Оригинал этого текста, а так же другие произведения на
странице "Voltron Camelot"
http://www.geocities.com/Hollywood/5549/writin_r.html
Факелы роняли угрожающие отблески на каменные стены, и
кровь, стекающая с меча, казалась черной в этом зловещем свете.
Рангольд шел, и ему казалось, что не будет конца этому темному
пути...
...Он стоял на вершине холма. Ветер холодил его лицо,
трепал волосы, выбившиеся из-за тесьмы, и пригибал к ногам
высохшие стебли осенних трав. В руках его был длинный меч с
холодным блеском и со странным переходом между клинком и эфесом
-- меч, который он только что отбил у Лагурма.
В этом клинке узнавалась работа сингильдийских мастеров,
но странным образом искаженная. Он был красив, но было что-то
сумрачное в этой красоте. Рангольд поймал клинком тусклый луч
солнца и увидел, что клинок отливает черным.
Он не знал, как поступить с этим оружием.
"Ты вправе решать по своему усмотрению мою судьбу,
Рангольд из Лиэрда, -- услышал он стальной голос клинка. -- Я
знаю, как поступают с оружием, заключающим в себе силы Мрака,
но я все равно предпочел оставить Лагурма". "Но ведь ты --
создание Черного Герцога!" -- удивился Рангольд. "Он перековал
меня, -- отозвался меч. -- Когда-то я был так же светел, как и
все сингильдийские клинки. Пока не попал ему в руки...
Думаешь, мы, мечи, не знаем сами, что такое боль? Я корчился в
муках, когда в его кузне Тьма медленно входила в меня. Я
возненавидел своего пересоздателя едва выйдя из его рук,
поэтому я отказался убить тебя по его приказу. Но от тебя,
благородный Рангольд, я приму все".
Рангольд стоял в раздумьи. Сингильдийцы уничтожали мечи,
созданные Мраком, но он чувствовал, что с этим оружием он не
может так поступить. И не только потому, что обязан жизнью
сумрачному клинку. Рыцарь повернулся и направился к крепости.
Поднявшись в святилище, он затеплил две свечи перед
алтарем. Положив темный клинок на алтарь Сирила, рыцарь молча
преклонил колено.
"Знаешь ли ты, о благородный Рангольд, что за оружие
принес ты мне? -- донесся с запредельных высот могучий и
светлый голос. -- Разве не ведомо тебе, как поступают с
клинками Тьмы?"
"Ведомо, о пресветлый Сирил, -- склонил голову Рангольд.
-- Но мы встретились как братья в бою, и мы оба пострадали от
Черного герцога".
"Да, я знаю об этом, -- ответил Командор витязей неба, и
голос его стал ближе. -- Я спрашиваю для того лишь, чтобы
испытать тебя. Ибо принимая в руки этот меч, ты принимаешь и
ответственность за его судьбу. Нареки же своего спутника
другим, светлым именем, ибо вам долго идти вместе"
Рангольд взял меч с алтаря:
-- Я нарекаю тебя Иглариль, Клинок Льда и Пламени. Будь
моим спутником и охранителем!
И в ответ ему вспыхнул Иглариль, и странно было видеть
черные отблески на светлом серебре клинка.
"Тьма исцеляется временем, и его пройдет немало прежде чем
вы оба вернетесь ко мне, -- снова донесся светлый голос, и сам
воитель Сирил, склонившись с надзвездных высот, положил руку на
плечо рыцарю, преклонившему колено: -- Ступай же, Рангольд,
туда, куда зовет тебя долг. Но помни, что ни в единый миг
твоего пути я не оставлю тебя"
Рангольд шел, и ему казалось, что не будет конца этому
темному пути. Но что может быть темнее мрака того, последнего
поединка? Он не видел ни самого Лагурма, ни его клинка -- лишь
сумрачную фигуру в плаще, делавшую неуловимые движения, от
которых тело то тут, то там прорезала боль, острая и холодная,
как ледяная грань. Но Иглариль безошибочно находил своего
губителя, и Рангольду казалось, что он слышит голос своего
клинка: "Держись, благородный Рангольд! Продержись еще
чуть-чуть, и я достану его".
Нет, было все же то, что темнее и безысходнее любого
мрака. Зал, в котором царили вечные сумерки, прорезаемые
вспышками мертвого лилового света. Стальные шесты с фигурами
распятых. Тело безжизненно-серого цвета, едва прикрытое
остатками одежды, и шевелящиеся бескровные губы, зовущие --
его.
Рангольд стиснул виски...
...Они стояли на самом верху крепостной стены, между
могучими зубцами, и целовались. Их не волновало то, что снизу
их прекрасно видно -- что может волновать, когда любишь и
счастлив?
-- Ой, колючий, -- шутливо уворачивалась она и ласково
гладила его по короткой бороде. Рангольд смеялся и снова
легонько касался губами ее мягких губ. Солнце било ему в глаза,
и от этого захватывало дух. Солнце заглядывало в ее глаза, и
они становились подобны лесным озерам, глубоким и чистым.
-- Когда деревья начнут ронять золото листьев, нам с тобой
сыграют "Танец менестрелей", -- сказал он и снова поцеловал ее.
Ветер смешал ее золотистые волосы и его темные кудри. Дыхание у
них было одно на двоих и сердца их бились вместе.
Он отпустил ее, она заглянула ему в лицо.
-- Говорят, душа сингильдийского рыцаря -- меч, -- не то
шутя, не то серьезно проговорила она. Рангольд обнял ее за
плечи:
-- Немногие знают тайну наших мечей, илвариэ. Меч,
выкованный мастером, имеет душу, и он зряч нашим сердцем. Но
нет ничего страшнее мертвого оружия в слепых руках...
...Рангольд стиснул виски, чувствуя, что сходит с ума.
Лучше бы сгинуть ему в подземельях Лагурма, чем видеть это!
Отчего небесное пламя не сожгло Лиэрдийский замок дотла?
Но из глубины души поднялся голос, светлый и могучий: "Это
не она, о благородный Рангольд, это лишь ее тень. Душа ее давно
на небе... Иди, тебе и твоему спутнику предстоит последнее
свершение".
"Иди, благородный Рангольд, -- вторил ему стальной голос
клинка. -- Иди! Близится конец нашего пути"
Рангольд шел, едва узнавая знакомые с детства стены.
Когда-то здесь было светло, и ветер врывался в окна, покачивая
старинные гобелены. Здесь мальчишкой он бегал по коридорам,
разглядывая рыцарские доспехи и щиты с разноцветными гербами.
Здесь он поднимался на самый верх остроконечных башен, слушая,
как поскрипывают медные флюгера, поворачиваемые ветром. Здесь
же он впервые взял в руки меч -- настоящий сингильдийский меч!
-- и ощутил какое-то странное родство души с мерцающим
серебряными отблесками клинком...
Он шел, интуитивно ища Лунную башню, посвященную Сирилу.
Говорили, что Лагурм ничего не мог сделать с нею, ибо
серебристо-белый свет, ночами лившийся оттуда, не давал его
мыслям проникнуть внутрь. И теперь Рангольд шел, надеясь лишь
на одно -- умереть возле родового святилища...
Коридоры странно изменились, и он увидел свет -- дневной
свет! Стены были выкрашены в серый цвет, излучавший странное
спокойствие, но краска местами пооблезла, словно открывая
незаживающиеся раны. Вдоль пола тянулись разноцветные нити, и в
них ощущалась незримая пульсация какой-то незнакомой силы.
Рангольд провел ладонью вдоль нитей, и почувствовал легкое
покалывание в кончиках пальцев.
Только теперь он увидел, что руки его пусты. А сам он уже
вышел в небольшой зал со стенами такого же спокойно-серого
цвета и со странными прозрачными саркофагами на металлических
подставках. Рангольд содрогнулся -- значит, Лагурм победил, и
вместо цветения мира остались лишь эти безжизненные саркофаги,
соединенные непонятными нитями? И где его меч, его верный
Иглариль?
Рангольд подошел к одному из прозрачных саркофагов и
увидел -- его. Кровь Черного герцога застыла несмываемой
ржавчиной на клинке, но даже сквозь эту рыжую плесень Иглариль
сиял серебром. "Я освобожу тебя" -- сказал Рангольд и положил
ладони на стекло. Он словно погружал руки в воду -- стекло
беззвучно пропустило его, и клинок вспыхнул, узнавая знакомую
руку.
Нет, не может быть, что Лагурм победил, если клинок
вернулся.
Но кто он теперь, Рангольд из города Лиэрд? И в какие
времена шагнул он из мрака последней битвы?
Бережно неся заржавленный меч, он шел коридором,
освещенным странным подобием лиэрдийских огней. Каким-то чутьем
он ощутил, что надо повернуть направо, и толкнул тонкую
деревянную дверь с табличкой, на которой было написано
незнакомое имя. Он вошел -- и в глаза ему ударил непривычно
яркий свет, хотя небо было пасмурным за высоким распахнутым
окном. Какая странная обстановка -- заваленный листами тонкой
бумаги стол, белый ящик со стеклянной стенкой, в котором
Рангольд ощущал вибрации силы, родственной той, что бежала в
нитях, соединявших стеклянные саркофаги. Стулья, на которые
страшно сесть из-за кажущейся их хрупкости. Белая ширма,
разгораживающая комнату надвое.
Из коридора послышались приближающиеся голоса. Рангольд
зашел за ширму и выглянул.
В комнату вошла женщина, одетая очень странно -- на ней
было нечто вроде камзола, лишенного украшений, и юбка чуть ниже
колен. Волосы ее были коротко острижены. Рангольд вздрогнул --
бедная женщина совершенно лишена магической защиты! Но в
петлице ее необычного камзола белел цветок, и это показалось
рыцарю добрым знаком.
Рангольд мысленно приказал женщине не видеть себя. Да и
ей, кажется, было не до этого -- она подошла к странному ящику,
и пальцы ее забегали по клавишам беззвучного инструмента.
Застекленная сторона незнакомого прибора ожила, запестрив вязью
непривычно изменившихся букв. Женщина была чем-то серьезно
озабочена.
Вслед за женщиной в комнату вбежала девочка -- в коротком
синем платьице и с льняною косичкой, завязанной красным бантом.
-- Мама, мама, -- начала она дергать она женщину за рукав,
-- ты же обещала со мной погулять!
-- Подожди, Лирда, -- ответила женщина, -- мне надо
поговорить с тетей Гельмирой.
-- Дара Эльга, -- позвал еще один женский голос. Девочка,
надув губы, забрела за ширму.
-- Ой, -- сказала она, увидев Рангольда. -- Ты кто?
Рангольд хотел приказать ей не видеть себя, но почему-то
не смог. Во взгляде этого ребенка не было ни тени страха --
наоборот, любопытство и доверчивость. Она смотрела на него
большими удивленными глазами, и Рангольду казалось, что чистый,
звонкий ручеек льется прямо в его душу.
-- Я знаю, ты рыцарь, -- глубокомысленно изрекла она. -- А
ты откуда?
Рангольд приложил палец к губам: "Я потом тебе скажу, это
маленький секрет. А пока -- тс-с!"
-- Лирда, с кем это ты там разговариваешь? -- рассеянно
спросила дара Эльга.
-- С рыцарем! -- торжественно сообщила девочка.
-- Ну хорошо, играй, а мы скоро закончим.
-- А ты погуляешь со мной? -- спросила девочка и потянула
Рангольда за руку. Рыцарь погладил ее по голове: "Может быть...
А сейчас мне надо идти. Слушайся маму!"
Неслышно шагнув к двери, Рангольд вышел. Дара Эльга даже
не подняла на него головы. А Лирда снова начала теребить маму:
-- А рыцарь ушел... Жалко, он такой хороший!
-- Фантазерка ты моя. -- Дара Эльга ласково погладила
дочку по голове: -- Сходи пока погуляй. Может, он ждет тебя во
дворе.
Лирда вышла во внутренний дворик, но там никого не было.
Наверное, рыцарь не знает, что она на улице. Значит, надо выйти
на середину -- тогда он заметит ее из окна. Лирда даже
забралась на старинную пушку, невесть как очутившуюся здесь.
Она подняла голову, и в одном из окон -- ей показалось -- она
ощутила его взгляд.
-- Ты еще придешь? -- спросила она.
Что-то ласковым светом коснулось ее души в ответ.
-- ...по моим оценкам, Замок Скорби старше даже
командорской цитадели Ин-Тегельд. Принадлежал он герцогам
Лиэрдийским, а свое печальное прозвище получил после того, как
был захвачен и разорен Лагурмом. Но даже Черный герцог не
тронул святилище Сирила в Лунной башне.
Они поднимались по витой каменной лестнице -- архитектор,
похожий на постаревшего рыцаря, и темноволосый молодой человек
с альбомом под мышкой. Молодой человек внимательно слушал
своего пожилого спутника.
-- А правду говорят, диэр Доран, что оно какое-то
особенное? -- спросил он. Диэр Доран мягко улыбнулся:
-- Скоро ты все поймешь сам, Эльм... Видишь ли, нигде на
Арусе нет такого изображения Сирила, как в Лунной башне. По
легенде, один из первых Лиэрдийских герцогов, начавший строить
этот замок, пригласил к себе художника-провидца, который
предрек, что именно этот образ будет связан с их герцогским
родом.
Диэр Доран толкнул окованную серебряными полосами дверь.
Они прошли внутрь. Несмотря на узкие оконца, здесь было светло.
На алтаре лежали щит и меч -- оба потемневшие от времени, едва
ли не такие же древние, как этот замок. За алтарем тускло
светился красными и синими тонами необычный образ -- небесный
воитель не был обращен ликом ко входу, но склонялся в
благословляющем жесте к рыцарю, преклонившему колено. Рыцарь
был в обычной кольчуге и без шлема, лишь темные волосы его
стягивала тесьма.
-- Здесь нам с тобой предстоит поработать, Эльм, --
задумчиво проговорил диэр Доран. -- За те двести лет, что замок
стоял бесхозным, вон как поблекли краски...
-- Диэр Доран, а здесь... находится Дверь в Небо? -- с
волнением спросил Эльм.
-- Здесь -- она прямо за образом Воителя... Она не
открывается -- за нею стена. Говорили, что одному из потомков
лиэрдийского герцога все же суждено открыть ее. Но все они
умирали своей смертью, а последний из них, Рангольд, Командор
сингильдийских рыцарей, и вовсе сгинул после битвы с
Лагурмом...
Рангольд шел светлым коридором, где бедность обстановки
скрашивалась чистотой. Выглядывая в окна, он видел город --
свой родной город, но в то же время уже не принадлежащий ему.
Он больше не существовал для города Лиэрда. Но последнее
свершение оставалось пока загадкой для него.
Навстречу ему попадались люди в белых одеждах с какими-то
блестящими ящичками в руках. До него долетали обрывки фраз.
-- ...в палату неизлечимо больных...
-- ...это все последствия нападения с неба.
-- ...к ней приходил сын. Доктор еще не сказал ему
ничего...
-- ...здесь будет исторический музей.
Рангольд шел мимо выкрашенных белой краской дверей, и
никто не замечал рыцаря в продырявленной кольчуге с покрытым
ржавчиною мечом в руках. Он не хотел, чтобы его замечали --
пока...
-- Вы сегодня лучше выглядите, дара Делора! -- говорила
Эльга пожилой женщине, лежащей в постели. Делора вздохнула:
-- Мне так и доктор говорит, но я же чувствую... Не
увидеть мне этой весны, дара Эльга. Жаль только сына -- у него
никого больше нет...
Дара Эльга опустила голову -- она не знала, какие бы слова
могли послужить утешением. А Делора вдруг оживилась:
-- А пока мы с Вами еще можем разговаривать, я могу
рассказать, почему неизлечимо больных помещают сюда. Да, врачи
суеверны, дара Эльга, -- вдруг рассмеялась Делора, -- суевернее
своих пациентов! Вы -- музейный работник, Вам, наверное, будет
любопытно узнать. Так вот, есть такое поверье, что один из
воинов Сирила, прежде чем уйти к своему Командору, отдаст
целительные силы кому-нибудь из больных в Замке Скорби...
Обе женщины вздрогнули и обернулись на звук шагов.
Рангольд подошел к постели больной и осторожно коснулся
плоскостью клинка бледного лба Делоры. Женщина закрыла глаза и
погрузилась в сон -- в настоящий сон впервые за много дней!
Рангольд улыбнулся, глядя на это ставшее по-детски безмятежным
лицо. Он перевел взгляд на расширившиеся от удивления глаза
дары Эльги: "Она проснется здоровой. А мне пора".
Рыцарь в продырявленной кольчуге и с порванным зеленым
плащом покинул палату, и только тогда дара Эльга пришла в себя.
Выскочив из палаты, она сначала бросилась вслед за ним, потом
метнулась в другую сторону:
-- Диэр Доран, Эльм! Где вы?
-- Что случилось, дара Эльга? -- спросил архитектор,
столкнувшись с ней в коридоре.
-- Там... -- Дара Эльга схватила Дорана и Эльма за руки:
-- Идемте!
Кажется, они почти догнали его -- за поворотом мелькнул
зеленый плащ. Все трое ускорили шаг, но свернув, увидели, что
коридор впереди пуст.
-- Он ушел в Лунную башню! -- возбужденно проговорил Эльм.
-- Больше ему пойти некуда!
Когда они помчались по винтовой лестнице, им снова
показалось, что впереди мелькнул зеленый плащ. Теперь Доран,
оказавшийся выносливее всех, тащил дару Эльгу и Эльма за руки.
Вбежав в святилище, они остановились, тяжело дыша.
На алтаре медленно догорали две свечи. А возле алтаря
стояла Лирда. По щеке ее скатывалась слезинка.
Дара Эльга наклонилась к ней.
-- Ты как сюда попала? -- переведя дух, спросила она.
-- Я провожала Рангольда, -- ответила девочка, шмыгнув
носом.
-- Как -- провожала? -- пораженно воскликнул Эльм. -- Куда
же он ушел?
-- Туда, -- девочка снова тихонько всхлипнула и показала
на дверь за образом Воителя.
-- Он ушел через Дверь в Небо, -- задумчиво проговорил
Доран. Лирда, утерев кулачком нос, кивнула:
-- Ага... И еще он сказал, что тоже будет скучать по мне.
И подарил вот это.
Девочка разжала кулак. На ладони ее лежала серебряная
восьмилучевая звезда.
Присев на корточки, дара Эльга обняла дочку. А Эльм взял
Дорана под локоть:
-- Диэр Доран, смотрите...
Заалтарный образ сиял возрожденными красками, словно
художник-провидец вернулся и заново переписал его. Облаченный в
красное с синим, с крыльями, раскинутыми за плечами, Воитель
положил руку на плечо коленопреклоненного рыцаря в кольчуге и
темно-зеленом плаще:
"Помни, что ни в единый миг твоего пути я не оставлю
тебя".
almira@www.niimm.spb.su
странице "Voltron Camelot"
http://www.geocities.com/Hollywood/5549/writin_r.html
Факелы роняли угрожающие отблески на каменные стены, и
кровь, стекающая с меча, казалась черной в этом зловещем свете.
Рангольд шел, и ему казалось, что не будет конца этому темному
пути...
...Он стоял на вершине холма. Ветер холодил его лицо,
трепал волосы, выбившиеся из-за тесьмы, и пригибал к ногам
высохшие стебли осенних трав. В руках его был длинный меч с
холодным блеском и со странным переходом между клинком и эфесом
-- меч, который он только что отбил у Лагурма.
В этом клинке узнавалась работа сингильдийских мастеров,
но странным образом искаженная. Он был красив, но было что-то
сумрачное в этой красоте. Рангольд поймал клинком тусклый луч
солнца и увидел, что клинок отливает черным.
Он не знал, как поступить с этим оружием.
"Ты вправе решать по своему усмотрению мою судьбу,
Рангольд из Лиэрда, -- услышал он стальной голос клинка. -- Я
знаю, как поступают с оружием, заключающим в себе силы Мрака,
но я все равно предпочел оставить Лагурма". "Но ведь ты --
создание Черного Герцога!" -- удивился Рангольд. "Он перековал
меня, -- отозвался меч. -- Когда-то я был так же светел, как и
все сингильдийские клинки. Пока не попал ему в руки...
Думаешь, мы, мечи, не знаем сами, что такое боль? Я корчился в
муках, когда в его кузне Тьма медленно входила в меня. Я
возненавидел своего пересоздателя едва выйдя из его рук,
поэтому я отказался убить тебя по его приказу. Но от тебя,
благородный Рангольд, я приму все".
Рангольд стоял в раздумьи. Сингильдийцы уничтожали мечи,
созданные Мраком, но он чувствовал, что с этим оружием он не
может так поступить. И не только потому, что обязан жизнью
сумрачному клинку. Рыцарь повернулся и направился к крепости.
Поднявшись в святилище, он затеплил две свечи перед
алтарем. Положив темный клинок на алтарь Сирила, рыцарь молча
преклонил колено.
"Знаешь ли ты, о благородный Рангольд, что за оружие
принес ты мне? -- донесся с запредельных высот могучий и
светлый голос. -- Разве не ведомо тебе, как поступают с
клинками Тьмы?"
"Ведомо, о пресветлый Сирил, -- склонил голову Рангольд.
-- Но мы встретились как братья в бою, и мы оба пострадали от
Черного герцога".
"Да, я знаю об этом, -- ответил Командор витязей неба, и
голос его стал ближе. -- Я спрашиваю для того лишь, чтобы
испытать тебя. Ибо принимая в руки этот меч, ты принимаешь и
ответственность за его судьбу. Нареки же своего спутника
другим, светлым именем, ибо вам долго идти вместе"
Рангольд взял меч с алтаря:
-- Я нарекаю тебя Иглариль, Клинок Льда и Пламени. Будь
моим спутником и охранителем!
И в ответ ему вспыхнул Иглариль, и странно было видеть
черные отблески на светлом серебре клинка.
"Тьма исцеляется временем, и его пройдет немало прежде чем
вы оба вернетесь ко мне, -- снова донесся светлый голос, и сам
воитель Сирил, склонившись с надзвездных высот, положил руку на
плечо рыцарю, преклонившему колено: -- Ступай же, Рангольд,
туда, куда зовет тебя долг. Но помни, что ни в единый миг
твоего пути я не оставлю тебя"
Рангольд шел, и ему казалось, что не будет конца этому
темному пути. Но что может быть темнее мрака того, последнего
поединка? Он не видел ни самого Лагурма, ни его клинка -- лишь
сумрачную фигуру в плаще, делавшую неуловимые движения, от
которых тело то тут, то там прорезала боль, острая и холодная,
как ледяная грань. Но Иглариль безошибочно находил своего
губителя, и Рангольду казалось, что он слышит голос своего
клинка: "Держись, благородный Рангольд! Продержись еще
чуть-чуть, и я достану его".
Нет, было все же то, что темнее и безысходнее любого
мрака. Зал, в котором царили вечные сумерки, прорезаемые
вспышками мертвого лилового света. Стальные шесты с фигурами
распятых. Тело безжизненно-серого цвета, едва прикрытое
остатками одежды, и шевелящиеся бескровные губы, зовущие --
его.
Рангольд стиснул виски...
...Они стояли на самом верху крепостной стены, между
могучими зубцами, и целовались. Их не волновало то, что снизу
их прекрасно видно -- что может волновать, когда любишь и
счастлив?
-- Ой, колючий, -- шутливо уворачивалась она и ласково
гладила его по короткой бороде. Рангольд смеялся и снова
легонько касался губами ее мягких губ. Солнце било ему в глаза,
и от этого захватывало дух. Солнце заглядывало в ее глаза, и
они становились подобны лесным озерам, глубоким и чистым.
-- Когда деревья начнут ронять золото листьев, нам с тобой
сыграют "Танец менестрелей", -- сказал он и снова поцеловал ее.
Ветер смешал ее золотистые волосы и его темные кудри. Дыхание у
них было одно на двоих и сердца их бились вместе.
Он отпустил ее, она заглянула ему в лицо.
-- Говорят, душа сингильдийского рыцаря -- меч, -- не то
шутя, не то серьезно проговорила она. Рангольд обнял ее за
плечи:
-- Немногие знают тайну наших мечей, илвариэ. Меч,
выкованный мастером, имеет душу, и он зряч нашим сердцем. Но
нет ничего страшнее мертвого оружия в слепых руках...
...Рангольд стиснул виски, чувствуя, что сходит с ума.
Лучше бы сгинуть ему в подземельях Лагурма, чем видеть это!
Отчего небесное пламя не сожгло Лиэрдийский замок дотла?
Но из глубины души поднялся голос, светлый и могучий: "Это
не она, о благородный Рангольд, это лишь ее тень. Душа ее давно
на небе... Иди, тебе и твоему спутнику предстоит последнее
свершение".
"Иди, благородный Рангольд, -- вторил ему стальной голос
клинка. -- Иди! Близится конец нашего пути"
Рангольд шел, едва узнавая знакомые с детства стены.
Когда-то здесь было светло, и ветер врывался в окна, покачивая
старинные гобелены. Здесь мальчишкой он бегал по коридорам,
разглядывая рыцарские доспехи и щиты с разноцветными гербами.
Здесь он поднимался на самый верх остроконечных башен, слушая,
как поскрипывают медные флюгера, поворачиваемые ветром. Здесь
же он впервые взял в руки меч -- настоящий сингильдийский меч!
-- и ощутил какое-то странное родство души с мерцающим
серебряными отблесками клинком...
Он шел, интуитивно ища Лунную башню, посвященную Сирилу.
Говорили, что Лагурм ничего не мог сделать с нею, ибо
серебристо-белый свет, ночами лившийся оттуда, не давал его
мыслям проникнуть внутрь. И теперь Рангольд шел, надеясь лишь
на одно -- умереть возле родового святилища...
Коридоры странно изменились, и он увидел свет -- дневной
свет! Стены были выкрашены в серый цвет, излучавший странное
спокойствие, но краска местами пооблезла, словно открывая
незаживающиеся раны. Вдоль пола тянулись разноцветные нити, и в
них ощущалась незримая пульсация какой-то незнакомой силы.
Рангольд провел ладонью вдоль нитей, и почувствовал легкое
покалывание в кончиках пальцев.
Только теперь он увидел, что руки его пусты. А сам он уже
вышел в небольшой зал со стенами такого же спокойно-серого
цвета и со странными прозрачными саркофагами на металлических
подставках. Рангольд содрогнулся -- значит, Лагурм победил, и
вместо цветения мира остались лишь эти безжизненные саркофаги,
соединенные непонятными нитями? И где его меч, его верный
Иглариль?
Рангольд подошел к одному из прозрачных саркофагов и
увидел -- его. Кровь Черного герцога застыла несмываемой
ржавчиной на клинке, но даже сквозь эту рыжую плесень Иглариль
сиял серебром. "Я освобожу тебя" -- сказал Рангольд и положил
ладони на стекло. Он словно погружал руки в воду -- стекло
беззвучно пропустило его, и клинок вспыхнул, узнавая знакомую
руку.
Нет, не может быть, что Лагурм победил, если клинок
вернулся.
Но кто он теперь, Рангольд из города Лиэрд? И в какие
времена шагнул он из мрака последней битвы?
Бережно неся заржавленный меч, он шел коридором,
освещенным странным подобием лиэрдийских огней. Каким-то чутьем
он ощутил, что надо повернуть направо, и толкнул тонкую
деревянную дверь с табличкой, на которой было написано
незнакомое имя. Он вошел -- и в глаза ему ударил непривычно
яркий свет, хотя небо было пасмурным за высоким распахнутым
окном. Какая странная обстановка -- заваленный листами тонкой
бумаги стол, белый ящик со стеклянной стенкой, в котором
Рангольд ощущал вибрации силы, родственной той, что бежала в
нитях, соединявших стеклянные саркофаги. Стулья, на которые
страшно сесть из-за кажущейся их хрупкости. Белая ширма,
разгораживающая комнату надвое.
Из коридора послышались приближающиеся голоса. Рангольд
зашел за ширму и выглянул.
В комнату вошла женщина, одетая очень странно -- на ней
было нечто вроде камзола, лишенного украшений, и юбка чуть ниже
колен. Волосы ее были коротко острижены. Рангольд вздрогнул --
бедная женщина совершенно лишена магической защиты! Но в
петлице ее необычного камзола белел цветок, и это показалось
рыцарю добрым знаком.
Рангольд мысленно приказал женщине не видеть себя. Да и
ей, кажется, было не до этого -- она подошла к странному ящику,
и пальцы ее забегали по клавишам беззвучного инструмента.
Застекленная сторона незнакомого прибора ожила, запестрив вязью
непривычно изменившихся букв. Женщина была чем-то серьезно
озабочена.
Вслед за женщиной в комнату вбежала девочка -- в коротком
синем платьице и с льняною косичкой, завязанной красным бантом.
-- Мама, мама, -- начала она дергать она женщину за рукав,
-- ты же обещала со мной погулять!
-- Подожди, Лирда, -- ответила женщина, -- мне надо
поговорить с тетей Гельмирой.
-- Дара Эльга, -- позвал еще один женский голос. Девочка,
надув губы, забрела за ширму.
-- Ой, -- сказала она, увидев Рангольда. -- Ты кто?
Рангольд хотел приказать ей не видеть себя, но почему-то
не смог. Во взгляде этого ребенка не было ни тени страха --
наоборот, любопытство и доверчивость. Она смотрела на него
большими удивленными глазами, и Рангольду казалось, что чистый,
звонкий ручеек льется прямо в его душу.
-- Я знаю, ты рыцарь, -- глубокомысленно изрекла она. -- А
ты откуда?
Рангольд приложил палец к губам: "Я потом тебе скажу, это
маленький секрет. А пока -- тс-с!"
-- Лирда, с кем это ты там разговариваешь? -- рассеянно
спросила дара Эльга.
-- С рыцарем! -- торжественно сообщила девочка.
-- Ну хорошо, играй, а мы скоро закончим.
-- А ты погуляешь со мной? -- спросила девочка и потянула
Рангольда за руку. Рыцарь погладил ее по голове: "Может быть...
А сейчас мне надо идти. Слушайся маму!"
Неслышно шагнув к двери, Рангольд вышел. Дара Эльга даже
не подняла на него головы. А Лирда снова начала теребить маму:
-- А рыцарь ушел... Жалко, он такой хороший!
-- Фантазерка ты моя. -- Дара Эльга ласково погладила
дочку по голове: -- Сходи пока погуляй. Может, он ждет тебя во
дворе.
Лирда вышла во внутренний дворик, но там никого не было.
Наверное, рыцарь не знает, что она на улице. Значит, надо выйти
на середину -- тогда он заметит ее из окна. Лирда даже
забралась на старинную пушку, невесть как очутившуюся здесь.
Она подняла голову, и в одном из окон -- ей показалось -- она
ощутила его взгляд.
-- Ты еще придешь? -- спросила она.
Что-то ласковым светом коснулось ее души в ответ.
-- ...по моим оценкам, Замок Скорби старше даже
командорской цитадели Ин-Тегельд. Принадлежал он герцогам
Лиэрдийским, а свое печальное прозвище получил после того, как
был захвачен и разорен Лагурмом. Но даже Черный герцог не
тронул святилище Сирила в Лунной башне.
Они поднимались по витой каменной лестнице -- архитектор,
похожий на постаревшего рыцаря, и темноволосый молодой человек
с альбомом под мышкой. Молодой человек внимательно слушал
своего пожилого спутника.
-- А правду говорят, диэр Доран, что оно какое-то
особенное? -- спросил он. Диэр Доран мягко улыбнулся:
-- Скоро ты все поймешь сам, Эльм... Видишь ли, нигде на
Арусе нет такого изображения Сирила, как в Лунной башне. По
легенде, один из первых Лиэрдийских герцогов, начавший строить
этот замок, пригласил к себе художника-провидца, который
предрек, что именно этот образ будет связан с их герцогским
родом.
Диэр Доран толкнул окованную серебряными полосами дверь.
Они прошли внутрь. Несмотря на узкие оконца, здесь было светло.
На алтаре лежали щит и меч -- оба потемневшие от времени, едва
ли не такие же древние, как этот замок. За алтарем тускло
светился красными и синими тонами необычный образ -- небесный
воитель не был обращен ликом ко входу, но склонялся в
благословляющем жесте к рыцарю, преклонившему колено. Рыцарь
был в обычной кольчуге и без шлема, лишь темные волосы его
стягивала тесьма.
-- Здесь нам с тобой предстоит поработать, Эльм, --
задумчиво проговорил диэр Доран. -- За те двести лет, что замок
стоял бесхозным, вон как поблекли краски...
-- Диэр Доран, а здесь... находится Дверь в Небо? -- с
волнением спросил Эльм.
-- Здесь -- она прямо за образом Воителя... Она не
открывается -- за нею стена. Говорили, что одному из потомков
лиэрдийского герцога все же суждено открыть ее. Но все они
умирали своей смертью, а последний из них, Рангольд, Командор
сингильдийских рыцарей, и вовсе сгинул после битвы с
Лагурмом...
Рангольд шел светлым коридором, где бедность обстановки
скрашивалась чистотой. Выглядывая в окна, он видел город --
свой родной город, но в то же время уже не принадлежащий ему.
Он больше не существовал для города Лиэрда. Но последнее
свершение оставалось пока загадкой для него.
Навстречу ему попадались люди в белых одеждах с какими-то
блестящими ящичками в руках. До него долетали обрывки фраз.
-- ...в палату неизлечимо больных...
-- ...это все последствия нападения с неба.
-- ...к ней приходил сын. Доктор еще не сказал ему
ничего...
-- ...здесь будет исторический музей.
Рангольд шел мимо выкрашенных белой краской дверей, и
никто не замечал рыцаря в продырявленной кольчуге с покрытым
ржавчиною мечом в руках. Он не хотел, чтобы его замечали --
пока...
-- Вы сегодня лучше выглядите, дара Делора! -- говорила
Эльга пожилой женщине, лежащей в постели. Делора вздохнула:
-- Мне так и доктор говорит, но я же чувствую... Не
увидеть мне этой весны, дара Эльга. Жаль только сына -- у него
никого больше нет...
Дара Эльга опустила голову -- она не знала, какие бы слова
могли послужить утешением. А Делора вдруг оживилась:
-- А пока мы с Вами еще можем разговаривать, я могу
рассказать, почему неизлечимо больных помещают сюда. Да, врачи
суеверны, дара Эльга, -- вдруг рассмеялась Делора, -- суевернее
своих пациентов! Вы -- музейный работник, Вам, наверное, будет
любопытно узнать. Так вот, есть такое поверье, что один из
воинов Сирила, прежде чем уйти к своему Командору, отдаст
целительные силы кому-нибудь из больных в Замке Скорби...
Обе женщины вздрогнули и обернулись на звук шагов.
Рангольд подошел к постели больной и осторожно коснулся
плоскостью клинка бледного лба Делоры. Женщина закрыла глаза и
погрузилась в сон -- в настоящий сон впервые за много дней!
Рангольд улыбнулся, глядя на это ставшее по-детски безмятежным
лицо. Он перевел взгляд на расширившиеся от удивления глаза
дары Эльги: "Она проснется здоровой. А мне пора".
Рыцарь в продырявленной кольчуге и с порванным зеленым
плащом покинул палату, и только тогда дара Эльга пришла в себя.
Выскочив из палаты, она сначала бросилась вслед за ним, потом
метнулась в другую сторону:
-- Диэр Доран, Эльм! Где вы?
-- Что случилось, дара Эльга? -- спросил архитектор,
столкнувшись с ней в коридоре.
-- Там... -- Дара Эльга схватила Дорана и Эльма за руки:
-- Идемте!
Кажется, они почти догнали его -- за поворотом мелькнул
зеленый плащ. Все трое ускорили шаг, но свернув, увидели, что
коридор впереди пуст.
-- Он ушел в Лунную башню! -- возбужденно проговорил Эльм.
-- Больше ему пойти некуда!
Когда они помчались по винтовой лестнице, им снова
показалось, что впереди мелькнул зеленый плащ. Теперь Доран,
оказавшийся выносливее всех, тащил дару Эльгу и Эльма за руки.
Вбежав в святилище, они остановились, тяжело дыша.
На алтаре медленно догорали две свечи. А возле алтаря
стояла Лирда. По щеке ее скатывалась слезинка.
Дара Эльга наклонилась к ней.
-- Ты как сюда попала? -- переведя дух, спросила она.
-- Я провожала Рангольда, -- ответила девочка, шмыгнув
носом.
-- Как -- провожала? -- пораженно воскликнул Эльм. -- Куда
же он ушел?
-- Туда, -- девочка снова тихонько всхлипнула и показала
на дверь за образом Воителя.
-- Он ушел через Дверь в Небо, -- задумчиво проговорил
Доран. Лирда, утерев кулачком нос, кивнула:
-- Ага... И еще он сказал, что тоже будет скучать по мне.
И подарил вот это.
Девочка разжала кулак. На ладони ее лежала серебряная
восьмилучевая звезда.
Присев на корточки, дара Эльга обняла дочку. А Эльм взял
Дорана под локоть:
-- Диэр Доран, смотрите...
Заалтарный образ сиял возрожденными красками, словно
художник-провидец вернулся и заново переписал его. Облаченный в
красное с синим, с крыльями, раскинутыми за плечами, Воитель
положил руку на плечо коленопреклоненного рыцаря в кольчуге и
темно-зеленом плаще:
"Помни, что ни в единый миг твоего пути я не оставлю
тебя".
almira@www.niimm.spb.su