---------------------------------------------------------------------
А.С.Грин. Собр.соч. в 6-ти томах. Том 2. - М.: Правда, 1980
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 25 марта 2003 года
---------------------------------------------------------------------
"Мало на свете мудрецов,
друг Горацио".
Шекспир наизнанку
Калиостро не умер; его смерть выдумали явно беспомощные в достижении
высших истин рационалисты. Во времена Калиостро или, вернее, в ту эпоху,
когда великий человек этот стоял на виду, рационалисты были еще беспомощнее.
У них накопилось кое-что, правда: Ньютоново яблоко, Лавуазье и т.п., но
какими пустяками казалось это в сравнении с циклопическими знаниями
знаменитого Калиостро! Ламбаль и Прекрасная Цветочница своевременно
убедились в них*. Итак, рационалисты, эмпирики и натуралисты смертельно
завидовали Калиостро, бессмертному и неуязвимому в своей мощи. Они ловко
использовали то обстоятельство, что гениальный итальянец встретил ледяной
прием в столице нашего отечества, а двор Екатерины, воспитанный на
малопитательном для ума смешении юмориста Вольтера с стеклоделом Ломоносовым
и футуристом Тредьяковским, не мог усвоить всей ценности знаний своего
великого гостя.
______________
* Принцесса Ламбаль, подруга Марии-Антуанетты, зверски убитая во время
сентябрьских убийств. Прекрасная Цветочница - прозвище девушки из народа,
посаженной на раскаленные острия пик санкюлотов по приказанию
Теруан-де-Мерикур, любовницы Марата. Смерть обеих была предсказана Калиостро
в 1789 году.
Неуспех Калиостро приписали его бессилию, а отсюда заключили, что он
смертен. Никто, правда, не видел его гроба, но общий голос решил: "помер,
где-нибудь; тайно, стыдливо помер; помер, как пить дать". И это
рационалисты! Но он, как сказано, не погрешил этим.
Калиостро, наскучив колоссальным театром истории, кою наблюдал около
пяти тысяч лет, оставил мудрую Клио и удалился на одну из Гималайских вершин
- Армун, затерянную в обширных джунглях. Это произошло в 1823 году. На
Армуне Калиостро занялся чистым знанием: постижением начала вселенной -
занятие, малопонятное игроку на биллиарде или ялтинскому проводнику, но
единственное, на чем мог сосредоточить теперь пламя своего ума Калиостро,
знающий все. Воспитанник халдейских жрецов, основатель масонских лож и
сенешал Розенкрейцеров, - он не очень-то стеснялся на Армуне с покорной ему
материей. Сложное, непреодолимое движение его воли мгновенно перевело идею
предметов в первооснову материи; она, забушевал, приняла послушные формы, и
на снеговой вершине Армуна сверкнул, как выстрел, мраморный дворец, застыв в
законной неподвижности веса и трех измерений.
В конце июля 1914 года большой пантакль Соломона, лежавший на
письменном столе Калиостро, издал тихий звон и на краях его вспыхнули
голубые пятна тусклого, как сумерки, света. Это указывало на сотрясение
мирового эфира. Заинтересованный Калиостро посмотрел в овальное зеркало
Сведенборга и увидел символы огромной войны, предсказанной Сен-Жерменом еще
в 1828 году. Множество других признаков подтверждало это: резец из горного
хрусталя, укрепленный над девственным пергаментом, писал знак Фалега, духа
планеты Марс; неподвижно висевший в воздухе цветок Мира завял, и тень крови
пала на благородное чело бюста Агриппы.
Согласно договору, заключенному лет триста назад между Калиостро и
десятью сефиротами, элементалами Белой магии, - Калиостро мог постигать
смысл текущих событий и развитие их не иначе, как совершив предварительно
акт Добра, направленный против Самоэля, духа яда и смерти. Вспомнив это и
горя желанием проникнуть в разум событий, он немедленно приступил к
действиям.
- Мадим, Цедек, Шелом-Иезодот, - тихо сказал он, - ко мне! Моя мысль -
моя воля!
Погас свет, и тотчас в глубоком мраке наметились гигантские очертания
трех сефиротов; контуры эти колебались, светились - напряглись, получили
непроницаемость, вес, тело, дыхание - и пол скрипнул под их ногами.
Цедек был сефирот прямоты, Мадим - страшной силы, Шелом-Иезодот -
разрушителем оснований, то бишь принципов.
- Цедек, разбей воздух на запад, - сказал Калиостро, - Мадим, уничтожь
пространство, а ты, Шелом-Иезодот, как самый ленивый, получишь более всех
работы. Разрушь мое принципиальное равнодушие к судьбе людей!
Вновь вспыхнул свет; фантомы исчезли; беззвучный ураган молнией
пролетел от Армуна к Бельгии; пространство пало, воздух исчез полосой в сто
футов, а непоколебимое равнодушие Калиостро сменилось доброй улыбкой. И вот
первое, что увидел он в стране горя и что должно было послужить взяткой
сефиротам за единение с Разумом событий, именуемым Ацилут.
В маленькой, но чистой квартире, соблазнительно уютной и светлой,
сидела в кресле ушедшего под форты мужа маленькая госпожа Сериз. Опишем
наружность ее, которая понравилась Калиостро: чистый, правильный лоб, мягкий
профиль, темнорусые волосы, нежный рот и все нежное. Взгляд ее темных глаз
был важный и милостивый, и светилось в нем порядочно некой хорошей глупости,
что извинительно, так как юной женщине этой было всего двадцать лет. Глаза
ее были вчера заплаканы, а сегодня остались в них следы слез - тяжесть
ресниц.
Госпожа Сериз занималась вот каким делом: она читала роман, судьба
героев которого напоминала ее судьбу; в этом романе Альберт Вуаси тоже ушел
на войну и у него тоже была жена. Разумеется, г-жа Сериз сделала эту жену
собой, а господина Вуаси - господином Сериз. В процессе чтения вздумалось ей
загадать следующее: если Вуаси благополучно вернется, то и Сериз
благополучно вернется, а если Вуаси неблагополучно вернется, то и Сериз
последует его примеру. С пылкостью, свойственной любви и молодости, г-жа
Сериз тотчас же уверовала в гадание и гадала уже триста пятнадцатую
страницу, как вдруг, перевернув ее, увидела карандашную надпись, выведенную
нем-то на переплете: "Дико и некультурно вырывать страницы; на это способен
только немец; стыдитесь, неизвестный вырыванец!"
Увы! последние страницы были вырваны! А г-жа Сериз и не подозревала
этого! Гадание, таким образом, кончалось на следующих словах: "Шатаясь от
усталости, Альберт Вуаси обнажил палаш и кинулся к по...". Дальше шла
вышеупомянутая справедливая надпись. Г-жа Сериз топнула обеими ножками и
едва не заплакала. Что произошло с Вуаси? И к чему кинулся он, к какому
такому "по...". Если это - пороховой погреб - от Вуаси мало чего осталось.
Если - по...лку, то он тоже не выстоял один против сотен людей. Если -
по...гибели, то... каждый понимает, что это значит и не следовало писать
такой глупый роман.
Видя огорчение госпожи Сериз, Калиостро, стоя на вершине Армуна, мыслью
приказал явиться новому взводу сефиротов. То были: Бина, сефирот Разумного
действия, Хесед, сефирот Сострадания и Нэтцах - Стойкость победы. С крыльев
их сыпался свет, их глаза заботливо смотрели на Калиостро, повиновались
которому они охотно и без капризов.
- Я думаю, - сказал Калиостро, - я думаю нечто, что должно быть
исполнено. Моя мысль - мое приказание!
Тотчас же сефироты прониклись его желаниями и скрылись. Бина, исчезая,
усмехнулся: ему нравилось интересное поручение. В мгновение, столь быстрое,
что оно не было даже временем, он принял вид Альберта Вуаси и явился перед
г-жой Сериз, которая к этому моменту была лишена Калиостро способности
изумляться - на время визита Бины. Ее состояние допускало теперь, незаметно
для нее самой, принимать как должное все, что бы она не увидела.
- Здравствуйте, г-жа Сериз! - сказал Вуаси-Бина, оправляя гусарский
ментик, - "...следнему неприятельскому солдату".
- Г-н Вуаси! - строго заявила г-жа Сериз. - Вы исчезли с триста
пятнадцатой страницы, хотя должны были гнать, что я гадаю на вас. Вы
исчезли, оставив это страшное "по...".
- Так, - сказал Вуаси-Бина. - Я кинулся к последнему неприятельскому
солдату и взял его в плен.
- Так ли, г-н Вуаси?
- Да, это так. Поверьте, мне лучше знать: ведь я герой того романа, что
лежит на вашем столе. Впоследствии, когда вам попадет в руки второй, целый
экземпляр этой книги, вы почувствуете ко мне полное доверие.
- Значит, вы благополучно вернулись?
- Чрезвычайно благополучно. Настолько благополучно, что советовал бы
некоторым дамам гадать на мою особу, - в известных целях.
Г-жа Сериз покраснела и стала кашлять. Она покашляла с минуту, не
более, но так выразительно, что Бина-Вуаси счел долгом помочь ей.
- Г-н Сериз, конечно, здоров, - сказал он. - Он вернется.
- Вы думаете?
- Я знаю это. Ему ворожила очаровательная бабушка будущих своих внуков.
Г-жа Сериз, в виде благодарности, заинтересовалась положением самого
Вуаси.
- Так вы, значит, женились на мадемуазель Шеврез?
- Как полагается.
- По любви?
- Да.
- И были ей хорошим мужем?
- Сударыня, - возразил Вуаси-Бина, - автор в противном бы случае не сел
бы писать роман.
Г-жа Сериз растроганно протянула ему руку. Но окончился срок сефирота:
материя, коей был облечен он, распалась в ничто, и рука женщины встретила
пустоту и вернулось изумление.
- Что это? - сказала она, вздрагивая. - Я, кажется, слишком много
думала об этом романе. С кем говорила я? Ах, тоска, тоска! Был здесь г-н
Вуаси или нет? Если он был, то уход его не совсем вежлив.
Она томилась, и тут начал работать Хесед, коему поручено было
рассмешить г-жу Сериз, это во-первых, и внушить ей Радостную уверенность -
во-вторых. Сефирот оживил фотографию г-на Сериз, стоявшую на каминной доске.
Как только взгляд г-жи Сериз упал на этот портрет - с ним произошли
поразительные, странные вещи: левая рука ловко закрутила черный, молодой ус;
один глаз комически подмигнул, а другой стал вращаться непостижимым, но
совершенно не безобразным образом, и г-жа Сериз окаменела от удивления. А
глаз все подмигивал, ус все топорщился, и было это так нежно и смешно, что
г-жа Сериз, не выдержав, расхохоталась. Этого и добивался Хесед; тотчас же
он проник в доступное в эту минуту сердце женщины и Радостная уверенность
была с ней. Конечно, она долго протирала глаза, когда портрет успокоился, но
это ничего не сказало ей; она бессильна была решить - было то, что было, или
же было то, чего не было? Так гениальный Калиостро распорядился ее
сознанием.
Третий сефирот, Нэтцах, очутился на гребне бельгийского окопа и
тщательно поймал своею крепкой, как алмаз, рукой штук девять шрапнельных
пуль, готовившихся пробить г-на Сериз. Он так и остался при нем, щелкая
время от времени пальцем по некоторым весьма назойливым гранатам и бомбам.
Сефироты, как и люди, нуждаются в отдыхе; отдых Нэтцаха, когда он предавался
ему, состоял в том, чтобы портить неприятельские материалы. Он
трансформировал взрывчатые вещества, делая из пороха нюхательный табак, -
тогда при выстреле все чихали, и чихали так долго, что уж никак не могли
взять верный прицел; или забивал пулеметы сжатым ветром, отчего пули их
летели не далее трех шагов.
Много поднялось к небу душ с поля сражения, но не было среди них ни
одной немецкой души. "Есть ли душа у немца?" - размышлял сефирот. Оставим
его решать этот вопрос: мы уже решили. Есть, но она в пятках и не
показывается.
Калиостро посмотрел в зеркало Свенденборга и увидел, что приказания
выполнены. Тогда он взглянул наверх, к высокому потолку, где в сумерках
снегового вечера тихо плавали чудесные лилии Ацилут - Мира сияния. Лилии
издавали тонкий, прекрасный аромат, и аромат этот был Разум событий, и
Калиостро погрузился в него. Каждому открыт Разум событий, кто поступает,
как поступил Калиостро, но немногие знают это.
Вокруг вершины Армуна бушевала метель. К огромному зеркальному окну
дворца подошел каменный баран; гордые, голодные глаза его выразительно
смотрели на Калиостро, а на великолепных рогах белел снег.
- Ступай, дикий, ступай, - сказал Калиостро, - немного вниз и немного
налево! Там есть еще довольно травы.
Баран исчез, и был ему по его бараньему положению - травяной кусок
хлеба.
Так жил могущественный Калиостро на пике горы Армун, в северном
Индостане, где никогда и никто не видел его. Все, описанное здесь, -
истинно, и в заключение можем мы привести одну из семи тайных молитв
Энхеридиона, читаемую по воскресеньям:
"Избави меня, Господь, свое создание, от всех душевных и телесных
страданий, прошедших, настоящих и будущих. Дай мне, по благости твоей, мир и
здоровье и яви свою милость мне, слабому твоему созданию!"
Происшествие в квартире г-жи Сериз. Впервые - журнал "Аргус", 1914, Э
22. Печатается по изд.: А.С.Грин. Загадочные истории. Пг., 1915.
Лавуазье, Антуан, Лоран (1743-1794) - французский химик.
Мария-Антуанетта (1755-1793) - французская королева, казненная по
постановлению трибунала во время Великой французской буржуазной революции.
Эмпирики - последователи учения, признающего опыт (чувственное
восприятие) единственным средством достоверного познания.
Клио - в древнегреческой мифологии одна из девяти муз, покровительница
истории.
Халдейские жрецы - жрецы из Вавилонии, правившие ею в 625-537 гг. до
н.э.
Сенешал - королевский дворецкий во Франции V-VIII веков.
Розенкрейцеры - члены возникших в XVII веке в Европе
религиозно-философских тайных обществ, слившихся впоследствии с масонами.
Агриппа - Марк Випсаний Агриппа (ок. 63-12 до н.э.) - римский
полководец, строитель многих сооружений в Древнем Риме - водопровода,
Пантеона и др.
Ю.Киркин
А.С.Грин. Собр.соч. в 6-ти томах. Том 2. - М.: Правда, 1980
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 25 марта 2003 года
---------------------------------------------------------------------
"Мало на свете мудрецов,
друг Горацио".
Шекспир наизнанку
Калиостро не умер; его смерть выдумали явно беспомощные в достижении
высших истин рационалисты. Во времена Калиостро или, вернее, в ту эпоху,
когда великий человек этот стоял на виду, рационалисты были еще беспомощнее.
У них накопилось кое-что, правда: Ньютоново яблоко, Лавуазье и т.п., но
какими пустяками казалось это в сравнении с циклопическими знаниями
знаменитого Калиостро! Ламбаль и Прекрасная Цветочница своевременно
убедились в них*. Итак, рационалисты, эмпирики и натуралисты смертельно
завидовали Калиостро, бессмертному и неуязвимому в своей мощи. Они ловко
использовали то обстоятельство, что гениальный итальянец встретил ледяной
прием в столице нашего отечества, а двор Екатерины, воспитанный на
малопитательном для ума смешении юмориста Вольтера с стеклоделом Ломоносовым
и футуристом Тредьяковским, не мог усвоить всей ценности знаний своего
великого гостя.
______________
* Принцесса Ламбаль, подруга Марии-Антуанетты, зверски убитая во время
сентябрьских убийств. Прекрасная Цветочница - прозвище девушки из народа,
посаженной на раскаленные острия пик санкюлотов по приказанию
Теруан-де-Мерикур, любовницы Марата. Смерть обеих была предсказана Калиостро
в 1789 году.
Неуспех Калиостро приписали его бессилию, а отсюда заключили, что он
смертен. Никто, правда, не видел его гроба, но общий голос решил: "помер,
где-нибудь; тайно, стыдливо помер; помер, как пить дать". И это
рационалисты! Но он, как сказано, не погрешил этим.
Калиостро, наскучив колоссальным театром истории, кою наблюдал около
пяти тысяч лет, оставил мудрую Клио и удалился на одну из Гималайских вершин
- Армун, затерянную в обширных джунглях. Это произошло в 1823 году. На
Армуне Калиостро занялся чистым знанием: постижением начала вселенной -
занятие, малопонятное игроку на биллиарде или ялтинскому проводнику, но
единственное, на чем мог сосредоточить теперь пламя своего ума Калиостро,
знающий все. Воспитанник халдейских жрецов, основатель масонских лож и
сенешал Розенкрейцеров, - он не очень-то стеснялся на Армуне с покорной ему
материей. Сложное, непреодолимое движение его воли мгновенно перевело идею
предметов в первооснову материи; она, забушевал, приняла послушные формы, и
на снеговой вершине Армуна сверкнул, как выстрел, мраморный дворец, застыв в
законной неподвижности веса и трех измерений.
В конце июля 1914 года большой пантакль Соломона, лежавший на
письменном столе Калиостро, издал тихий звон и на краях его вспыхнули
голубые пятна тусклого, как сумерки, света. Это указывало на сотрясение
мирового эфира. Заинтересованный Калиостро посмотрел в овальное зеркало
Сведенборга и увидел символы огромной войны, предсказанной Сен-Жерменом еще
в 1828 году. Множество других признаков подтверждало это: резец из горного
хрусталя, укрепленный над девственным пергаментом, писал знак Фалега, духа
планеты Марс; неподвижно висевший в воздухе цветок Мира завял, и тень крови
пала на благородное чело бюста Агриппы.
Согласно договору, заключенному лет триста назад между Калиостро и
десятью сефиротами, элементалами Белой магии, - Калиостро мог постигать
смысл текущих событий и развитие их не иначе, как совершив предварительно
акт Добра, направленный против Самоэля, духа яда и смерти. Вспомнив это и
горя желанием проникнуть в разум событий, он немедленно приступил к
действиям.
- Мадим, Цедек, Шелом-Иезодот, - тихо сказал он, - ко мне! Моя мысль -
моя воля!
Погас свет, и тотчас в глубоком мраке наметились гигантские очертания
трех сефиротов; контуры эти колебались, светились - напряглись, получили
непроницаемость, вес, тело, дыхание - и пол скрипнул под их ногами.
Цедек был сефирот прямоты, Мадим - страшной силы, Шелом-Иезодот -
разрушителем оснований, то бишь принципов.
- Цедек, разбей воздух на запад, - сказал Калиостро, - Мадим, уничтожь
пространство, а ты, Шелом-Иезодот, как самый ленивый, получишь более всех
работы. Разрушь мое принципиальное равнодушие к судьбе людей!
Вновь вспыхнул свет; фантомы исчезли; беззвучный ураган молнией
пролетел от Армуна к Бельгии; пространство пало, воздух исчез полосой в сто
футов, а непоколебимое равнодушие Калиостро сменилось доброй улыбкой. И вот
первое, что увидел он в стране горя и что должно было послужить взяткой
сефиротам за единение с Разумом событий, именуемым Ацилут.
В маленькой, но чистой квартире, соблазнительно уютной и светлой,
сидела в кресле ушедшего под форты мужа маленькая госпожа Сериз. Опишем
наружность ее, которая понравилась Калиостро: чистый, правильный лоб, мягкий
профиль, темнорусые волосы, нежный рот и все нежное. Взгляд ее темных глаз
был важный и милостивый, и светилось в нем порядочно некой хорошей глупости,
что извинительно, так как юной женщине этой было всего двадцать лет. Глаза
ее были вчера заплаканы, а сегодня остались в них следы слез - тяжесть
ресниц.
Госпожа Сериз занималась вот каким делом: она читала роман, судьба
героев которого напоминала ее судьбу; в этом романе Альберт Вуаси тоже ушел
на войну и у него тоже была жена. Разумеется, г-жа Сериз сделала эту жену
собой, а господина Вуаси - господином Сериз. В процессе чтения вздумалось ей
загадать следующее: если Вуаси благополучно вернется, то и Сериз
благополучно вернется, а если Вуаси неблагополучно вернется, то и Сериз
последует его примеру. С пылкостью, свойственной любви и молодости, г-жа
Сериз тотчас же уверовала в гадание и гадала уже триста пятнадцатую
страницу, как вдруг, перевернув ее, увидела карандашную надпись, выведенную
нем-то на переплете: "Дико и некультурно вырывать страницы; на это способен
только немец; стыдитесь, неизвестный вырыванец!"
Увы! последние страницы были вырваны! А г-жа Сериз и не подозревала
этого! Гадание, таким образом, кончалось на следующих словах: "Шатаясь от
усталости, Альберт Вуаси обнажил палаш и кинулся к по...". Дальше шла
вышеупомянутая справедливая надпись. Г-жа Сериз топнула обеими ножками и
едва не заплакала. Что произошло с Вуаси? И к чему кинулся он, к какому
такому "по...". Если это - пороховой погреб - от Вуаси мало чего осталось.
Если - по...лку, то он тоже не выстоял один против сотен людей. Если -
по...гибели, то... каждый понимает, что это значит и не следовало писать
такой глупый роман.
Видя огорчение госпожи Сериз, Калиостро, стоя на вершине Армуна, мыслью
приказал явиться новому взводу сефиротов. То были: Бина, сефирот Разумного
действия, Хесед, сефирот Сострадания и Нэтцах - Стойкость победы. С крыльев
их сыпался свет, их глаза заботливо смотрели на Калиостро, повиновались
которому они охотно и без капризов.
- Я думаю, - сказал Калиостро, - я думаю нечто, что должно быть
исполнено. Моя мысль - мое приказание!
Тотчас же сефироты прониклись его желаниями и скрылись. Бина, исчезая,
усмехнулся: ему нравилось интересное поручение. В мгновение, столь быстрое,
что оно не было даже временем, он принял вид Альберта Вуаси и явился перед
г-жой Сериз, которая к этому моменту была лишена Калиостро способности
изумляться - на время визита Бины. Ее состояние допускало теперь, незаметно
для нее самой, принимать как должное все, что бы она не увидела.
- Здравствуйте, г-жа Сериз! - сказал Вуаси-Бина, оправляя гусарский
ментик, - "...следнему неприятельскому солдату".
- Г-н Вуаси! - строго заявила г-жа Сериз. - Вы исчезли с триста
пятнадцатой страницы, хотя должны были гнать, что я гадаю на вас. Вы
исчезли, оставив это страшное "по...".
- Так, - сказал Вуаси-Бина. - Я кинулся к последнему неприятельскому
солдату и взял его в плен.
- Так ли, г-н Вуаси?
- Да, это так. Поверьте, мне лучше знать: ведь я герой того романа, что
лежит на вашем столе. Впоследствии, когда вам попадет в руки второй, целый
экземпляр этой книги, вы почувствуете ко мне полное доверие.
- Значит, вы благополучно вернулись?
- Чрезвычайно благополучно. Настолько благополучно, что советовал бы
некоторым дамам гадать на мою особу, - в известных целях.
Г-жа Сериз покраснела и стала кашлять. Она покашляла с минуту, не
более, но так выразительно, что Бина-Вуаси счел долгом помочь ей.
- Г-н Сериз, конечно, здоров, - сказал он. - Он вернется.
- Вы думаете?
- Я знаю это. Ему ворожила очаровательная бабушка будущих своих внуков.
Г-жа Сериз, в виде благодарности, заинтересовалась положением самого
Вуаси.
- Так вы, значит, женились на мадемуазель Шеврез?
- Как полагается.
- По любви?
- Да.
- И были ей хорошим мужем?
- Сударыня, - возразил Вуаси-Бина, - автор в противном бы случае не сел
бы писать роман.
Г-жа Сериз растроганно протянула ему руку. Но окончился срок сефирота:
материя, коей был облечен он, распалась в ничто, и рука женщины встретила
пустоту и вернулось изумление.
- Что это? - сказала она, вздрагивая. - Я, кажется, слишком много
думала об этом романе. С кем говорила я? Ах, тоска, тоска! Был здесь г-н
Вуаси или нет? Если он был, то уход его не совсем вежлив.
Она томилась, и тут начал работать Хесед, коему поручено было
рассмешить г-жу Сериз, это во-первых, и внушить ей Радостную уверенность -
во-вторых. Сефирот оживил фотографию г-на Сериз, стоявшую на каминной доске.
Как только взгляд г-жи Сериз упал на этот портрет - с ним произошли
поразительные, странные вещи: левая рука ловко закрутила черный, молодой ус;
один глаз комически подмигнул, а другой стал вращаться непостижимым, но
совершенно не безобразным образом, и г-жа Сериз окаменела от удивления. А
глаз все подмигивал, ус все топорщился, и было это так нежно и смешно, что
г-жа Сериз, не выдержав, расхохоталась. Этого и добивался Хесед; тотчас же
он проник в доступное в эту минуту сердце женщины и Радостная уверенность
была с ней. Конечно, она долго протирала глаза, когда портрет успокоился, но
это ничего не сказало ей; она бессильна была решить - было то, что было, или
же было то, чего не было? Так гениальный Калиостро распорядился ее
сознанием.
Третий сефирот, Нэтцах, очутился на гребне бельгийского окопа и
тщательно поймал своею крепкой, как алмаз, рукой штук девять шрапнельных
пуль, готовившихся пробить г-на Сериз. Он так и остался при нем, щелкая
время от времени пальцем по некоторым весьма назойливым гранатам и бомбам.
Сефироты, как и люди, нуждаются в отдыхе; отдых Нэтцаха, когда он предавался
ему, состоял в том, чтобы портить неприятельские материалы. Он
трансформировал взрывчатые вещества, делая из пороха нюхательный табак, -
тогда при выстреле все чихали, и чихали так долго, что уж никак не могли
взять верный прицел; или забивал пулеметы сжатым ветром, отчего пули их
летели не далее трех шагов.
Много поднялось к небу душ с поля сражения, но не было среди них ни
одной немецкой души. "Есть ли душа у немца?" - размышлял сефирот. Оставим
его решать этот вопрос: мы уже решили. Есть, но она в пятках и не
показывается.
Калиостро посмотрел в зеркало Свенденборга и увидел, что приказания
выполнены. Тогда он взглянул наверх, к высокому потолку, где в сумерках
снегового вечера тихо плавали чудесные лилии Ацилут - Мира сияния. Лилии
издавали тонкий, прекрасный аромат, и аромат этот был Разум событий, и
Калиостро погрузился в него. Каждому открыт Разум событий, кто поступает,
как поступил Калиостро, но немногие знают это.
Вокруг вершины Армуна бушевала метель. К огромному зеркальному окну
дворца подошел каменный баран; гордые, голодные глаза его выразительно
смотрели на Калиостро, а на великолепных рогах белел снег.
- Ступай, дикий, ступай, - сказал Калиостро, - немного вниз и немного
налево! Там есть еще довольно травы.
Баран исчез, и был ему по его бараньему положению - травяной кусок
хлеба.
Так жил могущественный Калиостро на пике горы Армун, в северном
Индостане, где никогда и никто не видел его. Все, описанное здесь, -
истинно, и в заключение можем мы привести одну из семи тайных молитв
Энхеридиона, читаемую по воскресеньям:
"Избави меня, Господь, свое создание, от всех душевных и телесных
страданий, прошедших, настоящих и будущих. Дай мне, по благости твоей, мир и
здоровье и яви свою милость мне, слабому твоему созданию!"
Происшествие в квартире г-жи Сериз. Впервые - журнал "Аргус", 1914, Э
22. Печатается по изд.: А.С.Грин. Загадочные истории. Пг., 1915.
Лавуазье, Антуан, Лоран (1743-1794) - французский химик.
Мария-Антуанетта (1755-1793) - французская королева, казненная по
постановлению трибунала во время Великой французской буржуазной революции.
Эмпирики - последователи учения, признающего опыт (чувственное
восприятие) единственным средством достоверного познания.
Клио - в древнегреческой мифологии одна из девяти муз, покровительница
истории.
Халдейские жрецы - жрецы из Вавилонии, правившие ею в 625-537 гг. до
н.э.
Сенешал - королевский дворецкий во Франции V-VIII веков.
Розенкрейцеры - члены возникших в XVII веке в Европе
религиозно-философских тайных обществ, слившихся впоследствии с масонами.
Агриппа - Марк Випсаний Агриппа (ок. 63-12 до н.э.) - римский
полководец, строитель многих сооружений в Древнем Риме - водопровода,
Пантеона и др.
Ю.Киркин