---------------------------------------------------------------------
А.С.Грин. Собр.соч. в 6-ти томах. Том 2. - М.: Правда, 1980
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 25 марта 2003 года
---------------------------------------------------------------------
- На запад, на запад, Энох! Смотрите на запад! - прокричал Кволль,
стремительно проносясь мимо. Его белый парусиновый пиджак вздувался на спине
пузырем от ветра, с ровным, унылым гудением стлавшегося по полю. Дрожки
Кволля подпрыгивали, как угорелые, и чуть не опрокинулись, зацепившись за
глубокую колею.
Почти в тот же момент Кволль, дрожки и лошадь скрылись в облаках едкой,
красноватой пыли, поднятой копытами. Энох вытер рукавом пот и поднял голову;
то же, но быстрее его, сделали два сына его, работавшие с ним.
- Жип, - сказал фермер, - кто кувыркался тут по дороге и кричал, что
надо смотреть на запад?
- Кволль, отец, - ответил Жип, бросая лопату. - И он прав, в другой раз
за деньги не увидишь того, что теперь делается. О-ох! - вскричал он, - да,
это плохие шутки!
Три пары широко раскрытых глаз устремились к закату, и три вздоха
соединились в один.
Солнце стало неярким. Низко над горизонтом, тускло и мрачно смотрело
оно на желтую кукурузу Эноха; невидимая тяжесть ложилась от его красного
диска на струящееся море стеблей, и низкие, как отколовшиеся пласты неба,
облака приняли красный оттенок меди. Западная часть неба покраснела и стала
мутной, словно за сто миль обрушились миллионы возов кирпичного щебня. Свет
исчез: прямой, лучистый свет солнца превратился в прозрачную, красноватую
муть, мгновенно лишая красок яркую зелень придорожных канав, ставших вдруг
серыми, словно их облили купоросом. Затих ветер, земля, пропитанная удушьем,
молчала. Отчаянно голося, хохлатый удод взлетел вверх, забил крыльями и
пустился наперерез поля.
- Риоль! - сказал младшему брату Жип, - я как будто рассматриваю тебя
сквозь красное стекло.
Энох, покрытый смертельной бледностью, с проклятием поднял руки и
взмахнул сжатыми кулаками. Все кончено! Труды целого лета, постоянное
беспокойство, мечты о прикупке земли - все превратится в вороха смятой
соломы и обломки изгородей. Ну-ну! Он не ожидал этого.
Закат неудержимо притягивал его гневные, испуганные глаза.
Отвратительный, красный пожар неба напоминал чью-то огромную, поднятую для
удара ладонь.
Риоль тяжело вздыхал, судорожно почесывая затылок. Ноздри у Жипа бешено
раздувались, он пристально посмотрел на отца и коротко рассмеялся. Фермер
побагровел.
- Идиот! - заревел он. - Улыбнись-ка еще!
Жип стиснул зубы. Трепет, похожий на зуд и смех, проникал во все его
существо. Его горе, мучившее его бессонницей и тяжелыми ночными слезами,
казалось, нашло себе выход в притаившемся неистовстве атмосферы. Он не
боялся, а наоборот, замер в бессознательном ожидании немедленного и грозного
разрешения.
- Марш домой! - проворчал старик. - С богом плохие шутки. Это за грехи,
слышишь, Риоль?
Охваченный отчаянием, он сразу осунулся и медленно шагал с непокрытой
головой по дороге, изредка останавливаясь, чтобы бросить на запад взгляд,
полный тоски и страдания. Риоль шел следом, испуганный, молчаливый; Жип
замыкал шествие.
В полях, заворачивая и свивая метелками верхушки кукурузных стеблей,
уже крутились маленькие, сухие вихри. Восток тонул в ранних сумерках, и
сумрачно скрипели деревья, кланяясь обреченным полям.
- Риоль, - сказал Жип, - ты, конечно, поспешишь к Мери? Передай ей, что
я озабочен ее участью не менее, чем своей. Всем нам грозит смерть.
Юноша с тоской посмотрел на брата.
- Ее не тронет, - убежденно проговорил он. - Мы - другое дело. Мы,
может быть, заслуживаем наказания. А она?
- Риоль, - быстро проговорил Жип, - ты знаешь - мне весело.
Риоль вспыхнул. Поведение брата казалось ему предосудительным.
- Веселись, - сдержанно сказал он, прибавляя шагу, потому что
налетевший порыв ветра толкнул его в спину. - Мне жалко людей. Жип, - что
будет с ними?
- Ничего особенного. Поотрывает головы, снесет крыши.
- Жип! Безбожник! - закричал Энох, оборачиваясь и потрясая заступом: -
Я проломлю тебе череп и наплюю на то, что ты мне сын! Какой черт вселился в
тебя?
- Бежим! - простонал Риоль. - Бежим. Слышите, слышите?!
Далекий ревущий гул обнял землю. Энох остановился, ноги его подкосились
и задрожали. Ему казалось, что тысячи поездов летят изо всех точек горизонта
к центру, которым был он.
- Бежим! - подхватил он.
И все трое пустились стремглав к видневшейся невдалеке крыше фермы,
дыша, как загнанные, очумелые лошади.
Первый удар циклона со стоном и лязгом рванул землю, замутив воздух
тучами земляных комьев, сорванными колосьями и градом мелкого щебня. Ревущая
ночь слепила, валила с ног, била в лицо. Жип лег на землю ничком и некоторое
время пытался сообразить, в каком направлении лежит ферма. Затем, сдвинув на
лицо шляпу, решил, что лучше и безопаснее остаться пока здесь, в поле, где
нет стен и твердых предметов.
- Отец! Риоль! - вскричал он, пытаясь рассмотреть что-нибудь.
Разноголосый вой бешено прихлопнул его слова, точно это был не крик
человека, а стон мухи. Крутящаяся тьма неслась над спиной Жипа. Он встал,
повинуясь безумию воздуха и чувствуя, что неудержимое возбуждение организма
толкает его двигаться, кричать, что-то делать. Но в тот же момент, как
подстреленный, хлопнулся в дорожную пыль и покатился волчком, инстинктивно
защищая лицо. Идти было немыслимо. Он лег поперек дороги, упираясь то
ногами, то руками, в то время, как вихрь перебрасывал его по направлению к
ферме.
Так прошло несколько минут, после которых все тело Жипа заныло от
ссадин и ударов о почву. Временами он думал, что наступает конец мира, все
умерли и только он, Жип, еще борется с безумием воздуха. Попав в канаву, Жип
заметил, что циклон несколько ослабел. Быть может, то был случайный, ничего
не значащий перерыв - трагедии, но ветер дул ровно, с силой, не угрожающей
пешеходу смертью или полетом в воздухе.
Жип сделал попытку - встал и, с усилием, но устоял на ногах. Вихрь гнал
его вперед, не давая остановиться. Он пробежал несколько саженей и с размаха
ударился локтем о что-то твердое. Быстрее молнии другая рука Жипа обвилась
вокруг невидимого предмета: это был столб или дерево.
- Улица, - сказал Жип, задыхаясь от вихря.
Теперь его самым мучительным желанием было отыскать Мери живую или лечь
рядом с ее трупом. Жип побежал в сторону, тыкаясь о разрушенные стены;
непонятная, почти ликующая ярость руководила его движениями. Это было
временное безумие, восторг ужаса, но все совершающееся вокруг казалось Жипу
давно ожидаемым и почему-то необходимым.
- Мери! - кричал он, падая и вскакивая, - Мери! Риоль!
Катастрофы полны неожиданностей, и крутящая сумятица ощущений в сердцах
людей не дает им времени вспомнить впоследствии фактическую цепь событий,
потому что все - земля и небо, и ум, потрясенный бешенством окружающего, -
одно.
Тьма бледнела. Вся мелочь, весь земной мусор, труды людей, превращенные
в грязный сор, пронеслись и очистили воздух, ставший теперь серым, как лицо
больного перед лицом смерти. Прежняя сила воздуха густела над опустошенной
равниной, и облака, не поспевая за ветром, рвались в клочки, как паруса
воздушного корабля, гибнущего на высоте.
Жип перешагнул кучу бревен; помутившиеся глаза его остановились на лице
Мери. Она сидела на корточках, прижавшись к уцелевшей части стены, Риоль
сидел возле нее, прижавшись к коленям девушки, как зверь, ищущий защиты.
- Остатки людей, остатки имуществ! - прокричал Жип, нагибаясь к Риолю.
- Все кончено, не так ли, Мери? Все кончено.
- Все кончено! - как эхо отозвалась девушка.
- Мери, - продолжал Жип, - уйдем отсюда! Я пьян сегодня, пьян воздухом
и не знаю, слышишь ли ты меня, потому что мой голос слабее бури! Брось этого
размазню Риоля! Мы построим новый дом на новой земле.
- Ты - сумасшедший! - сказал Риоль, расслышав некоторые слова Жипа. -
Пошел прочь!
- Мери! - продолжал Жип. - Я не знаю, что делается со мною, но я
нисколько не стыжусь братца. Я при нем говорю тебе: когда он еще не целовал
твоих рук, я любил тебя!
- Жип! - тихо сказала Мери, и Жип почти прижался щекой к ее губам,
чтобы расслышать, что говорит девушка. - Жип, время ли теперь заводить
ссору? Мы можем умереть все. Все разорены, Жип!
Жип прислонился к стене. Из груди его вырывалось хриплое, отрывистое
дыхание; разбитый, осунувшийся, с кровавыми подтеками на лице, он был
страшен. Но в душе его совершалось странное торжество: обойденный любовью,
этот угрюмый парень радовался разрушению. В отношении его была явлена
справедливость, - он понимал это.
- Кволли, Томасы, Дриббы и им подобные! - кричал он, приставляя руку ко
рту: - Да, я давно знал, что пора это сделать по отношению ко всей этой
дряни! Кто смеялся на похоронах Рантэя? Кто ограбил мать Лемма? Кто сделал
подложные свидетельства на аренду Бутса и выудил у него процессами все
денежки? Кто довел до чахотки Реджа? Послушайте, есть справедливость в
ветре! Я рад, что смело всех, рад и радуюсь!
Он продолжал бесноваться, притопывая ногой в такт словам. Девушка
плакала.
Риоль вынул револьвер.
- Жип, - сказал он, - уйди. Ты враг нам. Уйди или я застрелю тебя.
Сегодня нет братьев - или друзья, или враги. Уйди же!
- Жип! Риоль! - воскликнула Мери.
Новая туча каменного града, сухих веток и стеблей кукурузы обрушилась
на головы трех людей. Жип вынул револьвер, в свою очередь.
- Если это правда, - прокричал он, - то я ведь никогда не был
неповоротливым! Сегодня все можно, Риоль, потому что нет ничего, и все
стали, как звери! Прочь от этой девушки!
Мери встала, белая, как молоко.
- Убей и меня, Жип, - сказала она.
- О - ах! - вскричал Жип: - Люби мертвого!
И он выстрелил в грудь Риолю. Юноша повернулся на месте, затрясся и
медленно упал боком. В тот же момент худенькая рука Мери с силой ударила
Жипа по лицу, и он взвыл от ярости.
- Пусти же, подлец! - сказала девушка.
Но он уже ломал ее руки, притягивая к себе, приведенный в неистовство
кровью, лязгом циклона и беззащитным девичьим телом. И вдруг, как
разбежавшийся тапир, сраженный ядом стрелы, - упал вихрь. В воздухе еще
кружилась солома, пыль, щепки, но все это падало вниз подобно дождю. Настала
гнетущая тишина.
Жип вздрогнул и выпустил девушку. Это было ощущение чужой руки,
опущенной на плечо. Закачавшись, с внезапной слабостью во всем теле Жип
выбежал на дорогу.
Он увидел взлохмаченные, исковерканные, обезображенные поля, снесенные
крыши, жилища, развалившиеся по швам, как ветошь; домашнюю утварь,
разбросанную в канавах, сломанные деревья; одинокие фигуры живых.
И только что пережитое хлынуло в его душу тоскливой жалобой небу, земле
и людям.
Циклон в Равнине Дождей. Впервые под заглавием "Циклон" - журнал
"Всемирная панорама", 1909, Э 36.
Ю.Киркин
А.С.Грин. Собр.соч. в 6-ти томах. Том 2. - М.: Правда, 1980
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 25 марта 2003 года
---------------------------------------------------------------------
- На запад, на запад, Энох! Смотрите на запад! - прокричал Кволль,
стремительно проносясь мимо. Его белый парусиновый пиджак вздувался на спине
пузырем от ветра, с ровным, унылым гудением стлавшегося по полю. Дрожки
Кволля подпрыгивали, как угорелые, и чуть не опрокинулись, зацепившись за
глубокую колею.
Почти в тот же момент Кволль, дрожки и лошадь скрылись в облаках едкой,
красноватой пыли, поднятой копытами. Энох вытер рукавом пот и поднял голову;
то же, но быстрее его, сделали два сына его, работавшие с ним.
- Жип, - сказал фермер, - кто кувыркался тут по дороге и кричал, что
надо смотреть на запад?
- Кволль, отец, - ответил Жип, бросая лопату. - И он прав, в другой раз
за деньги не увидишь того, что теперь делается. О-ох! - вскричал он, - да,
это плохие шутки!
Три пары широко раскрытых глаз устремились к закату, и три вздоха
соединились в один.
Солнце стало неярким. Низко над горизонтом, тускло и мрачно смотрело
оно на желтую кукурузу Эноха; невидимая тяжесть ложилась от его красного
диска на струящееся море стеблей, и низкие, как отколовшиеся пласты неба,
облака приняли красный оттенок меди. Западная часть неба покраснела и стала
мутной, словно за сто миль обрушились миллионы возов кирпичного щебня. Свет
исчез: прямой, лучистый свет солнца превратился в прозрачную, красноватую
муть, мгновенно лишая красок яркую зелень придорожных канав, ставших вдруг
серыми, словно их облили купоросом. Затих ветер, земля, пропитанная удушьем,
молчала. Отчаянно голося, хохлатый удод взлетел вверх, забил крыльями и
пустился наперерез поля.
- Риоль! - сказал младшему брату Жип, - я как будто рассматриваю тебя
сквозь красное стекло.
Энох, покрытый смертельной бледностью, с проклятием поднял руки и
взмахнул сжатыми кулаками. Все кончено! Труды целого лета, постоянное
беспокойство, мечты о прикупке земли - все превратится в вороха смятой
соломы и обломки изгородей. Ну-ну! Он не ожидал этого.
Закат неудержимо притягивал его гневные, испуганные глаза.
Отвратительный, красный пожар неба напоминал чью-то огромную, поднятую для
удара ладонь.
Риоль тяжело вздыхал, судорожно почесывая затылок. Ноздри у Жипа бешено
раздувались, он пристально посмотрел на отца и коротко рассмеялся. Фермер
побагровел.
- Идиот! - заревел он. - Улыбнись-ка еще!
Жип стиснул зубы. Трепет, похожий на зуд и смех, проникал во все его
существо. Его горе, мучившее его бессонницей и тяжелыми ночными слезами,
казалось, нашло себе выход в притаившемся неистовстве атмосферы. Он не
боялся, а наоборот, замер в бессознательном ожидании немедленного и грозного
разрешения.
- Марш домой! - проворчал старик. - С богом плохие шутки. Это за грехи,
слышишь, Риоль?
Охваченный отчаянием, он сразу осунулся и медленно шагал с непокрытой
головой по дороге, изредка останавливаясь, чтобы бросить на запад взгляд,
полный тоски и страдания. Риоль шел следом, испуганный, молчаливый; Жип
замыкал шествие.
В полях, заворачивая и свивая метелками верхушки кукурузных стеблей,
уже крутились маленькие, сухие вихри. Восток тонул в ранних сумерках, и
сумрачно скрипели деревья, кланяясь обреченным полям.
- Риоль, - сказал Жип, - ты, конечно, поспешишь к Мери? Передай ей, что
я озабочен ее участью не менее, чем своей. Всем нам грозит смерть.
Юноша с тоской посмотрел на брата.
- Ее не тронет, - убежденно проговорил он. - Мы - другое дело. Мы,
может быть, заслуживаем наказания. А она?
- Риоль, - быстро проговорил Жип, - ты знаешь - мне весело.
Риоль вспыхнул. Поведение брата казалось ему предосудительным.
- Веселись, - сдержанно сказал он, прибавляя шагу, потому что
налетевший порыв ветра толкнул его в спину. - Мне жалко людей. Жип, - что
будет с ними?
- Ничего особенного. Поотрывает головы, снесет крыши.
- Жип! Безбожник! - закричал Энох, оборачиваясь и потрясая заступом: -
Я проломлю тебе череп и наплюю на то, что ты мне сын! Какой черт вселился в
тебя?
- Бежим! - простонал Риоль. - Бежим. Слышите, слышите?!
Далекий ревущий гул обнял землю. Энох остановился, ноги его подкосились
и задрожали. Ему казалось, что тысячи поездов летят изо всех точек горизонта
к центру, которым был он.
- Бежим! - подхватил он.
И все трое пустились стремглав к видневшейся невдалеке крыше фермы,
дыша, как загнанные, очумелые лошади.
Первый удар циклона со стоном и лязгом рванул землю, замутив воздух
тучами земляных комьев, сорванными колосьями и градом мелкого щебня. Ревущая
ночь слепила, валила с ног, била в лицо. Жип лег на землю ничком и некоторое
время пытался сообразить, в каком направлении лежит ферма. Затем, сдвинув на
лицо шляпу, решил, что лучше и безопаснее остаться пока здесь, в поле, где
нет стен и твердых предметов.
- Отец! Риоль! - вскричал он, пытаясь рассмотреть что-нибудь.
Разноголосый вой бешено прихлопнул его слова, точно это был не крик
человека, а стон мухи. Крутящаяся тьма неслась над спиной Жипа. Он встал,
повинуясь безумию воздуха и чувствуя, что неудержимое возбуждение организма
толкает его двигаться, кричать, что-то делать. Но в тот же момент, как
подстреленный, хлопнулся в дорожную пыль и покатился волчком, инстинктивно
защищая лицо. Идти было немыслимо. Он лег поперек дороги, упираясь то
ногами, то руками, в то время, как вихрь перебрасывал его по направлению к
ферме.
Так прошло несколько минут, после которых все тело Жипа заныло от
ссадин и ударов о почву. Временами он думал, что наступает конец мира, все
умерли и только он, Жип, еще борется с безумием воздуха. Попав в канаву, Жип
заметил, что циклон несколько ослабел. Быть может, то был случайный, ничего
не значащий перерыв - трагедии, но ветер дул ровно, с силой, не угрожающей
пешеходу смертью или полетом в воздухе.
Жип сделал попытку - встал и, с усилием, но устоял на ногах. Вихрь гнал
его вперед, не давая остановиться. Он пробежал несколько саженей и с размаха
ударился локтем о что-то твердое. Быстрее молнии другая рука Жипа обвилась
вокруг невидимого предмета: это был столб или дерево.
- Улица, - сказал Жип, задыхаясь от вихря.
Теперь его самым мучительным желанием было отыскать Мери живую или лечь
рядом с ее трупом. Жип побежал в сторону, тыкаясь о разрушенные стены;
непонятная, почти ликующая ярость руководила его движениями. Это было
временное безумие, восторг ужаса, но все совершающееся вокруг казалось Жипу
давно ожидаемым и почему-то необходимым.
- Мери! - кричал он, падая и вскакивая, - Мери! Риоль!
Катастрофы полны неожиданностей, и крутящая сумятица ощущений в сердцах
людей не дает им времени вспомнить впоследствии фактическую цепь событий,
потому что все - земля и небо, и ум, потрясенный бешенством окружающего, -
одно.
Тьма бледнела. Вся мелочь, весь земной мусор, труды людей, превращенные
в грязный сор, пронеслись и очистили воздух, ставший теперь серым, как лицо
больного перед лицом смерти. Прежняя сила воздуха густела над опустошенной
равниной, и облака, не поспевая за ветром, рвались в клочки, как паруса
воздушного корабля, гибнущего на высоте.
Жип перешагнул кучу бревен; помутившиеся глаза его остановились на лице
Мери. Она сидела на корточках, прижавшись к уцелевшей части стены, Риоль
сидел возле нее, прижавшись к коленям девушки, как зверь, ищущий защиты.
- Остатки людей, остатки имуществ! - прокричал Жип, нагибаясь к Риолю.
- Все кончено, не так ли, Мери? Все кончено.
- Все кончено! - как эхо отозвалась девушка.
- Мери, - продолжал Жип, - уйдем отсюда! Я пьян сегодня, пьян воздухом
и не знаю, слышишь ли ты меня, потому что мой голос слабее бури! Брось этого
размазню Риоля! Мы построим новый дом на новой земле.
- Ты - сумасшедший! - сказал Риоль, расслышав некоторые слова Жипа. -
Пошел прочь!
- Мери! - продолжал Жип. - Я не знаю, что делается со мною, но я
нисколько не стыжусь братца. Я при нем говорю тебе: когда он еще не целовал
твоих рук, я любил тебя!
- Жип! - тихо сказала Мери, и Жип почти прижался щекой к ее губам,
чтобы расслышать, что говорит девушка. - Жип, время ли теперь заводить
ссору? Мы можем умереть все. Все разорены, Жип!
Жип прислонился к стене. Из груди его вырывалось хриплое, отрывистое
дыхание; разбитый, осунувшийся, с кровавыми подтеками на лице, он был
страшен. Но в душе его совершалось странное торжество: обойденный любовью,
этот угрюмый парень радовался разрушению. В отношении его была явлена
справедливость, - он понимал это.
- Кволли, Томасы, Дриббы и им подобные! - кричал он, приставляя руку ко
рту: - Да, я давно знал, что пора это сделать по отношению ко всей этой
дряни! Кто смеялся на похоронах Рантэя? Кто ограбил мать Лемма? Кто сделал
подложные свидетельства на аренду Бутса и выудил у него процессами все
денежки? Кто довел до чахотки Реджа? Послушайте, есть справедливость в
ветре! Я рад, что смело всех, рад и радуюсь!
Он продолжал бесноваться, притопывая ногой в такт словам. Девушка
плакала.
Риоль вынул револьвер.
- Жип, - сказал он, - уйди. Ты враг нам. Уйди или я застрелю тебя.
Сегодня нет братьев - или друзья, или враги. Уйди же!
- Жип! Риоль! - воскликнула Мери.
Новая туча каменного града, сухих веток и стеблей кукурузы обрушилась
на головы трех людей. Жип вынул револьвер, в свою очередь.
- Если это правда, - прокричал он, - то я ведь никогда не был
неповоротливым! Сегодня все можно, Риоль, потому что нет ничего, и все
стали, как звери! Прочь от этой девушки!
Мери встала, белая, как молоко.
- Убей и меня, Жип, - сказала она.
- О - ах! - вскричал Жип: - Люби мертвого!
И он выстрелил в грудь Риолю. Юноша повернулся на месте, затрясся и
медленно упал боком. В тот же момент худенькая рука Мери с силой ударила
Жипа по лицу, и он взвыл от ярости.
- Пусти же, подлец! - сказала девушка.
Но он уже ломал ее руки, притягивая к себе, приведенный в неистовство
кровью, лязгом циклона и беззащитным девичьим телом. И вдруг, как
разбежавшийся тапир, сраженный ядом стрелы, - упал вихрь. В воздухе еще
кружилась солома, пыль, щепки, но все это падало вниз подобно дождю. Настала
гнетущая тишина.
Жип вздрогнул и выпустил девушку. Это было ощущение чужой руки,
опущенной на плечо. Закачавшись, с внезапной слабостью во всем теле Жип
выбежал на дорогу.
Он увидел взлохмаченные, исковерканные, обезображенные поля, снесенные
крыши, жилища, развалившиеся по швам, как ветошь; домашнюю утварь,
разбросанную в канавах, сломанные деревья; одинокие фигуры живых.
И только что пережитое хлынуло в его душу тоскливой жалобой небу, земле
и людям.
Циклон в Равнине Дождей. Впервые под заглавием "Циклон" - журнал
"Всемирная панорама", 1909, Э 36.
Ю.Киркин