Казменко Сергей
Запас прочности
Сергей КАЗМЕНКО
ЗАПАС ПРОЧНОСТИ
Нет, что бы там ни говорили, я лично всегда рассчитываю на наихудший вариант. У меня, знаете, опыт богатый, на всякое насмотрелся. Теория вероятностей, конечно, штука серьезная, но я лично предпочитаю руководствоваться в жизни, так сказать, теорией невероятностей. Всегда нужно иметь такой запас прочности, чтобы его хватило на самое невероятное стечение неблагоприятных обстоятельств. Потому, кстати говоря, наши "грузовики" и летают долго, что именно с таким запасом прочности они построены. Жизнь заставила, научились. Вот взять, к примеру, тот злосчастный рейс на Элингору...
Вы, наверное, представляете, что это значит - на Элингору попасть. Если бы меня кто предупредил заранее, я бы нашел способ отвертеться. Взял бы, к примеру, больничный, или отпуск за свой счет. Просто уволился бы, на худой конец. Все лучше, чем пропадать ни за что. Но до последнего момента ни я, ни кто другой из команды знать не знали, что нам уготовано. Ну а как получили распоряжение о переадресовке груза, так деваться некуда полетели. И при этом оказались мы после разгрузки на Элингоре с совершенно пустыми трюмами.
То ли по глупости, то ли еще по какой причине, но эти болваны из планового отдела похватали все, какие только были, свободные заказы на транспортировку грузов с Элингоры, и нам их навесили. Плановикам, конечно, невдомек, что это не пыль алмазную возить и не слитки иридиевые, что элингорский груз особого обращения требует.
Элингорская цивилизация, вы ведь знаете, специализируется на генной инженерии. Страшилищ разных, значит, выводит для хозяйственных нужд. Я там раз пять побывал и такого насмотрелся, что вспоминать тошно. Они дело это на поток поставили, гонят всяческую погань день и ночь. Конечно, иногда кое-что полезное случайно сотворят, но по мне так лучше бы они вообще ничего не делали.
Сами понимаете, везти яйца живые, личинки или вообще зверюг всяких дело хлопотное. И грузополучатели, конечно, дополнительные трудности оплачивают. Но нам-то от их безналичной оплаты не тепло и не холодно, нам с этих денег одно шуршание достается. Потому экипаж уже при подлете к Элингоре чертыхался вовсю, а я злился больше всех, потому как положение обязывало сохранять невозмутимость и быть любезным с местными чиновниками. Что поделаешь - такова наша капитанская доля. Посадил я грузовик наш поближе к складам и пошел в управление космопорта.
Списочек грузов мне там дали - рехнуться можно. Каждая гадина из того списка особого обращения требовала, и не дай вам бог перепутать. А их, гадин, в списке почти полсотни. Попытался я, конечно, со своим начальством поругаться, да дело гиблое оказалось. У них в таких случаях всегда связь с помехами работает, не поймешь ни слова. Плюнул я и пошел за погрузкой следить. Ладно, думаю, вот испортится что в дороге, сами же и отвечать будете. Хотя, сказать по правде, не припомню я, чтобы от начальства хоть раз ответа потребовали. Оно же, как-никак, свой авторитет блюдет и подрывать его никому не позволяет.
Должен вам еще сказать, зря мы порой на инопланетян киваем: дескать, у них порядок идеальный. Где порядок, а где и беспорядок. В хваленом элингорском космопорте, к примеру, ни разу еще не было, чтобы они груз какой не перепутали. То вместо быков медоносных колючку хинную подсунут, то вместо дрожжей концентрат вируса звездной оспы - ну той, от которой пятна на Солнце. И на нас же еще и свалить все норовят: вы, мол, путаницу в документах допускаете.
Так что я и не спал почти, пока погрузка шла, трое суток на ногах провел. И все-таки не углядел. Только вышли на стартовую орбиту, заявляется ко мне третий помощник и сообщает, что в левом трюме стоит контейнер, который в погрузочных документах не значится.
Я пошел, проверил - и впрямь, подсунули, поганцы, лишний контейнер. Да такой здоровенный - половину трюма перегородил, его и не развернуть и не закрепить толком. Когда только успели? Ну я, ясное дело, с космопортом сразу связался, а они мне: ах, ах, накладочка получилась, но вы особо не переживайте, это вам почти что по пути будет, на Кумполу контейнер этот забросить надо. Не возвращаться же, в самом деле, назад. Нам ведь перерасход горючего на лишнюю посадку никто не спишет. А вот заход на Кумполу спокойно через бухгалтерию пройдет, хотя и стоить будет раз в сто дороже. В общем, обругал я раззяв элингорских как только мог, но делать нечего - надо везти контейнер. Доставили нам через полчаса документацию, подписал я гарантийное обязательство и отчалил.
Но если уж начало не везти, то готовься к худшему. Пока мы на стартовой орбите маневрировали, какой-то пижон из межгалактических перевозок въехал нам прямо по борту излучателем, да и был таков. Даже номера его я записать не успел. Всегда так - стоит самому хоть малость нарушить правила орбитального движения, пространство там искривить или скорость превысить - патруль тут как тут. Санкции, межпланетные осложнения, премию урезают. А как тебе самому борт помнут - ни о каком патруле не слыхать, никто ничего не видел. Остается только скрипеть от злости зубами да ругаться.
Так что не сразу я выкроил время для изучения документов на груз. Но, наконец, чуть не влипнув по дороге в гравитационную лужу, выбрались мы в открытый космос. Я оставил на вахте старшего помощника, а сам пошел в каюту и занялся бумагами.
Там было на что посмотреть. На Плутогонию требовалось доставить шестнадцать рылороев вертлявых, они в замороженном состоянии перевозились. Затем на Алкидию - один ма-а-аленький ящичек со спорами гриба дергунчика. При погрузке его умудрились так запрятать, что предстояло теперь весь правый носовой трюм разгружать. Я в тот день уже и ругаться не мог, и потому, убедившись, что без разгрузки никак не обойтись, расхохотался. Так и продолжал хохотать не останавливаясь. Прочитаю очередную бумагу и хохочу, как последний идиот, благо никто не видел.
Понагрузили нам и объедалок незаметных, и водохлебов болотных, и пачкунов черных, и рвачей клыкастых, и скалозубов нежных, и паразитов обольстительных, не говоря уже о контейнерах с микроорганизмами и спорами. Хорошо еще, почти все находились либо в замороженном состоянии, либо в анабиозе, и только лопарь ограниченный был вполне жизнеспособен, но и вполне безопасен, пока никто не покушался на герметичность его контейнера.
В общем, всласть я похохотал, пока добрался до последней бумаги - на контейнер, что нам по ошибке погрузили. И тут уж мне стало не до смеха.
Я знаю, кое-кому драконы в принципе не нравятся. Но я лично против них ничего не имею. В некоторых мирах без дракоидных попросту не обойтись. Другое дело, что не следует попадаться им на глаза в период кормежки. Они и подыхают-то по большей части от обжорства. Как начнут есть, так уже остановиться не могут, глотают все в пределах досягаемости. У них ведь такое пищеварение, что, к примеру, консервные банки открывать не требуется. Потому перед кормежкой их всегда загоняют в клетки, чтобы дозировать рацион. Ну и кормят чем попало. Это-то их свойство и использовали элингорцы, создав новую породу для работы на городских свалках. Очень оказалось удобно: живоглот ненасытный - так они эту зверюгу назвали - уничтожает все, что ему ни подай. И потому проблемы утилизации отходов решаются очень просто: немного дыма из пасти - и все. Так что я вполне понимаю и тех, кто живоглота создавал, и тех, кто его применять собирался. Но вот нам на грузовике нашем с этим живоглотом... Прочитал я, что контейнер с живоглотом необходимо хорошенько проморозить, иначе это чудище проснется, и прошиб меня холодный пот.
Потому что в левом кормовом трюме установка холодильная уже месяц не работала.
Как ошпаренный выскочил я в коридор и помчался в рубку. Хорошо еще, дело днем было, никто из экипажа не спал, и удалось быстро организовать ремонтную бригаду. Кое-как раскурочили холодильник в правом трюме и наладили в левом. Через полчаса там уже зуб на зуб не попадал, живоглот не подавал признаков жизни, и можно было спокойно отдыхать до следующей тревоги.
Вот тут-то все и началось.
Зашел я к себе в каюту, чтобы руки вымыть, глянул в зеркало, и обмер. Весь лоб черный. Вот, думаю, совсем распустился экипаж, какую грязищу развели. Отмылся с трудом, выхожу в коридор, и вижу штурмана нашего с головы до ног черным перепачканного. Замазался, говорит, где-то, и шмыг мимо меня в душевую. И тут меня осенило. Кинулся я обратно в каюту, открыл папку с документами - так и есть. Пачкун черный, он же чистоплотный, в большом количестве выделяет черную сажу, являющуюся продуктом его обмена. И контейнер с этими пачкунами стоял как раз в правом кормовом трюме, который мы разморозили, чтобы заморозить левый. Я туда. Все в саже, насилу контейнер этот злополучный отыскал. Пусто - пачкуны разморозились, ожили и расползлись по всему кораблю.
Пока я все это выяснял, они успели здорово набедокурить. Один пачкун проник в рубку и прямо по пульту пробежался С перепугу третий помощник, что там дежурил, въехал пальцем вместо кнопки вызова в кнопку общей тревоги, чего он без моего приказа делать ну никакого права не имел. Я же всех предупреждал: не работает у нас пульт аварийного обеспечения, все его функции теперь обеспечиваются кнопкой общей тревоги. Уже месяц, как контакты перепаяли. Ну и, понятное дело, как он на кнопку эту нажал, так все системы аварийные и врубились. И сирены завыли, и энергия отключилась, и красные лампочки кое-где позагорались, и некоторые межотсечные переборки - те, что исправны были - загерметизировались, и система пожаротушения заработала, к счастью, лишь на камбузе, где никого не было, а то мало кто из экипажа уцелел бы. Спасательный катер тут же наружу выбросило, но в нем, к счастью, горючего не было, так что никуда он не улетел, мы его потом назад затащили. В общем, тарарам поднялся невообразимый. Никто ничего понять не может. Кто к скафандрам кинулся, кто на свой пост пробраться попытался, а я, как дурак последний, тыркался в герметичную трюмную задвижку и ничего не мог поделать. Только минут через двадцать сумел в полной темноте пробраться к переговорному устройству и связаться с рубкой.
К тому времени я уже догадался, что случилось, и приказал третьему помощнику немедленно отключить тревогу. А этот умник мне отвечает: не могу, дескать. Сюда, говорит, твари какие-то забрались, я в сейфе сижу, выйти боюсь. Какие еще, спрашиваю, твари, а у самого мурашки по коже идут, потому что сообразил я, в чем дело. Энергия-то и к контейнерам подаваться перестала, а без нее кое-кто оживать начал и по кораблю расползаться. И стал я вдруг слышать какие-то шевеления и шорохи за спиной среди контейнеров, вспоминая лихорадочно, кто же в этом трюме может еще ожить, и чем это мне грозит.
Ну а третий помощник тем временем отвечает: не знаю, мол, что это за твари, только одна из них вцепилась мне в ногу и клок штанов оторвала. Маленькие, говорит, такие, не больше кошки размером. Тут я сразу сообразил, о ком речь. Шесть ног у них, спрашиваю. Кажется, да, отвечает он, а сам, чувствую, весь дрожит. Тогда, говорю, нечего придуриваться, вылезай немедленно и отменяй тревогу. Это, говорю, многошкурники стыдливые, и нрав у них, согласно инструкции по уходу, совершенно безобидный. Говорю это, а сам тоже дрожать начинаю, потому что из темноты за спиной какой-то треск подозрительный раздается. Может, по инструкции эти многошкурники и безобидны, возражает помощник, но ту черную зверюшку, что в рубке все перемазала, они уже сожрали, даже костей не осталось. Он это в щелку, говорит, прекрасно видел. Они, говорит, наверное, инструкцию не читали. В этот момент у меня за спиной такие жуткие вопли раздались, что третий помощник, приняв их, видимо, за мою команду, пулей из сейфа вылетел и отменил тревогу.
Не знаю, как он умудрился в живых остаться: многошкурники, как я потом выяснил, безобидны только в сытом состоянии, а питаются исключительно сырым мясом. Я тоже не пострадал: те жуткие звуки, которые вывели меня из равновесия, издавал клоп-благозвучник, требовал сахарного сиропа. Но откуда мне было знать это тогда?
Некоторые теперь над моим рассказом смеются. Их бы в тот момент на мое место, сразу бы веселье отбило. За полчаса тревоги корабль в зверинец превратился. Отовсюду лезла всякая размороженная пакость, вопли по коридорам разносились, душу леденящие, все смешалось, и если чего и не хватало для полного счастья, так это живоглота проснувшегося.
Но ему мы проснуться не дали.
Именно тут сказался многократный запас прочности, о котором я в начале говорил. Половина экипажа оказалась отрезанной и буквально замурованной в районе кают-компании из-за того, что вырвавшиеся на свободу личинки шелкопряда безумного стремительно сожрали все синтетические коврики в коридорах и каютах и затем, перед окукливанием, наглухо заплели проходы в носовую часть корабля. Но нам хватило оставшихся, потому что в экипаж включается, как правило, втрое больше народа, чем это необходимо для работы. Один из рылороев, как впоследствии оказалось, забрался прямо в распределительный щит в реакторном отсеке и полакомился там медными проводами. Но щит-то этот уже три месяца, как был отключен из-за неисправности, ток шел по временным, проложенным прямо по полу кабелям, и мы лишь потом, приводя корабль в исправность на базе, заметили учиненный рылороем погром. Наш штурман, который в продолжение всей тревоги усердно отмывался от сажи и ни о чем не подозревал, выйдя из душевой тут же вляпался в один из плевков слюнтяя клеящего да так и не смог отклеиться до следующего утра, когда его, наконец, обнаружили. Но мы прекрасно обошлись без штурмана, как постоянно обходились без него раньше, когда он навеселе возвращался из очередного космопорта. Червекактус благовонный забрался в главный фильтр системы вентиляции, и, работай эта система, как минимум половина экипажа отдала бы концы. Ну а экзофаг благодушный, так тот вообще нам очень помог: забросил свой желудок через канализацию на камбуз и проглотил кока, при спасении которого мы извлекли заодно больше сотни банок припрятанных им консервов. Я, правда, здорово перепугался: успей экзофаг переварить кока, как бы я доказал, что тот погиб на посту, а не отстал от корабля на какой-нибудь райской планете, привлеченный чуждыми нам соблазнами? Но это так, к слову.
Короче, ничто не могло вывести наш корабль окончательно из строя, экипаж держался и был готов держаться и дальше, так как у нас имелся достаточный запас прочности для противостояния любому из элингорских гадов. Любому, кроме живоглота ненасытного. Вырвись он на свободу - и мы бы не устояли.
Чего мы только ни делали, чтобы не дать живоглоту проснуться! Отреставрированная холодильная установка в трюме, разумеется, вышла из строя после повторного включения энергии, и запустить ее так и не удалось до самого конца рейса. Кто-то предложил было выбросить контейнер за борт терять-то все равно было нечего - но он так прочно заклинился поперек трюма, что в результате всех наших попыток сдвинуть этот огромный ящик за борт вылетела передвижная лебедка вместе с двумя членами экипажа. Эти двое сумели как-то забраться обратно, а вот лебедка сгинула без следа, хотя для корабля был бы предпочтительнее обратный вариант. Между тем, пока мы безуспешно пытались сдвинуть контейнер, кто-то из стажеров надумал - без моего ведома, конечно, - прорезать борт плазменным резаком. К счастью, наружу выбраться ему не удалось - выходные шлюзы были заблокированы невероятно раздувшимся водохлебом болотным, который добрался-таки до танков с водой, так что нам до конца рейса пришлось добывать воду путем дистилляции скромных запасов спиртного, имевшихся на борту...
И тут, заглянув в лоцию, я понял, что спасение совсем рядом: всего в нескольких часах полета лежала планета такая - Желобина. Населяет ее жулье, известное и на противоположном конце Галактики, и оно-то нам и требовалось. С давних времен была у меня припрятана штуковина такая: стирающая резинка называется. На Земле как-то достал у одного коллекционера. Поколдовал я с ней немного над документами на злополучный контейнер, и получилось, будто бы с самого начала был он адресован как раз желобинцам. Потом связался с их космодромом, совершил посадку, выгрузил контейнер и ходу. Кое-что по мелочи они, конечно, успели-таки во время разгрузки у нас стащить, но это было уже несущественно. Главное, от опасного груза мы избавились и до базы дотянуть сумели.
Там, само-собой, шуму было много. Комиссии всякие понаехали, проверяли-перепроверяли, но в конце концов весь наш погибший груз благополучно списали. Да хоть десять звездолетов пропади. Хоть сто. Им же не привыкать. Тем более - между нами говоря - они по случаю и еще кое-что списали.
Но история на этом не закончилась. В нашем контейнере, оказывается, вовсе не живоглот был, как потом выяснилось, а всего-навсего деликатесные консервы из копченого инфузорьего мяса. Я однажды попробовал такие в министерском буфете - язык проглотишь. А мы, как последние идиоты, в контейнер даже не заглянули, живоглота боялись. Он же тем временем на другом звездолете вместо этих консервов на Землю прибыл и попал, конечно же, на центральный импортный склад. И после его размораживания все, что на складе том хранилось, пришлось, сами понимаете, списать.
Ну да мы, земляне, привычные, мы все перенесем. И не такое случались - ничего, живы. Недаром же у нас такой запас прочности образовался!
ЗАПАС ПРОЧНОСТИ
Нет, что бы там ни говорили, я лично всегда рассчитываю на наихудший вариант. У меня, знаете, опыт богатый, на всякое насмотрелся. Теория вероятностей, конечно, штука серьезная, но я лично предпочитаю руководствоваться в жизни, так сказать, теорией невероятностей. Всегда нужно иметь такой запас прочности, чтобы его хватило на самое невероятное стечение неблагоприятных обстоятельств. Потому, кстати говоря, наши "грузовики" и летают долго, что именно с таким запасом прочности они построены. Жизнь заставила, научились. Вот взять, к примеру, тот злосчастный рейс на Элингору...
Вы, наверное, представляете, что это значит - на Элингору попасть. Если бы меня кто предупредил заранее, я бы нашел способ отвертеться. Взял бы, к примеру, больничный, или отпуск за свой счет. Просто уволился бы, на худой конец. Все лучше, чем пропадать ни за что. Но до последнего момента ни я, ни кто другой из команды знать не знали, что нам уготовано. Ну а как получили распоряжение о переадресовке груза, так деваться некуда полетели. И при этом оказались мы после разгрузки на Элингоре с совершенно пустыми трюмами.
То ли по глупости, то ли еще по какой причине, но эти болваны из планового отдела похватали все, какие только были, свободные заказы на транспортировку грузов с Элингоры, и нам их навесили. Плановикам, конечно, невдомек, что это не пыль алмазную возить и не слитки иридиевые, что элингорский груз особого обращения требует.
Элингорская цивилизация, вы ведь знаете, специализируется на генной инженерии. Страшилищ разных, значит, выводит для хозяйственных нужд. Я там раз пять побывал и такого насмотрелся, что вспоминать тошно. Они дело это на поток поставили, гонят всяческую погань день и ночь. Конечно, иногда кое-что полезное случайно сотворят, но по мне так лучше бы они вообще ничего не делали.
Сами понимаете, везти яйца живые, личинки или вообще зверюг всяких дело хлопотное. И грузополучатели, конечно, дополнительные трудности оплачивают. Но нам-то от их безналичной оплаты не тепло и не холодно, нам с этих денег одно шуршание достается. Потому экипаж уже при подлете к Элингоре чертыхался вовсю, а я злился больше всех, потому как положение обязывало сохранять невозмутимость и быть любезным с местными чиновниками. Что поделаешь - такова наша капитанская доля. Посадил я грузовик наш поближе к складам и пошел в управление космопорта.
Списочек грузов мне там дали - рехнуться можно. Каждая гадина из того списка особого обращения требовала, и не дай вам бог перепутать. А их, гадин, в списке почти полсотни. Попытался я, конечно, со своим начальством поругаться, да дело гиблое оказалось. У них в таких случаях всегда связь с помехами работает, не поймешь ни слова. Плюнул я и пошел за погрузкой следить. Ладно, думаю, вот испортится что в дороге, сами же и отвечать будете. Хотя, сказать по правде, не припомню я, чтобы от начальства хоть раз ответа потребовали. Оно же, как-никак, свой авторитет блюдет и подрывать его никому не позволяет.
Должен вам еще сказать, зря мы порой на инопланетян киваем: дескать, у них порядок идеальный. Где порядок, а где и беспорядок. В хваленом элингорском космопорте, к примеру, ни разу еще не было, чтобы они груз какой не перепутали. То вместо быков медоносных колючку хинную подсунут, то вместо дрожжей концентрат вируса звездной оспы - ну той, от которой пятна на Солнце. И на нас же еще и свалить все норовят: вы, мол, путаницу в документах допускаете.
Так что я и не спал почти, пока погрузка шла, трое суток на ногах провел. И все-таки не углядел. Только вышли на стартовую орбиту, заявляется ко мне третий помощник и сообщает, что в левом трюме стоит контейнер, который в погрузочных документах не значится.
Я пошел, проверил - и впрямь, подсунули, поганцы, лишний контейнер. Да такой здоровенный - половину трюма перегородил, его и не развернуть и не закрепить толком. Когда только успели? Ну я, ясное дело, с космопортом сразу связался, а они мне: ах, ах, накладочка получилась, но вы особо не переживайте, это вам почти что по пути будет, на Кумполу контейнер этот забросить надо. Не возвращаться же, в самом деле, назад. Нам ведь перерасход горючего на лишнюю посадку никто не спишет. А вот заход на Кумполу спокойно через бухгалтерию пройдет, хотя и стоить будет раз в сто дороже. В общем, обругал я раззяв элингорских как только мог, но делать нечего - надо везти контейнер. Доставили нам через полчаса документацию, подписал я гарантийное обязательство и отчалил.
Но если уж начало не везти, то готовься к худшему. Пока мы на стартовой орбите маневрировали, какой-то пижон из межгалактических перевозок въехал нам прямо по борту излучателем, да и был таков. Даже номера его я записать не успел. Всегда так - стоит самому хоть малость нарушить правила орбитального движения, пространство там искривить или скорость превысить - патруль тут как тут. Санкции, межпланетные осложнения, премию урезают. А как тебе самому борт помнут - ни о каком патруле не слыхать, никто ничего не видел. Остается только скрипеть от злости зубами да ругаться.
Так что не сразу я выкроил время для изучения документов на груз. Но, наконец, чуть не влипнув по дороге в гравитационную лужу, выбрались мы в открытый космос. Я оставил на вахте старшего помощника, а сам пошел в каюту и занялся бумагами.
Там было на что посмотреть. На Плутогонию требовалось доставить шестнадцать рылороев вертлявых, они в замороженном состоянии перевозились. Затем на Алкидию - один ма-а-аленький ящичек со спорами гриба дергунчика. При погрузке его умудрились так запрятать, что предстояло теперь весь правый носовой трюм разгружать. Я в тот день уже и ругаться не мог, и потому, убедившись, что без разгрузки никак не обойтись, расхохотался. Так и продолжал хохотать не останавливаясь. Прочитаю очередную бумагу и хохочу, как последний идиот, благо никто не видел.
Понагрузили нам и объедалок незаметных, и водохлебов болотных, и пачкунов черных, и рвачей клыкастых, и скалозубов нежных, и паразитов обольстительных, не говоря уже о контейнерах с микроорганизмами и спорами. Хорошо еще, почти все находились либо в замороженном состоянии, либо в анабиозе, и только лопарь ограниченный был вполне жизнеспособен, но и вполне безопасен, пока никто не покушался на герметичность его контейнера.
В общем, всласть я похохотал, пока добрался до последней бумаги - на контейнер, что нам по ошибке погрузили. И тут уж мне стало не до смеха.
Я знаю, кое-кому драконы в принципе не нравятся. Но я лично против них ничего не имею. В некоторых мирах без дракоидных попросту не обойтись. Другое дело, что не следует попадаться им на глаза в период кормежки. Они и подыхают-то по большей части от обжорства. Как начнут есть, так уже остановиться не могут, глотают все в пределах досягаемости. У них ведь такое пищеварение, что, к примеру, консервные банки открывать не требуется. Потому перед кормежкой их всегда загоняют в клетки, чтобы дозировать рацион. Ну и кормят чем попало. Это-то их свойство и использовали элингорцы, создав новую породу для работы на городских свалках. Очень оказалось удобно: живоглот ненасытный - так они эту зверюгу назвали - уничтожает все, что ему ни подай. И потому проблемы утилизации отходов решаются очень просто: немного дыма из пасти - и все. Так что я вполне понимаю и тех, кто живоглота создавал, и тех, кто его применять собирался. Но вот нам на грузовике нашем с этим живоглотом... Прочитал я, что контейнер с живоглотом необходимо хорошенько проморозить, иначе это чудище проснется, и прошиб меня холодный пот.
Потому что в левом кормовом трюме установка холодильная уже месяц не работала.
Как ошпаренный выскочил я в коридор и помчался в рубку. Хорошо еще, дело днем было, никто из экипажа не спал, и удалось быстро организовать ремонтную бригаду. Кое-как раскурочили холодильник в правом трюме и наладили в левом. Через полчаса там уже зуб на зуб не попадал, живоглот не подавал признаков жизни, и можно было спокойно отдыхать до следующей тревоги.
Вот тут-то все и началось.
Зашел я к себе в каюту, чтобы руки вымыть, глянул в зеркало, и обмер. Весь лоб черный. Вот, думаю, совсем распустился экипаж, какую грязищу развели. Отмылся с трудом, выхожу в коридор, и вижу штурмана нашего с головы до ног черным перепачканного. Замазался, говорит, где-то, и шмыг мимо меня в душевую. И тут меня осенило. Кинулся я обратно в каюту, открыл папку с документами - так и есть. Пачкун черный, он же чистоплотный, в большом количестве выделяет черную сажу, являющуюся продуктом его обмена. И контейнер с этими пачкунами стоял как раз в правом кормовом трюме, который мы разморозили, чтобы заморозить левый. Я туда. Все в саже, насилу контейнер этот злополучный отыскал. Пусто - пачкуны разморозились, ожили и расползлись по всему кораблю.
Пока я все это выяснял, они успели здорово набедокурить. Один пачкун проник в рубку и прямо по пульту пробежался С перепугу третий помощник, что там дежурил, въехал пальцем вместо кнопки вызова в кнопку общей тревоги, чего он без моего приказа делать ну никакого права не имел. Я же всех предупреждал: не работает у нас пульт аварийного обеспечения, все его функции теперь обеспечиваются кнопкой общей тревоги. Уже месяц, как контакты перепаяли. Ну и, понятное дело, как он на кнопку эту нажал, так все системы аварийные и врубились. И сирены завыли, и энергия отключилась, и красные лампочки кое-где позагорались, и некоторые межотсечные переборки - те, что исправны были - загерметизировались, и система пожаротушения заработала, к счастью, лишь на камбузе, где никого не было, а то мало кто из экипажа уцелел бы. Спасательный катер тут же наружу выбросило, но в нем, к счастью, горючего не было, так что никуда он не улетел, мы его потом назад затащили. В общем, тарарам поднялся невообразимый. Никто ничего понять не может. Кто к скафандрам кинулся, кто на свой пост пробраться попытался, а я, как дурак последний, тыркался в герметичную трюмную задвижку и ничего не мог поделать. Только минут через двадцать сумел в полной темноте пробраться к переговорному устройству и связаться с рубкой.
К тому времени я уже догадался, что случилось, и приказал третьему помощнику немедленно отключить тревогу. А этот умник мне отвечает: не могу, дескать. Сюда, говорит, твари какие-то забрались, я в сейфе сижу, выйти боюсь. Какие еще, спрашиваю, твари, а у самого мурашки по коже идут, потому что сообразил я, в чем дело. Энергия-то и к контейнерам подаваться перестала, а без нее кое-кто оживать начал и по кораблю расползаться. И стал я вдруг слышать какие-то шевеления и шорохи за спиной среди контейнеров, вспоминая лихорадочно, кто же в этом трюме может еще ожить, и чем это мне грозит.
Ну а третий помощник тем временем отвечает: не знаю, мол, что это за твари, только одна из них вцепилась мне в ногу и клок штанов оторвала. Маленькие, говорит, такие, не больше кошки размером. Тут я сразу сообразил, о ком речь. Шесть ног у них, спрашиваю. Кажется, да, отвечает он, а сам, чувствую, весь дрожит. Тогда, говорю, нечего придуриваться, вылезай немедленно и отменяй тревогу. Это, говорю, многошкурники стыдливые, и нрав у них, согласно инструкции по уходу, совершенно безобидный. Говорю это, а сам тоже дрожать начинаю, потому что из темноты за спиной какой-то треск подозрительный раздается. Может, по инструкции эти многошкурники и безобидны, возражает помощник, но ту черную зверюшку, что в рубке все перемазала, они уже сожрали, даже костей не осталось. Он это в щелку, говорит, прекрасно видел. Они, говорит, наверное, инструкцию не читали. В этот момент у меня за спиной такие жуткие вопли раздались, что третий помощник, приняв их, видимо, за мою команду, пулей из сейфа вылетел и отменил тревогу.
Не знаю, как он умудрился в живых остаться: многошкурники, как я потом выяснил, безобидны только в сытом состоянии, а питаются исключительно сырым мясом. Я тоже не пострадал: те жуткие звуки, которые вывели меня из равновесия, издавал клоп-благозвучник, требовал сахарного сиропа. Но откуда мне было знать это тогда?
Некоторые теперь над моим рассказом смеются. Их бы в тот момент на мое место, сразу бы веселье отбило. За полчаса тревоги корабль в зверинец превратился. Отовсюду лезла всякая размороженная пакость, вопли по коридорам разносились, душу леденящие, все смешалось, и если чего и не хватало для полного счастья, так это живоглота проснувшегося.
Но ему мы проснуться не дали.
Именно тут сказался многократный запас прочности, о котором я в начале говорил. Половина экипажа оказалась отрезанной и буквально замурованной в районе кают-компании из-за того, что вырвавшиеся на свободу личинки шелкопряда безумного стремительно сожрали все синтетические коврики в коридорах и каютах и затем, перед окукливанием, наглухо заплели проходы в носовую часть корабля. Но нам хватило оставшихся, потому что в экипаж включается, как правило, втрое больше народа, чем это необходимо для работы. Один из рылороев, как впоследствии оказалось, забрался прямо в распределительный щит в реакторном отсеке и полакомился там медными проводами. Но щит-то этот уже три месяца, как был отключен из-за неисправности, ток шел по временным, проложенным прямо по полу кабелям, и мы лишь потом, приводя корабль в исправность на базе, заметили учиненный рылороем погром. Наш штурман, который в продолжение всей тревоги усердно отмывался от сажи и ни о чем не подозревал, выйдя из душевой тут же вляпался в один из плевков слюнтяя клеящего да так и не смог отклеиться до следующего утра, когда его, наконец, обнаружили. Но мы прекрасно обошлись без штурмана, как постоянно обходились без него раньше, когда он навеселе возвращался из очередного космопорта. Червекактус благовонный забрался в главный фильтр системы вентиляции, и, работай эта система, как минимум половина экипажа отдала бы концы. Ну а экзофаг благодушный, так тот вообще нам очень помог: забросил свой желудок через канализацию на камбуз и проглотил кока, при спасении которого мы извлекли заодно больше сотни банок припрятанных им консервов. Я, правда, здорово перепугался: успей экзофаг переварить кока, как бы я доказал, что тот погиб на посту, а не отстал от корабля на какой-нибудь райской планете, привлеченный чуждыми нам соблазнами? Но это так, к слову.
Короче, ничто не могло вывести наш корабль окончательно из строя, экипаж держался и был готов держаться и дальше, так как у нас имелся достаточный запас прочности для противостояния любому из элингорских гадов. Любому, кроме живоглота ненасытного. Вырвись он на свободу - и мы бы не устояли.
Чего мы только ни делали, чтобы не дать живоглоту проснуться! Отреставрированная холодильная установка в трюме, разумеется, вышла из строя после повторного включения энергии, и запустить ее так и не удалось до самого конца рейса. Кто-то предложил было выбросить контейнер за борт терять-то все равно было нечего - но он так прочно заклинился поперек трюма, что в результате всех наших попыток сдвинуть этот огромный ящик за борт вылетела передвижная лебедка вместе с двумя членами экипажа. Эти двое сумели как-то забраться обратно, а вот лебедка сгинула без следа, хотя для корабля был бы предпочтительнее обратный вариант. Между тем, пока мы безуспешно пытались сдвинуть контейнер, кто-то из стажеров надумал - без моего ведома, конечно, - прорезать борт плазменным резаком. К счастью, наружу выбраться ему не удалось - выходные шлюзы были заблокированы невероятно раздувшимся водохлебом болотным, который добрался-таки до танков с водой, так что нам до конца рейса пришлось добывать воду путем дистилляции скромных запасов спиртного, имевшихся на борту...
И тут, заглянув в лоцию, я понял, что спасение совсем рядом: всего в нескольких часах полета лежала планета такая - Желобина. Населяет ее жулье, известное и на противоположном конце Галактики, и оно-то нам и требовалось. С давних времен была у меня припрятана штуковина такая: стирающая резинка называется. На Земле как-то достал у одного коллекционера. Поколдовал я с ней немного над документами на злополучный контейнер, и получилось, будто бы с самого начала был он адресован как раз желобинцам. Потом связался с их космодромом, совершил посадку, выгрузил контейнер и ходу. Кое-что по мелочи они, конечно, успели-таки во время разгрузки у нас стащить, но это было уже несущественно. Главное, от опасного груза мы избавились и до базы дотянуть сумели.
Там, само-собой, шуму было много. Комиссии всякие понаехали, проверяли-перепроверяли, но в конце концов весь наш погибший груз благополучно списали. Да хоть десять звездолетов пропади. Хоть сто. Им же не привыкать. Тем более - между нами говоря - они по случаю и еще кое-что списали.
Но история на этом не закончилась. В нашем контейнере, оказывается, вовсе не живоглот был, как потом выяснилось, а всего-навсего деликатесные консервы из копченого инфузорьего мяса. Я однажды попробовал такие в министерском буфете - язык проглотишь. А мы, как последние идиоты, в контейнер даже не заглянули, живоглота боялись. Он же тем временем на другом звездолете вместо этих консервов на Землю прибыл и попал, конечно же, на центральный импортный склад. И после его размораживания все, что на складе том хранилось, пришлось, сами понимаете, списать.
Ну да мы, земляне, привычные, мы все перенесем. И не такое случались - ничего, живы. Недаром же у нас такой запас прочности образовался!