Андрей Корф
Эротический этюд № 12
Он шел под дождем.
Белый халат неопрятно торчал из-под плаща, зонтик – как шпага с нелепо съехавшей гардой – качался над головой в такт шагам. Он был мрачен, под стать погоде, и в тысячный раз проклинал весь мир, мелочно останавливаясь на каждой отдельной гадости.
Глупая, толстая, неопрятная женщина, которая ждала его дома… Ее он ненавидел в первую очередь. За то, что она действительно оказалась его библейской половинкой, и в редкие минуты, когда они, обнявшись, оплакивали свою говенную жизнь, он с колючей ясностью понимал, что сидит в обнимку с зеркалом…
Впереди был последний вызов на сегодня. Перед этим он был в очередной лачуге и ушел оттуда, провожаемый перегаром папаши и детским странным, влажным, сильным взглядом, какой бывает у ангелов и убийц…
Подъезд – достойный вход в этот мир и выход из него. Моча, блевотина, мат на стенах. Но больше всего его выводили из себя прожженные кнопки в лифтах… Ему почему-то всегда казалось, что их выжигают не дети, как принято думать, а самые благополучные и респектабельные жильцы. Выжигают, держа вторую лапу в штанах и перекатывая в ладони липкие шарики одинокого, потаенного могущества… Геростраты, бля…
Дверь открыла женщина, миниатюрная и неприятно накрашенная. Это было странно. Обычно домохозяйки не церемонятся перед доктором, выставляя напоказ все свои морщи и прыщины. А эта не только накрашена, а еще и попкой взмахнула туда-сюда, мол, я тебе не Икарус, заноса в один метр не жди, но как не покачнуться лодочке без весла в буйном житейском море…
Белый халат неопрятно торчал из-под плаща, зонтик – как шпага с нелепо съехавшей гардой – качался над головой в такт шагам. Он был мрачен, под стать погоде, и в тысячный раз проклинал весь мир, мелочно останавливаясь на каждой отдельной гадости.
Глупая, толстая, неопрятная женщина, которая ждала его дома… Ее он ненавидел в первую очередь. За то, что она действительно оказалась его библейской половинкой, и в редкие минуты, когда они, обнявшись, оплакивали свою говенную жизнь, он с колючей ясностью понимал, что сидит в обнимку с зеркалом…
Впереди был последний вызов на сегодня. Перед этим он был в очередной лачуге и ушел оттуда, провожаемый перегаром папаши и детским странным, влажным, сильным взглядом, какой бывает у ангелов и убийц…
Подъезд – достойный вход в этот мир и выход из него. Моча, блевотина, мат на стенах. Но больше всего его выводили из себя прожженные кнопки в лифтах… Ему почему-то всегда казалось, что их выжигают не дети, как принято думать, а самые благополучные и респектабельные жильцы. Выжигают, держа вторую лапу в штанах и перекатывая в ладони липкие шарики одинокого, потаенного могущества… Геростраты, бля…
Дверь открыла женщина, миниатюрная и неприятно накрашенная. Это было странно. Обычно домохозяйки не церемонятся перед доктором, выставляя напоказ все свои морщи и прыщины. А эта не только накрашена, а еще и попкой взмахнула туда-сюда, мол, я тебе не Икарус, заноса в один метр не жди, но как не покачнуться лодочке без весла в буйном житейском море…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента