Конан-Дойль Артур
Подъемник
Артур Конан Дойл
Подъемник
Офицер авиации Стэгнейт должен был чувствовать себя счастливым. Он прошел через всю войну без единой царапины; у него была отличная репутация, и к тому же он служил в одном из самых героических родов войск. Лишь недавно ему исполнилось тридцать, и впереди его ожидала блестящая карьера. И, главное, рядом шла прекрасная Мэри Мак-Лин, и она обещала пройти с ним рука об руку всю жизнь. Что еще нужно молодому человеку? И все же на сердце у него было тяжело.
Он никак не мог объяснить этого и пытался найти причину. Вверху было голубое небо, перед ним - лазурное море, вокруг раскинулся прекрасный парк, где гуляли и развлекались люди. И, главное, на него снизу вверх вопросительно смотрело прелестное лицо. Почему же он никак не может отвлечься - ведь кругом все так весело? Снова и снова он делал усилие над собой, но это не обмануло интуицию любящей женщины.
- Том, что случилось? - спросила она. - Я вижу, тебя что-то гложет. Пожалуйста, скажи мне, может быть, я смогу чем-то помочь.
Он неловко рассмеялся.
- Да просто грех портить такую прогулку, - заметил он. - Как подумаю, готов себя заставить обежать рысью весь парк. Не волнуйся, дорогая, все пройдет. Думаю, просто я еще слишком взвинчен - хотя и пора бы прийти в себя. Служба в авиации или ломает человека, или делает его уверенным в себе на всю жизнь.
- Значит, ничего особенного?
- Да, ничего, и это хуже всего. Если есть что-то реальное, можно бороться. А я просто чувствую смертельную свинцовую тоску - здесь, в груди. Но ты прости меня, малыш! И что я за негодяй - так тебя растревожил!
- Но мне так хочется делить с тобой все - даже маленькие тревоги.
- Ничего, все прошло - ушло - исчезло. Давай больше не будем говорить об этом.
Она бросила на него быстрый проницательный взгляд.
- Нет, Том, видно, что с тобой что-то неладное. Скажи, дорогой, ты часто так себя чувствуешь? Ты выглядишь действительно неважно. Милый, сядем здесь, в тени, и ты расскажешь мне обо всем.
Они сели в тени огромной решетчатой башни, футов на шестьсот тянувшейся вверх.
- У меня есть очень странное свойство, - начал он. - Не знаю, говорил ли я об этом кому-нибудь. Когда мне грозит близкая опасность, у меня появляется странное предчувствие. Конечно, сегодня это просто нелепо - какая-то опасность в таком тихом мирном местечке. Наверное, это доказывает, как странно мы устроены. Но сегодня предчувствие в первый раз меня обманывает.
- А когда оно у тебя было раньше?
- Я был еще мальчишкой, когда однажды утром меня охватило это чувство. А днем я едва не утонул. Потом я чувствовал то же самое, когда в Мортон Хилл пришел грабитель и мне пулей пробило куртку. Дважды это случилось во время войны; я тогда чудом спасся: противник был значительно сильнее. Помню, когда я садился в кабину самолета, у меня возникло то же чувство. Оно появляется внезапно, как туман в солнечный день. Вот и сейчас - то же самое ощущение. Посмотри-ка на меня! Ничего не заметно?
Она действительно заметила перемену. За минуту из осунувшегося, измученного мужчины он превратился в смеющегося мальчишку. Она и сама засмеялась в ответ. Этот смех и развеял странные предчувствия, наполнив его душу живой, пляшущей радостью жизни.
- Слава Богу! - воскликнул он. - Это все сделали твои глаза! Я просто не мог вынести твой грустный взгляд. Да, это все глупый ночной кошмар. Больше я не верю в предчувствия. Теперь, малыш, у нас есть время прокатиться разок до ленча. Потом в парке будет полно народу, не стоит и пытаться. Выбирай, что хочешь: колесо обозрения, летающие лодки, или еще что-нибудь?
- Может быть, башню? - спросила она, глядя вверх. - Я думаю, свежий воздух и вид сверху наверняка немного развлекут тебя.
Он посмотрел на часы.
- Уже больше двенадцати, но, думаю, часа нам хватит. Но похоже, машина не работает. Эй, кондуктор, что там такое? Мотор сломался?
Человек покачал головой и указал на небольшую группу людей, толпившихся у входа.
- Они все ждут, сэр. Немного задерживаемся, сэр, механизм осматривают, но я жду сигнала с минуты на минуту. Если вы присоединитесь к остальным, обещаю, что ждать вам придется недолго.
Действительно, едва они приблизились к группе, стальные двери отъехали в сторону: знак, что машина скоро тронется. Пестрая толпа быстро просочилась сквозь вход и теперь стояла на деревянной платформе в ожидании. Народу было немного: парк обычно наполнялся только к середине дня. Это были добродушные и дружелюбные северяне, которые каждый год приезжают погостить к родным в Нортхэм. Они задрали головы и с любопытством следили за человеком, который опускал вниз стальной каркас. Казалось, это было опасное и рискованное занятие, но он двигался ловко и быстро, как будто спускался по лестнице.
- Вот это да! - сказал кондуктор, глядя вверх. - Похоже, Джим сегодня куда-то торопится.
- А кто это? - спросил Стэгнейт.
- Это Джим Барнес, сэр, наш лучший рабочий на этом аттракционе. Он чувствует себя там, наверху, как рыба в воде. Да, Джим проверяет каждую заклепку, каждый болтик. Этот парень - просто клад.
- Но не советую обсуждать с ним религиозные проблемы, - заметил кто-то из группы.
Служитель рассмеялся.
- Ну, тогда вы с ним уже знакомы, - заметил он. - Да, не стоит спорить с ним о религии.
- А почему? - поинтересовался офицер.
- Да дело в том, что он принимает все слишком близко к сердцу. Но в своей секте он считается просто светилом.
- Ну, это не так уж трудно, - заметил тот, кто знал Джима. - Я слышал, вся паства там - шесть человек. Джим - из тех людей, для которых небо - тот крохотный кусочек над головой, который он видит. Все остальное ему просто не нужно.
- Слушайте, не стоит, так разговаривать с ним, когда у него в руках молоток, - поспешно зашептал кондуктор. - Привет, Джим! Ну, как нынче дела?
Человек быстро скользнул вниз, пролетел последние тридцать футов и остановился на перекладине, сохраняя равновесие. Он внимательно рассматривал людей, стоявших в подъемнике. Его фигура в кожаных штанах и куртке, перетянутая коричневым поясом, из-за которого торчали клещи и другие инструменты, порадовала бы глаз художника. Он был высок и сухопар, с длинными руками и ногами. Все в его облике говорило о гигантской силе. Лицо его казалось удивительным: в нем чувствовалось несомненное благородство и одновременно что-то зловещее. У него были темные глаза и волосы, большой орлиный нос и длинная борода, ниспадавшая на грудь. Одной рукой он держался за перекладину, а другой сжимал стальной молоток, покачивая его у колена.
- Наверху все готово, - ответил он. - Я поднимусь вместе с вами, если вы не против.
Он спрыгнул с перекладины и присоединился к остальным.
- Наверное, вы всегда следите за подъемником? - спросила молодая леди.
- Это моя работа, мисс. С утра до самой ночи, а часто и с ночи до утра я здесь, наверху. Иногда мне кажется, что я вовсе и не человек, а птица и лечу по воздуху. Когда я лежу вверху на перекладине, эти создания носятся вокруг меня и кричат мне, пока я не начинаю кричать что-то в ответ этим бедным тварям.
- Да, у вас серьезная работа, - заметил офицер, глядя вверх на удивительную ажурную резьбу из стальных прутьев, которая четко выступала на фоне синего неба.
- Ах, сэр, поверите, нет ни одной гаечки, ни одного винтика, которые я бы не подкрутил. Вот мои помощники - молоток да гаечный ключ. Бог парит над землей, а я - над Башней, и у меня в руках - власть над жизнью и смертью, над смертью и жизнью.
Гидравлический механизм уже заработал, и подъемник медленно пополз вверх. Перед ними все шире открывалась панорама побережья и бухты. Зрелище было настолько захватывающим, что пассажиры даже не заметили, как платформа резко остановилась на высоте пятисот футов. Барнес пробормотал что, наверное, что-то неладно и, перепрыгнув, как кошка, расстояние, отделявшее их от металлической решетки, стал быстро карабкаться вверх и исчез из виду.
Маленькая пестрая толпа, подвешенная в воздухе, потеряла - в этих необычных условиях - свою английскую чопорность и начала обмениваться замечаниями. Одна пара, называвшая друг друга Долли и Билли, объявила, что они звезды цирковой программы и вызвала всеобщий смех своими довольно остроумными шутками. Пышногрудая мамаша, ее не по годам развитый ребенок и две супружеские пары составляли благодарную аудиторию.
- Ты ведь хотел бы быть моряком, верно? - спросил комик Билли мальчика в ответ на какую-то реплику. - Послушай, мальчуган, ты кончишь жизнь цветущим трупом, если не будешь поосторожнее. Вы только посмотрите, как он стоит на самом краешке! Нет, утром, да еще в такой ранний час я не могу этого вынести.
- Не пойму, при чем здесь ранний час? - удивился полный коммивояжер.
- Дело в том, что до полудня мои нервы никуда не годятся. Понимаете, когда я смотрю вниз и вижу людей, похожих на точки, я начинаю весь дрожать. Это у меня наследственное. Вся моя семья ведет себя так по утрам.
- Думаю, - сказала Долли, яркая румяная женщина, - что вчера вечером она вела себя точно так же.
Последовал общий смех, причем первым захохотал комик.
- На этот раз ты просто сводишь счеты, Долли. Я не против, если это касается драчуна Билли. Он все еще без чувств, как сообщили последние новости. Но когда смеются над моей семьей, я удаляюсь.
- Право, пора бы нам всем удалиться, - заявил коммивояжер, краснощекий господин холерического типа. - Что за безобразие - столько времени держать нас наверху! Я буду жаловаться компании!
- Ах, где здесь звонок? - завопил Билли. - Мне нужно срочно позвонить.
- Зачем? Позвать официанта? - спросила дама.
- Я хочу позвать кондуктора, водителя, кого-нибудь, кто водит эту старую калошу вверх и вниз. Что у них там, бензин кончился или пружина в часах сломалась, или еще что-нибудь стряслось?
- Во всяком случае, перед нами прекрасная панорама, - заметил офицер.
- Ну, с меня достаточно, - заявил Билли. - Я уже получил свою порцию панорамы, пора закругляться.
- Ах, я так волнуюсь, - запричитала полная мамаша.- Надеюсь, с подъемником ничего не случилось.
- Послушай-ка Долли, подержи меня за куртку. Я попытаюсь посмотреть, как идут дела. Ах, Боже мой, мне дурно, голова кружится! Представляете, внизу, прямо под нами лошадь, и она не больше мыши! Кроме того, я не вижу никого, кого бы занимала наша судьба. А где этот старый пророк Исайя, который поднимался с нами?
- Он быстренько улизнул, когда увидел, что назревают неприятности.
- Нет, вы послушайте, - возмущенно начала Долли. - Хорошенькое дело, нечего сказать. Болтаемся на высоте пятьсот футов и теряем драгоценное время. А я, между прочим, должна сегодня выступать в цирке в дневном спектакле. Да, не завидую я компании, если они не потрудятся спустить меня вовремя! Во всех афишах объявлено, что я буду петь новую песню.
- Новую песню? О чем же, Долли?
- Ну, скажу вам, это что-то сногсшибательное. Она называется "По дороге на Аскот". Я буду исполнять ее в шляпе диаметром четыре фута.
- Послушай, Долли, пока мы здесь ждем, устроим репетицию.
- Ах, нет, юная леди нас не поймет.
- Я буду очень рада послушать, - воскликнула Мэри Мак-Лин. - Пожалуйста, спойте!
- Но слова написаны на шляпе. Я не могу петь без шляпы! Но там замечательный припев:
"Если нужен амулет вам
По дороге на Аскот,
Попроси у дамы в шляпке.
Что размером с колесо".
У нее был приятный мелодичный голос и несомненное чувство ритма. Все стали дружно покачиваться в такт.
- А теперь все вместе! - крикнула она, и маленькая странная компания, которую свел вместе случай, изо всей мочи грянула припев.
Это было поистине великолепно, однако никакого ответа снизу не последовало. Всем стало ясно, что внизу либо ни о чем не догадываются, либо бессильны что-то предпринять. С земли не доносилось ни звука.
Пассажиры не на шутку встревожились. У коммивояжера даже спал румянец со щек. Билли еще пытался острить, но без успеха. Теперь главным среди них стал офицер в синем мундире. Все смотрели на него, наперебой задавая вопросы.
- Что вы посоветуете, сэр? Не думаете, что эта штука может упасть?
- Нет, никакой опасности нет... Но, тем не менее, глупо болтаться здесь. Пожалуй, я попытаюсь прыгнуть на эту перекладину. Может, увижу, что там стряслось.
- Ах, нет, Том, ради Бога, не оставляй, нас!
- Да, у некоторых прямо стальные нервы, - заметил Билли. - Легко сказать прыгнуть через дырку глубиной пятьсот футов.
- Смею утверждать, наверняка этот джентльмен делал в войну вещи потруднее.
- Ну, я бы на такое не пошел, даже если бы про меня написали во всех афишах и газетах. Пусть этим занимается старый Исайя. Это его работа, вот пусть он и делает, нечего мне ему помогать.
Три стороны подъемника были сбиты из досок, в которых прорубили окошки для наблюдения. Четвертая, выходящая на море, была открытой. Стэгнейт, насколько мог, высунулся наружу и посмотрел вверх. В это время над ним раздался резкий металлический звук, как будто лопнула натянутая струна. Наверху, футах в ста от него, показалась рука, которая что-то быстро делала среди проволочных конструкций. Больше ему ничего не удалось рассмотреть, но его успокоил вид этой крепкой мускулистой руки, которая что-то дергала, тянула, сгибала и скрепляла.
- Все в порядке! - сказал он, и при этих словах его товарищи по несчастью вздохнули с облегчением. - Там наверху кто-то чинит подъемник.
- Это, наверное, старый Исайя, - догадался Билли. Он вытянул шею, стараясь заглянуть за угол. - Правда, я его не вижу, но, держу пари, это его рука. Постойте-ка, а что это он держит? Похоже на отвертку или что-то в этом роде. Нет, клянусь Богом, это не отвертка, это напильник.
Пока он говорил, наверху вновь раздался резкий звук. Офицер тревожно нахмурился.
- Черт подери, именно такой звук издавал наш стальной трос, когда лопался, стренга за стренгой. Какого черта этот малый там возится? Эй, наверху! Что вы там делаете?
Человек прервал свою работу и теперь медленно скользил вниз на металлическую перекладину.
- Все в порядке, он спускается сюда, - успокоил Стэгнейт испуганных товарищей. - Все хорошо, Мэри. Не бойтесь. Нелепо думать, что он и вправду хочет оборвать трос, который нас всех держит.
Сверху свесились ноги в ботинках, потом появились кожаные штаны, пояс с висящими на нем инструментами, затем возникла вся фигура, и они увидели неприятное, смуглое лицо рабочего с орлиным носом. Он был без куртки, из-под расстегнутой рубашки виднелась волосатая грудь. Когда он появился, наверху снова раздались резкие лязгающие звуки.
Человек начал, не торопясь, спускаться и, наконец, встал балансируя, на перекладину, прислонившись к боковой раме. Он скрестил руки и смотрел из-под нависших черных бровей на пассажиров, жавшихся на платформе.
- Привет! - крикнул Стэгнейт. - Что там стряслось?
Человек стоял молча, не двигаясь, и в его твердом немигающем взгляде была неуловимая угроза.
Офицер рассердился.
- Эй! Ты что, оглох? - закричал он. - Долго еще мы будем тут болтаться.
Человек молчал. Что-то дьявольское проглядывало в его облике.
- Слышишь, парень, я буду на тебя жаловаться! - крикнул Билли прерывающимся голосом. - Ты не думай, я этого так не оставлю!
- Послушай! - закричал офицер. - У нас здесь женщины, и ты их пугаешь. Почему мы застряли? Машина сломалась, что ли?
- Вы здесь, - медленно ответил человек, - потому что я вбил клин в трос прямо над вами.
- Ты что, сломал подъемник? Да как ты посмел! Какое ты имеешь право так пугать женщин и причинять нам столько неприятностей?! Немедленно вытащи этот клин или хуже будет!
Человек не проронил ни слова.
- Ты слышишь что я говорю? Какого черта ты не отвечаешь? Что еще за шутки! С нас хватит твоих глупостей!
Мэри Мак-Лин в ужасе схватила своего возлюбленного за руку.
- Том, Том! - закричала она. - Посмотри на его глаза, посмотри на эти ужасные глаза! Это маньяк!
Наконец рабочий шевельнулся. Его темное лицо исказилось от ярости, злобные глаза засветились, как красные угольки, и он потряс в воздухе своей длинной рукой.
- Слушайте меня, грешники! - закричал он. - Истинно говорю вам, что те, кто безумны к чадам этого мира, и есть помазанники Божий и обитатели храма! Итак, говорю я вам, настал день когда униженные будут возвышены, а те, кто погряз во грехе, понесут кару за содеянное!
- Мама! Мама! - заплакал в ужасе мальчик.
- Тише, тише! Успокойся, Джек, - уговаривала малыша мамаша и вдруг закричала в порыве женского гнева:
- Из-за вас плачет ребенок! Хорош мужчина, нечего сказать!
- Лучше ему плакать сейчас, а не в вечной тьме. Пусть стремится спасти свою душу, пока еще есть время!
Офицер наметанным глазом измерил расстояние над пропастью до перекладины. Там было добрых восемь футов, а этот малый мог просто столкнуть его, прежде чем он успеет ухватиться за решетку. Пытаться прыгать сейчас было безрассудством. Он вновь сделал попытку вступить в переговоры.
- Послушай, парень, твоя шутка зашла слишком далека. Почему ты хочешь нашей гибели? Давай по-хорошему, полезай наверх и вытащи этот клин, а мы согласны никому не говорить об этом.
Сверху донесся леденящий душу треск.
- Боже мой, да это трос лопается! - закричал Стэгнейт. - Эй, ты, отойди в сторону! Я посмотрю, что там!
Рабочий вытащил из-за пояса молоток и с яростью помахал им в воздухе.
- Остановись, молодой человек! Остановись или иди сюда, если хочешь приблизить свой конец!
- Том, Том, ради Бога, не прыгай! Помогите! Помогите! Помогите!
Все разом закричали, взывая о помощи. Человек наблюдал за ними со злобной усмешкой.
- Там нет никого, кто бы вам мог помочь. Они не смогут подняться вверх, даже если и захотят. Вам лучше подумать о своей душе, чтобы не гореть в вечном огне. Слушайте, тот канат, что держит вас всех, лопается пядь за пядью. Есть еще один, но, когда лопнет первый, напряжение увеличится, и он тоже оборвется. Вам осталось пять минут жизни и целая вечность впереди.
У пленников вырвался стон ужаса.
Стэгнейт почувствовал, как у него на лбу выступил холодный пот. Он обнял дрожащую девушку. Если бы можно было хоть на минуту отвлечь этого мстительного дьявола, он мог бы прыгнуть и схватиться с ним!
- Послушай-ка, дружище! Мы предлагаем тебе способ получше. Ведь мы ничего не сможем поделать. Если тебе так хочется, поднимайся наверх и перережь трос. Иди да поскорей, и пусть все наконец кончится!
- Э, нет! Тогда вы сможете перепрыгнуть сюда и уцелеть. Нет, раз я взялся за это дело, я доведу его до конца.
Молодого офицера охватила ярость.
- Дьявол! - закричал он. - Что ты там скалишь зубы? Ничего, у тебя сейчас будет повод посмеяться! Эй, кто-нибудь, дайте мне палку!
Человек угрожающе замахал молотком.
- Итак, вперед! Предстань перед судом! - завыл он.
- Он убьет тебя, Том! Ради Бога, не надо! Если суждено умереть, умрем вместе!
- Я бы не делал этого, сэр, - заметил Билли. - Он собьет вас прежде, чем вы перепрыгнете. Долли, дорогая, держись! Обморок нам не поможет. Мисс, может, вы поговорите с ним? Вдруг он вас послушает?
- Скажите, почему вы так хотите нашей смерти? - дрожа заговорила Мэри. Что мы вам сделали? Если мы погибнем, вы наверняка будете раскаиваться. Ну, пожалуйста, будьте добрым благоразумным человеком и помогите нам вернуться назад, на землю.
На него с мольбою смотрело нежное прекрасное лицо. Казалось, на какое-то мгновение он смягчился. Но спустя секунду черты его опять исказились от злобы.
- Я обязан свершить свой долг, женщина. Негоже слуге Господа отвлекаться от своей задачи.
- Но почему вы считаете, что это ваша задача?
- Так повелел мне внутренний голос. Он вещал мне ночью и днем. Я слышал его, когда лежал здесь, наверху, и смотрел на этих грешников. Они сновали по улицам, и каждый был занят своими грешными помыслами. "Джон Барнес, Джон Барнес, - говорил голос, - тебе суждено подать знак всему грешному поколению, вещий знак, который явит им существование Бога и убедит, что есть высший суд над грешниками". Разве волен я ослушаться гласа Божьего?
- Но ведь это глас Дьявола! - воскликнул Стэгнейт. - Подумай только, в чем согрешила эта девушка или другие, за что ты хочешь лишить их жизни?
- Просто вы такие же, как все люди, - не лучше и не хуже. Каждый день они проходят мимо меня, толпятся на этом подъемнике. Я слышу их глупые крики, нелепые песни и суетную болтовню. Их волнуют только плотские желания. Слишком долго я стоял в стороне, наблюдая за ними и не решался торжественно возгласить это. Но сегодня настал день, день гнева, и уже приготовлена жертва. И не думайте, что речь слабой женщины может отвратить меня от ниспосланной мне миссии.
- Бесполезно! - заплакала Мэри. - Бесполезно! Я вижу смерть в его глазах.
С лязгом лопнула еще одна стренга троса.
- Покайтесь, о, грешники! Покайтесь! - завопил сумасшедший. - Еще один трос - и все кончено!
Стэгнейту казалось, что он видит дурной сон - какой-то ужасный ночной кошмар. Ведь на войне он столько раз смотрел смерти в глаза. И неужели сейчас в самом сердце мирной Англии, он оказался во власти какого-то маньяка? А его возлюбленная, та, которую он готов заслонить от малейшей опасности, беспомощно стоит перед этим ужасным человеком? Вся энергия, вся мужская гордость восстали в нем.
- Ну, нет, мы не умрем, как овцы на бойне! - воскликнул он, бросаясь на деревянную стену подъемника и тряся ее изо всех сил. - Навались, парни! Выбьем стенку! Это доски, они уже поддаются! Вали стенку! Отлично! Еще раз - все вместе! Пошла! Теперь сбоку! Пусть летит к чертям! Вот и славно!
Они выбили сначала заднюю, а потом и боковые стенки подъемника. Обломки досок и щепки полетели вниз, в бездну.
Барнес плясал на своей перекладине с молотком в руках.
- Не старайтесь! - орал он. - Это вам не поможет! День искупления пробил!
- До боковой перекладины меньше двух футов, - закричал офицер. - Прыгайте! Быстро! Все вместе! Я задержу этого дьявола!
Стэгнейт выхватил крепкую трость из рук коммивояжера. Теперь он стоял лицом к лицу с сумасшедшим, подзадоривая его прыгнуть на платформу. Снова раздался треск, зыбкая платформа стала раскачиваться. Через плечо он увидел, что все его товарищи были уже в безопасности на боковой перекладине. Они представляли собой странное зрелище и напоминали потерпевших крушение: неровный ряд людей, уцепившихся за стальную решетку. Однако их ноги стояли на твердом металлическом основании. Всего два стремительных шага, прыжок - и он уже висел рядом с ними. В то же мгновение убийца с молотком в руке перепрыгнул через пропасть на платформу. Только секунду они видели его - и долгие годы это зрелище преследовало их во сне: перекошенное лицо, сверкающие глаза, разметавшиеся от ветра волосы... Мгновение он балансировал на качающейся платформе. В следующую секунду, с душераздирающим скрежетом платформа полетела вниз вместе с ним. Наступила долгая тишина, и затем, далеко внизу, послышался глухой стук и треск...
Побледневшие от ужаса люди вцепились в холодные стальные решетки и смотрели вниз, в бездну. Стэгнейт первым прервал молчание:
- Все в порядке. Теперь они пришлют за нами спасателей, - крикнул он, вытирая пот со лба. - Но, видит Бог, на этот раз едва пронесло...
Подъемник
Офицер авиации Стэгнейт должен был чувствовать себя счастливым. Он прошел через всю войну без единой царапины; у него была отличная репутация, и к тому же он служил в одном из самых героических родов войск. Лишь недавно ему исполнилось тридцать, и впереди его ожидала блестящая карьера. И, главное, рядом шла прекрасная Мэри Мак-Лин, и она обещала пройти с ним рука об руку всю жизнь. Что еще нужно молодому человеку? И все же на сердце у него было тяжело.
Он никак не мог объяснить этого и пытался найти причину. Вверху было голубое небо, перед ним - лазурное море, вокруг раскинулся прекрасный парк, где гуляли и развлекались люди. И, главное, на него снизу вверх вопросительно смотрело прелестное лицо. Почему же он никак не может отвлечься - ведь кругом все так весело? Снова и снова он делал усилие над собой, но это не обмануло интуицию любящей женщины.
- Том, что случилось? - спросила она. - Я вижу, тебя что-то гложет. Пожалуйста, скажи мне, может быть, я смогу чем-то помочь.
Он неловко рассмеялся.
- Да просто грех портить такую прогулку, - заметил он. - Как подумаю, готов себя заставить обежать рысью весь парк. Не волнуйся, дорогая, все пройдет. Думаю, просто я еще слишком взвинчен - хотя и пора бы прийти в себя. Служба в авиации или ломает человека, или делает его уверенным в себе на всю жизнь.
- Значит, ничего особенного?
- Да, ничего, и это хуже всего. Если есть что-то реальное, можно бороться. А я просто чувствую смертельную свинцовую тоску - здесь, в груди. Но ты прости меня, малыш! И что я за негодяй - так тебя растревожил!
- Но мне так хочется делить с тобой все - даже маленькие тревоги.
- Ничего, все прошло - ушло - исчезло. Давай больше не будем говорить об этом.
Она бросила на него быстрый проницательный взгляд.
- Нет, Том, видно, что с тобой что-то неладное. Скажи, дорогой, ты часто так себя чувствуешь? Ты выглядишь действительно неважно. Милый, сядем здесь, в тени, и ты расскажешь мне обо всем.
Они сели в тени огромной решетчатой башни, футов на шестьсот тянувшейся вверх.
- У меня есть очень странное свойство, - начал он. - Не знаю, говорил ли я об этом кому-нибудь. Когда мне грозит близкая опасность, у меня появляется странное предчувствие. Конечно, сегодня это просто нелепо - какая-то опасность в таком тихом мирном местечке. Наверное, это доказывает, как странно мы устроены. Но сегодня предчувствие в первый раз меня обманывает.
- А когда оно у тебя было раньше?
- Я был еще мальчишкой, когда однажды утром меня охватило это чувство. А днем я едва не утонул. Потом я чувствовал то же самое, когда в Мортон Хилл пришел грабитель и мне пулей пробило куртку. Дважды это случилось во время войны; я тогда чудом спасся: противник был значительно сильнее. Помню, когда я садился в кабину самолета, у меня возникло то же чувство. Оно появляется внезапно, как туман в солнечный день. Вот и сейчас - то же самое ощущение. Посмотри-ка на меня! Ничего не заметно?
Она действительно заметила перемену. За минуту из осунувшегося, измученного мужчины он превратился в смеющегося мальчишку. Она и сама засмеялась в ответ. Этот смех и развеял странные предчувствия, наполнив его душу живой, пляшущей радостью жизни.
- Слава Богу! - воскликнул он. - Это все сделали твои глаза! Я просто не мог вынести твой грустный взгляд. Да, это все глупый ночной кошмар. Больше я не верю в предчувствия. Теперь, малыш, у нас есть время прокатиться разок до ленча. Потом в парке будет полно народу, не стоит и пытаться. Выбирай, что хочешь: колесо обозрения, летающие лодки, или еще что-нибудь?
- Может быть, башню? - спросила она, глядя вверх. - Я думаю, свежий воздух и вид сверху наверняка немного развлекут тебя.
Он посмотрел на часы.
- Уже больше двенадцати, но, думаю, часа нам хватит. Но похоже, машина не работает. Эй, кондуктор, что там такое? Мотор сломался?
Человек покачал головой и указал на небольшую группу людей, толпившихся у входа.
- Они все ждут, сэр. Немного задерживаемся, сэр, механизм осматривают, но я жду сигнала с минуты на минуту. Если вы присоединитесь к остальным, обещаю, что ждать вам придется недолго.
Действительно, едва они приблизились к группе, стальные двери отъехали в сторону: знак, что машина скоро тронется. Пестрая толпа быстро просочилась сквозь вход и теперь стояла на деревянной платформе в ожидании. Народу было немного: парк обычно наполнялся только к середине дня. Это были добродушные и дружелюбные северяне, которые каждый год приезжают погостить к родным в Нортхэм. Они задрали головы и с любопытством следили за человеком, который опускал вниз стальной каркас. Казалось, это было опасное и рискованное занятие, но он двигался ловко и быстро, как будто спускался по лестнице.
- Вот это да! - сказал кондуктор, глядя вверх. - Похоже, Джим сегодня куда-то торопится.
- А кто это? - спросил Стэгнейт.
- Это Джим Барнес, сэр, наш лучший рабочий на этом аттракционе. Он чувствует себя там, наверху, как рыба в воде. Да, Джим проверяет каждую заклепку, каждый болтик. Этот парень - просто клад.
- Но не советую обсуждать с ним религиозные проблемы, - заметил кто-то из группы.
Служитель рассмеялся.
- Ну, тогда вы с ним уже знакомы, - заметил он. - Да, не стоит спорить с ним о религии.
- А почему? - поинтересовался офицер.
- Да дело в том, что он принимает все слишком близко к сердцу. Но в своей секте он считается просто светилом.
- Ну, это не так уж трудно, - заметил тот, кто знал Джима. - Я слышал, вся паства там - шесть человек. Джим - из тех людей, для которых небо - тот крохотный кусочек над головой, который он видит. Все остальное ему просто не нужно.
- Слушайте, не стоит, так разговаривать с ним, когда у него в руках молоток, - поспешно зашептал кондуктор. - Привет, Джим! Ну, как нынче дела?
Человек быстро скользнул вниз, пролетел последние тридцать футов и остановился на перекладине, сохраняя равновесие. Он внимательно рассматривал людей, стоявших в подъемнике. Его фигура в кожаных штанах и куртке, перетянутая коричневым поясом, из-за которого торчали клещи и другие инструменты, порадовала бы глаз художника. Он был высок и сухопар, с длинными руками и ногами. Все в его облике говорило о гигантской силе. Лицо его казалось удивительным: в нем чувствовалось несомненное благородство и одновременно что-то зловещее. У него были темные глаза и волосы, большой орлиный нос и длинная борода, ниспадавшая на грудь. Одной рукой он держался за перекладину, а другой сжимал стальной молоток, покачивая его у колена.
- Наверху все готово, - ответил он. - Я поднимусь вместе с вами, если вы не против.
Он спрыгнул с перекладины и присоединился к остальным.
- Наверное, вы всегда следите за подъемником? - спросила молодая леди.
- Это моя работа, мисс. С утра до самой ночи, а часто и с ночи до утра я здесь, наверху. Иногда мне кажется, что я вовсе и не человек, а птица и лечу по воздуху. Когда я лежу вверху на перекладине, эти создания носятся вокруг меня и кричат мне, пока я не начинаю кричать что-то в ответ этим бедным тварям.
- Да, у вас серьезная работа, - заметил офицер, глядя вверх на удивительную ажурную резьбу из стальных прутьев, которая четко выступала на фоне синего неба.
- Ах, сэр, поверите, нет ни одной гаечки, ни одного винтика, которые я бы не подкрутил. Вот мои помощники - молоток да гаечный ключ. Бог парит над землей, а я - над Башней, и у меня в руках - власть над жизнью и смертью, над смертью и жизнью.
Гидравлический механизм уже заработал, и подъемник медленно пополз вверх. Перед ними все шире открывалась панорама побережья и бухты. Зрелище было настолько захватывающим, что пассажиры даже не заметили, как платформа резко остановилась на высоте пятисот футов. Барнес пробормотал что, наверное, что-то неладно и, перепрыгнув, как кошка, расстояние, отделявшее их от металлической решетки, стал быстро карабкаться вверх и исчез из виду.
Маленькая пестрая толпа, подвешенная в воздухе, потеряла - в этих необычных условиях - свою английскую чопорность и начала обмениваться замечаниями. Одна пара, называвшая друг друга Долли и Билли, объявила, что они звезды цирковой программы и вызвала всеобщий смех своими довольно остроумными шутками. Пышногрудая мамаша, ее не по годам развитый ребенок и две супружеские пары составляли благодарную аудиторию.
- Ты ведь хотел бы быть моряком, верно? - спросил комик Билли мальчика в ответ на какую-то реплику. - Послушай, мальчуган, ты кончишь жизнь цветущим трупом, если не будешь поосторожнее. Вы только посмотрите, как он стоит на самом краешке! Нет, утром, да еще в такой ранний час я не могу этого вынести.
- Не пойму, при чем здесь ранний час? - удивился полный коммивояжер.
- Дело в том, что до полудня мои нервы никуда не годятся. Понимаете, когда я смотрю вниз и вижу людей, похожих на точки, я начинаю весь дрожать. Это у меня наследственное. Вся моя семья ведет себя так по утрам.
- Думаю, - сказала Долли, яркая румяная женщина, - что вчера вечером она вела себя точно так же.
Последовал общий смех, причем первым захохотал комик.
- На этот раз ты просто сводишь счеты, Долли. Я не против, если это касается драчуна Билли. Он все еще без чувств, как сообщили последние новости. Но когда смеются над моей семьей, я удаляюсь.
- Право, пора бы нам всем удалиться, - заявил коммивояжер, краснощекий господин холерического типа. - Что за безобразие - столько времени держать нас наверху! Я буду жаловаться компании!
- Ах, где здесь звонок? - завопил Билли. - Мне нужно срочно позвонить.
- Зачем? Позвать официанта? - спросила дама.
- Я хочу позвать кондуктора, водителя, кого-нибудь, кто водит эту старую калошу вверх и вниз. Что у них там, бензин кончился или пружина в часах сломалась, или еще что-нибудь стряслось?
- Во всяком случае, перед нами прекрасная панорама, - заметил офицер.
- Ну, с меня достаточно, - заявил Билли. - Я уже получил свою порцию панорамы, пора закругляться.
- Ах, я так волнуюсь, - запричитала полная мамаша.- Надеюсь, с подъемником ничего не случилось.
- Послушай-ка Долли, подержи меня за куртку. Я попытаюсь посмотреть, как идут дела. Ах, Боже мой, мне дурно, голова кружится! Представляете, внизу, прямо под нами лошадь, и она не больше мыши! Кроме того, я не вижу никого, кого бы занимала наша судьба. А где этот старый пророк Исайя, который поднимался с нами?
- Он быстренько улизнул, когда увидел, что назревают неприятности.
- Нет, вы послушайте, - возмущенно начала Долли. - Хорошенькое дело, нечего сказать. Болтаемся на высоте пятьсот футов и теряем драгоценное время. А я, между прочим, должна сегодня выступать в цирке в дневном спектакле. Да, не завидую я компании, если они не потрудятся спустить меня вовремя! Во всех афишах объявлено, что я буду петь новую песню.
- Новую песню? О чем же, Долли?
- Ну, скажу вам, это что-то сногсшибательное. Она называется "По дороге на Аскот". Я буду исполнять ее в шляпе диаметром четыре фута.
- Послушай, Долли, пока мы здесь ждем, устроим репетицию.
- Ах, нет, юная леди нас не поймет.
- Я буду очень рада послушать, - воскликнула Мэри Мак-Лин. - Пожалуйста, спойте!
- Но слова написаны на шляпе. Я не могу петь без шляпы! Но там замечательный припев:
"Если нужен амулет вам
По дороге на Аскот,
Попроси у дамы в шляпке.
Что размером с колесо".
У нее был приятный мелодичный голос и несомненное чувство ритма. Все стали дружно покачиваться в такт.
- А теперь все вместе! - крикнула она, и маленькая странная компания, которую свел вместе случай, изо всей мочи грянула припев.
Это было поистине великолепно, однако никакого ответа снизу не последовало. Всем стало ясно, что внизу либо ни о чем не догадываются, либо бессильны что-то предпринять. С земли не доносилось ни звука.
Пассажиры не на шутку встревожились. У коммивояжера даже спал румянец со щек. Билли еще пытался острить, но без успеха. Теперь главным среди них стал офицер в синем мундире. Все смотрели на него, наперебой задавая вопросы.
- Что вы посоветуете, сэр? Не думаете, что эта штука может упасть?
- Нет, никакой опасности нет... Но, тем не менее, глупо болтаться здесь. Пожалуй, я попытаюсь прыгнуть на эту перекладину. Может, увижу, что там стряслось.
- Ах, нет, Том, ради Бога, не оставляй, нас!
- Да, у некоторых прямо стальные нервы, - заметил Билли. - Легко сказать прыгнуть через дырку глубиной пятьсот футов.
- Смею утверждать, наверняка этот джентльмен делал в войну вещи потруднее.
- Ну, я бы на такое не пошел, даже если бы про меня написали во всех афишах и газетах. Пусть этим занимается старый Исайя. Это его работа, вот пусть он и делает, нечего мне ему помогать.
Три стороны подъемника были сбиты из досок, в которых прорубили окошки для наблюдения. Четвертая, выходящая на море, была открытой. Стэгнейт, насколько мог, высунулся наружу и посмотрел вверх. В это время над ним раздался резкий металлический звук, как будто лопнула натянутая струна. Наверху, футах в ста от него, показалась рука, которая что-то быстро делала среди проволочных конструкций. Больше ему ничего не удалось рассмотреть, но его успокоил вид этой крепкой мускулистой руки, которая что-то дергала, тянула, сгибала и скрепляла.
- Все в порядке! - сказал он, и при этих словах его товарищи по несчастью вздохнули с облегчением. - Там наверху кто-то чинит подъемник.
- Это, наверное, старый Исайя, - догадался Билли. Он вытянул шею, стараясь заглянуть за угол. - Правда, я его не вижу, но, держу пари, это его рука. Постойте-ка, а что это он держит? Похоже на отвертку или что-то в этом роде. Нет, клянусь Богом, это не отвертка, это напильник.
Пока он говорил, наверху вновь раздался резкий звук. Офицер тревожно нахмурился.
- Черт подери, именно такой звук издавал наш стальной трос, когда лопался, стренга за стренгой. Какого черта этот малый там возится? Эй, наверху! Что вы там делаете?
Человек прервал свою работу и теперь медленно скользил вниз на металлическую перекладину.
- Все в порядке, он спускается сюда, - успокоил Стэгнейт испуганных товарищей. - Все хорошо, Мэри. Не бойтесь. Нелепо думать, что он и вправду хочет оборвать трос, который нас всех держит.
Сверху свесились ноги в ботинках, потом появились кожаные штаны, пояс с висящими на нем инструментами, затем возникла вся фигура, и они увидели неприятное, смуглое лицо рабочего с орлиным носом. Он был без куртки, из-под расстегнутой рубашки виднелась волосатая грудь. Когда он появился, наверху снова раздались резкие лязгающие звуки.
Человек начал, не торопясь, спускаться и, наконец, встал балансируя, на перекладину, прислонившись к боковой раме. Он скрестил руки и смотрел из-под нависших черных бровей на пассажиров, жавшихся на платформе.
- Привет! - крикнул Стэгнейт. - Что там стряслось?
Человек стоял молча, не двигаясь, и в его твердом немигающем взгляде была неуловимая угроза.
Офицер рассердился.
- Эй! Ты что, оглох? - закричал он. - Долго еще мы будем тут болтаться.
Человек молчал. Что-то дьявольское проглядывало в его облике.
- Слышишь, парень, я буду на тебя жаловаться! - крикнул Билли прерывающимся голосом. - Ты не думай, я этого так не оставлю!
- Послушай! - закричал офицер. - У нас здесь женщины, и ты их пугаешь. Почему мы застряли? Машина сломалась, что ли?
- Вы здесь, - медленно ответил человек, - потому что я вбил клин в трос прямо над вами.
- Ты что, сломал подъемник? Да как ты посмел! Какое ты имеешь право так пугать женщин и причинять нам столько неприятностей?! Немедленно вытащи этот клин или хуже будет!
Человек не проронил ни слова.
- Ты слышишь что я говорю? Какого черта ты не отвечаешь? Что еще за шутки! С нас хватит твоих глупостей!
Мэри Мак-Лин в ужасе схватила своего возлюбленного за руку.
- Том, Том! - закричала она. - Посмотри на его глаза, посмотри на эти ужасные глаза! Это маньяк!
Наконец рабочий шевельнулся. Его темное лицо исказилось от ярости, злобные глаза засветились, как красные угольки, и он потряс в воздухе своей длинной рукой.
- Слушайте меня, грешники! - закричал он. - Истинно говорю вам, что те, кто безумны к чадам этого мира, и есть помазанники Божий и обитатели храма! Итак, говорю я вам, настал день когда униженные будут возвышены, а те, кто погряз во грехе, понесут кару за содеянное!
- Мама! Мама! - заплакал в ужасе мальчик.
- Тише, тише! Успокойся, Джек, - уговаривала малыша мамаша и вдруг закричала в порыве женского гнева:
- Из-за вас плачет ребенок! Хорош мужчина, нечего сказать!
- Лучше ему плакать сейчас, а не в вечной тьме. Пусть стремится спасти свою душу, пока еще есть время!
Офицер наметанным глазом измерил расстояние над пропастью до перекладины. Там было добрых восемь футов, а этот малый мог просто столкнуть его, прежде чем он успеет ухватиться за решетку. Пытаться прыгать сейчас было безрассудством. Он вновь сделал попытку вступить в переговоры.
- Послушай, парень, твоя шутка зашла слишком далека. Почему ты хочешь нашей гибели? Давай по-хорошему, полезай наверх и вытащи этот клин, а мы согласны никому не говорить об этом.
Сверху донесся леденящий душу треск.
- Боже мой, да это трос лопается! - закричал Стэгнейт. - Эй, ты, отойди в сторону! Я посмотрю, что там!
Рабочий вытащил из-за пояса молоток и с яростью помахал им в воздухе.
- Остановись, молодой человек! Остановись или иди сюда, если хочешь приблизить свой конец!
- Том, Том, ради Бога, не прыгай! Помогите! Помогите! Помогите!
Все разом закричали, взывая о помощи. Человек наблюдал за ними со злобной усмешкой.
- Там нет никого, кто бы вам мог помочь. Они не смогут подняться вверх, даже если и захотят. Вам лучше подумать о своей душе, чтобы не гореть в вечном огне. Слушайте, тот канат, что держит вас всех, лопается пядь за пядью. Есть еще один, но, когда лопнет первый, напряжение увеличится, и он тоже оборвется. Вам осталось пять минут жизни и целая вечность впереди.
У пленников вырвался стон ужаса.
Стэгнейт почувствовал, как у него на лбу выступил холодный пот. Он обнял дрожащую девушку. Если бы можно было хоть на минуту отвлечь этого мстительного дьявола, он мог бы прыгнуть и схватиться с ним!
- Послушай-ка, дружище! Мы предлагаем тебе способ получше. Ведь мы ничего не сможем поделать. Если тебе так хочется, поднимайся наверх и перережь трос. Иди да поскорей, и пусть все наконец кончится!
- Э, нет! Тогда вы сможете перепрыгнуть сюда и уцелеть. Нет, раз я взялся за это дело, я доведу его до конца.
Молодого офицера охватила ярость.
- Дьявол! - закричал он. - Что ты там скалишь зубы? Ничего, у тебя сейчас будет повод посмеяться! Эй, кто-нибудь, дайте мне палку!
Человек угрожающе замахал молотком.
- Итак, вперед! Предстань перед судом! - завыл он.
- Он убьет тебя, Том! Ради Бога, не надо! Если суждено умереть, умрем вместе!
- Я бы не делал этого, сэр, - заметил Билли. - Он собьет вас прежде, чем вы перепрыгнете. Долли, дорогая, держись! Обморок нам не поможет. Мисс, может, вы поговорите с ним? Вдруг он вас послушает?
- Скажите, почему вы так хотите нашей смерти? - дрожа заговорила Мэри. Что мы вам сделали? Если мы погибнем, вы наверняка будете раскаиваться. Ну, пожалуйста, будьте добрым благоразумным человеком и помогите нам вернуться назад, на землю.
На него с мольбою смотрело нежное прекрасное лицо. Казалось, на какое-то мгновение он смягчился. Но спустя секунду черты его опять исказились от злобы.
- Я обязан свершить свой долг, женщина. Негоже слуге Господа отвлекаться от своей задачи.
- Но почему вы считаете, что это ваша задача?
- Так повелел мне внутренний голос. Он вещал мне ночью и днем. Я слышал его, когда лежал здесь, наверху, и смотрел на этих грешников. Они сновали по улицам, и каждый был занят своими грешными помыслами. "Джон Барнес, Джон Барнес, - говорил голос, - тебе суждено подать знак всему грешному поколению, вещий знак, который явит им существование Бога и убедит, что есть высший суд над грешниками". Разве волен я ослушаться гласа Божьего?
- Но ведь это глас Дьявола! - воскликнул Стэгнейт. - Подумай только, в чем согрешила эта девушка или другие, за что ты хочешь лишить их жизни?
- Просто вы такие же, как все люди, - не лучше и не хуже. Каждый день они проходят мимо меня, толпятся на этом подъемнике. Я слышу их глупые крики, нелепые песни и суетную болтовню. Их волнуют только плотские желания. Слишком долго я стоял в стороне, наблюдая за ними и не решался торжественно возгласить это. Но сегодня настал день, день гнева, и уже приготовлена жертва. И не думайте, что речь слабой женщины может отвратить меня от ниспосланной мне миссии.
- Бесполезно! - заплакала Мэри. - Бесполезно! Я вижу смерть в его глазах.
С лязгом лопнула еще одна стренга троса.
- Покайтесь, о, грешники! Покайтесь! - завопил сумасшедший. - Еще один трос - и все кончено!
Стэгнейту казалось, что он видит дурной сон - какой-то ужасный ночной кошмар. Ведь на войне он столько раз смотрел смерти в глаза. И неужели сейчас в самом сердце мирной Англии, он оказался во власти какого-то маньяка? А его возлюбленная, та, которую он готов заслонить от малейшей опасности, беспомощно стоит перед этим ужасным человеком? Вся энергия, вся мужская гордость восстали в нем.
- Ну, нет, мы не умрем, как овцы на бойне! - воскликнул он, бросаясь на деревянную стену подъемника и тряся ее изо всех сил. - Навались, парни! Выбьем стенку! Это доски, они уже поддаются! Вали стенку! Отлично! Еще раз - все вместе! Пошла! Теперь сбоку! Пусть летит к чертям! Вот и славно!
Они выбили сначала заднюю, а потом и боковые стенки подъемника. Обломки досок и щепки полетели вниз, в бездну.
Барнес плясал на своей перекладине с молотком в руках.
- Не старайтесь! - орал он. - Это вам не поможет! День искупления пробил!
- До боковой перекладины меньше двух футов, - закричал офицер. - Прыгайте! Быстро! Все вместе! Я задержу этого дьявола!
Стэгнейт выхватил крепкую трость из рук коммивояжера. Теперь он стоял лицом к лицу с сумасшедшим, подзадоривая его прыгнуть на платформу. Снова раздался треск, зыбкая платформа стала раскачиваться. Через плечо он увидел, что все его товарищи были уже в безопасности на боковой перекладине. Они представляли собой странное зрелище и напоминали потерпевших крушение: неровный ряд людей, уцепившихся за стальную решетку. Однако их ноги стояли на твердом металлическом основании. Всего два стремительных шага, прыжок - и он уже висел рядом с ними. В то же мгновение убийца с молотком в руке перепрыгнул через пропасть на платформу. Только секунду они видели его - и долгие годы это зрелище преследовало их во сне: перекошенное лицо, сверкающие глаза, разметавшиеся от ветра волосы... Мгновение он балансировал на качающейся платформе. В следующую секунду, с душераздирающим скрежетом платформа полетела вниз вместе с ним. Наступила долгая тишина, и затем, далеко внизу, послышался глухой стук и треск...
Побледневшие от ужаса люди вцепились в холодные стальные решетки и смотрели вниз, в бездну. Стэгнейт первым прервал молчание:
- Все в порядке. Теперь они пришлют за нами спасателей, - крикнул он, вытирая пот со лба. - Но, видит Бог, на этот раз едва пронесло...