Перевод Сергей Таск. "Неделя", No 9, 1991 г.
Мы с Ричардом сидели на крыльце моего дома и любовались
песчаными дюнами и заливом. Дым от его сигары клубился над нами,
заставляя москитов держаться на расстоянии. Залив был
нежно-зеленого цвета, небо темно-синего. Приятное сочетание.
- Ты их окно в мир, - задумчиво повторил Ричард. - Ну, а если
ты никого не убивал? Если это тебе приснилось?
- Не приснилось. Только мальчика убил не я. Повторяю: это они.
Я их окно в мир.
Ричард вздохнул:
- Ты его закопал?
- Да.
- Где - помнишь?
- Да. - Я нашарил сигару в нагрудном кармане. Сделать это было
непросто с забинтованными руками. Чесались они нестерпимо. - Если
хочешь убедиться, приезжай на вездеходе. Эта штуковина, - я
показал на инвалидное кресло. - по песку не проедет.
Говоря о вездеходе, я имел в виду его "фольксваген" модели
1959 года со специальными шинами. Он пользовался им, когда
собирал на отмели деревянные обломки. Выйдя на пенсию и перестав
заниматься делами о недвижимости в Мэриленде, он перебрался в Ки
Кэролайн и принялся изготовлять деревянные скульптуры, которые
зимой загонял туристам по баснословной цене.
Ричард подымил сигарой, глядя на залив.
- Это точно. Расскажи-ка еще раз, как все было.
Я вздохнул и затеял возню со спичками. Он забрал их у меня и
помог закурить. Я сделал две глубокие затяжки. Зуд в пальцах
сводил меня с ума.
- Ладно. Вчера в семь вечера я вот так же сидел здесь с
сигаретой и...
- Нет, раньше, - попросил он.
- Раньше?
- Начни с полета.
Я покачал головой.
- Слушай, сколько можно? Я же больше ничего...
- Вдруг вспомнишь, - перебил он. Его лицо, все в морщинах,
казалось таким же загадочным, как его скульптуры. - Именно
сейчас.
- Думаешь?
- Попробуй. А потом поищем могилу.
- Могилу, - повторил я. Слово прозвучало, словно из черной ямы
- черней, чем межпланетная пустыня, сквозь которую мы с Кори
неслись пять лет назад. Кромешная тьма.
Под бинтами мои новые глаза силились что-то разглядеть в
темноте. И сводили меня с ума этим зудом.
Нас с Кори вывел на орбиту ракетоноситель "Сатурн-16",
телекоментаторы называли его не иначе как Эмпайр Стэйт Билдинг.
Да, махина, скажу я вам. Для взлета ей потребовалась пусковая
шахта глубиной в двести футов - в противном случае она
разворотила бы половину мыса Кеннеди. Рядом с ней маленький
"Сатурн-1В" показался бы игрушкой.
Мы облетели Землю, проверили бортовые системы, а затем взяли
курс на Венеру. А в сенате тем временем разгорелись нешуточные
дебаты вокруг дополнительных ассигнований на освоение глубинного
космоса, и руководство НАСА готово было на нас молиться, чтобы мы
вернулись не с пустыми руками.
- Все, что угодно, - говорил после третьего бокала Дон
Ловингер, тайный вдохновитель программы "Зевс". - Ваш корабль
нафарширован аппаратурой. Телекамеры, уникальный телескоп.
Найдите нам золото или платину. А еще лучше - каких-нибудь
симпатичных синих человечков, которых мы бы потом изучали, как
козявок, с чувством собственного превосходства. Что угодно. Даже
тень отца Гамлета сойдет для начала.
Кто бы возражал, только не мы с Кори. Но пока дальняя
космическая разведка не приносила желаемых результатов.
Шестьдесят восьмой: экипаж Бормана, Андерса и Ловелла, достигнув
Луны, обнаружил пустой и бесприютный мир, напоминавший наши
грязные песчаные пляжи. Семьдесят девятый: Маркхем и Джекс
высадились на Марсе, где не росло ничего, кроме чахлого
лишайника. Миллионы, пущенные на ветер. Плюс человеческие жертвы.
Педерсен с Ледекером до сих пор болтаются вокруг Солнца в
результате аварии на предпоследнем "Аполлоне". Джону Дэвису тоже
не повезло - осколок метеорита пробил его орбитальную
обсерваторию. Нет, что ни говори, а космическая программа не
приносила никакой отдачи. Похоже, не хватало только экспедиции к
Венере, чтобы окончательно в этом убедиться.
Прошло шестнадцать дней - мы съели не одну банку концентратов,
сыграли не одну партию в джин и успели наградить друг друга
насморком, но, с практической точки зрения, дело шло ни шатко, ни
валко. На третий день мы потеряли увлажнитель воздуха, достали
запасной - вот, собственно, и все "успехи". Ну а затем мы вошли в
атмосферные слои Венеры. На наших глазах она превратилась из
звезды в четвертак, из четвертака в хрустальный шар молочной
белизны. Мы обменивались шутками с центром управления полетами,
слушали записи Вагнера и Битлзов, проводили различные
эксперименты в автоматическом режиме. Мы сделали две
промежуточные коррекции орбиты, практически не показавшие никаких
отклонений, и на девятый день полета Кори вышел в открытый
космос, чтобы постучать по ДЭЗЕ, решившей вдруг забарахлить. В
Мы с Ричардом сидели на крыльце моего дома и любовались
песчаными дюнами и заливом. Дым от его сигары клубился над нами,
заставляя москитов держаться на расстоянии. Залив был
нежно-зеленого цвета, небо темно-синего. Приятное сочетание.
- Ты их окно в мир, - задумчиво повторил Ричард. - Ну, а если
ты никого не убивал? Если это тебе приснилось?
- Не приснилось. Только мальчика убил не я. Повторяю: это они.
Я их окно в мир.
Ричард вздохнул:
- Ты его закопал?
- Да.
- Где - помнишь?
- Да. - Я нашарил сигару в нагрудном кармане. Сделать это было
непросто с забинтованными руками. Чесались они нестерпимо. - Если
хочешь убедиться, приезжай на вездеходе. Эта штуковина, - я
показал на инвалидное кресло. - по песку не проедет.
Говоря о вездеходе, я имел в виду его "фольксваген" модели
1959 года со специальными шинами. Он пользовался им, когда
собирал на отмели деревянные обломки. Выйдя на пенсию и перестав
заниматься делами о недвижимости в Мэриленде, он перебрался в Ки
Кэролайн и принялся изготовлять деревянные скульптуры, которые
зимой загонял туристам по баснословной цене.
Ричард подымил сигарой, глядя на залив.
- Это точно. Расскажи-ка еще раз, как все было.
Я вздохнул и затеял возню со спичками. Он забрал их у меня и
помог закурить. Я сделал две глубокие затяжки. Зуд в пальцах
сводил меня с ума.
- Ладно. Вчера в семь вечера я вот так же сидел здесь с
сигаретой и...
- Нет, раньше, - попросил он.
- Раньше?
- Начни с полета.
Я покачал головой.
- Слушай, сколько можно? Я же больше ничего...
- Вдруг вспомнишь, - перебил он. Его лицо, все в морщинах,
казалось таким же загадочным, как его скульптуры. - Именно
сейчас.
- Думаешь?
- Попробуй. А потом поищем могилу.
- Могилу, - повторил я. Слово прозвучало, словно из черной ямы
- черней, чем межпланетная пустыня, сквозь которую мы с Кори
неслись пять лет назад. Кромешная тьма.
Под бинтами мои новые глаза силились что-то разглядеть в
темноте. И сводили меня с ума этим зудом.
Нас с Кори вывел на орбиту ракетоноситель "Сатурн-16",
телекоментаторы называли его не иначе как Эмпайр Стэйт Билдинг.
Да, махина, скажу я вам. Для взлета ей потребовалась пусковая
шахта глубиной в двести футов - в противном случае она
разворотила бы половину мыса Кеннеди. Рядом с ней маленький
"Сатурн-1В" показался бы игрушкой.
Мы облетели Землю, проверили бортовые системы, а затем взяли
курс на Венеру. А в сенате тем временем разгорелись нешуточные
дебаты вокруг дополнительных ассигнований на освоение глубинного
космоса, и руководство НАСА готово было на нас молиться, чтобы мы
вернулись не с пустыми руками.
- Все, что угодно, - говорил после третьего бокала Дон
Ловингер, тайный вдохновитель программы "Зевс". - Ваш корабль
нафарширован аппаратурой. Телекамеры, уникальный телескоп.
Найдите нам золото или платину. А еще лучше - каких-нибудь
симпатичных синих человечков, которых мы бы потом изучали, как
козявок, с чувством собственного превосходства. Что угодно. Даже
тень отца Гамлета сойдет для начала.
Кто бы возражал, только не мы с Кори. Но пока дальняя
космическая разведка не приносила желаемых результатов.
Шестьдесят восьмой: экипаж Бормана, Андерса и Ловелла, достигнув
Луны, обнаружил пустой и бесприютный мир, напоминавший наши
грязные песчаные пляжи. Семьдесят девятый: Маркхем и Джекс
высадились на Марсе, где не росло ничего, кроме чахлого
лишайника. Миллионы, пущенные на ветер. Плюс человеческие жертвы.
Педерсен с Ледекером до сих пор болтаются вокруг Солнца в
результате аварии на предпоследнем "Аполлоне". Джону Дэвису тоже
не повезло - осколок метеорита пробил его орбитальную
обсерваторию. Нет, что ни говори, а космическая программа не
приносила никакой отдачи. Похоже, не хватало только экспедиции к
Венере, чтобы окончательно в этом убедиться.
Прошло шестнадцать дней - мы съели не одну банку концентратов,
сыграли не одну партию в джин и успели наградить друг друга
насморком, но, с практической точки зрения, дело шло ни шатко, ни
валко. На третий день мы потеряли увлажнитель воздуха, достали
запасной - вот, собственно, и все "успехи". Ну а затем мы вошли в
атмосферные слои Венеры. На наших глазах она превратилась из
звезды в четвертак, из четвертака в хрустальный шар молочной
белизны. Мы обменивались шутками с центром управления полетами,
слушали записи Вагнера и Битлзов, проводили различные
эксперименты в автоматическом режиме. Мы сделали две
промежуточные коррекции орбиты, практически не показавшие никаких
отклонений, и на девятый день полета Кори вышел в открытый
космос, чтобы постучать по ДЭЗЕ, решившей вдруг забарахлить. В
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента