Колупаев Виктор Дмитриевич. На дворе двадцатый век

Виктор Колупаев
На дворе двадцатый век

   — Микола! — крикнул Андрюха. — Посмотри, что там на дворе!
   Никто не ответил. Андрюха сердито заерзал на печи, скинув с себя изодранный полушубок, свесил голову вниз. Темнота, ничего не различишь. Тихо, только едва слышное посапывание на полу.
   — Микола! — снова крикнул Андрюха. — Проснись! Чтоб тебя!
   — А!.. Что?.. — Микола взмахнул рукой, ударился о березовый чурбан, сморщился, сел прямо на полу, растирая кисть руки, буркнул: — Опять этот полушубок...
   — Ты бы сходи" посмотрел, что там на дворе? А?
   — И смотреть тут нечего, все и так понятно.
   — Все-таки... Может, березка подросла?
   — Черта с два она подросла. Сидим здесь уже третий день.
   — Все-таки...
   — Ладно, схожу.
   Микола поднялся с пола, в темноте нашарил руками лапти, надел их прямо на босу ногу и, как был в одних портках и без рубахи, шагнул через порог. Еле слышно сработала блокировка. Это чтобы ничего не случилось, пока Миколы нет в избенке.
   Уже заметно светало. Все небо заволокло тучами. Моросил мелкий дождь. Листвы на деревьях уже почти не было. Микола погладил ствол тоненькой березки, что стояла около полуразвалившегося крыльца. Какая была, такая и осталась. Ничего не изменилось. Подставив руки под струю воды, стекающую из деревянного желоба с крыши, Микола умылся, подставил грудь, спину. Холодно, а хорошо. Взбадривает.
   Андрюха уже слез с печи и теперь пытался найти огрызок свечи, кремень и трут. За этим занятием и застал его Микола.
   — Светает уже. Побереги.
   — Ну что там? — спросил Андрюха. Он еще надеялся. Чуть-чуть, совсем немного, но надеялся.
   — Засели мы. Вот и все, — спокойно ответил Микола.
   — Так. Приключеньице.
   — Сходи умойся. Харч надо добывать.
   Пока Андрюха хлюпался на крыльце, Микола оделся, навернул портянки, завязал лапти, сел на чурбан.
   Андрюха оделся тоже, спросил:
   — Возьмем сегодня чего-нибудь?
   Микола покачал головой:
   — Бластер бы, а с этим оружием... сдохнем с голоду. Зима скоро.
   — С бластером мы были бы уже не здесь. Однако надо идти. Сидеть тоже толку мало.
   — Пойдем вдвоем. Веселее.
   — А если здесь что произойдет?
   — Ненадолго же.
   Микола взял в руки рогатину, подбросил ее в руке. Ну и оружие! Вот жили люди! И Андрюха взял в руки рогатину, здоровую, на медведя разве что. Но с медведем лучше не встречаться. Они надели сверху старенькие, изношенные полушубки, лохматые треухи и вышли в нудный, противный дождь.
   Рядом с покосившейся избой начинался лес, непролазный, нетронутый. Ни тропинки, ни просеки.
   — Куда пойдем? — спросил Андрюха. — Хорошо бы по компасу.
   — Ха! По компасу, — усмехнулся Микола. — Компас того, может и будет когда.
   — Прямо, что ли, пойдем?
   — Пойдем прямо, — согласился Микола.
   С деревьев на них сразу же хлынули потоки воды. Идти было трудно. А тут еще рогатины мешали. Как с этим оружием можно добыть зверя, они понятия не имели. Но что-то нужно было делать.
   За полчаса они продвинулись метров на пятьсот. Устали, промокли и оказались на берегу реки, на небольшом обрывчике. Внизу, у лодки, стоял мужик, разбирая латаные сетки, и что-то бормотал под нос. На днище лодки поблескивала рыба. Андрюха не сдержался и начал глотать слюну. Очень уж хотелось есть. Микола переступил с ноги на ногу, чавкая грязью. Мужик оглянулся. Сначала испуганно, потом злобно зыркнул на них глазом, схватил топор и бросился наверх, хрипло выкрикивая:
   — Порешу! Антихристы! Порешу!
   Андрюха бросился было бежать, но остановился. Мужик никак не мог взобраться наверх, а может быть, просто не хотел. Пугал только.
   — Давай руку, — сказал Микола и нагнулся.
   — Тебе чего? — сердито спросил мужик.
   — Мне ничего. Живем мы тут.
   — Никто тут не живет. Зверье разве одно.
   — А мы вот живем. Рыбы продай, — сказал Микола, но спохватился, что покупать-то не на что. — Меняться давай.
   — А что сами-то?
   — Да у нас и снасти нет никакой.
   — Бегете, значит?
   — Бегем. А скорее догоняем. Да догнать никак не можем.
   — У вас и выменять-то нечего. Разве что треух.
   — Согласен на треух. Треух не сжуешь.
   — Давай шапку-то. Стойте тут. Я принесу.
   — Возьми мою! — крикнул Андрюха. Ему было неудобно, что он трухнул сначала. Хоть чем-то загладить свою вину. — Держи. — И он кинул мужику свой треух.
   Мужик осмотрел его и, кажется, остался доволен. Он спустился к реке, набрал в низкую, как решето, корзину рыбы, с сожалением посмотрел на нее, вздохнул и, подойдя к Миколе, вывалил ее прямо на мокрую землю.
   — Может, на вас кто и наткнется, — сказал он как будто невзначай.
   — Это кто же? — спросил Микола.
   — Может, стрельцы, может, еще кто.
   — Стрельцы? — закричал Андрюха и совсем осмелел. — Какой же сейчас год?
   Мужик посмотрел на него, не понимая.
   — Ну время, время какое?
   — Эх, лихое время, — вздохнул мужик. — Вы, однако, поспешайте.
   — Царь-то у вас хоть какой? — крикнул Андрюха, потому что мужик уже спустился к лодке и отвязывал ее.
   — А-а, — махнул он рукой. — Что один, что другой. — Он толкнул лодку и поплыл, загребая веслом чуть вверх против течения.
   — Вот и вся информация, — печально вздохнул Андрюха.
   — Собирай рыбу. Пошли. Рассвело совсем. Покопаемся еще в аппаратуре. Выбираться все равно надо.
   Печь в избе была русская. Хорошо, что хоть не по-черному топилась. Они развели огонь. Андрюха принялся чистить рыбу. Микола поплевал на бычий пузырь, протер его, потом вытащил совсем, но в избе стало ненамного светлее.
   Микола в который уже раз осмотрел избу. Потрогал и печь, и лавки, и стол, и чурбан.
   — Не разобраться в этом. Ведь все рассчитано на абсолютную надежность. Попробуй пойми, где тут аккумуляторы, где реверины? Из-за чего мог перекрыться волновод времени?
   — Все дело в аккумуляторах.
   — Тогда наше дело швах.
   — Наоборот. Без нагрузки восстановят немного емкость, тогда продвинемся вперед лет на сто. — Андрюха явно храбрился.
   — А ты сообразил, в каком мы сейчас веке?
   — Где-то в тринадцатом-семнадцатом...
   — Не позже, чем конец семнадцатого, раз здесь стрельцы рыскают.
   — Да, далеко нам до своих.
   Они были из двухтысячного года.
   Всего две недели назад они заняли места за пультом управления трансформатора времени. Это была совершенно новая машина. Новизна ее заключалась в том, что в любом времени, в каком бы она ни оказалась, она принимала внешний вид, соответствующий данному времени и месту.
   Вот очутились они в шестнадцатом веке — и сразу машина стала походить на избу. И их изящные комбинезоны стали похожи на рваные портки и старые полушубки.
   И так должно было происходить в любом времени.
   И вот какая-то нелепая случайность остановила их в шестнадцатом веке. Случись что-нибудь другое, было бы понятно. Крыша бы вдруг стала похожей на церковную, или бы они в своей избе вдруг оказались во фраках и цилиндрах. Они бы знали в таком случае, что вышло из строя. Но ведь случилось самое непредвиденное — что-то вышло из строя в самой ходовой части. Остановилась машина времени. Ни взад ни вперед.
   И разбирайся теперь. Если даже аккумуляторы полетели. Вот они — ряд обыкновенных березовых чурбачков. Хоть расколи их, хоть потряси, хоть переверни на сто восемьдесят градусов. Нет, теперь только ждать. А тут и есть-то нечего. Хорошо, что хоть рыбы выменяли.
   Андрюха аккуратно чистил рыбу. Микола вышел из избы, нарубил здоровенным топором дров, приволок их, начал растоплять печь. Скоро внутри избы стало тепло. Вместе с теплом и настроение людей немного улучшилось.
   Где-то в лесу вдруг громыхнуло. Сначала они не обратили на это внимания. Ну громыхнуло и громыхнуло. Эка важность. Потом грохот повторился.
   — Гром, что ли? — спросил Андрюха.
   — Гром? Осенью гром? Откуда сейчас гром? Стреляет кто-то.
   — Стреляет? Из чего тут можно стрелять? Подумай!
   — А ведь верно, — спохватился Микола. — Если стреляют, значит стрельцы, больше некому.
   — А если на нас набредут? Что будем делать?
   — Рыбу есть будем. Спокойно так будем есть. Ты смотри, чтоб не подгорела.
   — На воде-то подгорит. Даже соли нету. Ну а все же, если они на нас набредут? Что тогда?
   — По инструкции... сматываться надо, если предполагаются враждебные действия. Особенно если нас еще не заметили.
   — Деваться нам некуда. Хорошо, если не заметят. Тропинки-то ведь к дому нет.
   — Нет. А если все-таки набредут, начнут гадать, почему тропинки нет, а дом стоит.
   — А! Будь что будет. Готова рыба?
   Андрюха вытащил из печи огромную сковороду, потрогал ножом рыбу.
   — Кажись, готова...
   — Тогда давай есть. Живот подтянуло.
   Только они начали есть, как где-то вдали раздался крик. Словно звали кого-то. И сразу же громыхнуло, да не так уж и далеко.
   — Вот что, — сказал Микола. — Ты тут в случае чего дверь подопри рогатиной. А я пойду посмотрю, что там.
   — Один? С чем пойдешь?
   — Нож возьму. Дай нож.
   Микола, как был без полушубка, спрыгнул с крыльца и исчез в кустах, только капли воды с них брызнули во все стороны. Андрюха поставил к дверям обе рогатины, потрогал их. Крепкие жердины!
   Микола осторожно пробирался вперед, перелезая через поваленные стволы, по возможности прячась за деревьями и кустами. Он вымок уже весь, но не замечал этого. Минут через десять он добрался до небольшого овражка и залег на его краю, напряженно всматриваясь в кусты.
   — Лю-ю-ю-ди! — услышал он вдруг.
   И в это же время на другом краю овражка появился мужик. Он был весь в грязи, а за плечами тащил рогожный мешок. А где-то за ним уже слышался треск сучьев. Микола чуть приподнялся и махнул рукой заросшему рыжей щетиной мужику. Тот увидел его, что-то пробормотал сквозь зубы, скатился вниз прямо по мокрой, скользкой глине и начал карабкаться наверх, хватаясь свободной рукой за корни деревьев и мелкие кустики.
   — За тобой, что ли? — спросил Микола, кивнув в сторону, откуда уже раздавались хорошо различимые крики.
   — А то за кем же, — хрипло ответил мужик.
   — Брось мешок-то. Упреешь.
   — Ишь ты, — огрызнулся тот и вылез из оврага.
   — Гонятся-то зачем?
   — Догонят — разбираться не будут. Бегляков тут много. Ловят и на березу. А сам-то кто будешь?
   Не отвечая, Микола бросился в чащу, откуда только что выбрался. Метров через сто оглянулся и сказал:
   — Беги за мной. Тут изба есть.
   — Изба, — обрадовался мужик. — Один ты или двое?
   — Двое. Да брось ты свой мешок. Золото, что ли, тащишь?
   — Может, что подороже золота, — сказал мужик и не бросил.
   Так и тащился с ним, иногда падая на четвереньки, чертыхаясь и часто оглядываясь.
   В избу они ввалились, оба грязные как черти. Мужик сразу бросился под грубо сколоченный стол и что-то высыпал из мешка.
   — Ну вот, — сказал он. — Теперича пусть догонят, если смогут.
   — А много их? — спросил Микола.
   — Да поболе двух десятков. Кругом идут. Какие пешие, какие на конях.
   — А коли наткнутся на нас? — забеспокоился Андрюха. — Всех ведь заберут. Драться с ними разве? Так трое нас только.
   — Али спужался, — засмеялся мужик. — Что-то у вас тут стрекочет, будто сверчок?
   Андрюха и Микола настороженно прислушались.
   — Так ведь это!.. — крикнул Андрюха. — Заработала, милая. Теперь поедем. — И вдруг осекся. — Куда поедем? Блокировка сработает. Пока нас трое, с места не сдвинемся.
   Микола надвинулся на него, брови сердито свел.
   — Может, выкинуть его? И стрельцы зря мучиться не будут.
   — Не знаю. Времени-то подумать нет. Пропадем.
   — Закрой дверь! — крикнул ему Микола. — Подопри рогатиной.
   — Все одно подожгут.
   — Не так-то сразу. Сырость вокруг.
   Микола подошел к печи и с ожесточением дернул на себя вьюшку. Так сейчас должна была пускаться в ход машина.
   И вдруг за окном и в избе потемнело, тошнота подкатила к горлу, все стало каким-то нереальным. И хоть ничего в избе и не было видно, они чувствовали, как все вокруг меняется, все становится другим.
   — Продвигаемся ведь, — застонал от радости Андрюха. — Вырвались.
   — Как же это? — удивленно произнес Микола. — А блокировка?
   — А блокировку я выключил, — раздался голос мужика. — Еще когда бежал к вам. Дистанционно. Чтобы не возиться тут. Значит, трухнули маленько?
   — Подожди-ка. Кто это? Темнота, черт возьми! Голос-то знакомый. Алексей, ты?
   — Я самый.
   — Откуда ты?
   — Аккумуляторы пусковые вам, чертям, принес.
   — Вот это да! — ахнул Андрюха.
   — Значит, все-таки искали? — спросил Микола.
   — Искали... Да там в институте такой переполох! Все машины срочно вызвали, чтобы вас искать. Едва нашли. На обычных машинах пробивались. Меня оставили здесь с этим мешком, а сами назад, чтобы никто не видел. Я примерно знал, куда надо было идти, да на стрельцов наткнулся. Заметили они меня... Хорошо, что Николай встретил. Я его сначала и не узнал. Что, думаю, за образина из кустов выглядывает?
   В избе все еще было темно, хоть глаз выколи. Может быть, это была уже вовсе и не изба?
   — Ты и сам, Алексей, выглядел больно по-здешнему. Даже когда в избу тебя завел, и то не догадался, что это ты.
   — Почему так долго нас искали? — спросил Алексей.
   — Почему? Но ведь чем дальше во времени, тем больше разброс выхода машин времени в пространстве. Вот и оказались километров за полета. А аэрофотосъемкой здесь не займешься, да она мало бы что и дала. Так бы и сидели тут!
   — Николай уже хотел с рогатиной на медведя идти, — чуть с иронией заметил Андрей.
   — А что? — ответил тот. — И пошел бы... Как там Антон Павлович? Начальство как ко всему этому отнеслось?
   — Я уже говорил, что все машины вызвали. Все вас искали. Начальство, конечно, трухнуло немного. А Антон Павлович держался молодцом. «Не верю, — говорит, — чтобы они что-нибудь не придумали сами».
   — Ну ладно, — сказал Николай. — Сейчас явимся в свое время, сразу же под душ, потом покувыркаюсь на глайдере с часок, а там можно будет и за отчет сесть.
   — Как там Ирина? — спросил Андрей.
   — Ах да, — спохватился Алексей. — Ничего. Привет передавала. Волнуется, конечно. Но она всего не знает. Волновалась бы больше. Приедем, расскажешь сам.
   — Уж он-то расскажет, — неопределенно протянул Николай.
   Вдруг стало светлее. На столе стояла коптилка. И знакомый вибрирующий звук прекратился.
   — Что за черт! — выругался Николай. — Опять остановка?
   — Этого еще не хватало, — испугался Андрей.
   — Дайте сюда свет, — попросил Алексей и полез под стол.
   Николай посветил ему. Под столом стоял деревянный ящик с какими-то допотопными аккумуляторами. Алексей проверил их соединения.
   — С реверинами что-нибудь, — предположил он. — Проверить надо.
   — Постойте, а где мы сейчас? — спросил Андрей.
   Они огляделись. На всех троих были изрядно поношенные гимнастерки, сапоги. Вдоль стены шли нары. Посредине стоял стол. На нем коптилка, котелки, ложки, ножи. На гвоздях, вбитых в стену, висели три шинели. Николай был в пилотке. Дверь подпирали два автомата.
   — Братцы! — заорал Андрей. — Да ведь это же... двадцатый век! На дворе двадцатый век!
   — Ура! — закричали все.
   — Двадцатый век! Да мы теперь пешком можем дойти до своих.
   В дверь долбанули чем-то твердым и тяжелым.
   — Открыть? — спросил Андрей.
   — Открой. Что делать...
   Андрей подпер дверь плечом, откинул в стороны автоматы и потом сам распахнул ее. Запахло сырой землей. За дверью было темно.
   — Это что тут у тебя, Савчук? — спросил чей-то голос.
   — Та ведь выходят потихоньку, — ответил кто-то, наверное невидимый Савчук. — Выйдут и пристроятся. Не видел еще их. И землянки этой еще вчера не было. Ничего здесь не было.
   — Слов у тебя много, Савчук.
   В землянку вошли двое, через дверной проем было заметно еще несколько фигур.
   Первый широко шагнул на середину земляного пола и твердо спросил:
   — Кто такие?
   — Встать! — крикнул второй, Савчук.
   Николай, Андрей и Алексей вскочили, неловко вытянулись. Хоть на них и была форма, но вид был совсем не солдатский, штатский какой-то.
   — Кто такие? — повторил вопрос лейтенант.
   — Солнцев, Нефедов, Огородников, — ответил Николай.
   — Рядовые, — добавил Алексей.
   — И куда же вы? — спросил лейтенант.
   — К своим добираемся, — ответил Николай. — В свое время.
   — К своим? Считайте, что вы у своих. Тут все свои, от этой землянки и на восток.
   — Понятно, — вставил Андрей. — Двадцатый век все-таки...
   — Молчать, — тихо сказал лейтенант. — Покажите документы Савчуку. Он вас на довольствие поставит. — Он повернулся и молча вышел из землянки.
   Савчук сел на нары поближе к свету, расстегнул полевую сумку, достал какие-то бумаги, карандаш, спросил:
   — Из какой части будете?
   Николай и Андрей промолчали. Алексей угрюмо ответил:
   — Не родилась еще наша часть.
   — Разговорчики. Номер части? Документы есть? — И он прихлопнул по столу маленькой крепкой ладонью.
   И вдруг что-то так шарахнуло недалеко от землянки, что заложило уши и с потолка посыпалась земля.
   — Утра гады не дождались! — крикнул с какой-то непонятной веселостью Савчук. — В окопы! Живо!
   Крик его был совсем не грозный, но какая-то мягкая властность чувствовалась в нем.
   — За мной!.. Сейчас полезут.
   И еще несколько раз ударило поблизости от землянки. Затрещал пулемет, потом сразу несколько.
   Савчук задержался у дверей, зыркнул серым злым глазом на этих троих, испуганных и каких-то нерешительных, мотнул головой:
   — Сейчас пойдут, — и вышел в чуть начинающую светлеть темноту.
   — Пошли, — сказал Николай, схватил автомат, каску.
   — Да что тут происходит? — спросил Андрей.
   — Война. Наверное, сорок первый. — Николай уже выскочил в траншею, пригибаясь побежал по ходу сообщения за еле различимым Савчуком. Алексей бросился за ним. У него не было автомата. Вообще ничего в руках не было. Андрей задержался немного. Поболтал для чего-то за ремень автоматом и вдруг напряженно прислушался. Гул, едва заметная дрожь. Привычный стрекот. Машина ведь снова работала! Он бросился за товарищами, хрипло крича:
   — Коля! Колька! Остановитесь! Работает она!
   Никто не остановился. Тогда он, почти не пригибаясь, побежал, стукаясь локтями о земляные стены хода сообщения.
   — Стойте! Стойте же!
   Он догнал Алексея, схватил сзади за гимнастерку.
   — Машина работает! Скорее! Осталось совсем немного. Прорвемся.
   Алексей на секунду остановился, непонимающе посмотрел на Андрея. Невдалеке, чуть ниже по склону, ухнул снаряд. Алексей схватил Андрея за голову, пригнул чуть ли не к самой земле. Сверху посыпалась глина, что-то забарабанило вокруг. Глухой лязг гусениц послышался где-то внизу, в лощинке. Метрах в пяти от них что-то кричал солдат, но нельзя было понять, что он кричит.
   — Ты что? — крикнул Алексей, сплевывая землю.
   — Машина работает! Еще успеем. Колька где?
   Алексей не ответил, побежал вперед. Андрей за ним.
   — Колька! Колька! — иногда выкрикивал он.
   — Здесь я, — вдруг раздалось совсем рядом. Андрей остановился, заметил Кольку. Тот лежал за небольшим бруствером, приникнув к самой земле, и иногда давал короткие очереди. Андрей подполз к нему.
   — Колька, машина работает... Уходим... или как? — Он уже понял, что Николай отсюда не уйдет.
   — Успеем, — ответил тот. — Отобьем, тогда... видно будет.
   — Ладно, — вздохнул Андрей. — Только случится с ней опять что-нибудь. Застрянем здесь.
   — Не скули, — попросил Николай.
   С другой стороны к нему подполз Алексей и сказал:
   — У меня даже винтовки нет.
   Невдалеке снова разорвался снаряд. Грохнуло, оглушило на секунду. Замолк строчивший рядом пулемет.
   — К пулемету! — крикнул кто-то хрипло. Похоже, Савчук.
   — Есть, — отозвался Николай. — Вот и ползи к пулемету. Умеешь?
   — Что?
   — Обращаться с пулеметом.
   — Нет.
   — А, чтоб тебя... Держи автомат. Вот запасные диски. Сдуру-то не трать зря. — Николай пополз вправо.
   «Не умеет ведь и он», — подумал Алексей, но пулемет справа вскоре застрочил.
   Светало. И внизу, у подножия холма, уже отчетливо можно было различить фигурки людей. Они поднимались и разрозненными группами бежали вверх, стреляя на ходу, падая, поднимаясь. Некоторые оставались лежать неподвижно. И когда эта волна уже почти накатывала на окопы, что-то в ней ломалось, и она отступала назад. И тогда начинали рваться снаряды. Андрей и Алексей уже освоились немного и, когда начиналась молотьба снарядами и минами, прыгали на дно траншеи, прижимались к земле, ближе к передней стенке. Только раз Андрей буркнул:
   — Попадет один такой в землянку... и все.
   Алексей ничего ему не ответил.
   Наступила небольшая передышка. Уже и солнце припекало. Хотелось пить. По траншее пробежал Савчук, без сумки, грязный. Автомат колотил его по спине. Он на ходу что-то кричал, и его все понимали. Кто-то тащил коробки с патронами и сухой паек.
   И тоска какая-то подступила к горлу.
   Отходят! Отходят! Кто отходит? Отступление.
   — Нам прикрывать! — крикнул Савчук, опять пробегая мимо. — Эх, еще бы с полсотни человек.
   К обеду их было уже менее полусотни. К вечеру — десять. А потом осталось четверо: Савчук, Алексей и еще двое. И Алексей уже обучился стрелять из пулемета.
   — Вот что, ребята, — сказал Савчук. — Приказа об отступлении нам не будет. Не успеет дойти приказ.
   В пяти километрах позади них была река. За рекой — город. Город заканчивал эвакуацию. Кто-то должен был удерживать врага любой ценой.
   Рядом с машиной времени, землянкой, упал снаряд и разворотил входную дверь. Но машина все еще вздрагивала чуть заметно. Это работали ее двигатели... или просто земля вздрагивала от разрыва снарядов.
   А потом наступила тишина. Не по кому даже было бить снарядами.
   Так не дошли трое парней до своего времени. И было им всего по двадцать лет... Многие не дошли. Остались на полях разбросанные на тысячах километрах землянки, похожие на ту машину времени. И уже не различить среди них, где она. А стоит она, почти совсем целая и невредимая, только дверь разворочена. Входи, снимай блокировку и отправляйся в будущее.