Бои да бои, а за боями як в Москву попадешь?
Опять заговорили бойцы всей бригадой. Горячась, спорили. Потом призвали на помощь комиссара:
- Товарищ комиссар! Голосовать надо!
Большинством решили, какой голос у Ленина.
Ясно: громовой. На весь мир звучит.