Иторр Кайл
Огонь жизни
КАЙЛ ИТОРР
ОГОНЬ ЖИЗНИ
Прощай, синева, и листва, и трава,
И солнце над краем земли,
И милые дружбы, и узы родства.
Свой жизненный путь мы прошли.
Роберт Бернс (перевод С.Маршака)
Времени оставалось всего ничего. Семьдесят лет - как можно что-то успеть за столь краткое время? Полосатая свеча, что отмечала срок грядущей жизни, невежливо промолчала в ответ на безмолвную жалобу. Хотя, "невежливо" - неверное слово; какое дело куску красно-белого воска до условностей, что и среди людей-то не всегда считаются важными?.. Время размышлений истекло, Хозяйка приказала возвращаться к работе. Он подчинился: подготовил для Нее подробный маршрут с указаниями, где и когда необходимо прервать жизненный путь тех, чьи почти истаявшие свечи должны были потухнуть до рассвета. Потом, когда Хозяйка удалилась совершать еженощный обход, он вернулся в Зал Света и стал собирать погасшие огарки. Комья теплого воска неохотно покидали насиженные полки, но сопротивляться не могли - он находился здесь по праву и по праву же прикасался к этим символам ушедшей жизни. К горящей свече, символу жизни настоящей, ему бы просто так притронуться не удалось; когда-то попробовал - шрам от ожога до сих пор толком не зарубцевался. Только одна свеча, его собственная, не грозила прожечь плоть до кости, однако трогать ее - это в прямом смысле играть с собственной жизнью. Ведь погасить огонек так просто... Хозяйка со свойственным Ей мрачным юмором предупредила, что покончить с собой ему дозволено в любой момент, и это не будет сочтено желанием избежать тягот служения (но любые иные причины неявки на работу не допускаются). Конечно, разве можно уйти от Смерти иначе, как Ее собственным путем? Может быть, потом он так и сделает. Может быть... Когда-то, прорвавшись в потустороннее царство, он бросил к ногам Смерти три великих дара, потребовав взамен вернуть к жизни ту, без которой не мыслил себя живым. Смерть молча провела его сперва в Зал Света, где стояли свечи живущих, потом в Чертог Тьмы, где скапливались пуды истаявших, оплывших огарков, потом к Озеру Огня, куда эти огарки медленно скользили под собственной тяжестью и где завершали свое существование. А затем Смерть все так же молча указала на противоположный берег озера, на который раз за разом набегали волны пламени и, отступая, оставляли на черно-лаковом песке новые свечи... Он понял. Или думал, что понял. Потому поднял свои дары и швырнул их в огонь, а затем хотел броситься туда и сам. Смерть остановила его и задала вопрос. Он ответил. Смерть задала еще вопрос, и еще, а он отвечал снова и снова. Потом, когда Смерть замолчала, спросил он. ...С тех пор Она и стала - Хозяйкой, потому что он остался здесь. Служба не казалась тягостной, она даже доставляла что-то... нет, не радость, не удовольствие - но хотя бы удовлетворение. Конечно, жизни это не заменяло, но он считал себя мертвым уже тогда, когда отправлялся в последний поход, когда ушел туда, откуда не возвращаются (и действительно - не возвращаются). Ему не было дел до живых. Он еще помнил, каково это - жить, и памяти ему хватало. Пока жизнь оставалась по ту сторону грани, по ту же сторону оставалось и страдание, что толкнуло его на подвиг, какого ни один из легендарных богатырей не совершал... вот только подвиг ли это? Пришел, увидел - и остался. Остался он не потому, что идти было некуда. Один путь - в Озеро Огня - открыт всем, открыт всегда: хочешь - сам туда прыгай, хочешь - свою свечу потуши, разницы нет. Ответь Смерть иначе или не ответь вовсе... но Она ответила так, как ответила, и потому он остался. Медленно, по капле, он собирал из озера жидкое пламя; медленно, по крошке, копил воск, не нужный более ни живым, ни мертвым. Он перебрался через огонь, чтобы достать песок цвета застывшей смолы, и достал, а потом пришлось идти еще и еще раз, потому что лишь одна песчинка из добытой горсти годилась в дело... Хозяйка не мешала ему. В этом - не мешала. Он не ведал, как Она раньше обходилась без слуг, но понимал, что с его появлением Ей гораздо легче стало исполнять свои обязанности. В награду за службу Она не обещала ему бессмертия, не обещала и долгой жизни, но в его роду старики редко умирали своей смертью, не перейдя векового рубежа. Так случится и с ним, в этом он еще раз уверился, глядя на полосатую свечу. С недавних пор он научился точно определять, какой кому отмерен срок. Можно сказать, опыт помог. Опыт... Без малого десять лет он уже зовет Смерть - Хозяйкой. Многое успел узнать, и хотя с каждым разом понимает, что знает ничтожно мало, - то, что узнать хотел, ему уже открылось. Главное. Что делать для того, чтобы сделать... то, что хочет сделать. Накопленный опыт позволил узнать другое: сколько для этого потребуется времени. Смерть не солгала - это возможно. Смерть не солгала - этого может добиться и он. Смерть не солгала - это крайне нелегкое дело, долгое, кропотливое, малейшая ошибка - и все пойдет прахом. И теперь, глядя на то, сколько успел сделать, видя, сколько сделать осталось, и зная, что хотя впереди семьдесят лет - но что можно сделать за такое ничтожное время? - он видел, что не успеет к сроку. Сноровки не хватит, чтобы работать быстрее, а если принести из озера немного огня и добавить в пламя свечи - да, талант его возрастет, но ведь и свеча будет сгорать куда скорее... И все же придется сделать именно так. Наверное. ...Когда Хозяйка вернулась, он попросил совета. Нет, не "как лучше поступить" - на такие вопросы ответа Хозяйка не давала. Он спросил, можно ли... - и, не дослушав вопрос, Она ответила - можно. Получив разрешение, он перебрался через Озеро Огня, куда бросил все, чем обладал при жизни - лицо, честь, имя, - пересек широкую песчаную полосу и отыскал среди скал кусок черного камня, который был достаточно мал для переноски и достаточно велик для обработки. Вернувшись назад, он взял со скальной полки свою свечу, пристроил так, чтобы тени падали только по бокам, посадил на тлеющий фитиль три капли свежедобытого пламени и вызвал в памяти нужный образ. Кровь понеслась по жилам с небывалой скоростью, унося месяцы и годы жизни, но он не чувствовал этого - камень, воск и пламя в его руках соединялись и меняли форму, обретая нужные очертания. Еще один штрих, еще одна деталь, теперь это перенести сюда, а эту искорку сюда... - У тебя осталось менее одного дня, - раздался за спиною голос Хозяйки. Он не обернулся, добавляя последние штрихи. Пальцы его утратили силу и гибкость, но ни силы, ни гибкости завершающие движения не требовали. Здесь нужны были точность и осторожность. А этого пока хватало. - Ты все еще можешь вернуться обратно, - вновь промолвила Она. - Я вернула бы тебе молодость и здоровье, ты их заслужил. И новое имя могла бы дать, и новое лицо. Но взамен... Он покачал головой. - Я не искал жизни для себя. И теперь не ищу. Смерть отступила. Он с трудом поднялся и покинул пещеру, где провел более десяти лет. До грани было недалеко, долго ковылять не пришлось. Перейдя через волосяной мост, он зажмурился и беззвучно сказал: гори. Бывшая Хозяйка обнажила кривое лезвие. В льдисто-голубом металле заиграло пламя всех угасших прежде свечей. А свеча бывшего служителя Смерти упала и погасла еще в полете. Он так и не разомкнул веки, делая следующий шаг. Вперед к жизни? назад по мосту? в пропасть? в небеса? Он не видел. И не мог бы увидеть, даже открой он глаза; черно-красная свеча в его руках горела совсем иным огнем, и огонь этот давал совсем иной свет...
К О Н Е Ц
ОГОНЬ ЖИЗНИ
Прощай, синева, и листва, и трава,
И солнце над краем земли,
И милые дружбы, и узы родства.
Свой жизненный путь мы прошли.
Роберт Бернс (перевод С.Маршака)
Времени оставалось всего ничего. Семьдесят лет - как можно что-то успеть за столь краткое время? Полосатая свеча, что отмечала срок грядущей жизни, невежливо промолчала в ответ на безмолвную жалобу. Хотя, "невежливо" - неверное слово; какое дело куску красно-белого воска до условностей, что и среди людей-то не всегда считаются важными?.. Время размышлений истекло, Хозяйка приказала возвращаться к работе. Он подчинился: подготовил для Нее подробный маршрут с указаниями, где и когда необходимо прервать жизненный путь тех, чьи почти истаявшие свечи должны были потухнуть до рассвета. Потом, когда Хозяйка удалилась совершать еженощный обход, он вернулся в Зал Света и стал собирать погасшие огарки. Комья теплого воска неохотно покидали насиженные полки, но сопротивляться не могли - он находился здесь по праву и по праву же прикасался к этим символам ушедшей жизни. К горящей свече, символу жизни настоящей, ему бы просто так притронуться не удалось; когда-то попробовал - шрам от ожога до сих пор толком не зарубцевался. Только одна свеча, его собственная, не грозила прожечь плоть до кости, однако трогать ее - это в прямом смысле играть с собственной жизнью. Ведь погасить огонек так просто... Хозяйка со свойственным Ей мрачным юмором предупредила, что покончить с собой ему дозволено в любой момент, и это не будет сочтено желанием избежать тягот служения (но любые иные причины неявки на работу не допускаются). Конечно, разве можно уйти от Смерти иначе, как Ее собственным путем? Может быть, потом он так и сделает. Может быть... Когда-то, прорвавшись в потустороннее царство, он бросил к ногам Смерти три великих дара, потребовав взамен вернуть к жизни ту, без которой не мыслил себя живым. Смерть молча провела его сперва в Зал Света, где стояли свечи живущих, потом в Чертог Тьмы, где скапливались пуды истаявших, оплывших огарков, потом к Озеру Огня, куда эти огарки медленно скользили под собственной тяжестью и где завершали свое существование. А затем Смерть все так же молча указала на противоположный берег озера, на который раз за разом набегали волны пламени и, отступая, оставляли на черно-лаковом песке новые свечи... Он понял. Или думал, что понял. Потому поднял свои дары и швырнул их в огонь, а затем хотел броситься туда и сам. Смерть остановила его и задала вопрос. Он ответил. Смерть задала еще вопрос, и еще, а он отвечал снова и снова. Потом, когда Смерть замолчала, спросил он. ...С тех пор Она и стала - Хозяйкой, потому что он остался здесь. Служба не казалась тягостной, она даже доставляла что-то... нет, не радость, не удовольствие - но хотя бы удовлетворение. Конечно, жизни это не заменяло, но он считал себя мертвым уже тогда, когда отправлялся в последний поход, когда ушел туда, откуда не возвращаются (и действительно - не возвращаются). Ему не было дел до живых. Он еще помнил, каково это - жить, и памяти ему хватало. Пока жизнь оставалась по ту сторону грани, по ту же сторону оставалось и страдание, что толкнуло его на подвиг, какого ни один из легендарных богатырей не совершал... вот только подвиг ли это? Пришел, увидел - и остался. Остался он не потому, что идти было некуда. Один путь - в Озеро Огня - открыт всем, открыт всегда: хочешь - сам туда прыгай, хочешь - свою свечу потуши, разницы нет. Ответь Смерть иначе или не ответь вовсе... но Она ответила так, как ответила, и потому он остался. Медленно, по капле, он собирал из озера жидкое пламя; медленно, по крошке, копил воск, не нужный более ни живым, ни мертвым. Он перебрался через огонь, чтобы достать песок цвета застывшей смолы, и достал, а потом пришлось идти еще и еще раз, потому что лишь одна песчинка из добытой горсти годилась в дело... Хозяйка не мешала ему. В этом - не мешала. Он не ведал, как Она раньше обходилась без слуг, но понимал, что с его появлением Ей гораздо легче стало исполнять свои обязанности. В награду за службу Она не обещала ему бессмертия, не обещала и долгой жизни, но в его роду старики редко умирали своей смертью, не перейдя векового рубежа. Так случится и с ним, в этом он еще раз уверился, глядя на полосатую свечу. С недавних пор он научился точно определять, какой кому отмерен срок. Можно сказать, опыт помог. Опыт... Без малого десять лет он уже зовет Смерть - Хозяйкой. Многое успел узнать, и хотя с каждым разом понимает, что знает ничтожно мало, - то, что узнать хотел, ему уже открылось. Главное. Что делать для того, чтобы сделать... то, что хочет сделать. Накопленный опыт позволил узнать другое: сколько для этого потребуется времени. Смерть не солгала - это возможно. Смерть не солгала - этого может добиться и он. Смерть не солгала - это крайне нелегкое дело, долгое, кропотливое, малейшая ошибка - и все пойдет прахом. И теперь, глядя на то, сколько успел сделать, видя, сколько сделать осталось, и зная, что хотя впереди семьдесят лет - но что можно сделать за такое ничтожное время? - он видел, что не успеет к сроку. Сноровки не хватит, чтобы работать быстрее, а если принести из озера немного огня и добавить в пламя свечи - да, талант его возрастет, но ведь и свеча будет сгорать куда скорее... И все же придется сделать именно так. Наверное. ...Когда Хозяйка вернулась, он попросил совета. Нет, не "как лучше поступить" - на такие вопросы ответа Хозяйка не давала. Он спросил, можно ли... - и, не дослушав вопрос, Она ответила - можно. Получив разрешение, он перебрался через Озеро Огня, куда бросил все, чем обладал при жизни - лицо, честь, имя, - пересек широкую песчаную полосу и отыскал среди скал кусок черного камня, который был достаточно мал для переноски и достаточно велик для обработки. Вернувшись назад, он взял со скальной полки свою свечу, пристроил так, чтобы тени падали только по бокам, посадил на тлеющий фитиль три капли свежедобытого пламени и вызвал в памяти нужный образ. Кровь понеслась по жилам с небывалой скоростью, унося месяцы и годы жизни, но он не чувствовал этого - камень, воск и пламя в его руках соединялись и меняли форму, обретая нужные очертания. Еще один штрих, еще одна деталь, теперь это перенести сюда, а эту искорку сюда... - У тебя осталось менее одного дня, - раздался за спиною голос Хозяйки. Он не обернулся, добавляя последние штрихи. Пальцы его утратили силу и гибкость, но ни силы, ни гибкости завершающие движения не требовали. Здесь нужны были точность и осторожность. А этого пока хватало. - Ты все еще можешь вернуться обратно, - вновь промолвила Она. - Я вернула бы тебе молодость и здоровье, ты их заслужил. И новое имя могла бы дать, и новое лицо. Но взамен... Он покачал головой. - Я не искал жизни для себя. И теперь не ищу. Смерть отступила. Он с трудом поднялся и покинул пещеру, где провел более десяти лет. До грани было недалеко, долго ковылять не пришлось. Перейдя через волосяной мост, он зажмурился и беззвучно сказал: гори. Бывшая Хозяйка обнажила кривое лезвие. В льдисто-голубом металле заиграло пламя всех угасших прежде свечей. А свеча бывшего служителя Смерти упала и погасла еще в полете. Он так и не разомкнул веки, делая следующий шаг. Вперед к жизни? назад по мосту? в пропасть? в небеса? Он не видел. И не мог бы увидеть, даже открой он глаза; черно-красная свеча в его руках горела совсем иным огнем, и огонь этот давал совсем иной свет...
К О Н Е Ц