Джоан Хесс
Крутой Терри
Барт Белликоз понимал, что время на исходе. Вдали уже был слышен истошный вой сирен неумолимо приближавшихся полицейских машин, и они вот-вот окружат его со всех сторон, словной рой разъяренных шершней. Он отступил назад, а затем с разбегу бросил свое плотное, мускулистое тело на хлипкую фанерную дверь. Издав долгий, протяжный скрип, напоминавший пронзительный стон смертельно раненного зверя, она поддалась, и Белликоз влетел в квартиру.
Его клиент лежал на ковре. Барту хватило лишь беглого взгляда на застывшее в гримасе лицо, чтобы понять, что парень мертв, и эта мысль прочертила в его душе длинную рваную рану, сочащуюся…
— Терри, дорогой, тебе еще долго? Я проголодалась, и если столик не заказать сейчас, то потом будет уже поздно.
— Я же просил не мешать! Господи, пойми ты наконец, что рукопись надо сдать завтра в девять. Редактор и так места себе не находит. А когда ты врываешься сюда каждые пять минут, я не могу сосредоточиться.
— Извини. Просто мне скучно. Хочешь, я тебе шею помассирую? Вдруг работаться будет лучше?
— Нет, не будет. Я сейчас на последней главе, и мне надо закончить ее сегодня. Слушай, займись пока чем-нибудь, ладно?
— Ладно. Буду паинькой и посижу в гостиной. Одна-одинешенька.
— Огромное тебе спасибо. И закрой дверь, хорошо?
…кровью. Впрочем, любому, кто когда-нибудь видел свежий труп, было бы ясно…
— Прости, что отвлекаю, но как насчет того, чтобы заказать столик на более позднее время? Вдруг ты и впрямь закончишь сегодня?
— Если ты от меня не отстанешь, я никогда не закончу. Когда ты напросилась ко мне в гости, я тебе сразу сказал, что мне нужна абсолютная тишина, иначе я не смогу сосредоточиться.
— Вообще-то я говорю очень тихо, мой дорогой Мастер Крутого Детектива.
— Пока ты торчишь у меня перед носом и болтаешь не закрывая рта, я вынужден смотреть на тебя, а не на пишущую машинку. Звони и заказывай свой столик. Где тебе заблагорассудится, хоть в Африке. Мне все равно.
— Что ж, вполне возможно, я так и сделаю.
…было ясно… было бы ясно, что это убийство. Барт понял это, стоило ему лишь посмотреть… стоило ему только бросить хмурый взгляд… взглянуть… Когда Барт увидел нож, под углом торчавший в мускулистой загорелой груди…
— Дорогой, тебя к телефону.
— Меня нет дома. Спроси, кто это, я завтра перезвоню.
Так, нож, нож… вид которого сразу пробудил у него подозрения. И не зря! С усилием сосредоточившись, Барт тут же вспомнил, что где-то видел точно такой же…
— Это твой редактор. По-моему, он окончательно…
— Скажи ему, что меня нет, и закрой за собой дверь.
— Но я уже сказала, что ты дома и работаешь над романом как зверь. Он говорит, что ты ему позарез нужен прямо сейчас.
— Ч-ч-черт! Иду!
…раньше. Извини, Барт. Вернусь через минуту. Не забудь только, где ты видел этот ножичек, ага?
— Терри, старина, как идут дела?!
— Дела шли отлично, пока ты не позвонил и не оторвал меня от работы. Ирвин, ты хоть понимаешь, что каждый раз, когда меня отвлекают, я теряю сюжетную линию?
— Да-да, извини, дружище. Просто я хотел напомнить, что завтра мы сдаем рукопись в набор — неважно, с последней главой или без. Хотя, согласись, без последней главы книга будет выглядеть довольно странно — с несколькими пустыми страницами в конце. Ты обещал мне роман. Мы заплатили тебе щедрый аванс, а потом терпеливо ждали, когда же ты наконец соизволишь разродиться новым Бартом Белликозом. А ты нас подвел, и даже не один, а целых два раза! Учти, твоя новая вещь уже в каталоге. Я держал типографию сколько мог, но завтра крайний срок.
— Вместо того чтобы работать у себя в кабинете над последней главой, я стою на кухне и болтаю с тобой. Пока, Ирвин, буду у тебя завтра в девять.
— Надеюсь, вместе с Белликозом?
— В данный момент Белликоз стоит над трупом и надеется до завтра расследовать это убийство.
— Ага! Значит, концовка у тебя уже есть?
— Да, есть. Завтра в девять, о’кей? Отметим кофе с пончиками.
— Я возьму целую дюжину. Хотя бы затем, чтобы точно знать, что ты появишься.
— Все, Ирвин, я кладу трубку. Когда в следующий раз тебе нечем будет заняться, позвони бывшей жене.
Так, нож. Который он уже где-то видел. Отлично.
Нет, какой еще нож?! Что за бред?! К черту нож!
Барт уставился в пулевой отверстие у парня во лбу. Оно зияло словно третий глаз, незрячий третий глаз, который словно бездонный колодец…
— Ты поговорил?
— Нет, мы решили заняться сексом по телефону! Что тебе еще от меня нужно?!
— Я хотела тебя перехватить, прежде чем ты снова засядешь за работу. Ты какую кухню предпочитаешь — китайскую или японскую? По-моему, японская ничего, только давай не будем заказывать ни кальмаров, ни медуз — они такие скользкие и противные, что меня от них…
— Мне плевать. И вообще, хватит меня дергать каждые три минуты!
— Я задала простой вопрос, а ты вопишь так, будто тебя кастрируют. Прошлой ночью ты вел себя по-другому. Тогда ты против моей компании не возражал.
…бездонный колодец, набитый осклизлыми медузами и кальмарами… Фу ты, черт! Завтра последний срок. Последний срок. Послеееееее…
Размер раны указывал на то, что пуля, поразившая жертву, выпущена из мелкокалиберного оружия, и Барту стало ясно, что пора наконец-то как следует пораскинуть мозгами. Х-м-м, а не могла ли в этом быть замешана та дама в лиловом, что вчера приходила к нему в контору, — та самая, что рыдала и умоляла отыскать ее пропавшую…
— Ну что там у тебя такое, черт возьми?!
— Не обращай внимания, дорогой, я сейчас все уберу. В конце концов, мне все равно больше нечем заняться.
— Что уберешь?
— Не волнуйся. Ничего особенного.
— Что значит — ничего особенного?! Грохот был такой, как от ядерного взрыва!
— Можно подумать, ты был в Хиросиме. Работай себе спокойно и прекрати на меня орать, будто я твоя домработница. Сказала, уберу — значит, уберу.
— Это было окно?
— Работай, работай.
— Или телевизор? Мой новенький телевизор, за который выплачивать еще три года?
— Нет. Своим криком ты мешаешь мне убираться. По-моему, завтра у тебя последний срок…
…дочь? Барт окинул взглядом комнату, выглядевшую так, будто несколько минут назад там взорвалась атомная бомба. Оконное стекло было покрыто густой паутиной трещин, а телевизор — новенький 137-канальный телевизор со сверхплоским кинескопом, модернизированным пультом, видеомагнитофоном и квадрофоническим компакт-диск-плейером, — превратился в дымящуюся мешанину из оплавленных проводов и искореженных микросхем, хотя за него оставалось выплатить еще тридцать пять ежемесячных взносов!!!
Однако Барт напомнил себе, что время не ждет, и склонился над трупом. Тело было еще теплым, а из угла рта, растянутого в некоем подобии удивленной улыбки, сбегала струйка крови… Значит, жертва была знакома с убийцей, решил Барт, нашаривая в кармане пачку…
— Где мои сигареты?
— Что?
— Ты что, прокралась ко мне в кабинет и взяла сигареты? Неприкосновенную пачку из нижнего левого ящика стола?
— Ну… да. Мои кончились.
— У меня тоже. Давай ее сюда.
— Я ее выкурила еще днем. По телевизору показывали классную старую комедию о дебютантке, которая влюбилась в приятеля своей сестры…
— Я прекрасно проживу и без этой дурацкой комедии. А без сигарет — нет! Раз они кончились, сходи в кафе напротив и купи новую пачку. Ты же знаешь, я не могу работать без курева.
— Вот еще! Уже поздно, а я не хочу, чтобы меня ограбили только потому, что ты не догадался запастись сигаретами. Я всегда говорила, что ты живешь в жутком районе. Давно бы переехал. Если тебе так приспичило, сходи сам.
Барт понял, что на перекур нет времени. Какой уж тут перекур, когда полиция несется к тебе словно стая голодных шакалов, готовых разорвать первого встречного на мелкие кусочки?! Поэтому он, невзирая на легкое чувство паники, с которым можно было совладать только с помощью сигареты — этой длинной, глубокой, смачной, вкусной затяжки углекислого газа, щедро сдобренного никотином, — вновь повернулся к трупу, отлично сознавая, что улика, оставленная коварным убийцей, позволит ему раскрыть это на редкость запутанное дело.
Ключ к разгадке преступления маячил у него буквально перед глазами. Он уже почти видел его, почти мог до него дотронуться, почти чуял его — этот едкий аромат тлеющего…
— Я чую дым. Что у тебя там горит?
— Ничего, милый, тебе показалось.
— Не надо пудрить мне мозги! Это дым. Причем табачный!
— Господи, подумаешь, большое дело! Оставалась в пачке одна штучка…
— В той самой, которую ты увела из моего кабинета? Мы ведь об этой пачке говорим, не так ли? Поверить не могу: ты не только стащила ее из моего стола, но еще и наврала, что она пустая, а сама выкурила последнюю сигарету!
— Смотри не заплачь! Детский сад какой-то, ей-богу! Я тут тихо, как мышка, сижу на диване, лишь бы ему не мешать, а он ноет словно младенец, у которого отняли конфетку. Или сделали клизму!
— Сперва ты украла мой неприкосновенный запас, потом…
— Что ты ко мне прицепился со своими сигаретами?! И вообще, насколько я понимаю, завтра утром тебе сдавать работу!
…табака. «Проклятье! — изнемогая от отчаяния, подумал Барт. — Если я сию же минуту не найду ключ к разгадке, дело — табак!» Ключ к разгадке, этот чертов ключ к разгадке…
Его зоркий взгляд заметался по разгромленной комнате и… Вот она, улика!!! Скомканный клочок бумаги, притаившийся на полу возле распростертого тела, был точно такого же, желтого цвета, что и почтовая квитанция, найденная им в ночном клубе. Это объясняло все. Да! Да!!! Эта ничтожная зацепка неоспоримо указывала на даму в лиловом, у которой пропала дочь, и на того таинственного незнакомца в ермолке, что преследовал Барта дни и ночи напролет, пока он вел это нелегкое, а порой и смертельно опасное дело. Он почувствовал себя так, будто солнце взошло над горизонтом после долгих недель бесконечной, беспросветной и промозглой полярной зимы.
И когда целая свора полицейских, с топотом ворвавшаяся в комнату, нацелила револьверы прямо ему в сердце, Барт лишь холодно усмехнулся. Он знал, что теперь может объяснить…
— Терри, я заказала столик в тайском ресторанчике, о котором все только и говорят. Если мы хотим вовремя попасть, то нам скоро выходить.
— К черту тайский ресторанчик!
Подняв с залитого кровью пола клочок бумаги, Барт развернул его и, небрежно помахав им, протянул…
— У них всегда полно народу, но мне повезло — туристы из Огайо, что сделали заказ, напились в баре, начали скандалить, и их забрали в полицию.
— Пошли твои туристы знаешь куда?!
Барт сказал пошли твои гребаные туристы в… так давай Барт ты знаешь кто это сделал и кто этот хмырь в ермолке и откуда там клочок желтой бумаги ну давай же барт белликоз не забудь ты должен помнить ты же помнил все еще минуту назад и это было в кайф барт это было просто классно круто и клево и вообще потрясный сюжетный ход и сейчас бы все шло как по маслу если бы не эта чертова…
— Терри, что за странные звуки? У тебя все в порядке?
— Не волнуйся, я на кухне. Мне кое-что понадобилось в ящике с инструментами. Как найду, сразу загляну к тебе. А пока будь умницей, сделай нам по коктейлю.
* * *
Барт Белликоз легкой походкой вышел из полицейского участка, старательно пряча довольную улыбку, наползавшую на его лицо всякий раз, стоило ему вспомнить обомлевшие физиономии детективов, которым он преподнес разгадку преступления буквально на блюдечке с голубой каемочкой. Разинув от изумления рты и ловя каждое его слово, они слушали полный драматизма рассказ о том, как его клиент — лживый и неверный муж, регулярно изменявший жене со стриптизершами, — с помощью шантажа начал грязно домогаться скромную красавицу, служившую почтовым курьером и тайком от начальства подрабатывавшую официанткой в ночном клубе «Тысяча и одна ночь», за что и поплатился — открыв дверь, чтобы расписаться на желтом бланке в получении заказного письма, он схлопотал пулю в лоб. Теперь его гроб и дело были закрыты.Завтра — новое дело и новая возможность обставить полицию и утереть ей нос. Но в настоящий момент Барт праздновал победу. И если вы хотите, чтобы самая запутанная головоломка была разгадана точно в срок, — обращайтесь к Барту Белликозу. Этот парень не подведет!
Конец.
Урррааааа!
* * *
— Терри! Господи, без четверти три! Имей совесть! Мне утром звонить в типографию и опять им что-то врать, а ты…— Спокойно, старик! По дороге на работу можешь забежать за пончиками. Барт Белликоз снова на коне!
— У тебя все готово?! Полностью?! Бог ты мой, я из-за тебя аж вспотел во сне. Честно, даже пижама к спине прилипла! То у тебя сюжет не вырисовывается, то нет вдохновения… просто не верится.
— Готов признать, что кое-какие сложности были. Я никак не мог разобраться с этим чертовым трупом на полу в гостиной. Я его не чувствовал, понимаешь? Не мог до него дотронуться, почуять запах крови, увидеть выражение страха и удивления у него на лице…
— Но все-таки что-то придумал, так ведь?
— Подружка помогла.
— Рад за тебя. Слушай, у меня тут припасена бутылочка шотландского виски двенадцатилетней выдержки, которую я хранил на свадьбу сына. А он решил в священники податься. Так что бери такси и приезжай, отметим. И подружку свою прихвати.
— Отличная мысль, Ирвин, но, боюсь, сейчас она несколько не в форме, чтобы ходить по гостям. Я бы даже сказал — не в том состоянии. А я скоро, только заскочу в кафе за сигаретами.
— Смотри там, поосторожней. Сейчас столько шпаны развелось. А ты хоть и пишешь романы про самого крутого частного детектива, с виду и мухи не обидишь. Эх, тебе бы Барта в телохранители! Да, кстати, как ты ухитрился закончить книгу так быстро?
— Я понял, что мне необходимо глубже исследовать предмет. Так сказать, побольше практики. Вот, собственно, и все.