Керш Джералд
Люди без костей
Джеральд Керш
ЛЮДИ БЕЗ КОСТЕЙ
Мы стояли в порту Пуэрто-Побре и грузили в трюм нашего "Святого Доджа" партию бананов, когда на палубе появился маленький, трясущийся как в лихорадке человек. Никто не пытался его остановить - даже босые солдаты, охранявшие порт, и те отворачивались и невозмутимо отходили в сторону. По-видимому, они искренне верили, что этот вполне безобидный. Богом оставленный сумасшедший может навести на них порчу.
Погрузка шла ночью. Беспрестанно шипели лигроиновые лампы, время от времени с треском вспыхивавшие и обдававшие нас снопом огня и горячих брызг. Из трюма гулко, как из порожней бочки, доносился рев бригадира: "Фрута! Фрута! ФРУТА!" Огромный бритоголовый негр отвечал ему таким же звериным рыком и бросал вниз гроздь за гроздью изумрудные связки бананов.
Стоя у борта и вдыхая свежий, бодрящий запах морской воды, я любовался прелестью южной ночи, нефритовой зеленью изысканных плодов и хваткими, пружинистыми движениями красно-коричневого тела. Внезапно хорошо налаженная работа застопорилась. Все пришли в замешательство. Из-под связки бананов выбежал мохнатый серый паук, сильно напугавший грузчиков, и, пока все в нерешительности стояли, не зная, что предпринять, какой-то никарагуанский мальчишка со смехом, ловко подпрыгнув, раздавил его голой пяткой. "Совсем не ядовитый", - сказал он, разглядывая свою жертву.
В это время ко мне подошел сумасшедший, до сих пор молчаливо слонявшийся по палубе. Бледное, изможденное лицо его было покрыто капельками пота Он доверчиво посмотрел на меня и спросил, в какую сторону мы отплываем.
Он говорил тихо, отчетливо выговаривая каждое слово, однако во взгляде его настораживала какая-то потерянность и опустошенность, и я, как можно незаметнее, постарался отодвинуться от его худых пляшущих рук, которые мне показались странно похожими на мохнатые лапы раздавленного паука.
- В Соединенные Штаты, Алабама, - ответил я.
- Возьмите меня с собой, - попросил он.
- К сожалению, ничем не могу помочь. Я всего лишь пассажир, - сказал я. Поговорите со шкипером. Сейчас он на берегу, и вам лучше всего найти его там.
Он пододвинулся ко мне и шепотом, извиняясь, попросил выпить. Я снял с пояса флягу и налил ему немного рома.
- Как вас пропустили на корабль?
- Нет, вы не думайте, я не сумасшедший, - усмешка изогнула его губы. - Они обознались и пропустили меня... я немного болен: тропическая лихорадка, малярия... Эти джунгли... они подорвали мое здоровье. Позвольте представиться: Гудбоди, доктор естествознания из Освальдовского университета. Я был ассистентом профессора Леоварда. Вы, должно быть, слышали о нем.
- Леовард, профессор Леовард? - Имя профессора показалось знакомым. - О да! - вспомнил я. - Он пропал без вести. Где-то в джунглях реки Амазонки.
- Да, да, совершенно верно! - вскричал человечек, называвший себя Гудбоди. - Я был с ним там.
- Фрута! Фрута! ФРУТА! - доносился из трюма рев бригадира. Огромный бритый негр, вожак портовых грузчиков, не отставал от него. Беспрерывно шипели и потрескивали лигроиновые лампы. Связки бананов одна за другой исчезали в глубине трюма. В тусклом неровном свете, как призраки, затверженно двигались полуголые, влажные от пота тела; лихорадочный блеск воспаленных от бессонницы глаз, хрип, вырывавшийся из натруженных легких... и перед моими глазами поплыли удушливые джунгли, грязная, загнивающая река - ни ветерка, ни освежающего глотка воздуха - одни гнилостные испарения; изнуренная лихорадкой земля.
Он с трудом донес до своих губ предложенный мною стакан рома: его била лихорадка и дрожала от нетерпения руки. К моей досаде, он расплескал большую часть жидкости прежде чем утолил жажду.
- Ради бога, помогите мне выбраться отсюда... возьмите с собой, спрячьте где-нибудь, ради бога! - умолял он.
- Да как же я вас спрячу? Вы - американский подданный. Обратитесь к консулу с просьбой, и я уверен, он немедленно отправит вас домой.
- Нет, это невозможно... слишком долго... я не могу ждать... И консул... ему кажется, что я свихнулся. Если сейчас не уеду, то действительно помешаюсь. Помогите, умоляю вас. Мне страшно.
В широко раскрытых глазах стоял ужас: лицо перекосилось, он чуть не плакал. Мне стало жаль его.
- Пойдемте в мою каюту, - сказал я. - Там вы будете в безопасности. Но скажите, что напутало вас?
- Люди без костей - прошептал он, и было что-то такое в его голосе и глазах, отчего волосы на моей голове зашевелились.
Я закутал его в одеяло, дал немного хинина, чтобы он пропотел и успокоился, и как можно более шутливо спросил:
- Что это за люди без костей?
И он ответил мне. Казалось, рассудок его охватила горячка, губы прыгали и не слушались его:
- Вы хотите знать о них?.. Кто они?.. Их можно перешибить палкой, пинком ноги... они не опасны... они сами боятся нас... Нет, они не страшны, они отвратительны до тошноты, до рвоты... Я видел ягуара... крупного, сильного ягуара... беспомощного, как кролик... Они парализовали его, обволокли студенистыми телами и пожрали живьем! Поверьте мне, я видел это! Какой отвратительный запах! Наружное пищеварение... они переваривают кожей... выделяют маслянистую слизь и обволакивают жертву...
Он заплакал:
- Какой ужас, какая бездна падения, и все от голода! О, как может деградировать человек!
- Вы обнаружили новую форму жизни? - предположил я. - Неизвестный науке вид человекообразных обезьян?
- Нет, нет и нет. ЛЮДЕЙ! Вы знаете, чем завершилась этнографическая экспедиция профессора Леоварда?
- Она погибла, - сказал я.
- Все, кроме меня... С самого начала нас преследовали несчастья. При переправе через Ананд мы потеряли большую часть провизии, два каное, и почти все инструменты... Джон Ламберт и доктор Терри погибли и с ними восемь носильщиков...
Наконец счастье улыбнулось нам. В племени Ату мы нашли друзей. Наш путь лежал на запад через джунгли. Индейцы согласились провести нас через свою территорию и перенести вещи... Этнография начинается с изучения поверий и небылиц: мы собирали их и систематизировали. Профессор? Леоварда особенно интересовали легенды о спустившемся некогда на землю божественном народе...
Пересечением прямых линий и концентрических окружностей Леовард локализовал на карте Южной Америки район, из которого, как ему казалось, проистекали все подобные легенды. Место, никем не исследованное, не имеющее названия, потому что индейцы никогда не селились там. Для них оно было "жилищем злого духа".
Его возбуждение улеглось, прошла лихорадочная дрожь; теперь доктор Гудбоди говорил спокойно и уверенно.
- Не знаю почему, но всякий раз когда я заболеваю лихорадкой, - проговорил он со слабой улыбкой, - на меня обрушиваются кошмары, эти ужасные люди без костей.
Итак, нашей главной целью было разыскать место, куда боги в сиянии яркого пламени спустились на землю. Индейцы довели нас до границы своей территории, сбросили поклажу и потребовали расчета. Никакие уговоры не могли заставить их идти дальше. Они твердили одно: там "плохая земля". Один из них в молодости бывший вождем племени, рассказал нам, что когда-то он блуждал в этих местах, и прутом начертил овальное тело с четырьмя отростками, которое, расплевавшись во все стороны, тут же стер ногой.
- Паук? Краб? - спрашивали мы, но он молчал.
Мы вынуждены были оставить старому вождю почти все вещи и вдвоем двинулись в глубь самых отвратительных в мире джунглей. Нам предстояло пройти тридцать миль, мы же делали в день не больше четверти... Жуткие места! Нечем было дышать: тяжелое зловоние душило нас. Так я узнал, как пахнет смерть.
Наконец гниющая низина осталась позади. Наш путь пошел по склону вверх, и через несколько дней мы вышли на плато. Перед нами расстилалась небольшая равнина, ее всех сторон окруженная джунглями, в самом центре которой на дне огромного кратера лежал обломок скалы
Когда мы подошли ближе, наши души затрепетали от восторга: вместо скалы мы увидели машину гигантских размеров. По форме она напоминала грушу, в основании диаметром шестьсот футов и в тысячу футов длиной. Я не мог определить, из какого металла она была сделана, так как ее покрывала твердая корка слежавшейся пыли. После долгого, внимательного изучения нам удалось отыскать следы некогда существовавших сложнейших механизмов. По величине кратера мы определили, с какой силой машина столкнулась с землей, но откуда она взялась оставалось для нас загадкой.
- Это открытие века! Неопровержимое доказательство того факта, что нашу планету посещали инопланетяне, о чем я всегда говорил и в чем всегда был убежден! - воскликнул Леовард,
На третий день профессор нашел металлическую пластину. Целые сутки мы очищали ее от пыли, без сна и отдыха, почти все двадцать четыре часа. Наконец на ее поверхности начала проступать таинственная паутина линий, испещренная загадочными рисунками и знаками. Леовард не мог оторвать от нее взгляда, он постоянно держал ее в руках, что-то вымеряя и высчитывая. На пятые сутки, перед рассветом, с криками восторга он разбудил меня и объявил:
- Это карта, звездная карта! Они прилетели с Марса! - И он показал мне, каким путем древнейшие исследователи космоса проследовали от Марса, через Луну до Земли.
- Катастрофа на базальтовом плато, среди зеленого ада джунглей? - изумился я.
- Да, но были ли тогда джунгли? Это могло случиться пять миллионов лет назад.
- Чтобы похоронить Рим, потребовалось несколько столетий, а вы говорите миллионы лет, - возразил я.
- Гудбоди, как вы не понимаете, она могла и не быть на поверхности! Мы находимся в регионе активной вулканической деятельности: одно небольшое движение пластов земной коры - и под землей может оказаться целый город, а через миллионы лет останки этого города, при удачном стечении обстоятельств, будут выброшены на свет божий.
- Кем же они были? - спросил я.
- Не знаю. Очевидно, их природа значительно отличалась от нашей; не приспособленные к жизни в земных условиях, они вымерли. Впрочем, они могли погибнуть и в катастрофе. Все в этом мире бренно мой дорогой Гудбоди.
Надо было готовиться к наступлению ночи. Мы развели огонь, и Леовард лег спать. Я же сидел у костра. Мы всегда спали поочередно, охраняя друг друга. От кого?.. От ягуаров, кабанов, змей?.. За время, что мы были на плато, никто из этих животных не забирался сюда. Ничего привлекательного для них тут не было. И все же во мне безотчетно сидел страх.
Тяжесть прошедших тысячелетий давила на меня. Преклонение перед древностью, скажете вы, священный трепет червяка перед обрушивающейся на него беспечной ножкой ребенка?.. Нет, во мне был страх, ужас быть раздавленным... Я задремал. Огонь становился все слабее, головешки перемигивались на ветру красными огоньками. И вдруг я почувствовал на себе взгляд.
Вскочив, я увидел в семи шагах от себя люминесцирующие глаза. "Ягуар", -пронеслось в голове. Я схватился за ружье и взвел курок. Но это был не ягуар. На меня смотрели в упор множество светящихся зеленых глаз. Они окружили меня мерцающей цепочкой движущихся огней, похожей на опаловое ожерелье, и еще я ощутил невыносимую вонь.
Страх имеет свой запах. И болезнь имеет свой запах, спросите любую сиделку. Эти запахи вынуждают здоровых животных драться насмерть или бежать прочь. Я вскинул ружье и выстрелил. Гулким эхом прокатилась по джунглям щебечущая, щелкающая волна разбуженных птиц и обезьян
И потом, благодаря Богу, наступило утро. Со смешанным чувством страха и отвращения я подошел к трупу существа, которому я попал между глаз. Под утренними лучами солнца оно было серым и одновременно твердым и студенистым. Внешне оно совсем не походило на человека У него были большие, навыкате, глаза, полуприкрытые тонкой пленкой век, ослизлая, сочащаяся влагой кожа и непропорционально раздутая голова.
Леовард убеждал меня в том, что я должен преодолеть, как он выражался, "ребяческое отвращение" и изучить вместе с ним природу этих странных животных. Он конечно, был совершенно далек от биологии и не имел профессиональных знаний для такого рода деятельности. В экспедиции я занимал штатную должность зоолога и обязан был сам заниматься подобными исследованиями. Микроскопы и другие точные приборы были потеряны, и мне пришлось орудовать ножом и хирургическими щипцами. Что же я обнаружил? Что у этого существа четыре фута роста, что оно имело рудименты некогда сложной нервной системы и головной мозг величиной с грецкий орех. Как видите, достижения мои были невелики.
В лаборатории с ассистентом я бы намного тщательнее провел исследование и, возможно, нашел бы нечто поразительное, но, повторюсь, вооружен я был лишь охотничьим ножом и хирургическими щипцами: ни микроскопа, ни химических реактивов и в помине не было. Несколько часов возился я с ним и никогда не забуду, чего это мне стоило. Поминутно, зажав нос, я отбегал в сторону отдышаться, настолько невыносимый был запах. Мое мучение было прервано неожиданным образом. Стоило солнцу подняться повыше, как предмет моих научных интересов прямо на глазах стал таять. В девять часов утра мне уже не с чем было работать: осталась серая клейкая лужа и два зеленых глаза, плавающих в ней наподобие поплавков. Вы помните, с каким звуком выскакивает пробка из бутылки шампанского? Вот с таким звуком они внезапно друг за другом лопнули, обдав меня зловонием и подняв на луже рябь, маслянисто поблескивающую на солнце. Наблюдать дальнейшее я был не в состоянии.
Когда через несколько часов я вернулся, там ничего не оказалось! Лужа испарилась. Наукой описаны подобные случаи, вспомните хотя бы медузу. В жаркий день на берегу она исчезает буквально за считанные минуты; на песке остается только липкое пятно.
У Леоварда побелело лицо, когда он узнал об этом.
- Не дьявол ли это? - спросил он.
Что я мог ответить ему? Происходящее было выше моего понимания. Как ученый, я обязан был продолжать исследование, но силы мои истощились
- Прекратите истерику, Гудбоди - набросился на меня Леовард. - Возьмите себя в руки Нельзя заниматься наукой и не быть готовым ко всему, даже к самому худшему. Наука требует жертв.
- Профессор, в своей жизни я достаточно повозился со всякой дрянью, но это что-то ужасное и непереносимое.
У меня, в конце концов, тоже есть нервы.
- Может быть, нам вызвать сюда психиатра?
Я отважился заметить ему, что он в последнее время избегает близко подходить ко мне, и пообещал убить еще одно животное, если у него появится желание продолжить мою работу.
- Только из уважения к вашей благородной страсти, дорогой профессор, сказал я, - а меня увольте! Леовард отказался: у него было мало времени.
- Мне необходимо еще многое понять, - сказал он, - но у меня теперь уже нет никаких сомнений, что машина с Марса.
После этого случая между нами словно пробежала кошка: мы перестали разговаривать. Леовард по-прежнему копался в марсианском хламе, а я принялся за составление гербария. Растения в том месте росли удивительные, и мне было интересно находить все новые и новые экземпляры. Тем более что занятие это успокаивает нервы
Однажды утром, уж не помню какого дня, я отправился в джунгли. У меня было отвратительное настроение. Всю ночь мучили кошмары, хотелось все бросить и бежать отсюда. Нервы не на шутку расшатались, и я дошел, до того, что даже боялся обернуться.
Вы можете знать или не знать этого, но из всех животных, населяющих джунгли, самый неуязвимый и спокойно себя чувствующий - ленивец. Он всю жизнь проводит на деревьях благодаря своим сильным лапам. Он настолько цепок, что даже с остановленным сердцем остается висеть на дереве, и охотникам нередко приходится рубить ветку, за которую он уцепился. Он выбирает для себя подходящее дерево и не покидает его до тех пор, пока не съест все листья, тогда он может спуститься на землю в поисках нового жилища.
В этих ужасных джунглях, утром, в одну из кратких вылазок - я остановился наблюдать гигантского сонного, глухого равнодушного, неподвижно свисающего с огромного сука, полуобъеденного им дерева, тут, совершенно для меня неожиданно, из зловонных реки выползла толпа этих желеобразных тварей. Они пилили ствол дерева и, корчась, сплошной массой стали ползти вдоль сука. Ленивец, который совершенно не знает страха, испугался. Он попытался убежать от них, зацепившись за верхнюю, более тонкую ветку. Но она не выдержала и под его тяжестью обломилась. Падение было ужасным. Он никак не мог подняться на лапы. Они набросились на него, облепили дрожащим студнем и стали жадно, с бульканьем сосать его. И когда они ели, их тела из серых становились розовыми, а потом коричневыми.
К счастью, они боялись нас. Генетическая память срабатывала безотказно. Когда они чувствовали мое присутствие, они удирали от меня, ускользали, растворяясь в тенях, которыми полны джунгли, и плясали, плясали там свой дикий танец. Беспокойные липкие твари! Ужас охватил меня, когда я увидел, как они, насытившись мясом ленивца, принялись кружиться под деревьями, и я бежал, бежал со всех ног.
В крайнем возбуждении, с исхлестанным в кровь лицом, я примчался в лагерь. Леовард сидел на земле, рядом с ним лежала мертвая змея. Он размозжил ей голову ребром пластины, с которой никогда не расставался, но она успела укусить его. Ремнем он перетянул себе ногу под коленом и ждал меня.
- Вы можете сказать, что это за змея? - спросил он. - Боюсь, что она ядовита. Щеки немеют и грудь... Вот здесь, видите, руки совсем не слушаются.
- Господи! Это речная мамба. - Я едва не заплакал.
- Как жаль, что мы потеряли все медицинские препараты, - спокойно проговорил профессор. - У нас еще столько дел... О Боже! Что бы ни случилось, возьмите уцелевшие образцы и возвращайтесь назад, мой бедный Гудбоди.
Он осторожно, как священную реликвию, вручил мне свою пластину. Через два часа он скончался. Той ночью круг светящихся глаз стал сужаться. Время от времени я разряжал ружье по этим глазам. На рассвете бескостные твари исчезли.
Тело профессора Леоварда я завалил базальтовыми глыбами, с таким расчетом, чтобы люди без костей не смогли до него добраться. Потом забросил на плечо свои пожитки и ружье, прицепил к поясу мачете и пошел прочь, вниз по следам, которые мы предусмотрительно оставили. Но вскоре я их потерял и заблудился.
За несколько дней я совершенно выбился из сил. Сначала мне пришлось избавиться от ружья, затем я бросил свое мачете. Спустя некоторое время мне стала тяжела пластина Леоварда. Я подвесил ее к дереву с помощью лианы и пошел дальше. Каким-то чудом я добрался до племени Ату. Индейцы выхаживали меня, словно младенца. Женщины разжевывали для меня пищу, потому что я был очень плох.
Из всех вещей, что мы оставили у индейцев, я взял столько, сколько мне было нужно, самое необходимое, остальное отдал как плату проводнику. Индейцы спустили меня вниз по реке на каноэ, и после многих месяцев скитаний по Южной Америке я сейчас перед вами. Осталось последнее: доплыть до родины, - закончил он.
- Дайте мне еще немного рома, - попросил Гудбоди.
Сейчас его руки крепко держали стакан. От рома взгляд прояснился, и он весело посмотрел на меня.
Я сказал ему:
- Допустим, что ваш рассказ правдив. Неужели эти люди без костей и есть марсиане? Даже звучит странно: марсиане - и на Земле. Выходит, они беспозвоночные и как-то чуют металл, если...
- О чем вы говорите?! - вскричал Гудбоди. - Нет, нет, марсиане адаптировались к новым условиям жизни. Они неузнаваемо изменились, деградировали, прошли долгий эволюционный путь... Вы не понимаете, что я хочу сказать? Глупец, как же вы не можете этого понять? Жалкий идиот! Леовард не открывал марсиан. Эти бескостные твари и есть люди. Мы - марсиане!
ЛЮДИ БЕЗ КОСТЕЙ
Мы стояли в порту Пуэрто-Побре и грузили в трюм нашего "Святого Доджа" партию бананов, когда на палубе появился маленький, трясущийся как в лихорадке человек. Никто не пытался его остановить - даже босые солдаты, охранявшие порт, и те отворачивались и невозмутимо отходили в сторону. По-видимому, они искренне верили, что этот вполне безобидный. Богом оставленный сумасшедший может навести на них порчу.
Погрузка шла ночью. Беспрестанно шипели лигроиновые лампы, время от времени с треском вспыхивавшие и обдававшие нас снопом огня и горячих брызг. Из трюма гулко, как из порожней бочки, доносился рев бригадира: "Фрута! Фрута! ФРУТА!" Огромный бритоголовый негр отвечал ему таким же звериным рыком и бросал вниз гроздь за гроздью изумрудные связки бананов.
Стоя у борта и вдыхая свежий, бодрящий запах морской воды, я любовался прелестью южной ночи, нефритовой зеленью изысканных плодов и хваткими, пружинистыми движениями красно-коричневого тела. Внезапно хорошо налаженная работа застопорилась. Все пришли в замешательство. Из-под связки бананов выбежал мохнатый серый паук, сильно напугавший грузчиков, и, пока все в нерешительности стояли, не зная, что предпринять, какой-то никарагуанский мальчишка со смехом, ловко подпрыгнув, раздавил его голой пяткой. "Совсем не ядовитый", - сказал он, разглядывая свою жертву.
В это время ко мне подошел сумасшедший, до сих пор молчаливо слонявшийся по палубе. Бледное, изможденное лицо его было покрыто капельками пота Он доверчиво посмотрел на меня и спросил, в какую сторону мы отплываем.
Он говорил тихо, отчетливо выговаривая каждое слово, однако во взгляде его настораживала какая-то потерянность и опустошенность, и я, как можно незаметнее, постарался отодвинуться от его худых пляшущих рук, которые мне показались странно похожими на мохнатые лапы раздавленного паука.
- В Соединенные Штаты, Алабама, - ответил я.
- Возьмите меня с собой, - попросил он.
- К сожалению, ничем не могу помочь. Я всего лишь пассажир, - сказал я. Поговорите со шкипером. Сейчас он на берегу, и вам лучше всего найти его там.
Он пододвинулся ко мне и шепотом, извиняясь, попросил выпить. Я снял с пояса флягу и налил ему немного рома.
- Как вас пропустили на корабль?
- Нет, вы не думайте, я не сумасшедший, - усмешка изогнула его губы. - Они обознались и пропустили меня... я немного болен: тропическая лихорадка, малярия... Эти джунгли... они подорвали мое здоровье. Позвольте представиться: Гудбоди, доктор естествознания из Освальдовского университета. Я был ассистентом профессора Леоварда. Вы, должно быть, слышали о нем.
- Леовард, профессор Леовард? - Имя профессора показалось знакомым. - О да! - вспомнил я. - Он пропал без вести. Где-то в джунглях реки Амазонки.
- Да, да, совершенно верно! - вскричал человечек, называвший себя Гудбоди. - Я был с ним там.
- Фрута! Фрута! ФРУТА! - доносился из трюма рев бригадира. Огромный бритый негр, вожак портовых грузчиков, не отставал от него. Беспрерывно шипели и потрескивали лигроиновые лампы. Связки бананов одна за другой исчезали в глубине трюма. В тусклом неровном свете, как призраки, затверженно двигались полуголые, влажные от пота тела; лихорадочный блеск воспаленных от бессонницы глаз, хрип, вырывавшийся из натруженных легких... и перед моими глазами поплыли удушливые джунгли, грязная, загнивающая река - ни ветерка, ни освежающего глотка воздуха - одни гнилостные испарения; изнуренная лихорадкой земля.
Он с трудом донес до своих губ предложенный мною стакан рома: его била лихорадка и дрожала от нетерпения руки. К моей досаде, он расплескал большую часть жидкости прежде чем утолил жажду.
- Ради бога, помогите мне выбраться отсюда... возьмите с собой, спрячьте где-нибудь, ради бога! - умолял он.
- Да как же я вас спрячу? Вы - американский подданный. Обратитесь к консулу с просьбой, и я уверен, он немедленно отправит вас домой.
- Нет, это невозможно... слишком долго... я не могу ждать... И консул... ему кажется, что я свихнулся. Если сейчас не уеду, то действительно помешаюсь. Помогите, умоляю вас. Мне страшно.
В широко раскрытых глазах стоял ужас: лицо перекосилось, он чуть не плакал. Мне стало жаль его.
- Пойдемте в мою каюту, - сказал я. - Там вы будете в безопасности. Но скажите, что напутало вас?
- Люди без костей - прошептал он, и было что-то такое в его голосе и глазах, отчего волосы на моей голове зашевелились.
Я закутал его в одеяло, дал немного хинина, чтобы он пропотел и успокоился, и как можно более шутливо спросил:
- Что это за люди без костей?
И он ответил мне. Казалось, рассудок его охватила горячка, губы прыгали и не слушались его:
- Вы хотите знать о них?.. Кто они?.. Их можно перешибить палкой, пинком ноги... они не опасны... они сами боятся нас... Нет, они не страшны, они отвратительны до тошноты, до рвоты... Я видел ягуара... крупного, сильного ягуара... беспомощного, как кролик... Они парализовали его, обволокли студенистыми телами и пожрали живьем! Поверьте мне, я видел это! Какой отвратительный запах! Наружное пищеварение... они переваривают кожей... выделяют маслянистую слизь и обволакивают жертву...
Он заплакал:
- Какой ужас, какая бездна падения, и все от голода! О, как может деградировать человек!
- Вы обнаружили новую форму жизни? - предположил я. - Неизвестный науке вид человекообразных обезьян?
- Нет, нет и нет. ЛЮДЕЙ! Вы знаете, чем завершилась этнографическая экспедиция профессора Леоварда?
- Она погибла, - сказал я.
- Все, кроме меня... С самого начала нас преследовали несчастья. При переправе через Ананд мы потеряли большую часть провизии, два каное, и почти все инструменты... Джон Ламберт и доктор Терри погибли и с ними восемь носильщиков...
Наконец счастье улыбнулось нам. В племени Ату мы нашли друзей. Наш путь лежал на запад через джунгли. Индейцы согласились провести нас через свою территорию и перенести вещи... Этнография начинается с изучения поверий и небылиц: мы собирали их и систематизировали. Профессор? Леоварда особенно интересовали легенды о спустившемся некогда на землю божественном народе...
Пересечением прямых линий и концентрических окружностей Леовард локализовал на карте Южной Америки район, из которого, как ему казалось, проистекали все подобные легенды. Место, никем не исследованное, не имеющее названия, потому что индейцы никогда не селились там. Для них оно было "жилищем злого духа".
Его возбуждение улеглось, прошла лихорадочная дрожь; теперь доктор Гудбоди говорил спокойно и уверенно.
- Не знаю почему, но всякий раз когда я заболеваю лихорадкой, - проговорил он со слабой улыбкой, - на меня обрушиваются кошмары, эти ужасные люди без костей.
Итак, нашей главной целью было разыскать место, куда боги в сиянии яркого пламени спустились на землю. Индейцы довели нас до границы своей территории, сбросили поклажу и потребовали расчета. Никакие уговоры не могли заставить их идти дальше. Они твердили одно: там "плохая земля". Один из них в молодости бывший вождем племени, рассказал нам, что когда-то он блуждал в этих местах, и прутом начертил овальное тело с четырьмя отростками, которое, расплевавшись во все стороны, тут же стер ногой.
- Паук? Краб? - спрашивали мы, но он молчал.
Мы вынуждены были оставить старому вождю почти все вещи и вдвоем двинулись в глубь самых отвратительных в мире джунглей. Нам предстояло пройти тридцать миль, мы же делали в день не больше четверти... Жуткие места! Нечем было дышать: тяжелое зловоние душило нас. Так я узнал, как пахнет смерть.
Наконец гниющая низина осталась позади. Наш путь пошел по склону вверх, и через несколько дней мы вышли на плато. Перед нами расстилалась небольшая равнина, ее всех сторон окруженная джунглями, в самом центре которой на дне огромного кратера лежал обломок скалы
Когда мы подошли ближе, наши души затрепетали от восторга: вместо скалы мы увидели машину гигантских размеров. По форме она напоминала грушу, в основании диаметром шестьсот футов и в тысячу футов длиной. Я не мог определить, из какого металла она была сделана, так как ее покрывала твердая корка слежавшейся пыли. После долгого, внимательного изучения нам удалось отыскать следы некогда существовавших сложнейших механизмов. По величине кратера мы определили, с какой силой машина столкнулась с землей, но откуда она взялась оставалось для нас загадкой.
- Это открытие века! Неопровержимое доказательство того факта, что нашу планету посещали инопланетяне, о чем я всегда говорил и в чем всегда был убежден! - воскликнул Леовард,
На третий день профессор нашел металлическую пластину. Целые сутки мы очищали ее от пыли, без сна и отдыха, почти все двадцать четыре часа. Наконец на ее поверхности начала проступать таинственная паутина линий, испещренная загадочными рисунками и знаками. Леовард не мог оторвать от нее взгляда, он постоянно держал ее в руках, что-то вымеряя и высчитывая. На пятые сутки, перед рассветом, с криками восторга он разбудил меня и объявил:
- Это карта, звездная карта! Они прилетели с Марса! - И он показал мне, каким путем древнейшие исследователи космоса проследовали от Марса, через Луну до Земли.
- Катастрофа на базальтовом плато, среди зеленого ада джунглей? - изумился я.
- Да, но были ли тогда джунгли? Это могло случиться пять миллионов лет назад.
- Чтобы похоронить Рим, потребовалось несколько столетий, а вы говорите миллионы лет, - возразил я.
- Гудбоди, как вы не понимаете, она могла и не быть на поверхности! Мы находимся в регионе активной вулканической деятельности: одно небольшое движение пластов земной коры - и под землей может оказаться целый город, а через миллионы лет останки этого города, при удачном стечении обстоятельств, будут выброшены на свет божий.
- Кем же они были? - спросил я.
- Не знаю. Очевидно, их природа значительно отличалась от нашей; не приспособленные к жизни в земных условиях, они вымерли. Впрочем, они могли погибнуть и в катастрофе. Все в этом мире бренно мой дорогой Гудбоди.
Надо было готовиться к наступлению ночи. Мы развели огонь, и Леовард лег спать. Я же сидел у костра. Мы всегда спали поочередно, охраняя друг друга. От кого?.. От ягуаров, кабанов, змей?.. За время, что мы были на плато, никто из этих животных не забирался сюда. Ничего привлекательного для них тут не было. И все же во мне безотчетно сидел страх.
Тяжесть прошедших тысячелетий давила на меня. Преклонение перед древностью, скажете вы, священный трепет червяка перед обрушивающейся на него беспечной ножкой ребенка?.. Нет, во мне был страх, ужас быть раздавленным... Я задремал. Огонь становился все слабее, головешки перемигивались на ветру красными огоньками. И вдруг я почувствовал на себе взгляд.
Вскочив, я увидел в семи шагах от себя люминесцирующие глаза. "Ягуар", -пронеслось в голове. Я схватился за ружье и взвел курок. Но это был не ягуар. На меня смотрели в упор множество светящихся зеленых глаз. Они окружили меня мерцающей цепочкой движущихся огней, похожей на опаловое ожерелье, и еще я ощутил невыносимую вонь.
Страх имеет свой запах. И болезнь имеет свой запах, спросите любую сиделку. Эти запахи вынуждают здоровых животных драться насмерть или бежать прочь. Я вскинул ружье и выстрелил. Гулким эхом прокатилась по джунглям щебечущая, щелкающая волна разбуженных птиц и обезьян
И потом, благодаря Богу, наступило утро. Со смешанным чувством страха и отвращения я подошел к трупу существа, которому я попал между глаз. Под утренними лучами солнца оно было серым и одновременно твердым и студенистым. Внешне оно совсем не походило на человека У него были большие, навыкате, глаза, полуприкрытые тонкой пленкой век, ослизлая, сочащаяся влагой кожа и непропорционально раздутая голова.
Леовард убеждал меня в том, что я должен преодолеть, как он выражался, "ребяческое отвращение" и изучить вместе с ним природу этих странных животных. Он конечно, был совершенно далек от биологии и не имел профессиональных знаний для такого рода деятельности. В экспедиции я занимал штатную должность зоолога и обязан был сам заниматься подобными исследованиями. Микроскопы и другие точные приборы были потеряны, и мне пришлось орудовать ножом и хирургическими щипцами. Что же я обнаружил? Что у этого существа четыре фута роста, что оно имело рудименты некогда сложной нервной системы и головной мозг величиной с грецкий орех. Как видите, достижения мои были невелики.
В лаборатории с ассистентом я бы намного тщательнее провел исследование и, возможно, нашел бы нечто поразительное, но, повторюсь, вооружен я был лишь охотничьим ножом и хирургическими щипцами: ни микроскопа, ни химических реактивов и в помине не было. Несколько часов возился я с ним и никогда не забуду, чего это мне стоило. Поминутно, зажав нос, я отбегал в сторону отдышаться, настолько невыносимый был запах. Мое мучение было прервано неожиданным образом. Стоило солнцу подняться повыше, как предмет моих научных интересов прямо на глазах стал таять. В девять часов утра мне уже не с чем было работать: осталась серая клейкая лужа и два зеленых глаза, плавающих в ней наподобие поплавков. Вы помните, с каким звуком выскакивает пробка из бутылки шампанского? Вот с таким звуком они внезапно друг за другом лопнули, обдав меня зловонием и подняв на луже рябь, маслянисто поблескивающую на солнце. Наблюдать дальнейшее я был не в состоянии.
Когда через несколько часов я вернулся, там ничего не оказалось! Лужа испарилась. Наукой описаны подобные случаи, вспомните хотя бы медузу. В жаркий день на берегу она исчезает буквально за считанные минуты; на песке остается только липкое пятно.
У Леоварда побелело лицо, когда он узнал об этом.
- Не дьявол ли это? - спросил он.
Что я мог ответить ему? Происходящее было выше моего понимания. Как ученый, я обязан был продолжать исследование, но силы мои истощились
- Прекратите истерику, Гудбоди - набросился на меня Леовард. - Возьмите себя в руки Нельзя заниматься наукой и не быть готовым ко всему, даже к самому худшему. Наука требует жертв.
- Профессор, в своей жизни я достаточно повозился со всякой дрянью, но это что-то ужасное и непереносимое.
У меня, в конце концов, тоже есть нервы.
- Может быть, нам вызвать сюда психиатра?
Я отважился заметить ему, что он в последнее время избегает близко подходить ко мне, и пообещал убить еще одно животное, если у него появится желание продолжить мою работу.
- Только из уважения к вашей благородной страсти, дорогой профессор, сказал я, - а меня увольте! Леовард отказался: у него было мало времени.
- Мне необходимо еще многое понять, - сказал он, - но у меня теперь уже нет никаких сомнений, что машина с Марса.
После этого случая между нами словно пробежала кошка: мы перестали разговаривать. Леовард по-прежнему копался в марсианском хламе, а я принялся за составление гербария. Растения в том месте росли удивительные, и мне было интересно находить все новые и новые экземпляры. Тем более что занятие это успокаивает нервы
Однажды утром, уж не помню какого дня, я отправился в джунгли. У меня было отвратительное настроение. Всю ночь мучили кошмары, хотелось все бросить и бежать отсюда. Нервы не на шутку расшатались, и я дошел, до того, что даже боялся обернуться.
Вы можете знать или не знать этого, но из всех животных, населяющих джунгли, самый неуязвимый и спокойно себя чувствующий - ленивец. Он всю жизнь проводит на деревьях благодаря своим сильным лапам. Он настолько цепок, что даже с остановленным сердцем остается висеть на дереве, и охотникам нередко приходится рубить ветку, за которую он уцепился. Он выбирает для себя подходящее дерево и не покидает его до тех пор, пока не съест все листья, тогда он может спуститься на землю в поисках нового жилища.
В этих ужасных джунглях, утром, в одну из кратких вылазок - я остановился наблюдать гигантского сонного, глухого равнодушного, неподвижно свисающего с огромного сука, полуобъеденного им дерева, тут, совершенно для меня неожиданно, из зловонных реки выползла толпа этих желеобразных тварей. Они пилили ствол дерева и, корчась, сплошной массой стали ползти вдоль сука. Ленивец, который совершенно не знает страха, испугался. Он попытался убежать от них, зацепившись за верхнюю, более тонкую ветку. Но она не выдержала и под его тяжестью обломилась. Падение было ужасным. Он никак не мог подняться на лапы. Они набросились на него, облепили дрожащим студнем и стали жадно, с бульканьем сосать его. И когда они ели, их тела из серых становились розовыми, а потом коричневыми.
К счастью, они боялись нас. Генетическая память срабатывала безотказно. Когда они чувствовали мое присутствие, они удирали от меня, ускользали, растворяясь в тенях, которыми полны джунгли, и плясали, плясали там свой дикий танец. Беспокойные липкие твари! Ужас охватил меня, когда я увидел, как они, насытившись мясом ленивца, принялись кружиться под деревьями, и я бежал, бежал со всех ног.
В крайнем возбуждении, с исхлестанным в кровь лицом, я примчался в лагерь. Леовард сидел на земле, рядом с ним лежала мертвая змея. Он размозжил ей голову ребром пластины, с которой никогда не расставался, но она успела укусить его. Ремнем он перетянул себе ногу под коленом и ждал меня.
- Вы можете сказать, что это за змея? - спросил он. - Боюсь, что она ядовита. Щеки немеют и грудь... Вот здесь, видите, руки совсем не слушаются.
- Господи! Это речная мамба. - Я едва не заплакал.
- Как жаль, что мы потеряли все медицинские препараты, - спокойно проговорил профессор. - У нас еще столько дел... О Боже! Что бы ни случилось, возьмите уцелевшие образцы и возвращайтесь назад, мой бедный Гудбоди.
Он осторожно, как священную реликвию, вручил мне свою пластину. Через два часа он скончался. Той ночью круг светящихся глаз стал сужаться. Время от времени я разряжал ружье по этим глазам. На рассвете бескостные твари исчезли.
Тело профессора Леоварда я завалил базальтовыми глыбами, с таким расчетом, чтобы люди без костей не смогли до него добраться. Потом забросил на плечо свои пожитки и ружье, прицепил к поясу мачете и пошел прочь, вниз по следам, которые мы предусмотрительно оставили. Но вскоре я их потерял и заблудился.
За несколько дней я совершенно выбился из сил. Сначала мне пришлось избавиться от ружья, затем я бросил свое мачете. Спустя некоторое время мне стала тяжела пластина Леоварда. Я подвесил ее к дереву с помощью лианы и пошел дальше. Каким-то чудом я добрался до племени Ату. Индейцы выхаживали меня, словно младенца. Женщины разжевывали для меня пищу, потому что я был очень плох.
Из всех вещей, что мы оставили у индейцев, я взял столько, сколько мне было нужно, самое необходимое, остальное отдал как плату проводнику. Индейцы спустили меня вниз по реке на каноэ, и после многих месяцев скитаний по Южной Америке я сейчас перед вами. Осталось последнее: доплыть до родины, - закончил он.
- Дайте мне еще немного рома, - попросил Гудбоди.
Сейчас его руки крепко держали стакан. От рома взгляд прояснился, и он весело посмотрел на меня.
Я сказал ему:
- Допустим, что ваш рассказ правдив. Неужели эти люди без костей и есть марсиане? Даже звучит странно: марсиане - и на Земле. Выходит, они беспозвоночные и как-то чуют металл, если...
- О чем вы говорите?! - вскричал Гудбоди. - Нет, нет, марсиане адаптировались к новым условиям жизни. Они неузнаваемо изменились, деградировали, прошли долгий эволюционный путь... Вы не понимаете, что я хочу сказать? Глупец, как же вы не можете этого понять? Жалкий идиот! Леовард не открывал марсиан. Эти бескостные твари и есть люди. Мы - марсиане!