-----------------------------------------------------------------------
А.С.Грин. Собр.соч. в 6-ти томах. Том 6. - М.: Правда, 1980
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 4 мая 2003 года
-----------------------------------------------------------------------
Накануне возвращения Беринга из долгого путешествия его сын, маленький
Том Беринг, подвергся нападению тетки Корнелии и ее мужа, дяди Карла.
Том пускал в мрачной библиотеке цветные мыльные пузыри. За ним
числились преступления более значительные, например, дырка на желтой
портьере, сделанная зажигательным стеклом, рассматривание картинок в
"Декамероне", драка с сыном соседа, - но мыльные пузыри особенно
взволновали Корнелию. Просторный чопорный дом не выносил легкомыслия, и
дядя Карл торжественно отнял у мальчика блюдце с пеной, а тетя Корнелия -
стеклянную трубочку.
Корнелия долго пророчила Тому страшную судьбу проказников: сделаться
преступником или бродягой - и, окончив выговор, сказала:
- Страшись гнева отца! Как только приедет брат, я безжалостно расскажу
ему о твоих поступках, и его гнев всей тяжестью обрушится на тебя.
Дядя Карл нагнулся, подбоченившись, и прибавил:
- Его гнев будет ужасен!
Когда они ушли, Том забился в большое кресло и попытался представить,
что его ожидает. Правда, Карл и Корнелия выражались всегда высокопарно, но
неоднократное упоминание о "гневе" отца сильно смущало Тома. Спросить тетку
или дядю о том, что такое гнев, - значило бы показать, что он струсил. Том
не хотел доставить им этого удовольствия.
Подумав, Том слез с кресла и с достоинством направился в сад, мечтая
узнать кое-что от встреченных людей.
В тени дуба лежал Оскар Мунк, литератор, родственник Корнелии, читая
газету.
Том приблизился к нему бесшумным индейским шагом и вскричал:
- Хуг!
Мунк отложил газету, обнял мальчика за колени и притянул к себе.
- Все спокойно на Ориноко, - сказал он. - Гуроны преступили в прерию.
Но Том опечалился и не поддался игре.
- Не знаете ли вы, кто такой гнев? - мрачно спросил он. - Никому не
говорите, что я говорил с вами о гневе.
- Гнев?
- Да, гнев отца. Отец приезжает завтра. С ним приедет гнев. Тетя будет
сплетничать, что я пускал пузыри и прожег дырку. Дырка была маленькая, но
я... не хочу, чтобы гнев узнал.
- Ах, так! - сказал Мунк с диким и непонятным для Тома хохотом,
который заставил мальчика отступить на три шага. - Да, гнев твоего отца
выглядит неважно. Чудовище, каких мало. У него четыре руки и четыре ноги.
Здорово бегает! Глаза косые. Неприятная личность. Жуткое существо.
Том затосковал и попятился, с недоумением рассматривая Мунка, так
весело описывающего страшное существо. У него пропала охота расспрашивать
кого-либо еще, и он некоторое время задумчиво бродил по аллеям, пока не
увидел девочку из соседнего дома, восьмилетнюю Молли; он побежал к ней,
чтобы пожаловаться на свои несчастья, но Молли, увидев Тома, пустилась
бегом прочь, так как ей было запрещено играть с ним после совместного
пускания стрел в стекла оранжереи. Зачинщиком, как всегда в таких случаях,
считался Том, хотя на этот раз сама Молли подговорила его "попробовать"
попасть в раму.
Движимый чувством привязанности и благоговения к тоненькому кудрявому
существу, Том бросился напрямик сквозь кусты, расцарапал лицо, но не догнал
девочку и, вытерев слезы обиды, пошел домой.
Горничная, накрыв к завтраку стол, ушла. Том заметил большой графин с
золотистым вином и вспомнил, что капитан Кидд (из книги "Береговые пираты")
должен был пить ром на необитаемом острове, в совершенном и отвратительном
одиночестве.
Том очень любил Кидда, а потому, влезши на стол, налил стакан вина,
пробормотав:
- За ваше здоровье, капитан. Я прибыл на пароходе спасти вас. Не
бойтесь, мы найдем вашу дочь.
Едва Том отхлебнул из стакана, как вошла Корнелия, сняла пьяницу со
стола и молча, но добросовестно шлепнула три раза по тому самому месту.
Затем раздался крик взбешенной старухи, и, вырвавшись из ее рук, преступник
бежал в сад, где укрылся под полом деревянной беседки.
Он сознавал, что погиб. Вся его надежда была на заступничество отца
перед гневом.
О своем отце Том помнил лишь, что у него черные усы и теплая большая
рука, в которой целиком скрывалось лицо Тома. Матери он не помнил.
Он сидел и вздыхал, стараясь представить, что произойдет, когда из
клетки выпустят гнев.
По мнению Тома, клетка была необходима для чудовища. Он вытащил из
угла лук с двумя стрелами, которые смастерил сам, но усомнился в
достаточности такого оружия. Воспрянув духом, Том вылез из-под беседки и
крадучись проник через террасу в кабинет дяди Карла. Там на стене висели
пистолеты и ружья.
Том знал, что они не заряжены, так как говорилось об этом множество
раз, но он надеялся выкрасть пороху у сына садовника. Пулей мог служить
камешек. Едва Том вскарабкался на спинку дивана и начал снимать огромный
пистолет с медным стволом, как вошел дядя Карл и, свистнув от удивления,
ухватил мальчика жесткими пальцами за затылок. Том вырвался, упал с дивана
и ушиб колено.
Он встал, прихрамывая, и, опустив голову, угрюмо уставился на огромные
башмаки дяди.
- Скажи, Том, - начал дядя, - достойно ли тебя, сына Гаральда Беринга,
тайком проникать в этот не знавший никогда скандалов кабинет с целью кражи?
Подумал ли ты о своем поступке?
- Я думал, - сказал Том. - Мне, дядя, нужен был пистолет. Я не хочу
сдаваться без боя. Ваш гнев, который приедет с отцом, возьмет меня только
мертвым. Живой я не поддамся ему.
Дядя Карл помолчал, издал звук, похожий на сдавленное мычание, и стал
к окну, где начал набивать трубку. Когда он кончил это занятие и
повернулся, его лицо чем-то напоминало выражение лица Мунка.
- Я тебя запру здесь и оставлю без завтрака, - сказал дядя Карл,
спокойно останавливаясь в дверях кабинета. - Оставайся и слушай, как
щелкнет ключ, когда я закрою дверь. Так же щелкают зубы гнева. Не смей
ничего трогать.
С тем он вышел и, два раза щелкнув ключом, вынул его и положил в
карман.
Тотчас Том прильнул глазами к замочной скважине. Увидев, что дядя
скрылся за поворотом, Том открыл окно, вылез на крышу постройки и спрыгнул
с нее на цветник, подмяв куст цинний. Им двигало холодное отчаяние
погибшего существа. Он хотел пойти в лес, вырыть землянку и жить там,
питаясь ягодами и цветами, пока не удастся отыскать клад с золотом и
оружием.
Так размышляя, Том скользил около ограды и увидел сквозь решетку
автомобиль, несущийся по шоссе к дому дяди Карла. В экипаже рядом с пожилым
черноусым человеком сидела белокурая молодая женщина. За этим автомобилем
мчался второй автомобиль, нагруженный ящиками и чемоданами.
Едва Том рассмотрел все это, как автомобили завернули к подъезду, и
шум езды прекратился.
Смутное воспоминание о большой руке, в которой пряталось все его лицо,
заставило мальчика остановиться, а затем стремглав мчаться домой. "Неужели
это мой отец?" - думал он, пробегая напрямик по клумбам, забыв о бегстве из
кабинета, с жаждой утешения и пощады.
С заднего входа Том пробрался через все комнаты в переднюю, и сомнения
его исчезли. Корнелия, Карл, Мунк, горничная и мужская прислуга - все были
здесь, все суетились вокруг высокого человека с черными усами и его
спутницы.
- Да, я выехал днем раньше, - говорил Беринг, - чтобы скорее увидеть
мальчика. Но где он? Не вижу его.
- Я приведу его, - сказал Карл.
- Я пришел сам, - сказал Том, протискиваясь между Корнелией и толстой
служанкой.
Беринг прищурился, коротко вздохнул и, подняв сына, поцеловал его в
расцарапанную щеку.
Дядя Карл вытаращил глаза.
- Но ведь ты был наказан! Был заперт!
- Сегодня он амнистирован, - заявил Беринг, подведя мальчика к молодой
женщине.
"Не это ли его гнев? - подумал Том. - Едва ли. Не похоже".
- Она будет твоя мать, - сказал Беринг. - Будьте матерью этому
дурачку, Кэт.
- Мы будем с тобой играть, - шепнул на ухо Точа теплый щекочущий
голос.
Он ухватился за ее руку и, веря отцу, посмотрел в ее синие большие
глаза. Все это никак не напоминало Карла и Корнелию. К тому же завтрак был
обеспечен.
Его затормошили и повели умываться. Однако на сердце у Тома не было
достаточного спокойствия потому, что он хорошо знал как Карла, так и
Корнелию. Они всегда держали свои обещания и теперь, несомненно, вошли в
сношения с гневом. Воспользовавшись тем, что горничная отправилась
переменить полотенце, Том бросился к комнате, которая, как он знал, была
приготовлена для его отца.
Том знал, что гнев там. Он заперт, сидит тихо и ждет, когда его
выпустят.
Прильнув к замочной скважине, Том никого не увидел. На полу лежали
связки ковров, меха, стояли закутанные в циновки ящики. Несколько сундуков
- среди них два с откинутыми к стене крышками - непривычно изменяли вид
большого помещения, обставленного с чопорной тяжеловесностью спокойной и
неподвижной жизни.
Страшась своих дел, но изнемогая от желания снять давящую сердце
тяжесть, Том потянул дверь и вошел в комнату. К его облегчению, на кровати
лежал настоящий револьвер. Ничего не понимая в револьверах, зная лишь по
книгам, где нужно нажать, чтобы выстрелило, Том схватил браунинг, и, держа
его в вытянутой руке, осмелясь, подступил к раскрытому сундуку.
Тогда он увидел гнев.
Высотой четверти в две, белое четырехрукое чудовище озлило на него из
сундука страшные, косые глаза.
Том вскрикнул и нажал там, где нужно было нажать.
Сундук как бы взорвался. Оттуда свистнули черепки, лязгнув по окну и
столам. Том сел на пол, сжимая не устающий палить револьвер, и, отшвырнув
его, бросился, рыдая, к бледному, как бумага, Берингу, вбежавшему вместе с
Карлом и Корнелией.
- Я убил твой гнев! - кричал он в восторге и потрясении. - Я его
застрелил! Он не может теперь никогда трогать! Я ничего не сделал! Я прожег
дырку, и я пил ром с Киддом, но я не хотел гнева!
- Успокойся, Том, - сказал Беринг, со вздохом облегчения сжимая
трепещущее тело сына. - Я все знаю. Мой маленький Том... бедная, живая
душа!
Гнев отца. Впервые - журнал "Красная нива", 1929, Э 41.
Ю.Киркин
А.С.Грин. Собр.соч. в 6-ти томах. Том 6. - М.: Правда, 1980
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 4 мая 2003 года
-----------------------------------------------------------------------
Накануне возвращения Беринга из долгого путешествия его сын, маленький
Том Беринг, подвергся нападению тетки Корнелии и ее мужа, дяди Карла.
Том пускал в мрачной библиотеке цветные мыльные пузыри. За ним
числились преступления более значительные, например, дырка на желтой
портьере, сделанная зажигательным стеклом, рассматривание картинок в
"Декамероне", драка с сыном соседа, - но мыльные пузыри особенно
взволновали Корнелию. Просторный чопорный дом не выносил легкомыслия, и
дядя Карл торжественно отнял у мальчика блюдце с пеной, а тетя Корнелия -
стеклянную трубочку.
Корнелия долго пророчила Тому страшную судьбу проказников: сделаться
преступником или бродягой - и, окончив выговор, сказала:
- Страшись гнева отца! Как только приедет брат, я безжалостно расскажу
ему о твоих поступках, и его гнев всей тяжестью обрушится на тебя.
Дядя Карл нагнулся, подбоченившись, и прибавил:
- Его гнев будет ужасен!
Когда они ушли, Том забился в большое кресло и попытался представить,
что его ожидает. Правда, Карл и Корнелия выражались всегда высокопарно, но
неоднократное упоминание о "гневе" отца сильно смущало Тома. Спросить тетку
или дядю о том, что такое гнев, - значило бы показать, что он струсил. Том
не хотел доставить им этого удовольствия.
Подумав, Том слез с кресла и с достоинством направился в сад, мечтая
узнать кое-что от встреченных людей.
В тени дуба лежал Оскар Мунк, литератор, родственник Корнелии, читая
газету.
Том приблизился к нему бесшумным индейским шагом и вскричал:
- Хуг!
Мунк отложил газету, обнял мальчика за колени и притянул к себе.
- Все спокойно на Ориноко, - сказал он. - Гуроны преступили в прерию.
Но Том опечалился и не поддался игре.
- Не знаете ли вы, кто такой гнев? - мрачно спросил он. - Никому не
говорите, что я говорил с вами о гневе.
- Гнев?
- Да, гнев отца. Отец приезжает завтра. С ним приедет гнев. Тетя будет
сплетничать, что я пускал пузыри и прожег дырку. Дырка была маленькая, но
я... не хочу, чтобы гнев узнал.
- Ах, так! - сказал Мунк с диким и непонятным для Тома хохотом,
который заставил мальчика отступить на три шага. - Да, гнев твоего отца
выглядит неважно. Чудовище, каких мало. У него четыре руки и четыре ноги.
Здорово бегает! Глаза косые. Неприятная личность. Жуткое существо.
Том затосковал и попятился, с недоумением рассматривая Мунка, так
весело описывающего страшное существо. У него пропала охота расспрашивать
кого-либо еще, и он некоторое время задумчиво бродил по аллеям, пока не
увидел девочку из соседнего дома, восьмилетнюю Молли; он побежал к ней,
чтобы пожаловаться на свои несчастья, но Молли, увидев Тома, пустилась
бегом прочь, так как ей было запрещено играть с ним после совместного
пускания стрел в стекла оранжереи. Зачинщиком, как всегда в таких случаях,
считался Том, хотя на этот раз сама Молли подговорила его "попробовать"
попасть в раму.
Движимый чувством привязанности и благоговения к тоненькому кудрявому
существу, Том бросился напрямик сквозь кусты, расцарапал лицо, но не догнал
девочку и, вытерев слезы обиды, пошел домой.
Горничная, накрыв к завтраку стол, ушла. Том заметил большой графин с
золотистым вином и вспомнил, что капитан Кидд (из книги "Береговые пираты")
должен был пить ром на необитаемом острове, в совершенном и отвратительном
одиночестве.
Том очень любил Кидда, а потому, влезши на стол, налил стакан вина,
пробормотав:
- За ваше здоровье, капитан. Я прибыл на пароходе спасти вас. Не
бойтесь, мы найдем вашу дочь.
Едва Том отхлебнул из стакана, как вошла Корнелия, сняла пьяницу со
стола и молча, но добросовестно шлепнула три раза по тому самому месту.
Затем раздался крик взбешенной старухи, и, вырвавшись из ее рук, преступник
бежал в сад, где укрылся под полом деревянной беседки.
Он сознавал, что погиб. Вся его надежда была на заступничество отца
перед гневом.
О своем отце Том помнил лишь, что у него черные усы и теплая большая
рука, в которой целиком скрывалось лицо Тома. Матери он не помнил.
Он сидел и вздыхал, стараясь представить, что произойдет, когда из
клетки выпустят гнев.
По мнению Тома, клетка была необходима для чудовища. Он вытащил из
угла лук с двумя стрелами, которые смастерил сам, но усомнился в
достаточности такого оружия. Воспрянув духом, Том вылез из-под беседки и
крадучись проник через террасу в кабинет дяди Карла. Там на стене висели
пистолеты и ружья.
Том знал, что они не заряжены, так как говорилось об этом множество
раз, но он надеялся выкрасть пороху у сына садовника. Пулей мог служить
камешек. Едва Том вскарабкался на спинку дивана и начал снимать огромный
пистолет с медным стволом, как вошел дядя Карл и, свистнув от удивления,
ухватил мальчика жесткими пальцами за затылок. Том вырвался, упал с дивана
и ушиб колено.
Он встал, прихрамывая, и, опустив голову, угрюмо уставился на огромные
башмаки дяди.
- Скажи, Том, - начал дядя, - достойно ли тебя, сына Гаральда Беринга,
тайком проникать в этот не знавший никогда скандалов кабинет с целью кражи?
Подумал ли ты о своем поступке?
- Я думал, - сказал Том. - Мне, дядя, нужен был пистолет. Я не хочу
сдаваться без боя. Ваш гнев, который приедет с отцом, возьмет меня только
мертвым. Живой я не поддамся ему.
Дядя Карл помолчал, издал звук, похожий на сдавленное мычание, и стал
к окну, где начал набивать трубку. Когда он кончил это занятие и
повернулся, его лицо чем-то напоминало выражение лица Мунка.
- Я тебя запру здесь и оставлю без завтрака, - сказал дядя Карл,
спокойно останавливаясь в дверях кабинета. - Оставайся и слушай, как
щелкнет ключ, когда я закрою дверь. Так же щелкают зубы гнева. Не смей
ничего трогать.
С тем он вышел и, два раза щелкнув ключом, вынул его и положил в
карман.
Тотчас Том прильнул глазами к замочной скважине. Увидев, что дядя
скрылся за поворотом, Том открыл окно, вылез на крышу постройки и спрыгнул
с нее на цветник, подмяв куст цинний. Им двигало холодное отчаяние
погибшего существа. Он хотел пойти в лес, вырыть землянку и жить там,
питаясь ягодами и цветами, пока не удастся отыскать клад с золотом и
оружием.
Так размышляя, Том скользил около ограды и увидел сквозь решетку
автомобиль, несущийся по шоссе к дому дяди Карла. В экипаже рядом с пожилым
черноусым человеком сидела белокурая молодая женщина. За этим автомобилем
мчался второй автомобиль, нагруженный ящиками и чемоданами.
Едва Том рассмотрел все это, как автомобили завернули к подъезду, и
шум езды прекратился.
Смутное воспоминание о большой руке, в которой пряталось все его лицо,
заставило мальчика остановиться, а затем стремглав мчаться домой. "Неужели
это мой отец?" - думал он, пробегая напрямик по клумбам, забыв о бегстве из
кабинета, с жаждой утешения и пощады.
С заднего входа Том пробрался через все комнаты в переднюю, и сомнения
его исчезли. Корнелия, Карл, Мунк, горничная и мужская прислуга - все были
здесь, все суетились вокруг высокого человека с черными усами и его
спутницы.
- Да, я выехал днем раньше, - говорил Беринг, - чтобы скорее увидеть
мальчика. Но где он? Не вижу его.
- Я приведу его, - сказал Карл.
- Я пришел сам, - сказал Том, протискиваясь между Корнелией и толстой
служанкой.
Беринг прищурился, коротко вздохнул и, подняв сына, поцеловал его в
расцарапанную щеку.
Дядя Карл вытаращил глаза.
- Но ведь ты был наказан! Был заперт!
- Сегодня он амнистирован, - заявил Беринг, подведя мальчика к молодой
женщине.
"Не это ли его гнев? - подумал Том. - Едва ли. Не похоже".
- Она будет твоя мать, - сказал Беринг. - Будьте матерью этому
дурачку, Кэт.
- Мы будем с тобой играть, - шепнул на ухо Точа теплый щекочущий
голос.
Он ухватился за ее руку и, веря отцу, посмотрел в ее синие большие
глаза. Все это никак не напоминало Карла и Корнелию. К тому же завтрак был
обеспечен.
Его затормошили и повели умываться. Однако на сердце у Тома не было
достаточного спокойствия потому, что он хорошо знал как Карла, так и
Корнелию. Они всегда держали свои обещания и теперь, несомненно, вошли в
сношения с гневом. Воспользовавшись тем, что горничная отправилась
переменить полотенце, Том бросился к комнате, которая, как он знал, была
приготовлена для его отца.
Том знал, что гнев там. Он заперт, сидит тихо и ждет, когда его
выпустят.
Прильнув к замочной скважине, Том никого не увидел. На полу лежали
связки ковров, меха, стояли закутанные в циновки ящики. Несколько сундуков
- среди них два с откинутыми к стене крышками - непривычно изменяли вид
большого помещения, обставленного с чопорной тяжеловесностью спокойной и
неподвижной жизни.
Страшась своих дел, но изнемогая от желания снять давящую сердце
тяжесть, Том потянул дверь и вошел в комнату. К его облегчению, на кровати
лежал настоящий револьвер. Ничего не понимая в револьверах, зная лишь по
книгам, где нужно нажать, чтобы выстрелило, Том схватил браунинг, и, держа
его в вытянутой руке, осмелясь, подступил к раскрытому сундуку.
Тогда он увидел гнев.
Высотой четверти в две, белое четырехрукое чудовище озлило на него из
сундука страшные, косые глаза.
Том вскрикнул и нажал там, где нужно было нажать.
Сундук как бы взорвался. Оттуда свистнули черепки, лязгнув по окну и
столам. Том сел на пол, сжимая не устающий палить револьвер, и, отшвырнув
его, бросился, рыдая, к бледному, как бумага, Берингу, вбежавшему вместе с
Карлом и Корнелией.
- Я убил твой гнев! - кричал он в восторге и потрясении. - Я его
застрелил! Он не может теперь никогда трогать! Я ничего не сделал! Я прожег
дырку, и я пил ром с Киддом, но я не хотел гнева!
- Успокойся, Том, - сказал Беринг, со вздохом облегчения сжимая
трепещущее тело сына. - Я все знаю. Мой маленький Том... бедная, живая
душа!
Гнев отца. Впервые - журнал "Красная нива", 1929, Э 41.
Ю.Киркин