Кинг Стивен. Кусачие зубы

Стивен Кинг
Кусачие зубы

   Рассматривая витрину, он словно вглядывался через грязное стекло в собственное детство — в те прекрасные годы от семи до четырнадцати, когда его восхищали такие вещи. Хоган нагнулся, не обращая внимания на завывание ветра снаружи и сухой стук песчинок о стекло. На витрине было полно всякой волшебной дряни, в основном корейского и тайваньского производства, но на мусор он не обращал внимания. Там были самые большие Кусачие Зубы, которые он когда-либо видел. Да еще с ножками — большими оранжевыми картонными ножками в белых пятнах. Действительно закачаешься.
   Хоган взглянул на толстуху за прилавком. Она была в майке с надписью «НЕВАДА — СТРАНА ГОСПОДНЯ» (многие буквы скрывались в ложбинке между ее немыслимыми грудями) и джинсах, обтягивающих ее зад в полгектара. Она продавала пачку сигарет бледному подростку, длинные белесые волосы которого были стянуты на затылке в хвостик шнурком от кроссовок. Подросток с личиком неглупой лабораторной крысы расплачивался мелочью, старательно отсчитывая ее из потной ладони.
   — Простите, мэм? — обратился Хоган.
   Она бросила на него короткий взгляд, и тут открылась задняя дверь. Вошел худой мужчина, закрывавший рот и нос платком. Ворвавшийся следом ветер внес вихрь песчинок и принялся трясти красотку на календаре, кнопками прикрепленном к стене. Вошедший катил за собой тележку, на которой стояла одна поверх другой три проволочные клетки. На верху одной сидел тарантул. В двух нижних находились гремучие змеи. Они быстро сворачивались клубком и снова разворачивались, возбужденно постукивая своими кольцами.
   — Закрой дверь, Скутер, ты что, в конюшне родился, — проворчала женщина за прилавком.
   Он взглянул на нее красными, воспаленными от песка глазами:
   — Подожди, женщина! Не видишь, у меня руки заняты? Глаза у тебя есть? Господи! — Он потянулся поверх тележки и захлопнул дверь. Песок, кружась, осыпался на пол, а он потащил тележку в подсобку, не переставая ворчать.
   — Это последние? — спросила женщина.
   — Все. Кроме Волка. — Он произносит «Во-ока». — Его я пристрою возле заправочных насосов.
   — Ни в коме случае, — отрезала старуха. — Волк — наша звезда, если ты не забыл. Давай его сюда. По радио говорят, будет еще хуже, пока не станет лучше. Гораздо хуже.
   — И кого ты думаешь обмануть? — Худой мужчина (муж, надо полагать), подбоченившись, смотрел на нее с какой-то усталой свирепостью, — Всего лишь паршивый миннесотский койот. Кто посмотрит, сразу разберется.
   Ветер крепчал, постанывая в стропилах «Придорожного бакалейного и зоологического магазина Скутера», швыряя в окна пригоршни сухого песка. Действительно становилось хуже, и Хоган мог только надеяться, что сможет благополучно проехать. Он обещал Лите и Джеку вернуться домой к семи, максимум к восьми, а он был из тех, кто выполняет обещания.
   — Займись им, — приказала громадина и раздраженно вернулась к подростку с крысиной мордочкой.
   — Мэм? — снова спросил Хоган.
   — Минуточку, сейчас, — недовольно сказала миссис Скутер. Она вела себя так, будто ее осаждала толпа покупателей, хотя, кроме Хогана и похожего на крысу мальчишки, в магазине никого не было.
   — Десяти центов не хватает, паренек, — заметила она белобрысому, быстро окинув взглядом монеты на прилавке.
   Мальчишка уставился на нее широко раскрытыми невинными глазами:
   — Может, вы мне поверите в долг?
   — Сомневаюсь, что папа римский курит «Мерит-100», но если бы и курил, я бы и ему не поверила.
   Невинное выражение исчезло. Крысоподобный подросток какое-то время смотрел на нее с мрачным отвращением (что гораздо больше соответствовало его лицу, подумал Хоган), а потом принялся медленно рыться в карманах. «Убирайся отсюда, — сказал себе Хоган. — Ты никак не попадешь в Лос-Анджелес к восьми, если не будешь ехать, есть там буря или нет. Здесь такое место, где бывают только две скорости — медленная и нулевая. Заправился — и вон отсюда, выбирайся на шоссе, пока буря не разыгралась». Он готов бы уже последовать мудрому совету левого полушария, как вдруг снова взглянул на Кусачие Зубы в витрине, Кусачие Зубы на больших оранжевых картонных ножках. С белыми пятнышками! Убийственно. «Джеку они понравятся, — сказало правое полушарие. — И вправду, Билл, старина, если не Джеку, то тебе ведь они нравятся. Может, тебе где-то и попадутся Китовые Кусачие Зубы, чего не бывает, но такие, что ходят на больших оранжевых ножках? Вот тут уж я сомневаюсь».
   Он прислушался к правому полушарию… и последовало все остальное. Мальчишка с косичкой все еще рылся в карманах; всякий раз, вынимая пустую руку, он делался все мрачнее. Хоган не любил курящих — его отец, выкуривавший по две пачки в день, умер от рака легких, — но он представил, сколько еще придется ждать.
   — Эй! Пацан!
   Подросток обернулся, и Хоган сунул ему двадцать пять центов.
   — О! Спасибо, дядя!
   — Не за что.
   Парнишка завершил расчет с толстомясой миссис Скутер, сунул в один карман пачку, а в другой — пятнадцать центов сдачи. Он и не подумал вернуть сдачу Хогану, на что тот и не надеялся. Таких мальчиков и девочек в наше время уйма — они катятся, словно перекати-поле, по всем дорогам от океана до океана. Наверное, они были всегда, но Хогану нынешнее поколение казалось неприятным и слегка жутковатым, вроде гремучих змей, который Скутер сейчас принес в подсобку.
   Змеи в убогих придорожных магазинчиках вроде этого не способны убить; яд у них сцеживают дважды в неделю и продают в больницы, чтобы делать лекарства. Это так же надежно, как алкаши, которые каждый вторник и четверг являются сдавать кровь. Но все равно змеи могут укусить, и очень больно, если подойти к ним слишком близко и разозлить. Такая же, подумал Хоган, и нынешняя шатающаяся по дорогам молодежь.
   Миссис Скутер выплыла из-за прилавка; при этом слова у нее на майке колыхались вверх и вниз, вправо и влево.
   — Вам чего? — спросила она. Тон ее был таким же агрессивным?
   Запад славится своим гостеприимством, и за двадцать лет, что он торговал здесь, Хоган имел много случаев убедиться, что это репутация чаще всего не заслужена, но этой бабенке было присуще все очарование бруклинской продавщицы, которую за последние две недели побеспокоили целых три раза. Хоган считал, что такой сервис все больше становится столь же неотъемлемой принадлежностью Нового Запада, как и ошивающиеся вдоль дороги юнцы. Печально, но это так.
   — Сколько это стоит? — спросил Хоган, указывая через давно не мытое стекло на то, что называлось «КИТОВЫЕ КУСАЧИЕ ЗУБЫ — ОНИ ХОДЯТ!» В витрине было полно новинок — китайские напальчники, жевательная резинка с перцем, нюхательный порошку доктора Уэкки, рентгеновские очки, пластиковая блевотина («О, как реалистично!»), всяческие жужжалки.
   — Не знаю, — рявкнула миссис Скутер. — Где коробка, интересно?
   Зубы единственные в витрине не имели упаковки, но они действительно были китовыми, думал Хоган, даже сверхкитовыми, раз в пять больше тех надувных зубов, которые так восхищали его в бытность мальчишкой в Мэне. Отрежь игрушечные ножки, и это будет похоже на челюсти какого-то библейского великана — клыки были, как огромные белые кирпичи, а резцы выпирали из невероятно красных пластмассовых десен, словно шесты для палатки. В одну из десен был вставлен ключик. Челюсти скреплялись толстой резиновой прокладкой.
   Миссис Скутер сдула пыль с Кусачих Зубов, потом повернула их, пытаясь отыскать ценник на подошвах оранжевых ножек. Но не нашла.
   — Не знаю, — холодно произнесла она, разглядывая Хогана так, будто это он украл ценник. — Только Скутер мог купить такое дерьмо. Они тут лежат, наверно, с Ноева потопа. Придется спросить его.
   Хогану вдруг осточертела эта баба вместе с «Придорожным бакалейным и зоологическим магазином Скутера».
   Кусачие Зубы были действительно на славу, и Джеку они, конечно, понравились бы, но он обещал — не позже восьми.
   — Ладно, — махнул он рукой, — я просто…
   — Эти зубы стоили вроде 15. 95, можете мне поверить, — сказал Скутер у него за спиной. — Это не пластик — это металл покрашен в белый цвет. Они бы здорово кусали, если б работали… но она их уронила на пол в позапрошлом году, когда вытирала пыль, и они поломались.
   — О-о, — разочарованно протянул Хоган, — жаль, конечно. Я никогда не видел таких, чтоб с ножками.
   — Таких теперь полно, — продолжал Скутер. — Их продают в магазинах новинок в Лас-Вегасе и Драйг-Спрингсе. Но таких громадных я нигде не видел. Страшно было уморительно, как они шагали по полу, вроде как крокодил. Жаль, что старуха их уронила.
   Скутер с укором посмотрел на ее, но она разглядывала тучи песка за окном. Выражение ее лица Хоган не смог понять — то ли печаль, то ли отвращение, то ли все сразу.
   Скутер обернулся к Хогану:
   — Если хотите: я вам могу отдать за три пятьдесят. Мы все равно избавляемся от игрушек. Хотим здесь устроить видеопрокат. — Он закрыло дверь подсобки. Платок теперь спал у него с лица на грязный перед рубашки. Лицо у него было изможденным и чересчур уж худым. Под пустынным загаром можно было разглядеть признаки серьезной болезни.
   — Ну делай этого, Скутер! — резко повернулась к нему толстуха, чуть ли не наваливаясь на него.
   — Дура, — ответил Скутер. — Смотреть на тебя не могу.
   — Я тебе сказала отвести Волка.
   — Майра, хочешь, чтоб он был здесь, в магазине, — поди приведи его сама. — Он замахнулся, и Хоган был удивлен — прямо поражен до глубины души, — когда она уступила. — Все равно это паршивый миннесотский койот. Слушай, друг, три доллара — и эти Кусачие Зубы твои. Добавь еще один и забирай майриного Во-ока придачу. А за пять я тебе уступлю весь этот вонючий магазин. Все равно он ни хрена не дает с тех пор, как построили новую магистраль.
   Длинноволосый подросток стоял в дверях, срывая целлофановую верхушку с пачки сигарет и с интересом наблюдая за этой маленькой комической сценкой. Он переводил сверкающие серо-зеленые глазки со Скутера на его жену и обратно.
   — Черт с тобой, — резко произнесла Майра, и Хоган понял, что она вот-вот разрыдается. — Не хочешь быть паинькой — придется мне самой. — Она прошли мимо, чуть не задев его своей грудью величиной с валун. Хоган подумал, что еще бы чуть-чуть — и маленький человечек вряд ли устоял бы на ногах.
   — Слушайте, — сказал Хоган, — я, наверное, поеду.
   — Ладно, — успокоил его Скутер. — Не обращай внимания на Майру. У меня рак, а она все на себе тянет, и не мое дело, какие там у нее сложности. Бери эти распроклятые зубы. Спорю, твоему пацану они понравятся. И вообще, там, наверно, просто зубчик немного съехал. Спорю, рукастый мужик может сделать так, чтобы они снова топали и хлопали.
   Он глянул по сторонами с растерянным видом. Ветер тонко взвыл, когда мальчишка открыл дверь и выскользнул в нее. Он, видимо, решил, что представление закончилось. Мгновенно кучка мелкого песка намелась в проход между консервами и собачьим питанием.
   — Я сам когда-то немного мастерил, — признался Скутер.
   Хоган долго не отвечал. Он никак не мог сообразить, что же сказать. Он взглянул на Китовые Кусачие Зубы, стоявшие на замызганном исцарапанном прилавке, лихорадочно гадая, как бы нарушить молчание (теперь, когда Скутер стоял прямо перед ним, видно было, что глаза у того странно блестят и сильно расширены от боли и какого-то мощного наркотика… дарвона или, может быть, морфия), и произнес первое, что пришло в голосу:
   — Смотрите, не похоже, что они поломаны.
   Он взялся за Зубы. Они действительно были металлические (слишком тяжелы для любого другого материала), и когда он слегка разжал челюсти, то удивился, на какой мощной пружине они держаться. С такой пружиной, конечно, они могут не только клацать, но и ходить. Как сказал Скутер? «Они бы здорово кусали, если б работали». Хоган слегка оттянул резиновую ленту, затем пустил. Он внимательно рассматривал Зубы, чтобы не смотреть в темные, полные боли глаза Скутера. Он взялся за ключик и рискнул взглянуть на того. С удивлением он заметил слабую улыбку на лице этого изможденного человека.
   — Вы не против? — спросил Хоган.
   — Что ты, парень, давай.
   Хоган улыбнулся и повернул ключ. Сначала все шло хорошо: послышались слабые щелчки, и он заметил, как взводиться пружина. Потом, на третьем обороте, раздался громкий треск внутри, и ключ безжизненно обвис в скважине.
   — Видите?
   — Да, — сказал Хоган. Он поставил Зубы обратно на прилавок. Там они неподвижно стояли на оранжевых ножках.
   Скутер просунул толстый ноготь между сжатыми левыми коренными зубами.