---------------------------------------------------------------------
А.С.Грин. Собр.соч. в 6-ти томах. Том 4. - М.: Правда, 1980
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 26 апреля 2003 года
---------------------------------------------------------------------
В одном из пограничных французских городков, занятом немцами, жил
некто Альваж, человек с темным прошлым, не в худом смысле этого слова, а в
таком, что никто не знал о его жизни решительно ничего.
Альваж был усталый человек. Действительность смертельно надоела ему.
Он жил очень уединенно, скрытно; единственным счастьем его жизни были
игрушки, которыми Альваж заменил сложную и тягостную действительность. У
него были великолепные картонные фермы с коровками и колодцами; целые
городки, крепостцы, пушки, стреляющие горохом, деревянные солдатики,
кавалеристы, кораблики и пароходы. Альваж часто устраивал меж двумя
игрушечными армиями примерные сражения, расставляя армии на двух ломберных
столах в разных концах комнаты и стреляя из пушечек моченым горохом. У
Альважа был партнер в этом безобидном занятии - глухонемой парень Симония;
но Симония был недавно расстрелян пруссаками, и старик развлекался один.
Пруссаки, как сказано, заняли город. На пятый день оккупации капитан
Пупенсон отправился вечером в ратушу, или мэрию, руководить расстрелом
тридцати французов, взятых заложниками.
Путь Пупенсона лежал мимо дома Альважа. Весьма удивленный тем, что,
несмотря на запрещение, в окне бокового фасада горит послевосьмичасовой
огонь, Пупенсон перелез палисад, подкрался к окну и заглянул внутрь. Он
увидел диковинную картину: тщедушный старик в ночном колпаке и халате
заряжал вершковую пушечку, приговаривая: - "Всех разнесу, постой!" И
горошина с треском положила несколько березовых рядовых, упавших навытяжку,
руки по швам.
Пупенсон, гремя саблей, полез в окно. Альваж не испугался, он ждал,
что дальше.
- Вы что делаете? - сказал Пупенсон. - Что вы, ребенок, что ли?
- Как хотите! - возразил Альваж. - Вам нравится ваша игра, мне - моя.
Моя лучше. Не хотите ли сыграть партию?
Пупенсон, пожимая плечами и улыбаясь, рассматривал армии, составленные
вполне правильно, со всеми комплектами артиллерии, обозов, кавалерии и
саперии. Игрушки делал сам Альваж.
- Ну, ну! - снисходительно сказал Пупенсон, вертя в руках пушечку. -
Как она действует? Так, что ли?!.
Велика притягательность новизны и оригинальности!
Прошел час, другой... В комнате сидели двое: увлеченный,
разгорячившийся Пупенсон и торжествующий Альваж; он, как более наметавший
руку, беспрерывно поражал армию Пупенсона, прежде, чем тот успевал
подстрелить у него десяток-другой. Горох, подскакивая, неистово прыгал по
полу и столам.
Наконец Пупенсон вспомнил о деле и с сожалением покинул Альважа с его
любопытными армиями. Но он опоздал - полчаса назад расстрел заложников был
отменен (ибо пригрозили в соседнем городе расстрелять немецких заложников).
А не опоздай он - все было бы кончено для тридцати человек раньше, чем
пришла бы отмена казни.
Отличные игрушки старика Альважа следовало бы завести всем воинственно
настроенным людям.
Игрушки. Впервые - журнал "XX-й век", 1915, Э 9.
Ю.Киркин
А.С.Грин. Собр.соч. в 6-ти томах. Том 4. - М.: Правда, 1980
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 26 апреля 2003 года
---------------------------------------------------------------------
В одном из пограничных французских городков, занятом немцами, жил
некто Альваж, человек с темным прошлым, не в худом смысле этого слова, а в
таком, что никто не знал о его жизни решительно ничего.
Альваж был усталый человек. Действительность смертельно надоела ему.
Он жил очень уединенно, скрытно; единственным счастьем его жизни были
игрушки, которыми Альваж заменил сложную и тягостную действительность. У
него были великолепные картонные фермы с коровками и колодцами; целые
городки, крепостцы, пушки, стреляющие горохом, деревянные солдатики,
кавалеристы, кораблики и пароходы. Альваж часто устраивал меж двумя
игрушечными армиями примерные сражения, расставляя армии на двух ломберных
столах в разных концах комнаты и стреляя из пушечек моченым горохом. У
Альважа был партнер в этом безобидном занятии - глухонемой парень Симония;
но Симония был недавно расстрелян пруссаками, и старик развлекался один.
Пруссаки, как сказано, заняли город. На пятый день оккупации капитан
Пупенсон отправился вечером в ратушу, или мэрию, руководить расстрелом
тридцати французов, взятых заложниками.
Путь Пупенсона лежал мимо дома Альважа. Весьма удивленный тем, что,
несмотря на запрещение, в окне бокового фасада горит послевосьмичасовой
огонь, Пупенсон перелез палисад, подкрался к окну и заглянул внутрь. Он
увидел диковинную картину: тщедушный старик в ночном колпаке и халате
заряжал вершковую пушечку, приговаривая: - "Всех разнесу, постой!" И
горошина с треском положила несколько березовых рядовых, упавших навытяжку,
руки по швам.
Пупенсон, гремя саблей, полез в окно. Альваж не испугался, он ждал,
что дальше.
- Вы что делаете? - сказал Пупенсон. - Что вы, ребенок, что ли?
- Как хотите! - возразил Альваж. - Вам нравится ваша игра, мне - моя.
Моя лучше. Не хотите ли сыграть партию?
Пупенсон, пожимая плечами и улыбаясь, рассматривал армии, составленные
вполне правильно, со всеми комплектами артиллерии, обозов, кавалерии и
саперии. Игрушки делал сам Альваж.
- Ну, ну! - снисходительно сказал Пупенсон, вертя в руках пушечку. -
Как она действует? Так, что ли?!.
Велика притягательность новизны и оригинальности!
Прошел час, другой... В комнате сидели двое: увлеченный,
разгорячившийся Пупенсон и торжествующий Альваж; он, как более наметавший
руку, беспрерывно поражал армию Пупенсона, прежде, чем тот успевал
подстрелить у него десяток-другой. Горох, подскакивая, неистово прыгал по
полу и столам.
Наконец Пупенсон вспомнил о деле и с сожалением покинул Альважа с его
любопытными армиями. Но он опоздал - полчаса назад расстрел заложников был
отменен (ибо пригрозили в соседнем городе расстрелять немецких заложников).
А не опоздай он - все было бы кончено для тридцати человек раньше, чем
пришла бы отмена казни.
Отличные игрушки старика Альважа следовало бы завести всем воинственно
настроенным людям.
Игрушки. Впервые - журнал "XX-й век", 1915, Э 9.
Ю.Киркин