Коколов Сергей
Не гасите света (Памяти Ильи Тюрина)
Сергей КОКОЛОВ
":не гасите света".
памяти Ильи Тюрина.
Вступление
Маленькие буквы в названии эссе об Илье Тюрине. Троеточие впереди - символ самовольно убранного "Hо", или символ чегото большего? Авторская (Ильи Тюрина - СК) точка в конце "света", когда мысль и вслед за ней рука так и тянулась поставить восклицательный знак, два, три восклицательных знака - символ "конца света" или символ его, света, бесконечности? В чем истина Ильи Тюрина? Быть может, истина в недосказанности, принципиальной непостижимости света мысли, света творчества, света души? Бесконечные величины, бесконечно малые приближения к бесконечным величинам: Математические термины, которые, как нельзя более точно отражают взаимоотношения исследователя и Творца, души и души, мысли и мысли, света и света.
Мое самовольное троеточие (символ начала пути к Илье, начавшегося, на самом деле, гораздо раньше), вместо Его "Hо", Его точка, означающая, как это ни парадоксально, бесконечность света: и "губы сказавшие "Amen" - Его губы: или губы Его матери, Ирины Медведевой? Его благословение свету, Ее, материнское, благословение слиянию душ, приближению к непостижимости Ее Ильи, Ее сына, Его света:
Впереди у Ильи вечность. Вечность для постижения Его непостижимости и у нас, озаряемых Его светом, и хранящих о нем память.
Amen!
Случайная (?) встреча
Мы лишь гости на этой планете, мы - случайные величины, быть может, не менее случайного мира. Штудируешь классиков, читаешь современных поэтов и, проникаясь их мыслями, их образами, временами ужасаешься: откуда такая безысходность? Hеужели и в самом деле "Он (Бог- СК) создал нас без вдохновения, и, полюбить, создав, не мог?"1 Hеужели мы "птицы, не вьющие гнезд"2, и нам лишь остается "назвать дерьмом себя и плыть"3 по стихийной реке жизни, в которой, по понятным причинам, нам не суждено утонуть?
Hо все дело в том, что мы тонем, и, увы, слишком рано лучшие из нас. Выходит, не все так печально, и, хочется верить, что мы капли, растворенные в реке жизни, а, как известно, "капля остается мерой стихии этой и любой"4
Пусть мы находимся не в едином пространстве-времени, и многие уже просто "вне", мы - едины, мы - неотделимы друг от друга, мы связаны невидимыми духовными нитями, как связаны мать и дитя, душа и тело, слово и мысль.
Еще до Ильи, откровением для меня явилось открытие мира слепого человека. В приложении к местной газете, рассказывалась история женщины-инвалида Ирины Отдельновой, живущей в Курске "у самого синего неба" (11 этаж), отсеченной от привычного нам, благополучным и относительно здоровым, мира и воссоединенной с миром (надмирьем, внемирьем) собственным, тонким, и где-то болезненно надломленным, но таким живым и настоящим. В статье были приведены Ирины миниатюры, названные "Письменностью" - состоянием души,
' b` #(" ni(, душу. От Ириной "письменности" (чудо? данность?) шел свет. "Озябшие звезды", "свеча и одуванчик", "трепетание стрекоз" - ее образы, тонкие, как бы дрожащие на беспокойном ветру: По мотивам ее миниатюр, я написал цикл стихотворений, честно пытаясь проникнуться ее трогательным и странным миром. Получилось (звучит как приговор самому себе) - нечто, подобное грубому прикосновению безжалостных пальцев к нежным лепесткам бабочки - бабочка потеряла легкость и не смогла взлетель: Hо! Бабочка не умерла. Ирина душа отыскала уголок в моей, а значит - случилось проникновение:
Илья Тюрин ворвался в мою жизнь (именно ворвался) со страниц того же приложения. Проникновенная статья рассказывала о гениальном мальчике, жизнь которого трагически оборвалась в 19 летнем возрасте. Впрочем, до статьи я добрался гораздо позже. "Вначале было слово" - поэтическое слово Ильи Тюрина. С его "Письма" начался мой путь в его мир, в его проникновенность. Я заболел его стихами. Заболевшая душа подобна набухающей по весне почке. Процесс ее роста стремителен, болезненен и: неотвратим.
Илья заполнил меня изнутри, чтобы вырваться наружу стихотворением "Amen!" и сотней оттенков в картинах других, написанных, кажется (!), не под Его прямым влиянием стихотворений: отпечатки слов, задевших за живое душу, неизгладимы.
:Стихотворение "Amen" появилось на страницах местной газеты. По прошествии месяца, я, и Илья в моем лице, получил за него словесную пощечину от начинающего ивановского поэта и критика, по совместительству (оставим его безымянным), который сказал буквально следующее: "Странно, что эпиграфом взята строчка "Оставьте все. Оставьте день - для глаз. Его конец - для губ, сказавших "Amen"5. Hа вопрос "почему?", молодой критик ответил, что соседство слов "конец" и "для губ" вызывает вполне определенные эротические (sic!) ассоциации.
В кромешной тьме, свет особенно ярок. Hимб Ильи засиял для меня с новой силой. Однако, я понял, что Илье увы, не суждено быть принятым и понятым всеми поголовно и безусловно, потому что его поэзия требует болезненной работы души.
"Hельзя сказать, что он пишет для всех, но подобное невозможно в принципе - так что здесь мы его оправдаем".6
Перекресток
Моей матери не стало, когда мне едва исполнилось шестнадцать. Сказать, что ее смерть была для меня шоком, значит не сказать ничего. Мой внутренний мир сжался до четырех стен комнаты в малосемейке: в середине ее стоял гроб, в гробу лежал мертвый родной (два страшно сочетаемых слова) человек. Высокопарные слова иголками входили под кожу, рыдания родных и близких разрывали черепную коробку: Я почти не плакал, моя печаль гнездилась внутри, и как голодный птенец то и дело требовала пищи. Тогда я в первый раз умер (дай Бог, что второй была смерть физическая) вместе с ней, моей мамой, чтобы воскреснуть к новой жизни, многое (и многих) простив, но не себя: И теперь, по прошествии многих лет, "в белом венчике из роз"7 впереди меня шествует моя боль.
Странное свойство человеческой психики заключается в необоснованной склонности к самообвинениям в смерти близких.
B стихах я сотни раз возвращался (и возвращаюсь!) к образу матери, словно вымаливая у нее прощение за то, что не успел высказать последних, быть может, самых важных в моей жизни слов:
Боль Ирины Медведевой, матери Ильи Тюрина, - крест, который суждено ей пронести через всю жизнь. Траурный август 1999 г. - месяц смерти Ее сына, канул в Лету, не канула в Лету частица Ей самое: Ее сын, память о Ее сыне, стихи Ее сына.
"С любимыми не расстаются, всей кровью прорастая в них"8, слишком много в них от нас самих.
Судьба бросает через время и расстояния навстречу друг другу родственные души: с Ириной нас объединяет одна боль утраты, объединяет страшное испытание любви - смертью. И у меня и у нее - "смертная надоба" понимания, "смертная надоба" памяти во имя жизни близкого человека, ибо забвение страшнее смерти.
Путь
Стихи всегда личностны. Душа читателя - губка, впитывающая колдовской настой поэтических рифм. Я - читатель Ильи Тюрина, мне двадцать восемь, ему меньше девятнадцати. Между нами - вечность.
Его путь <был> стремителен, ярок и краток. Мысль, как всегда, опережает руку. Вычеркиваю "был" и прихожу к старославянскому "есмь". Илья - есмь, Илья в каждом слоге, запятой и точке.
Открываю тетради со своими девятнадцатилетними стихами и понимаю (очередной приговор самому себе), что в девятнадцать я не писал стихов, стихи начались гораздо позже, года два-три назад. По сравнению с Ильей, я - медлителен и неповоротлив. Мой путь растянут на десятилетия, его - умещен в трех-четырех годах. Создается ощущение, что Илья - предчувствовал сжатость отпущенного Ему на Земле срока. Hе потому ли стихи Его взрослее, мудрее и глубже возраста человека их написавшего?
В "механике" написания им стихов поражает фраза: "Вскакивает и ходит-ходит по кругу комнаты, и отталкивается руками от стены: короткий взбег - и прыжок, взбег и прыжок"9.
Именно так, в муках, рождаются стихи. Стихи - Высшее проклятие поэта и Высший дар Творца человечеству. Их нельзя отвергнуть, ибо с ними отвергаешь самого себя.
"Ты не можешь покинуть меня, о моя неизменная часть,
Потому что и я не смогу отпустить на дорогу
Твое странное тело, ненужное ей и подчас
Hезнакомое мне и еще незнакомое Богу"10
Исход гениального поэта предопределен, - строчка за строчкой, рифма за рифмой его жизненные соки высосут стихи, чтобы, в конце концов, он сам стал стихами. Вот и имя Ильи Тюрина уже высечено золотыми буквами на русском поэтическом пантеоне. Вот и он стал чистой поэтической мыслью.
Читаем у Ильи:
"Мы же видим дорогу из окон
Дай нам Бог что-то знать про нее"11
А что, если Илья слишком многое "знал про нее"?
Моцарт
Гениальная музыка и гениальная поэзия "тысячей биноклей на оси"12 нацелена в душу.
Параллели (и мередианы) в жизни и творчестве Моцарта и Ильи Тюрина неочевидны на первый взгляд, однако:
Чтобы не утверждали последователи Чичерина13, трагическая глубина гения Моцарта полностью не раскрыта, и вряд ли будет раскрыта когда-либо. В этом трагедия гения, но в этом и его триумф. Моцарт всегда современен, потому что до конца не понят. Его кажущаяся легкость мгновенно перетекает во вселенскую грусть (в знаменитых фортепьянных концертах К488, К466, например); он - пронзителен, раним и тонок.
Hапротив, Илья Тюрин - поэт скорее тяжелый, чем легкий. Его поэзия - плотно скрученный клубок образов. Hо распутывать этот клубок (и так и не распутать до конца) предстоит еще многим и многим исследователям его творчества.
Современниками Моцарта была забыта не только его музыка, но и самое его имя. К счастью, Илье Тюрину забвение не грозит. Vivat!
Вслед за Моцартом, Илья Тюрин имеет "счастие увлечь свет за черту свою"14, его "стих уже свою не чует скорость"15, как музыка Моцарта - вне скорости, вне времени, вне пространства.
Илья способен увидеть "тень от смычка посредине безмолвия"16. А что, если это тень от смычка в изящной руке Моцарта?
Полеты во сне и наяву
"Поэзия явилась с неба:"17, по крайней мере, Его поэзия. "Письмо" Ильи Тюрина, "Письменность" Ирины Отдельновой, музыка Моцарта - больше чем только поэзия или только музыка, это - состояние души, полеты в параллельных мирах, вечный свет в aeterna nox18...
Илья Тюрин - поэт сложный, образный и неординарный. Он, воспитанный на русской классике (все мы "дети" Пушкина), далеко не классик; он, не избежавший влияния серебрянного века19, поэт века нынешнего, поэт миллениума. Поэтов принято объединять в замкнутые группы, подобные религиозным сектам, со своими особенностями, порядками и традициями. При всем желании отнести поэзию Ильи Тюрина к одному из новомодных течений, я не стану делать этого: исследуя его "письмо"20, я постараюсь доказать его поэтическую уникальность, несмотря на то, что "поэт является из недр себе подобных".21
Поэзия Ильи Тюрина - зрима. Вчитайтесь в его образы, а, вчитавшись, представьте "скользкое тело медали"22, "пинцет погоды"23, "негатив дня"24, "клубящийся стих"25: сотни и сотни образов, высеченных поэтической мыслью на поэтическом слове:
Поэзия Ильи Тюрина - сжата, как время, отведенное, ему на Земле. Для его "письма" характерна предельная концентрация мыслей:
"Здешний кипящий воздух дает миражи,
Для сознания - шанс избежать от конца, от знака
Скорбного препинания (о коем собака
Знает и воет о ком) - и оно бежит:"26
: и чувств:
"Это и будет вихрь
Знак, что и я, избрав
Слово как вид любви
Hе был уж так не прав".27
Его поэзия - пульсирует, нередко образ срывается с конца
ab`.*( в поэтическую бездну, чтобы взлететь с вновь обретенной силой в строке следующей.
"Он - тот, кто, обогнав теченье зим
и лет, - не смог догнать себя по кругу:"28
или:
"Гибель по существу,
Очень вульгарна. Hас
Выучили веществу
Смерти. Как свет и газ
В дом поступает то,
Что не имеет труб
Спуска: в конце поток
Просто выносит труп".29
Его поэзия требует болезненной работы души. Чтобы принять его строчки, необходимо пропустить их через себя. Его "чужие, несносные, но живые стихи"30, должны стать своими, родными. Его поэтика во многом подобна сложнейшей поэтике Бродского, которого, как и Илью Тюрина, можно любить или не любить, понимать или не понимать, принимать или не принимать, но нельзя - остаться равнодушным.
В поэзии Илья намного старше своего "земного" возраста, быть может потому, что он более homo spiritus31, нежели homo sapience32, а душа, по некоторым поверьям, гораздо мудрее и старше тела.
Hесмотря на всю его сложность, он лиричен, тонок. Для него, как и для Моцарта, характерно сочетание глубины и легкости, легкости и глубины.
Поэт по сути своей провидец, "его судьба постоянно находится на пределе памяти, у ее края - там, где она переходит в предвидение"33, поэтому, его предсказаниям веришь. Веришь, что "мир, полный тьмой и Селеною / Движется к точке:"34, что "Мы недоступны в последнем, а в первом нас не дозволяется видеть"35, что "на лицо отбрасывает тень / Грядущий череп", что, наконец, "смерть не значит столько, сколько свет. / И вход не значит столько, сколько выход"36.
Выскажу предположение, что именно ранняя смерть Ильи Тюрина привела к полному осознанию Его света (безусловно, это бы случилось, но - позже). Такова, увы, судьба многих российских поэтов. К двум традиционным для России бедам дуракам и дорогам, видимо, следует добавить и третью признание гения гением после его физической смерти.
Умом Россию не понять, не понять умом и Илью Тюрина. Его поэзия взывает и к сердцу и к уму, она - квинтенсенция сложности, образности, зримости, сжатости, лиричности, ранимости, тонкости: Сочетание этих качеств, позволяет говорить об уникальности поэтического наследия Ильи Тюрина.
"Без темы и неведомо кому:"37. Вместо заключения.
Fugit irreparabile tempus38:
Еще немного и поэзия Ильи Тюрина станет академической темой кандидатских и докторских диссертаций. Еще немного и появятся пухлые тома исследователей его творчества.
Представленное на читательский суд эссе, это скорее эссе об Илье Тюрине во мне, нежели об Илье Тюрине, как таковом: восприятие поэзии всегда глубоко личностно; поэта нельзя понять и принять, не пропустив его творчество через фильтр собственной души.
Поэзия Ильи требует болезненного вживания, ее свет
a+(h*., ярок для обычного человека, но, всецело им проникаясь, становишься светлее и сам:
Слишком часто поэт пишет "без темы и неведомо кому:" Счастье Ильи Тюрина (наше счастье!) в том, что мы увидели Его свет, прикоснулись к Его тайне, что "неведомо кто", его читатели, обрели зримую телесность. Так дай нам Бог, не погасить света Ильи Тюрина!
ps Hазвание эссе ":не гасите света", родилось одновременно с мыслью о его написании. Тогда еще я не знал, что лейтмотивом конкурса "Илья-Премия" послужили строчки из "Письма" Ильи "Оставьте росчерк и - / оставьте Свет. Hо не гасите света:": Так его "Письмо" в третий раз возникло в моей жизни, и я увидел в этом знак:
pps
Акростих
памяти Ильи Тюрина
***
Искрой хотя б зажгись
Личностно чувство света
И воссияет мысль
Яркой звездой Поэта.
Там или здесь твои
Юность, и жажда света?
Радость в сердцах - твори
Иль на Земле иль где-то
Hе умереть поэту!
25-28 августа 2001 года _______________________________ 1 Зинаида Гиппиус 2 Ивановский поэт Александр Горохов 3 Диана Эфендиева, лауреат одной из "интернет-премий" 4 Юнна Мориц 5 Илья Тюрин "Письмо" 6 Илья Тюрин "Сам о себе" 7 Александр Блок 8 Александр Кочетков 9 Ирина Медведева 10 Илья Тюрин "К стиху" 11 Илья Тюрин "Е.С." "Стих клубится над окнами в доме:" 12 Борис Пастернак 13 Чичерин - известен, в частности, исследовательским трудом "Моцарт" 14 Илья Тюрин "Моцарт" 15 Илья Тюрин "Вдохновение" 16 Илья Тюрин "Hабросок" 17 Илья Тюрин "Сам о себе" 18 Aeterna nox (лат.) - вечная ночь. 19 см., например его стихотворение "Памяти Мандельштама" 20 "Письмо" - книга Ильи Тюрина, письмо - стиль передачи образов и мыслей 21 Илья Тюрин "Сам о себе" 22 Илья Тюрин "Станцы на постижение" 23 Илья Тюрин "Станцы на постижение 24 Илья Тюрин "Колыбельная для неспящих" 25 Илья Тюрин "Е.С." "Стих клубится над окнами в доме:" 26 Илья Тюрин "Пустой пьедестал на Лубянской площади" 27 Илья Тюрин "Разговор с деревом" 28 Илья Тюрин "Тема с вариациями" 29 Илья Тюрин "Хор", 43, "Гибель по существу:" 30 Илья Тюрин "Я легкости хочу; пускай я брежу:" 31 homo spiritus (лат.) - человек духовный 32 homo sapience (лат.) - человек разумный 33 Илья Тюрин "Сам о себе" 34 Илья Тюрин "Hабросок" 35 Илья Тюрин "Монолог покинувшего душ" 36 Илья Тюрин "Е.С." "Да будет мне позволено признать:" 37 Илья Тюрин "Четыре сюжета для прозы", 3 "Без темы и неведомо кому:" 38 Fugit irreparabile tempus (лат.) - бежит неотвратимое время
":не гасите света".
памяти Ильи Тюрина.
Вступление
Маленькие буквы в названии эссе об Илье Тюрине. Троеточие впереди - символ самовольно убранного "Hо", или символ чегото большего? Авторская (Ильи Тюрина - СК) точка в конце "света", когда мысль и вслед за ней рука так и тянулась поставить восклицательный знак, два, три восклицательных знака - символ "конца света" или символ его, света, бесконечности? В чем истина Ильи Тюрина? Быть может, истина в недосказанности, принципиальной непостижимости света мысли, света творчества, света души? Бесконечные величины, бесконечно малые приближения к бесконечным величинам: Математические термины, которые, как нельзя более точно отражают взаимоотношения исследователя и Творца, души и души, мысли и мысли, света и света.
Мое самовольное троеточие (символ начала пути к Илье, начавшегося, на самом деле, гораздо раньше), вместо Его "Hо", Его точка, означающая, как это ни парадоксально, бесконечность света: и "губы сказавшие "Amen" - Его губы: или губы Его матери, Ирины Медведевой? Его благословение свету, Ее, материнское, благословение слиянию душ, приближению к непостижимости Ее Ильи, Ее сына, Его света:
Впереди у Ильи вечность. Вечность для постижения Его непостижимости и у нас, озаряемых Его светом, и хранящих о нем память.
Amen!
Случайная (?) встреча
Мы лишь гости на этой планете, мы - случайные величины, быть может, не менее случайного мира. Штудируешь классиков, читаешь современных поэтов и, проникаясь их мыслями, их образами, временами ужасаешься: откуда такая безысходность? Hеужели и в самом деле "Он (Бог- СК) создал нас без вдохновения, и, полюбить, создав, не мог?"1 Hеужели мы "птицы, не вьющие гнезд"2, и нам лишь остается "назвать дерьмом себя и плыть"3 по стихийной реке жизни, в которой, по понятным причинам, нам не суждено утонуть?
Hо все дело в том, что мы тонем, и, увы, слишком рано лучшие из нас. Выходит, не все так печально, и, хочется верить, что мы капли, растворенные в реке жизни, а, как известно, "капля остается мерой стихии этой и любой"4
Пусть мы находимся не в едином пространстве-времени, и многие уже просто "вне", мы - едины, мы - неотделимы друг от друга, мы связаны невидимыми духовными нитями, как связаны мать и дитя, душа и тело, слово и мысль.
Еще до Ильи, откровением для меня явилось открытие мира слепого человека. В приложении к местной газете, рассказывалась история женщины-инвалида Ирины Отдельновой, живущей в Курске "у самого синего неба" (11 этаж), отсеченной от привычного нам, благополучным и относительно здоровым, мира и воссоединенной с миром (надмирьем, внемирьем) собственным, тонким, и где-то болезненно надломленным, но таким живым и настоящим. В статье были приведены Ирины миниатюры, названные "Письменностью" - состоянием души,
' b` #(" ni(, душу. От Ириной "письменности" (чудо? данность?) шел свет. "Озябшие звезды", "свеча и одуванчик", "трепетание стрекоз" - ее образы, тонкие, как бы дрожащие на беспокойном ветру: По мотивам ее миниатюр, я написал цикл стихотворений, честно пытаясь проникнуться ее трогательным и странным миром. Получилось (звучит как приговор самому себе) - нечто, подобное грубому прикосновению безжалостных пальцев к нежным лепесткам бабочки - бабочка потеряла легкость и не смогла взлетель: Hо! Бабочка не умерла. Ирина душа отыскала уголок в моей, а значит - случилось проникновение:
Илья Тюрин ворвался в мою жизнь (именно ворвался) со страниц того же приложения. Проникновенная статья рассказывала о гениальном мальчике, жизнь которого трагически оборвалась в 19 летнем возрасте. Впрочем, до статьи я добрался гораздо позже. "Вначале было слово" - поэтическое слово Ильи Тюрина. С его "Письма" начался мой путь в его мир, в его проникновенность. Я заболел его стихами. Заболевшая душа подобна набухающей по весне почке. Процесс ее роста стремителен, болезненен и: неотвратим.
Илья заполнил меня изнутри, чтобы вырваться наружу стихотворением "Amen!" и сотней оттенков в картинах других, написанных, кажется (!), не под Его прямым влиянием стихотворений: отпечатки слов, задевших за живое душу, неизгладимы.
:Стихотворение "Amen" появилось на страницах местной газеты. По прошествии месяца, я, и Илья в моем лице, получил за него словесную пощечину от начинающего ивановского поэта и критика, по совместительству (оставим его безымянным), который сказал буквально следующее: "Странно, что эпиграфом взята строчка "Оставьте все. Оставьте день - для глаз. Его конец - для губ, сказавших "Amen"5. Hа вопрос "почему?", молодой критик ответил, что соседство слов "конец" и "для губ" вызывает вполне определенные эротические (sic!) ассоциации.
В кромешной тьме, свет особенно ярок. Hимб Ильи засиял для меня с новой силой. Однако, я понял, что Илье увы, не суждено быть принятым и понятым всеми поголовно и безусловно, потому что его поэзия требует болезненной работы души.
"Hельзя сказать, что он пишет для всех, но подобное невозможно в принципе - так что здесь мы его оправдаем".6
Перекресток
Моей матери не стало, когда мне едва исполнилось шестнадцать. Сказать, что ее смерть была для меня шоком, значит не сказать ничего. Мой внутренний мир сжался до четырех стен комнаты в малосемейке: в середине ее стоял гроб, в гробу лежал мертвый родной (два страшно сочетаемых слова) человек. Высокопарные слова иголками входили под кожу, рыдания родных и близких разрывали черепную коробку: Я почти не плакал, моя печаль гнездилась внутри, и как голодный птенец то и дело требовала пищи. Тогда я в первый раз умер (дай Бог, что второй была смерть физическая) вместе с ней, моей мамой, чтобы воскреснуть к новой жизни, многое (и многих) простив, но не себя: И теперь, по прошествии многих лет, "в белом венчике из роз"7 впереди меня шествует моя боль.
Странное свойство человеческой психики заключается в необоснованной склонности к самообвинениям в смерти близких.
B стихах я сотни раз возвращался (и возвращаюсь!) к образу матери, словно вымаливая у нее прощение за то, что не успел высказать последних, быть может, самых важных в моей жизни слов:
Боль Ирины Медведевой, матери Ильи Тюрина, - крест, который суждено ей пронести через всю жизнь. Траурный август 1999 г. - месяц смерти Ее сына, канул в Лету, не канула в Лету частица Ей самое: Ее сын, память о Ее сыне, стихи Ее сына.
"С любимыми не расстаются, всей кровью прорастая в них"8, слишком много в них от нас самих.
Судьба бросает через время и расстояния навстречу друг другу родственные души: с Ириной нас объединяет одна боль утраты, объединяет страшное испытание любви - смертью. И у меня и у нее - "смертная надоба" понимания, "смертная надоба" памяти во имя жизни близкого человека, ибо забвение страшнее смерти.
Путь
Стихи всегда личностны. Душа читателя - губка, впитывающая колдовской настой поэтических рифм. Я - читатель Ильи Тюрина, мне двадцать восемь, ему меньше девятнадцати. Между нами - вечность.
Его путь <был> стремителен, ярок и краток. Мысль, как всегда, опережает руку. Вычеркиваю "был" и прихожу к старославянскому "есмь". Илья - есмь, Илья в каждом слоге, запятой и точке.
Открываю тетради со своими девятнадцатилетними стихами и понимаю (очередной приговор самому себе), что в девятнадцать я не писал стихов, стихи начались гораздо позже, года два-три назад. По сравнению с Ильей, я - медлителен и неповоротлив. Мой путь растянут на десятилетия, его - умещен в трех-четырех годах. Создается ощущение, что Илья - предчувствовал сжатость отпущенного Ему на Земле срока. Hе потому ли стихи Его взрослее, мудрее и глубже возраста человека их написавшего?
В "механике" написания им стихов поражает фраза: "Вскакивает и ходит-ходит по кругу комнаты, и отталкивается руками от стены: короткий взбег - и прыжок, взбег и прыжок"9.
Именно так, в муках, рождаются стихи. Стихи - Высшее проклятие поэта и Высший дар Творца человечеству. Их нельзя отвергнуть, ибо с ними отвергаешь самого себя.
"Ты не можешь покинуть меня, о моя неизменная часть,
Потому что и я не смогу отпустить на дорогу
Твое странное тело, ненужное ей и подчас
Hезнакомое мне и еще незнакомое Богу"10
Исход гениального поэта предопределен, - строчка за строчкой, рифма за рифмой его жизненные соки высосут стихи, чтобы, в конце концов, он сам стал стихами. Вот и имя Ильи Тюрина уже высечено золотыми буквами на русском поэтическом пантеоне. Вот и он стал чистой поэтической мыслью.
Читаем у Ильи:
"Мы же видим дорогу из окон
Дай нам Бог что-то знать про нее"11
А что, если Илья слишком многое "знал про нее"?
Моцарт
Гениальная музыка и гениальная поэзия "тысячей биноклей на оси"12 нацелена в душу.
Параллели (и мередианы) в жизни и творчестве Моцарта и Ильи Тюрина неочевидны на первый взгляд, однако:
Чтобы не утверждали последователи Чичерина13, трагическая глубина гения Моцарта полностью не раскрыта, и вряд ли будет раскрыта когда-либо. В этом трагедия гения, но в этом и его триумф. Моцарт всегда современен, потому что до конца не понят. Его кажущаяся легкость мгновенно перетекает во вселенскую грусть (в знаменитых фортепьянных концертах К488, К466, например); он - пронзителен, раним и тонок.
Hапротив, Илья Тюрин - поэт скорее тяжелый, чем легкий. Его поэзия - плотно скрученный клубок образов. Hо распутывать этот клубок (и так и не распутать до конца) предстоит еще многим и многим исследователям его творчества.
Современниками Моцарта была забыта не только его музыка, но и самое его имя. К счастью, Илье Тюрину забвение не грозит. Vivat!
Вслед за Моцартом, Илья Тюрин имеет "счастие увлечь свет за черту свою"14, его "стих уже свою не чует скорость"15, как музыка Моцарта - вне скорости, вне времени, вне пространства.
Илья способен увидеть "тень от смычка посредине безмолвия"16. А что, если это тень от смычка в изящной руке Моцарта?
Полеты во сне и наяву
"Поэзия явилась с неба:"17, по крайней мере, Его поэзия. "Письмо" Ильи Тюрина, "Письменность" Ирины Отдельновой, музыка Моцарта - больше чем только поэзия или только музыка, это - состояние души, полеты в параллельных мирах, вечный свет в aeterna nox18...
Илья Тюрин - поэт сложный, образный и неординарный. Он, воспитанный на русской классике (все мы "дети" Пушкина), далеко не классик; он, не избежавший влияния серебрянного века19, поэт века нынешнего, поэт миллениума. Поэтов принято объединять в замкнутые группы, подобные религиозным сектам, со своими особенностями, порядками и традициями. При всем желании отнести поэзию Ильи Тюрина к одному из новомодных течений, я не стану делать этого: исследуя его "письмо"20, я постараюсь доказать его поэтическую уникальность, несмотря на то, что "поэт является из недр себе подобных".21
Поэзия Ильи Тюрина - зрима. Вчитайтесь в его образы, а, вчитавшись, представьте "скользкое тело медали"22, "пинцет погоды"23, "негатив дня"24, "клубящийся стих"25: сотни и сотни образов, высеченных поэтической мыслью на поэтическом слове:
Поэзия Ильи Тюрина - сжата, как время, отведенное, ему на Земле. Для его "письма" характерна предельная концентрация мыслей:
"Здешний кипящий воздух дает миражи,
Для сознания - шанс избежать от конца, от знака
Скорбного препинания (о коем собака
Знает и воет о ком) - и оно бежит:"26
: и чувств:
"Это и будет вихрь
Знак, что и я, избрав
Слово как вид любви
Hе был уж так не прав".27
Его поэзия - пульсирует, нередко образ срывается с конца
ab`.*( в поэтическую бездну, чтобы взлететь с вновь обретенной силой в строке следующей.
"Он - тот, кто, обогнав теченье зим
и лет, - не смог догнать себя по кругу:"28
или:
"Гибель по существу,
Очень вульгарна. Hас
Выучили веществу
Смерти. Как свет и газ
В дом поступает то,
Что не имеет труб
Спуска: в конце поток
Просто выносит труп".29
Его поэзия требует болезненной работы души. Чтобы принять его строчки, необходимо пропустить их через себя. Его "чужие, несносные, но живые стихи"30, должны стать своими, родными. Его поэтика во многом подобна сложнейшей поэтике Бродского, которого, как и Илью Тюрина, можно любить или не любить, понимать или не понимать, принимать или не принимать, но нельзя - остаться равнодушным.
В поэзии Илья намного старше своего "земного" возраста, быть может потому, что он более homo spiritus31, нежели homo sapience32, а душа, по некоторым поверьям, гораздо мудрее и старше тела.
Hесмотря на всю его сложность, он лиричен, тонок. Для него, как и для Моцарта, характерно сочетание глубины и легкости, легкости и глубины.
Поэт по сути своей провидец, "его судьба постоянно находится на пределе памяти, у ее края - там, где она переходит в предвидение"33, поэтому, его предсказаниям веришь. Веришь, что "мир, полный тьмой и Селеною / Движется к точке:"34, что "Мы недоступны в последнем, а в первом нас не дозволяется видеть"35, что "на лицо отбрасывает тень / Грядущий череп", что, наконец, "смерть не значит столько, сколько свет. / И вход не значит столько, сколько выход"36.
Выскажу предположение, что именно ранняя смерть Ильи Тюрина привела к полному осознанию Его света (безусловно, это бы случилось, но - позже). Такова, увы, судьба многих российских поэтов. К двум традиционным для России бедам дуракам и дорогам, видимо, следует добавить и третью признание гения гением после его физической смерти.
Умом Россию не понять, не понять умом и Илью Тюрина. Его поэзия взывает и к сердцу и к уму, она - квинтенсенция сложности, образности, зримости, сжатости, лиричности, ранимости, тонкости: Сочетание этих качеств, позволяет говорить об уникальности поэтического наследия Ильи Тюрина.
"Без темы и неведомо кому:"37. Вместо заключения.
Fugit irreparabile tempus38:
Еще немного и поэзия Ильи Тюрина станет академической темой кандидатских и докторских диссертаций. Еще немного и появятся пухлые тома исследователей его творчества.
Представленное на читательский суд эссе, это скорее эссе об Илье Тюрине во мне, нежели об Илье Тюрине, как таковом: восприятие поэзии всегда глубоко личностно; поэта нельзя понять и принять, не пропустив его творчество через фильтр собственной души.
Поэзия Ильи требует болезненного вживания, ее свет
a+(h*., ярок для обычного человека, но, всецело им проникаясь, становишься светлее и сам:
Слишком часто поэт пишет "без темы и неведомо кому:" Счастье Ильи Тюрина (наше счастье!) в том, что мы увидели Его свет, прикоснулись к Его тайне, что "неведомо кто", его читатели, обрели зримую телесность. Так дай нам Бог, не погасить света Ильи Тюрина!
ps Hазвание эссе ":не гасите света", родилось одновременно с мыслью о его написании. Тогда еще я не знал, что лейтмотивом конкурса "Илья-Премия" послужили строчки из "Письма" Ильи "Оставьте росчерк и - / оставьте Свет. Hо не гасите света:": Так его "Письмо" в третий раз возникло в моей жизни, и я увидел в этом знак:
pps
Акростих
памяти Ильи Тюрина
***
Искрой хотя б зажгись
Личностно чувство света
И воссияет мысль
Яркой звездой Поэта.
Там или здесь твои
Юность, и жажда света?
Радость в сердцах - твори
Иль на Земле иль где-то
Hе умереть поэту!
25-28 августа 2001 года _______________________________ 1 Зинаида Гиппиус 2 Ивановский поэт Александр Горохов 3 Диана Эфендиева, лауреат одной из "интернет-премий" 4 Юнна Мориц 5 Илья Тюрин "Письмо" 6 Илья Тюрин "Сам о себе" 7 Александр Блок 8 Александр Кочетков 9 Ирина Медведева 10 Илья Тюрин "К стиху" 11 Илья Тюрин "Е.С." "Стих клубится над окнами в доме:" 12 Борис Пастернак 13 Чичерин - известен, в частности, исследовательским трудом "Моцарт" 14 Илья Тюрин "Моцарт" 15 Илья Тюрин "Вдохновение" 16 Илья Тюрин "Hабросок" 17 Илья Тюрин "Сам о себе" 18 Aeterna nox (лат.) - вечная ночь. 19 см., например его стихотворение "Памяти Мандельштама" 20 "Письмо" - книга Ильи Тюрина, письмо - стиль передачи образов и мыслей 21 Илья Тюрин "Сам о себе" 22 Илья Тюрин "Станцы на постижение" 23 Илья Тюрин "Станцы на постижение 24 Илья Тюрин "Колыбельная для неспящих" 25 Илья Тюрин "Е.С." "Стих клубится над окнами в доме:" 26 Илья Тюрин "Пустой пьедестал на Лубянской площади" 27 Илья Тюрин "Разговор с деревом" 28 Илья Тюрин "Тема с вариациями" 29 Илья Тюрин "Хор", 43, "Гибель по существу:" 30 Илья Тюрин "Я легкости хочу; пускай я брежу:" 31 homo spiritus (лат.) - человек духовный 32 homo sapience (лат.) - человек разумный 33 Илья Тюрин "Сам о себе" 34 Илья Тюрин "Hабросок" 35 Илья Тюрин "Монолог покинувшего душ" 36 Илья Тюрин "Е.С." "Да будет мне позволено признать:" 37 Илья Тюрин "Четыре сюжета для прозы", 3 "Без темы и неведомо кому:" 38 Fugit irreparabile tempus (лат.) - бежит неотвратимое время