Хайсмит Патриция
Человек, любивший улиток
Патриция Хайсмит
ЧЕЛОВЕК, ЛЮБИВШИЙ УЛИТОК
У мистера Питера Кнопперта было увлечение. Он с огромным интересом наблюдал за жизнью улиток. Но всецело предавшись ему, он не имел представления, что довольно быстро горсточка его воспитанниц превратится в несколько сотен особей. Всего через два месяца после того, как первые улитки оказались в кабинете мистера Кнопперта, письменный стол и подоконники оказались заставленными стеклянными банками и тарелками, которые постепенно стали перебираться и на пол. Миссис Кнопперт, выразив свое решительное неудовольствие, отказалась показываться в этой комнате. Тут воняет, сказала она, и, кроме того, случайно раздавив улитку, она так и не смогла забыть этого омерзительного ощущения. Но чем больше его жена и друзья сетовали по поводу столь странного и даже несколько противного времяпровождения, тем с большим удовольствием мистер Кнопперт предавался ему.
- Никогда не обращал внимания на окружающую природу, - часто говаривал мистер Кнопперт (он был партнером в брокерской фирме, то есть всю жизнь имел отношение лишь к финансам), - но улитки открыли мне глаза на красоту мира животных.
Если приятели намекали, что по сути улитки не являются животными, а их покрытые слизью тела и раковины вряд ли могут говорить о красоте живого мира, мистер Кнопперт со снисходительной улыбкой отвечал, что они просто понятия не имеют о тайнах жизни улиток, которые ныне открылись ему.
И это было истиной. Мистер Кнопперт был свидетелем таких проявлений их жизнедеятельности, описания которых - по крайней мере исчерпывающих - не мог найти ни в одной энциклопедии или книге по зоологии из всех, что ему удалось раздобыть.
Как-то вечером мистер Кнопперт зашел на кухню перехватить что-нибудь перед обедом и обратил внимание, что пара улиток в тарелке у мойки ведут себя весьма странно. Не без усилия стоя на том, что можно было бы назвать хвостиками, они покачивались друг перед другом, напоминая змей, очарованных флейтой факира. Через секунду они прильнули друг к другу в страстном поцелуе. Склонившись к тарелке, мистер Кнопперт стал внимательно присматриваться к ним под разными углами. Их отношения продолжали развиваться: у обоих улиток с правой стороны головы появилось нечто, напоминающее удлиненное, подобно протуберанцу, ухо. Мистер Кнопперт инстинктивно понял, что он стал свидетелем некоей сексуальной активности.
Когда появившаяся кухарка что-то сказала ему, он остановил ее нетерпеливым взмахом руки. Он не мог оторвать взгляда от очаровательных крохотных созданий в тарелке.
Когда ухоподобные выросты почти соприкоснулись, из одного из них, подобно маленькому щупальцу, выдвинулся беловатый стерженек и, изогнувшись дугой, коснулся уха другой улитки. Мистер Кнопперт с огромным интересом наблюдал, как вторая улитка произвела те же действия. Очень любопытно, подумал он. Щупальцы, подергавшись, наконец соприкоснулись и застыли, сплетенные в объятьях. Мистер Кнопперт, застыв, продолжал внимательно наблюдать за ними. То же делала и кухарка.
- Вы когда-нибудь видели нечто подобное? - спросил мистер Кнопперт.
- Нет. Должно быть, они дерутся, - равнодушно сказала кухарка и отошла. Она продемонстрировала то невежество по отношению к улиткам, с которым позже он сталкивался повсеместно.
Больше часа мистер Кнопперт продолжал наблюдать за парой улиток, пока наконец те не втянули щупальца, приведя себя в первоначальный вид, расслабились и перестали обращать внимание друг на друга. К тому времени другая пара улиток принялась флиртовать и, медленно сближаясь, застыла в поцелуе. Мистер Кнопперт сказал кухарке, чтобы та не подавала улиток к обеду, а сосуд с ними перенес к себе в кабинет. И больше улитки никогда не появлялись на столе в доме Кноппертов.
Вечером он зарылся в энциклопедии и в научные монографии, что были в его распоряжении, но нигде не было ни слова о брачных обычаях улиток, хотя порядок размножения у устриц был описан с нудными подробностями. После пары дней раздумий мистер Кнопперт решил, что сцена, представшая его глазам, может, и не была совокуплением. Его жена Эдна сказала, что улиток будут есть или пусть они покидают дом - как раз в это время она и наступила на улитку, которая выползла на пол - и мистер Кнопперт был близок к тому, чтобы согласиться с ней, не наткнись он в дарвиновском "Происхождении видов" на предложение в главе, посвященной брюхоногим. Предложение было на французском языке, которого мистер Кнопперт не знал, но слово sensualite заставило его насторожиться, как гончую собаку, которая внезапно почувствовала запах добычи. В то время он сидел в библиотеке и, вооружившись англо-французским словарем, стал добросовестно переводить предложение. Тезис включал в себя порядка сотни слов, говоривших, что во время совокупления улитки демонстрируют такую чувственность и страстность, которым нет равных в мире живой природы. И все. Фраза была из записных книжек Анри Фабра. Ясно было, что Дарвин решил не переводить ее, учитывая, что она может попасться на глаза несовершеннолетним, ну, а если ее увидит настоящий ученый, он уж разберется. Теперь мистер Кнопперт имел право отнести себя к этому сословию, и его круглое розовое лицо залилось румянцем гордости.
Он выяснил, что его пресноводные улитки откладывают яйца в землю или песок, так что он разместил в большом сосуде блюдце с водой и полоску влажной земли, куда и перенес своих улиток. Затем стал ждать развития событий. Он брал улиток одну за другой и внимательно рассматривал их, но не видел никаких признаков беременности. Но одна из них не поддавалась его усилиям. Похоже, что раковина ее прилипла к земле. Мистер Кнопперт предположил, что она зарылась головой в землю, готовясь отойти в мир иной. Прошло еще два дня, а утром третьего мистер Кнопперт обнаружил горку взрыхленной земли на том месте, где была улитка. Заинтересовавшись, он осторожно разворошил ее кончиком спички и к своему удовлетворению обнаружил в ямке кучу блестящих новеньких яиц. Икра улитки! Он не ошибся! Мистер Кнопперт позвал жену и кухарку взглянуть на свою находку. Кладка улитки очень походила на икру, только икринки были белые, а не черные или красные.
- Естественно, они же как-то должны размножаться, - так откомментировала жена. Мистер Кнопперт не мог понять, почему она не проявляет подлинной заинтересованности. Во время пребывания в доме он должен был каждый час осматривать состояние икринок. Каждое утро он первым делом бежал к ним удостовериться, не произошло ли изменений и отходил ко сну с последней мыслью о них. Другая улитка тоже стала копать ямку. И более того - еще одна пара завела брачные игры, сливаясь в объятиях! Первая кладка обрела сероватый оттенок, и в каждой икринке уже можно было различить очертания миниатюрного тельца. Возбуждение мистера Кнопперта достигло предела. Наконец наступило утро - восемнадцатое после кладки, в соответствии с тщательными расчетами мистера Кнопперта - когда, заглянув в ямку, он увидел первое шевеление крохотной головки, первое неуверенное покачивание ее рожек. Мистер Кнопперт был счастлив, как отец при рождении первенца. В кладке было больше семидесяти икринок, и в каждой из них чудесным образом зарождалась жизнь. Он стал свидетелем всего цикла размножения, который так успешно завершался. И тот факт, что никто, по крайней мере, из его знакомых, не знал того, что открылось ему, наполнял его восторгом первооткрывателя, обладателя тайного знания. Мистер Кнопперт тщательно фиксировал в своих записях каждое совокупление, каждую кладку. Он излагал подробности биологии улиток смущающимся, а порой шокированным всем гостям и приятелям, пока наконец жена не высказала ему свои претензии.
- Когда этому наступит конец, Питер? Если они будут продолжать размножаться с такой скоростью, то скоро заполонят весь дом! заявила жена после пятнадцатой или двадцатой кладки.
- Природа не терпит остановок, - с добрым юмором ответил он ей. - Кроме того, они размещаются только в кабинете. Места хватает.
Так или иначе, требовалось все больше и больше сосудов, емкостей и банок. Мистер Кнопперт зашел в зоомагазин и прикупил несколько бодрых улиток, в том числе пару, которая, забившись в уголок, занималась любовью. На грязной поверхности земли появлялось все больше и больше кладок с икринками, и из каждой из них выползало от семидесяти до девяноста малышей-улиток, прозрачных как дождевая капля; едва появившись на свет, она принимались не соскальзывать, а карабкаться кверху по листику свежего латука, который мистер Кнопперт успевал вставить в каждую ямку в виде съедобной лестнички. Улитки совокуплялись с такой частотой, что он перестал обращать внимание на эти факты их интимной жизни, которой они занимались двадцать четыре часа в сутки. Но видеть, как в икринке зарождается раковинка и начинает двигаться - лицезрение этого никогда не могло наскучить.
Его коллеги по брокерской конторе заметили, что у Питера Кнопперта явно проснулся интерес к жизни. Движения его обрели решительность, расчеты стали просто блистательными и хотя в его планах действий чувствовалась некоторая безжалостность, они приносили деньги компании. Правление единодушно подняло ему зарплату с сорока до шестидесяти тысяч долларов в год. Когда кто-то поздравил его с таким успехом, мистер Кнопперт целиком и полностью отнес его на счет улиток, ибо нигде он так не отдыхает и не расслабляется, как проводя время рядом с ними.
Теперь все вечера он проводил в обществе своих улиток в кабинете, который стал напоминать не столько комнату, сколько аквариум. Ему нравилось высыпать в ванночки свежие листики латука с кусочками вареной картошки и свеклы, после чего он включал установленные им разбрызгиватели, которые должны были имитировать естественный дождичек. Улитки, оживляясь, принимались есть, совокупляться или просто с удовольствием принимать водные процедуры. Мистер Кнопперт часто позволял улитке путешествовать по своему указательному пальцу - ему казалось, что улиткам нравится такой контакт с человеком - а скармливая улитке листик латука, он осматривал ее со всех сторон, получая такое же эстетическое удовольствие, как любитель живописи при лицезрении японской акварели.
Теперь мистер Кнопперт никому не позволял заходить в свой кабинет. Слишком много улиток обзавелись привычкой ползать по полу или отходить ко сну, приклеившись к сидению кресел, а так же к корешкам книг на полках. Большую часть времени улитки, особенно пожилые, проводили во сне. Но было более, чем достаточно, бойких особей, которые предпочитали заниматься любовью. Мистер Кнопперт подсчитал, что в объятиях сливались одновременно не менее дюжины пар. И конечно, все кишело малютками и улитками-подростками. Сосчитать их было просто невозможно. Но мистеру Кнопперту все же удалось подсчитать тех, кто спал или ползал по потолку - - получилось что-то между одиннадцатью и двенадцатью сотнями. Но учитывая плоскости в аквариумах, в банках и других емкостях, стенки книжных полок и нижнюю поверхность стола, это число смело можно было увеличить раз в пятьдесят. Мистеру Кнопперту наконец пришлось заняться соскабливанием улиток с потолка. Некоторые из них висели уже неделями, и его беспокоил их режим питания. Но в последнее время он был чрезмерно занят и настолько нуждался в спокойствии, что предпочитал просто сидеть в кабинете в своем любимом кресле.
В июне ему приходилось нередко задерживаться допоздна в офисе. Шел к концу фискальный год и материалы кучами скапливались на его рабочем столе. Ведя расчеты, он нашел полдюжины вариантов, которые должны были принести прибыль, но несколько самых многообещающих приберег для своих операций. К этому времени в следующем году его состояние должно увеличиться втрое или вчетверо. Он уже видел, как его банковский счет растет с такой же легкостью и быстротой, как улитки. Он рассказал о перспективах своей жене и она была вне себя от радости. Она даже простила ему уничтожение кабинета и гнусные гнилостные запахи, которые заполонили весь верхний этаж.
- Мне все же хочется, Питер, чтобы ты посмотрел, не произошло ли там что-то такое, - обеспокоенно сказала она. - То ли аквариум перевернулся, но я не хочу, чтобы испортился ковер. Ты ведь около недели не заходил в кабинет, не так ли?
Честно говоря, мистер Кнопперт не был в нем около двух недель. Он не стал рассказывать жене, что ковер давно можно выбрасывать. - Вечером поднимусь, - сказал он.
Но прошло еще три дня прежде, чем он нашел время. Вечером перед отходом ко сну он с удивлением обнаружил, что все пространство пола плотно забито улитками, которые лежали в три или четыре слоя. Стараясь не повредить ни одну из них, он с трудом закрыл двери. Плотные скопления улиток по углам придали комнате почти круглые очертания и у него создалось впечатление, что он стоит внутри полости, вырезанной в цельной массе. Хрустя костяшками, мистер Кнопперт с изумлением озирался вокруг. Его воспитанницы не только заполонили все свободное пространство, но уродливые гроздья из тысяч улиток свисали повсюду по комнате.
Чтобы устоять на ногах, мистеру Кнопперту пришлось ухватиться за спинку стула. Вместо дерева он почувствовал под пальцами россыпь ракушек. Он невольно улыбнулся: все сиденье было устлано ракушками улиток, которые пышной подушкой громоздились друг на друга. Ему в самом деле необходимо было что-то делать с потолком - и немедленно. Он взял из угла зонтик, вытряхнув из него несколько улиток и расчистил место на столе, чтобы стоять. Наконечником зонтика он порвал кусок обоев, который под весом улиток длинной полосой опустился почти до пола. Внезапно мистер Кнопперт испытал гнев и раздражение. Разбрызгиватели заставят их пошевеливаться. Он нажал рычаг.
В комнате сразу же началась активная шелестящая деятельность. Мистер Кнопперт спустил ноги на пол, утвердившись среди груд раковин, которые потрескивали, как галька на пляже и включил пару разбрызгивателей на потолке. Он сразу же понял, что сделал ошибку. Увлажнившаяся бумага стала рваться у него на глазах и он неловко увернулся от нее лишь для того, чтобы ему на голову свалилась груда сцепившихся в гирлянду улиток. Он чуть не потерял сознание от увесистого удара по макушке и припал на колено, с трудом приходя в себя. Надо открыть окно, подумал он, тут спертый воздух. Улитки облепили его ботинки, копошились в обшлагах брюк. Он с раздражением лягнул ногой. Он двинулся к дверям, собираясь позвать на помощь кого-нибудь из прислуги и в этот момент на него свалилась люстра. Мистер Кнопперт тяжело осел на пол. Теперь-то он увидел, что ему не удастся открыть окно, потому что улитки густым плотным слоем облепили подоконник. Он почувствовал, что не может подняться, ибо ему не хватало воздуха, он задыхался. Его душил не только тяжелый воздух комнаты. Всюду колыхались длинные полосы обоев, усыпанные улитками и ему казалось, что он заключен в их круг, как в тюрьму.
- Эдна! - позвал он и был изумлен своим глухими сдавленным голосом. Комната стала звуконепроницаемой камерой.
Он пополз по полу, уже не обращая внимания на сотни улиток, которые хрустели у него под коленями и руками. Дверь открыть ему не удалось. Ее облепило такое количество моллюсков, забив все щели, что она просто не поддавалась его усилиям.
- Эдна! - В рот ему заползла улитка. Он с отвращением сплюнул ее. Мистер Кнопперт попытался стряхнуть улиток с рук. Но казалось, стоило ему избавиться от сотни одних, четыреста других снова и снова облепляли его, лишая свободы движений, пока он отчаянно старался найти в комнате свободное место. Они уже ползали у него по векам. Едва только он поднялся на ноги, то получил еще один удар - мистер Копперт не успел даже понять, чем именно. Он теряет сознание! Во всяком случае, он понял, что лежит на полу. Когда он попытался поднести руки к лицу, чтобы стряхнуть с губ, из ноздрей, с век эту массу слизистых убийц, ему показалось, что они налиты свинцом.
- На помощь! - Улитка скользнула ему в глотку, и он проглотил ее. Поперхнувшись, он широко открыл рот в желании схватить воздуха и почувствовал, как на язык ему свалилась очередная улитка. Он как в аду!
Он не мог сдвинуться с места, потому что вязкий поток живых существ приковал его к полу. - Хрр! - мистер Кнопперт мог дышать лишь короткими всхлипами. Перед глазами поплыла черная мгла, которая стала окутывать его с головой. Теперь он вообще не мог вздохнуть, потому что и ноздри и рот были забиты клейкой массой, а он не мог даже поднять руки. С трудом разлепив веки, одним глазом он увидел прямо перед собой, в нескольких дюймах, искусственное деревцо, которое стояло в горшке у дверей. На его листике пара улиток молчаливо занималась любовью. И прямо рядом с ними из ямки в земле, одна за другой выползали прозрачные, как капельки дождя, крохотные улитки - рядовые огромной армии...
ЧЕЛОВЕК, ЛЮБИВШИЙ УЛИТОК
У мистера Питера Кнопперта было увлечение. Он с огромным интересом наблюдал за жизнью улиток. Но всецело предавшись ему, он не имел представления, что довольно быстро горсточка его воспитанниц превратится в несколько сотен особей. Всего через два месяца после того, как первые улитки оказались в кабинете мистера Кнопперта, письменный стол и подоконники оказались заставленными стеклянными банками и тарелками, которые постепенно стали перебираться и на пол. Миссис Кнопперт, выразив свое решительное неудовольствие, отказалась показываться в этой комнате. Тут воняет, сказала она, и, кроме того, случайно раздавив улитку, она так и не смогла забыть этого омерзительного ощущения. Но чем больше его жена и друзья сетовали по поводу столь странного и даже несколько противного времяпровождения, тем с большим удовольствием мистер Кнопперт предавался ему.
- Никогда не обращал внимания на окружающую природу, - часто говаривал мистер Кнопперт (он был партнером в брокерской фирме, то есть всю жизнь имел отношение лишь к финансам), - но улитки открыли мне глаза на красоту мира животных.
Если приятели намекали, что по сути улитки не являются животными, а их покрытые слизью тела и раковины вряд ли могут говорить о красоте живого мира, мистер Кнопперт со снисходительной улыбкой отвечал, что они просто понятия не имеют о тайнах жизни улиток, которые ныне открылись ему.
И это было истиной. Мистер Кнопперт был свидетелем таких проявлений их жизнедеятельности, описания которых - по крайней мере исчерпывающих - не мог найти ни в одной энциклопедии или книге по зоологии из всех, что ему удалось раздобыть.
Как-то вечером мистер Кнопперт зашел на кухню перехватить что-нибудь перед обедом и обратил внимание, что пара улиток в тарелке у мойки ведут себя весьма странно. Не без усилия стоя на том, что можно было бы назвать хвостиками, они покачивались друг перед другом, напоминая змей, очарованных флейтой факира. Через секунду они прильнули друг к другу в страстном поцелуе. Склонившись к тарелке, мистер Кнопперт стал внимательно присматриваться к ним под разными углами. Их отношения продолжали развиваться: у обоих улиток с правой стороны головы появилось нечто, напоминающее удлиненное, подобно протуберанцу, ухо. Мистер Кнопперт инстинктивно понял, что он стал свидетелем некоей сексуальной активности.
Когда появившаяся кухарка что-то сказала ему, он остановил ее нетерпеливым взмахом руки. Он не мог оторвать взгляда от очаровательных крохотных созданий в тарелке.
Когда ухоподобные выросты почти соприкоснулись, из одного из них, подобно маленькому щупальцу, выдвинулся беловатый стерженек и, изогнувшись дугой, коснулся уха другой улитки. Мистер Кнопперт с огромным интересом наблюдал, как вторая улитка произвела те же действия. Очень любопытно, подумал он. Щупальцы, подергавшись, наконец соприкоснулись и застыли, сплетенные в объятьях. Мистер Кнопперт, застыв, продолжал внимательно наблюдать за ними. То же делала и кухарка.
- Вы когда-нибудь видели нечто подобное? - спросил мистер Кнопперт.
- Нет. Должно быть, они дерутся, - равнодушно сказала кухарка и отошла. Она продемонстрировала то невежество по отношению к улиткам, с которым позже он сталкивался повсеместно.
Больше часа мистер Кнопперт продолжал наблюдать за парой улиток, пока наконец те не втянули щупальца, приведя себя в первоначальный вид, расслабились и перестали обращать внимание друг на друга. К тому времени другая пара улиток принялась флиртовать и, медленно сближаясь, застыла в поцелуе. Мистер Кнопперт сказал кухарке, чтобы та не подавала улиток к обеду, а сосуд с ними перенес к себе в кабинет. И больше улитки никогда не появлялись на столе в доме Кноппертов.
Вечером он зарылся в энциклопедии и в научные монографии, что были в его распоряжении, но нигде не было ни слова о брачных обычаях улиток, хотя порядок размножения у устриц был описан с нудными подробностями. После пары дней раздумий мистер Кнопперт решил, что сцена, представшая его глазам, может, и не была совокуплением. Его жена Эдна сказала, что улиток будут есть или пусть они покидают дом - как раз в это время она и наступила на улитку, которая выползла на пол - и мистер Кнопперт был близок к тому, чтобы согласиться с ней, не наткнись он в дарвиновском "Происхождении видов" на предложение в главе, посвященной брюхоногим. Предложение было на французском языке, которого мистер Кнопперт не знал, но слово sensualite заставило его насторожиться, как гончую собаку, которая внезапно почувствовала запах добычи. В то время он сидел в библиотеке и, вооружившись англо-французским словарем, стал добросовестно переводить предложение. Тезис включал в себя порядка сотни слов, говоривших, что во время совокупления улитки демонстрируют такую чувственность и страстность, которым нет равных в мире живой природы. И все. Фраза была из записных книжек Анри Фабра. Ясно было, что Дарвин решил не переводить ее, учитывая, что она может попасться на глаза несовершеннолетним, ну, а если ее увидит настоящий ученый, он уж разберется. Теперь мистер Кнопперт имел право отнести себя к этому сословию, и его круглое розовое лицо залилось румянцем гордости.
Он выяснил, что его пресноводные улитки откладывают яйца в землю или песок, так что он разместил в большом сосуде блюдце с водой и полоску влажной земли, куда и перенес своих улиток. Затем стал ждать развития событий. Он брал улиток одну за другой и внимательно рассматривал их, но не видел никаких признаков беременности. Но одна из них не поддавалась его усилиям. Похоже, что раковина ее прилипла к земле. Мистер Кнопперт предположил, что она зарылась головой в землю, готовясь отойти в мир иной. Прошло еще два дня, а утром третьего мистер Кнопперт обнаружил горку взрыхленной земли на том месте, где была улитка. Заинтересовавшись, он осторожно разворошил ее кончиком спички и к своему удовлетворению обнаружил в ямке кучу блестящих новеньких яиц. Икра улитки! Он не ошибся! Мистер Кнопперт позвал жену и кухарку взглянуть на свою находку. Кладка улитки очень походила на икру, только икринки были белые, а не черные или красные.
- Естественно, они же как-то должны размножаться, - так откомментировала жена. Мистер Кнопперт не мог понять, почему она не проявляет подлинной заинтересованности. Во время пребывания в доме он должен был каждый час осматривать состояние икринок. Каждое утро он первым делом бежал к ним удостовериться, не произошло ли изменений и отходил ко сну с последней мыслью о них. Другая улитка тоже стала копать ямку. И более того - еще одна пара завела брачные игры, сливаясь в объятиях! Первая кладка обрела сероватый оттенок, и в каждой икринке уже можно было различить очертания миниатюрного тельца. Возбуждение мистера Кнопперта достигло предела. Наконец наступило утро - восемнадцатое после кладки, в соответствии с тщательными расчетами мистера Кнопперта - когда, заглянув в ямку, он увидел первое шевеление крохотной головки, первое неуверенное покачивание ее рожек. Мистер Кнопперт был счастлив, как отец при рождении первенца. В кладке было больше семидесяти икринок, и в каждой из них чудесным образом зарождалась жизнь. Он стал свидетелем всего цикла размножения, который так успешно завершался. И тот факт, что никто, по крайней мере, из его знакомых, не знал того, что открылось ему, наполнял его восторгом первооткрывателя, обладателя тайного знания. Мистер Кнопперт тщательно фиксировал в своих записях каждое совокупление, каждую кладку. Он излагал подробности биологии улиток смущающимся, а порой шокированным всем гостям и приятелям, пока наконец жена не высказала ему свои претензии.
- Когда этому наступит конец, Питер? Если они будут продолжать размножаться с такой скоростью, то скоро заполонят весь дом! заявила жена после пятнадцатой или двадцатой кладки.
- Природа не терпит остановок, - с добрым юмором ответил он ей. - Кроме того, они размещаются только в кабинете. Места хватает.
Так или иначе, требовалось все больше и больше сосудов, емкостей и банок. Мистер Кнопперт зашел в зоомагазин и прикупил несколько бодрых улиток, в том числе пару, которая, забившись в уголок, занималась любовью. На грязной поверхности земли появлялось все больше и больше кладок с икринками, и из каждой из них выползало от семидесяти до девяноста малышей-улиток, прозрачных как дождевая капля; едва появившись на свет, она принимались не соскальзывать, а карабкаться кверху по листику свежего латука, который мистер Кнопперт успевал вставить в каждую ямку в виде съедобной лестнички. Улитки совокуплялись с такой частотой, что он перестал обращать внимание на эти факты их интимной жизни, которой они занимались двадцать четыре часа в сутки. Но видеть, как в икринке зарождается раковинка и начинает двигаться - лицезрение этого никогда не могло наскучить.
Его коллеги по брокерской конторе заметили, что у Питера Кнопперта явно проснулся интерес к жизни. Движения его обрели решительность, расчеты стали просто блистательными и хотя в его планах действий чувствовалась некоторая безжалостность, они приносили деньги компании. Правление единодушно подняло ему зарплату с сорока до шестидесяти тысяч долларов в год. Когда кто-то поздравил его с таким успехом, мистер Кнопперт целиком и полностью отнес его на счет улиток, ибо нигде он так не отдыхает и не расслабляется, как проводя время рядом с ними.
Теперь все вечера он проводил в обществе своих улиток в кабинете, который стал напоминать не столько комнату, сколько аквариум. Ему нравилось высыпать в ванночки свежие листики латука с кусочками вареной картошки и свеклы, после чего он включал установленные им разбрызгиватели, которые должны были имитировать естественный дождичек. Улитки, оживляясь, принимались есть, совокупляться или просто с удовольствием принимать водные процедуры. Мистер Кнопперт часто позволял улитке путешествовать по своему указательному пальцу - ему казалось, что улиткам нравится такой контакт с человеком - а скармливая улитке листик латука, он осматривал ее со всех сторон, получая такое же эстетическое удовольствие, как любитель живописи при лицезрении японской акварели.
Теперь мистер Кнопперт никому не позволял заходить в свой кабинет. Слишком много улиток обзавелись привычкой ползать по полу или отходить ко сну, приклеившись к сидению кресел, а так же к корешкам книг на полках. Большую часть времени улитки, особенно пожилые, проводили во сне. Но было более, чем достаточно, бойких особей, которые предпочитали заниматься любовью. Мистер Кнопперт подсчитал, что в объятиях сливались одновременно не менее дюжины пар. И конечно, все кишело малютками и улитками-подростками. Сосчитать их было просто невозможно. Но мистеру Кнопперту все же удалось подсчитать тех, кто спал или ползал по потолку - - получилось что-то между одиннадцатью и двенадцатью сотнями. Но учитывая плоскости в аквариумах, в банках и других емкостях, стенки книжных полок и нижнюю поверхность стола, это число смело можно было увеличить раз в пятьдесят. Мистеру Кнопперту наконец пришлось заняться соскабливанием улиток с потолка. Некоторые из них висели уже неделями, и его беспокоил их режим питания. Но в последнее время он был чрезмерно занят и настолько нуждался в спокойствии, что предпочитал просто сидеть в кабинете в своем любимом кресле.
В июне ему приходилось нередко задерживаться допоздна в офисе. Шел к концу фискальный год и материалы кучами скапливались на его рабочем столе. Ведя расчеты, он нашел полдюжины вариантов, которые должны были принести прибыль, но несколько самых многообещающих приберег для своих операций. К этому времени в следующем году его состояние должно увеличиться втрое или вчетверо. Он уже видел, как его банковский счет растет с такой же легкостью и быстротой, как улитки. Он рассказал о перспективах своей жене и она была вне себя от радости. Она даже простила ему уничтожение кабинета и гнусные гнилостные запахи, которые заполонили весь верхний этаж.
- Мне все же хочется, Питер, чтобы ты посмотрел, не произошло ли там что-то такое, - обеспокоенно сказала она. - То ли аквариум перевернулся, но я не хочу, чтобы испортился ковер. Ты ведь около недели не заходил в кабинет, не так ли?
Честно говоря, мистер Кнопперт не был в нем около двух недель. Он не стал рассказывать жене, что ковер давно можно выбрасывать. - Вечером поднимусь, - сказал он.
Но прошло еще три дня прежде, чем он нашел время. Вечером перед отходом ко сну он с удивлением обнаружил, что все пространство пола плотно забито улитками, которые лежали в три или четыре слоя. Стараясь не повредить ни одну из них, он с трудом закрыл двери. Плотные скопления улиток по углам придали комнате почти круглые очертания и у него создалось впечатление, что он стоит внутри полости, вырезанной в цельной массе. Хрустя костяшками, мистер Кнопперт с изумлением озирался вокруг. Его воспитанницы не только заполонили все свободное пространство, но уродливые гроздья из тысяч улиток свисали повсюду по комнате.
Чтобы устоять на ногах, мистеру Кнопперту пришлось ухватиться за спинку стула. Вместо дерева он почувствовал под пальцами россыпь ракушек. Он невольно улыбнулся: все сиденье было устлано ракушками улиток, которые пышной подушкой громоздились друг на друга. Ему в самом деле необходимо было что-то делать с потолком - и немедленно. Он взял из угла зонтик, вытряхнув из него несколько улиток и расчистил место на столе, чтобы стоять. Наконечником зонтика он порвал кусок обоев, который под весом улиток длинной полосой опустился почти до пола. Внезапно мистер Кнопперт испытал гнев и раздражение. Разбрызгиватели заставят их пошевеливаться. Он нажал рычаг.
В комнате сразу же началась активная шелестящая деятельность. Мистер Кнопперт спустил ноги на пол, утвердившись среди груд раковин, которые потрескивали, как галька на пляже и включил пару разбрызгивателей на потолке. Он сразу же понял, что сделал ошибку. Увлажнившаяся бумага стала рваться у него на глазах и он неловко увернулся от нее лишь для того, чтобы ему на голову свалилась груда сцепившихся в гирлянду улиток. Он чуть не потерял сознание от увесистого удара по макушке и припал на колено, с трудом приходя в себя. Надо открыть окно, подумал он, тут спертый воздух. Улитки облепили его ботинки, копошились в обшлагах брюк. Он с раздражением лягнул ногой. Он двинулся к дверям, собираясь позвать на помощь кого-нибудь из прислуги и в этот момент на него свалилась люстра. Мистер Кнопперт тяжело осел на пол. Теперь-то он увидел, что ему не удастся открыть окно, потому что улитки густым плотным слоем облепили подоконник. Он почувствовал, что не может подняться, ибо ему не хватало воздуха, он задыхался. Его душил не только тяжелый воздух комнаты. Всюду колыхались длинные полосы обоев, усыпанные улитками и ему казалось, что он заключен в их круг, как в тюрьму.
- Эдна! - позвал он и был изумлен своим глухими сдавленным голосом. Комната стала звуконепроницаемой камерой.
Он пополз по полу, уже не обращая внимания на сотни улиток, которые хрустели у него под коленями и руками. Дверь открыть ему не удалось. Ее облепило такое количество моллюсков, забив все щели, что она просто не поддавалась его усилиям.
- Эдна! - В рот ему заползла улитка. Он с отвращением сплюнул ее. Мистер Кнопперт попытался стряхнуть улиток с рук. Но казалось, стоило ему избавиться от сотни одних, четыреста других снова и снова облепляли его, лишая свободы движений, пока он отчаянно старался найти в комнате свободное место. Они уже ползали у него по векам. Едва только он поднялся на ноги, то получил еще один удар - мистер Копперт не успел даже понять, чем именно. Он теряет сознание! Во всяком случае, он понял, что лежит на полу. Когда он попытался поднести руки к лицу, чтобы стряхнуть с губ, из ноздрей, с век эту массу слизистых убийц, ему показалось, что они налиты свинцом.
- На помощь! - Улитка скользнула ему в глотку, и он проглотил ее. Поперхнувшись, он широко открыл рот в желании схватить воздуха и почувствовал, как на язык ему свалилась очередная улитка. Он как в аду!
Он не мог сдвинуться с места, потому что вязкий поток живых существ приковал его к полу. - Хрр! - мистер Кнопперт мог дышать лишь короткими всхлипами. Перед глазами поплыла черная мгла, которая стала окутывать его с головой. Теперь он вообще не мог вздохнуть, потому что и ноздри и рот были забиты клейкой массой, а он не мог даже поднять руки. С трудом разлепив веки, одним глазом он увидел прямо перед собой, в нескольких дюймах, искусственное деревцо, которое стояло в горшке у дверей. На его листике пара улиток молчаливо занималась любовью. И прямо рядом с ними из ямки в земле, одна за другой выползали прозрачные, как капельки дождя, крохотные улитки - рядовые огромной армии...