Константин Сергеевич Аксаков
Об основных началах русской истории
Земля и государство со времен призвания Рюрика. – Добровольные их отношения. – Определение земли – внутренняя правда; Государство – внешняя правда. – Князья и города. – Царь и земля. – Люди земские и служилые. – Государево и земское дело. – Земля соблюдала договор. – Государство в лице Петра изменяет. – Сельские общинные сходки. – Мысль земли, носящаяся над Россиею и постоянно присущая, хотя едва уловимая в явлениях. – Славяне.
Нравственный подвиг жизни принадлежит не только каждому человеку, но и народам, и каждый человек и каждый народ решает его по-своему, выбирая для совершения его тот или иной путь. И человеку и народу случается падать на нравственном пути, но самое падение это есть нравственное же падение, совершается в нравственной сфере. Как бы ни решался нравственный вопрос, как бы ни было возмутительно его решение, он неотразимо предстоит человеческому духу. Всякая умственная, всякая духовная деятельность, вся тесно соединена с нравственным вопросом.
История представляет нам эти многоразличные пути, эту многотрудную борьбу противоречащих стремлений, верований, убеждений нравственных. Страшная игра материальных сил поражает с первого взгляда; но это один призрак: внимательный взор увидит одну только силу, движущую всем, мысль, которая всюду присутствует, но которая медленно совершает ход свой; часто готовая перерядиться в новый образ, она сообщает еще могущество свое образу прежнему, хранит его, пока вполне не созреет и с полным правом не явится в новом сиянии, пересоздав все в новый образ. Избавиться от мысли люди не могут: они могут загромоздить ее материальными внешними силами, могут поставить на поприще насилия; но, обремененная недостойною себя громадою, она тем не менее движет ее, и тогда страшно столкновение грубых масс, прильнувших к этой духовной силе: страшно разбиваются и разрушаются они друг о друга.
Нравственное дело должно и совершаться нравственным путем, без помощи внешней, принудительной силы. Вполне достойный путь один для человека, путь свободного убеждения, путь мира, тот путь, который открыл нам Божественный Спаситель и которым шли Его апостолы. Этот путь внутренней правды смутно мог чувствоваться и языческими народами. Не силой принуждения, но силой жизни самой истребляется все противоречащее истине, дается мера и строй всему. Разлад, который может происходить здесь от несовершенства человеческого, налаживается опять жизнью же. Как бы ни падала община, ставшая на этот путь, но, веруя в силу жизни, она высока уже этой самой верой, – и всегда возможна для нее высокая гармония нравственных сил. Под влиянием веры в нравственный подвиг, возведенный на степень исторической задачи целого общества, образуется своеобразный быт, мирный и кроткий характер; и, конечно, если можем найти у кого-нибудь такой нравственный строй жизни (хотя бы и с набегающими диссонансами), то это у племен бытовых, по преимуществу, у племен славянских.
Но возможен ли такой быт на земле?
Существует другой путь, гораздо, по-видимому, более удобный и простой; внутренний строй переносится вовне, и духовная свобода понимается только как устройство, порядок (наряд); основы, начала жизни понимаются как правила и предписания. Все формулируется. Это путь не внутренней, а внешней правды, не совести, а принудительного закона. Но такой путь имеет неисчислимые невыгоды. Прежде всего формула, какая бы то ни была, не может обнять жизни; потом, налагаясь извне и являясь принудительной, она утрачивает самую главную силу, силу внутреннего убеждения и свободного ее признания; потом далее, давая таким образом человеку возможность опираться на закон, вооруженный принудительной силой, она усыпляет склонный к лени дух человеческий, легко и без труда успокаивая его исполнением наложенных формальных требований и избавляя от необходимости внутренней нравственной деятельности и внутреннего нравственного возрождения. Это путь внешней правды, путь государства. Этим путем двинулось западное человечество.
Мы сказали, что славянские племена жили под условиями быта; община, так устроенная, носит простое название земли, которое мы удержим: оно оправдается впоследствии. Но возможно ли было оставаться при этом?
Трудно. Первая, прежде всего и главная помеха – бранные, неугомонные соседи, которые налетали на славянские земли и покоряли их, возмущая весь их быт. Славяне собирались, прогоняли их, а нашествия снова им грозили. Нельзя же было народу стоять, не расходясь, с оружием в руках; он отказался бы таким образом от самого своего мирного земского начала. С другой стороны, и внутренние несовершенства, особенно у языческих народов, возмущали непрестанно мирный ход жизни.
В России история застает славян северных под властью варягов, южных – под властью хозар. Северные славяне прогоняют варягов, и, может быть, вследствие ли их владычества, возникает вражда между ними и ссоры друг с другом.
Таковы были главные помехи, и земля, чтобы спасти себя, свою земскую жизнь, решается призвать на защиту государство. Но надо заметить, славяне не образуют из себя государство, они призывают его; они не из себя избирают князя, а ищут его за морем; таким образом они не смешивают землю с государством, прибегая к последнему как к необходимости для сохранения первой. Государство, политическое устройство – не сделалось целью их стремления, – ибо они отделяли себя или земскую жизнь от государства и для сохранения первой призвали последнее[1].
Ничья история не начинается так. Если спорили о времени существования этого факта, то здесь сила в его смысле; позднейшие частные призвания подтверждают тот же смысл.
Призвание было добровольное. Земля и государство не смешались, а раздельно стали в союз друг с другом. В призвании добровольном означились уже отношения земли и государства – взаимная доверенность с обеих сторон. Не брань, не вражда, как это было у других народов, вследствие завоевания, а мир вследствие добровольного призвания.
Так начинается русская история. Две силы в ее основании, два двигателя и условия во всей русской истории: земля и государство.
Случайности исторические, человеческие волнения, наконец ход самих этих сил, нравственный путь, которым идет народ, видоизменяют судьбы русской земли. В каком отношении были у нас земля и государство? Они существуют, как отдельные, но дружественные союзные силы, сознаваемые в их раздельности и взаимно признающие одна другую. «Земля и государство» встречается у нас везде. Таким образом, не обратившись в государство, призвавши его и став сами в стороне славяне русские сохранили веру в жизнь.
Нравственный подвиг жизни принадлежит не только каждому человеку, но и народам, и каждый человек и каждый народ решает его по-своему, выбирая для совершения его тот или иной путь. И человеку и народу случается падать на нравственном пути, но самое падение это есть нравственное же падение, совершается в нравственной сфере. Как бы ни решался нравственный вопрос, как бы ни было возмутительно его решение, он неотразимо предстоит человеческому духу. Всякая умственная, всякая духовная деятельность, вся тесно соединена с нравственным вопросом.
История представляет нам эти многоразличные пути, эту многотрудную борьбу противоречащих стремлений, верований, убеждений нравственных. Страшная игра материальных сил поражает с первого взгляда; но это один призрак: внимательный взор увидит одну только силу, движущую всем, мысль, которая всюду присутствует, но которая медленно совершает ход свой; часто готовая перерядиться в новый образ, она сообщает еще могущество свое образу прежнему, хранит его, пока вполне не созреет и с полным правом не явится в новом сиянии, пересоздав все в новый образ. Избавиться от мысли люди не могут: они могут загромоздить ее материальными внешними силами, могут поставить на поприще насилия; но, обремененная недостойною себя громадою, она тем не менее движет ее, и тогда страшно столкновение грубых масс, прильнувших к этой духовной силе: страшно разбиваются и разрушаются они друг о друга.
Нравственное дело должно и совершаться нравственным путем, без помощи внешней, принудительной силы. Вполне достойный путь один для человека, путь свободного убеждения, путь мира, тот путь, который открыл нам Божественный Спаситель и которым шли Его апостолы. Этот путь внутренней правды смутно мог чувствоваться и языческими народами. Не силой принуждения, но силой жизни самой истребляется все противоречащее истине, дается мера и строй всему. Разлад, который может происходить здесь от несовершенства человеческого, налаживается опять жизнью же. Как бы ни падала община, ставшая на этот путь, но, веруя в силу жизни, она высока уже этой самой верой, – и всегда возможна для нее высокая гармония нравственных сил. Под влиянием веры в нравственный подвиг, возведенный на степень исторической задачи целого общества, образуется своеобразный быт, мирный и кроткий характер; и, конечно, если можем найти у кого-нибудь такой нравственный строй жизни (хотя бы и с набегающими диссонансами), то это у племен бытовых, по преимуществу, у племен славянских.
Но возможен ли такой быт на земле?
Существует другой путь, гораздо, по-видимому, более удобный и простой; внутренний строй переносится вовне, и духовная свобода понимается только как устройство, порядок (наряд); основы, начала жизни понимаются как правила и предписания. Все формулируется. Это путь не внутренней, а внешней правды, не совести, а принудительного закона. Но такой путь имеет неисчислимые невыгоды. Прежде всего формула, какая бы то ни была, не может обнять жизни; потом, налагаясь извне и являясь принудительной, она утрачивает самую главную силу, силу внутреннего убеждения и свободного ее признания; потом далее, давая таким образом человеку возможность опираться на закон, вооруженный принудительной силой, она усыпляет склонный к лени дух человеческий, легко и без труда успокаивая его исполнением наложенных формальных требований и избавляя от необходимости внутренней нравственной деятельности и внутреннего нравственного возрождения. Это путь внешней правды, путь государства. Этим путем двинулось западное человечество.
Мы сказали, что славянские племена жили под условиями быта; община, так устроенная, носит простое название земли, которое мы удержим: оно оправдается впоследствии. Но возможно ли было оставаться при этом?
Трудно. Первая, прежде всего и главная помеха – бранные, неугомонные соседи, которые налетали на славянские земли и покоряли их, возмущая весь их быт. Славяне собирались, прогоняли их, а нашествия снова им грозили. Нельзя же было народу стоять, не расходясь, с оружием в руках; он отказался бы таким образом от самого своего мирного земского начала. С другой стороны, и внутренние несовершенства, особенно у языческих народов, возмущали непрестанно мирный ход жизни.
В России история застает славян северных под властью варягов, южных – под властью хозар. Северные славяне прогоняют варягов, и, может быть, вследствие ли их владычества, возникает вражда между ними и ссоры друг с другом.
Таковы были главные помехи, и земля, чтобы спасти себя, свою земскую жизнь, решается призвать на защиту государство. Но надо заметить, славяне не образуют из себя государство, они призывают его; они не из себя избирают князя, а ищут его за морем; таким образом они не смешивают землю с государством, прибегая к последнему как к необходимости для сохранения первой. Государство, политическое устройство – не сделалось целью их стремления, – ибо они отделяли себя или земскую жизнь от государства и для сохранения первой призвали последнее[1].
Ничья история не начинается так. Если спорили о времени существования этого факта, то здесь сила в его смысле; позднейшие частные призвания подтверждают тот же смысл.
Призвание было добровольное. Земля и государство не смешались, а раздельно стали в союз друг с другом. В призвании добровольном означились уже отношения земли и государства – взаимная доверенность с обеих сторон. Не брань, не вражда, как это было у других народов, вследствие завоевания, а мир вследствие добровольного призвания.
Так начинается русская история. Две силы в ее основании, два двигателя и условия во всей русской истории: земля и государство.
Случайности исторические, человеческие волнения, наконец ход самих этих сил, нравственный путь, которым идет народ, видоизменяют судьбы русской земли. В каком отношении были у нас земля и государство? Они существуют, как отдельные, но дружественные союзные силы, сознаваемые в их раздельности и взаимно признающие одна другую. «Земля и государство» встречается у нас везде. Таким образом, не обратившись в государство, призвавши его и став сами в стороне славяне русские сохранили веру в жизнь.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента