Агата Кристи
Месть фараона
Я всегда считал и буду считать, что одним из самых волнующих и драматических приключений, которые я пережил вместе с Пуаро, было расследование странной серии смертей, которые последовали за открытием и раскопками гробницы египетского фараона Мен-Хен-Ра.
Вскоре после нашумевшего открытия, когда лорд Карнавон вдруг отыскал нетронутую гробницу фараона Тутанхамона, сэр Джон Уиллард и мистер Блайбнер из Нью-Йорка начали раскопки вблизи Каира, в окрестностях пирамид Гизы, и неожиданно наткнулись на нетронутые захоронения, до тех пор неизвестные науке. Это открытие вызвало неподдельный интерес во всем мире. Вскоре выяснилось, что это гробница фараона Мен-Хен-Ра, одного из тех правителей Восьмой династии, до сих пор почти неизвестных историкам, при которых начался закат Древнего царства. Об этом таинственном периоде и поныне никто почти ничего не знает, и весть о находке захоронения, попав в газеты, тотчас облетела весь мир.
А вслед за этим произошло еще одно событие, которое надолго привлекло внимание публики. Сэр Джон Уиллард неожиданно для всех вдруг умер от сердечного приступа.
Газеты, делающие громадные тиражи на такого рода зловещих сенсациях, немедленно воспользовались этим и вытащили на свет божий древние поверья о проклятиях фараонов, которые преследуют незадачливых искателей сокровищ пирамид. Даже всеми забытая мумия какого-то несчастного, давным-давно пылившаяся в Британском музее, вдруг, к полному изумлению администрации, стала чем-то вроде «гвоздя сезона», и толпы желающих валом валили, чтобы поглазеть на нее.
После столь печального события миновало всего две недели, и вдруг весть о новой трагедии поразила всех, словно удар грома, – мистер Блайбнер совершенно неожиданно умер от заражения крови. А спустя еще два дня его племянник, живший в Нью-Йорке, покончил с собой выстрелом из пистолета. «Проклятие Мен-Хен-Ра» снова было у всех на устах, а колдовская власть давным-давно исчезнувших с лица земли древних египетских царей стала казаться чем-то грозно-реальным.
В разгар этих событий Пуаро вдруг получил коротенькую записку от леди Уиллард, вдовы знаменитого египтолога, – она приглашала его навестить ее в доме на Кенсингтон-Гарден, где она проживала в последнее время. Само собой разумеется, я, как всегда, отправился вместе с ним.
Леди Уиллард оказалась высокой, изящной женщиной в глубоком трауре. Ее осунувшееся, печальное лицо носило на себе печать недавнего горя.
– Как это мило с вашей стороны – так быстро откликнуться на мою просьбу, мсье Пуаро!
– К вашим услугам, леди Уиллард. Вы хотели посоветоваться со мной о чем-то, не так ли?
– Насколько мне известно, вы детектив, притом знаменитый. Но сегодня я решила обратиться к вам за помощью не только как к профессионалу. Видите ли, мне известно, что вы – человек с весьма нетрадиционными взглядами. А кроме того, вы обладаете и воображением, и богатым жизненным опытом. Умоляю вас быть со мной откровенным, мсье Пуаро… Скажите, верите ли вы в… сверхъестественное?
На лице Пуаро отразилось некоторое замешательство. Казалось, он не знал, что ответить. Помедлив немного, он наконец решился:
– Давайте не будем ходить вокруг да около, леди Уиллард, хорошо? Ведь вы сегодня попросили меня прийти вовсе не для того, чтобы задать довольно абстрактный вопрос. Скорее всего, тут замешано нечто личное, не так ли? Вероятно, это нечто связано с неожиданной смертью вашего супруга. Или я ошибаюсь?
– Да, вы правы, – призналась она.
– Вы хотели бы, чтобы я расследовал обстоятельства его смерти?
– Я хотела попросить вас разобраться, есть ли хоть крупица правды в том, о чем сейчас все болтают и пишут газеты, и что именно из этой шумихи основано на подлинных фактах. Три смерти, мсье Пуаро, одна за другой. И каждая из них, взятая в отдельности, кажется вполне естественной. Но все три вместе составляют нечто совершенно невозможное. Таких совпадений не бывает. А главное – все случилось, когда не прошло еще и месяца с того дня, как нашли эту проклятую гробницу! Конечно, может быть, бурлящие слухи – обычное суеверие, не больше. А может, и какое-то таинственное проклятие прошлого, месть, посланная с того света в мир живых неизвестным до сих пор современной науке способом. Факты, согласитесь, упрямая вещь, мсье Пуаро, – трое уже умерли! И я боюсь, смертельно боюсь, мсье Пуаро… А вдруг это еще не конец?
– За кого вы боитесь?
– За сына. Когда в Англию пришла весть о смерти моего мужа, я болела. Поэтому вместо меня туда поехал мой сын, в то время как раз вернувшийся из Оксфорда. Он и привез домой… тело. А потом, несмотря на все мои просьбы, вновь вернулся в Египет. Эта страна околдовала его. Мой мальчик заявил, что хочет пойти по стопам отца и завершить его дело. И раскопки гробницы продолжаются. Может быть, вы сочтете меня глупой, истеричной женщиной, мсье Пуаро, но мне страшно. А что, если злобный дух мертвого фараона все еще витает там? Конечно, вы считаете, что я болтаю всякий вздор…
– Нет, нет, леди Уиллард, я так не думаю, – поспешно сказал Пуаро. – Если хотите знать, я тоже верю во власть сверхъестественного. Я даже уверен, что это одна из самых могущественных сил, которую знает наш мир.
Я в изумлении воззрился на него. «Что-то никогда раньше не замечал за ним страха перед чем-то сверхъестественным», – озадаченно подумал я. Но маленький бельгиец выглядел таким искренним, таким простодушным, что я промолчал.
– Вы хотите, чтобы я поехал туда и убедил вашего сына вернуться в Англию? Что ж, постараюсь сделать все возможное, чтобы оградить его от беды.
– Если бы это была обычная опасность, я бы так не боялась. А что, если все происходящее действительно связано с потусторонним миром?
– В средневековых книгах, мадам, вы найдете многочисленные описания самых разных способов, которыми в то время боролись с темными чарами, или, как это называлось, с черной магией. Вполне возможно, им было известно куда больше, чем нам, современным, о зловещей науке колдовства. А теперь давайте вернемся к фактам. Думаю, без этого не обойтись. Скажите, леди Уиллард, ваш муж всегда был увлеченным египтологом, не так ли?
– Да, с самой юности. И стал одним из крупнейших авторитетов в своей области.
– Но мистер Блайбнер, как я слышал, был всего лишь любителем?
– Да, совершенно верно. Однако он очень богат. Натура искренняя, увлекающаяся – он мог легко загореться любой идеей, и она полностью завладевала его воображением. Моему мужу удалось пробудить в нем жгучий интерес к египтологии. Именно на его средства и была организована экспедиция. И раскопки тоже оплачивал он.
– А его племянник? Вам что-нибудь известно о нем? Он тоже был участником экспедиции?
– Нет, я так не думаю. Честно говоря, мсье Пуаро, я вообще не подозревала о его существовании, пока не прочла в газетах о его смерти. По-моему, они с мистером Блайбнером были не очень-то близки в последнее время. Во всяком случае, он никогда не упоминал о том, что у него есть родственники.
– А кто еще участвовал в экспедиции?
– Ну… там были доктор Тоссвилл – это один из младших сотрудников Британского музея, потом мистер Шнейдер – представитель нью-йоркского музея «Метрополитен», еще один молодой человек – секретарь мистера Блайбнера, он американец. Кто же еще? Ах да, доктор Эймс, он участвует в экспедиции как врач. И конечно, Хасан – преданный слуга моего мужа. Он египтянин.
– А вы не помните случайно фамилию молодого американца, секретаря мистера Блайбнера?
– По-моему, Харпер. Впрочем, не уверена. Насколько я знаю, он прослужил у мистера Блайбнера совсем недолго. Очень милый молодой человек.
– Что ж… благодарю вас, леди Уиллард.
– Если я могу чем-нибудь помочь…
– В настоящее время нет. Теперь предоставьте все мне и успокойтесь, умоляю вас. Будьте совершенно уверены – я сделаю все, что в человеческих силах, чтобы защитить вашего сына.
Прозвучало это, как мне показалось, не слишком обнадеживающе, и я успел заметить, как вздрогнула, отшатнувшись в сторону, леди Уиллард, когда эти слова слетели с уст Пуаро. И в то же время одно лишь сознание того, что нашелся человек, который не стал смеяться над ее суеверными страхами, казалось, послужило ей большим утешением.
Со своей стороны, я в жизни бы никогда не подумал, что Пуаро с такой серьезностью относится ко всему сверхъестественному – совершенно, насколько я его знаю, это не увязывалось с его натурой. И по дороге домой я как бы нечаянно завел разговор на эту тему, стараясь осторожно прощупать его. К величайшему моему удивлению, Пуаро был серьезен и мрачен, как никогда.
– Боже мой, Гастингс, ну конечно же, я верю в подобные вещи! Ни в коем случае не стоит недооценивать власть, которую имеет над нами сверхъестественное.
– И что же вы собираетесь предпринять?
– Милый Гастингс, вы всегда такой toujours pratique! Ну что ж, начнем с того, что отправим телеграмму в Нью-Йорк, пусть пришлют подробную информацию по поводу самоубийства молодого мистера Блайбнера.
Мы так и сделали. Ответ был получен немедленно. Информация была точной и исчерпывающей. Молодой Руперт Блайбнер, как выяснилось, в последние годы был на мели. Он уехал куда-то на южные острова, жил на то, что присылал ему дядя, а порой перебивался случайными заработками. Потом вернулся в Нью-Йорк, но так и не взялся за ум, продолжая катиться по наклонной плоскости. Наиболее интересным, с моей точки зрения, было то, что ему недавно удалось занять довольно крупную сумму, достаточную для поездки в Египет. «У меня там есть друг, который не в силах мне отказать», – хвастался он направо и налево. Как бы там ни было, планы его, однако, пошли прахом. Вскоре он вернулся обратно в Нью-Йорк, в ярости проклиная на чем свет стоит собственного дядю, который, по его словам, куда больше заботится об истлевших костях давным-давно умерших фараонов, чем о родственной плоти и крови. Он как раз был в Египте, когда скоропостижно скончался сэр Джон Уиллард. Вернувшись в Нью-Йорк, молодой Руперт продолжал вести прежнюю жизнь, постепенно опускаясь на самое дно, пока, неожиданно для всех, не покончил жизнь самоубийством, оставив весьма странную записку. В ней было всего несколько фраз, и создавалось впечатление, что писал он ее в приступе раскаяния. В ней он почему-то называл себя «изгоем» и «прокаженным», а посему якобы он не имеет больше права оставаться в живых.
Вскоре после нашумевшего открытия, когда лорд Карнавон вдруг отыскал нетронутую гробницу фараона Тутанхамона, сэр Джон Уиллард и мистер Блайбнер из Нью-Йорка начали раскопки вблизи Каира, в окрестностях пирамид Гизы, и неожиданно наткнулись на нетронутые захоронения, до тех пор неизвестные науке. Это открытие вызвало неподдельный интерес во всем мире. Вскоре выяснилось, что это гробница фараона Мен-Хен-Ра, одного из тех правителей Восьмой династии, до сих пор почти неизвестных историкам, при которых начался закат Древнего царства. Об этом таинственном периоде и поныне никто почти ничего не знает, и весть о находке захоронения, попав в газеты, тотчас облетела весь мир.
А вслед за этим произошло еще одно событие, которое надолго привлекло внимание публики. Сэр Джон Уиллард неожиданно для всех вдруг умер от сердечного приступа.
Газеты, делающие громадные тиражи на такого рода зловещих сенсациях, немедленно воспользовались этим и вытащили на свет божий древние поверья о проклятиях фараонов, которые преследуют незадачливых искателей сокровищ пирамид. Даже всеми забытая мумия какого-то несчастного, давным-давно пылившаяся в Британском музее, вдруг, к полному изумлению администрации, стала чем-то вроде «гвоздя сезона», и толпы желающих валом валили, чтобы поглазеть на нее.
После столь печального события миновало всего две недели, и вдруг весть о новой трагедии поразила всех, словно удар грома, – мистер Блайбнер совершенно неожиданно умер от заражения крови. А спустя еще два дня его племянник, живший в Нью-Йорке, покончил с собой выстрелом из пистолета. «Проклятие Мен-Хен-Ра» снова было у всех на устах, а колдовская власть давным-давно исчезнувших с лица земли древних египетских царей стала казаться чем-то грозно-реальным.
В разгар этих событий Пуаро вдруг получил коротенькую записку от леди Уиллард, вдовы знаменитого египтолога, – она приглашала его навестить ее в доме на Кенсингтон-Гарден, где она проживала в последнее время. Само собой разумеется, я, как всегда, отправился вместе с ним.
Леди Уиллард оказалась высокой, изящной женщиной в глубоком трауре. Ее осунувшееся, печальное лицо носило на себе печать недавнего горя.
– Как это мило с вашей стороны – так быстро откликнуться на мою просьбу, мсье Пуаро!
– К вашим услугам, леди Уиллард. Вы хотели посоветоваться со мной о чем-то, не так ли?
– Насколько мне известно, вы детектив, притом знаменитый. Но сегодня я решила обратиться к вам за помощью не только как к профессионалу. Видите ли, мне известно, что вы – человек с весьма нетрадиционными взглядами. А кроме того, вы обладаете и воображением, и богатым жизненным опытом. Умоляю вас быть со мной откровенным, мсье Пуаро… Скажите, верите ли вы в… сверхъестественное?
На лице Пуаро отразилось некоторое замешательство. Казалось, он не знал, что ответить. Помедлив немного, он наконец решился:
– Давайте не будем ходить вокруг да около, леди Уиллард, хорошо? Ведь вы сегодня попросили меня прийти вовсе не для того, чтобы задать довольно абстрактный вопрос. Скорее всего, тут замешано нечто личное, не так ли? Вероятно, это нечто связано с неожиданной смертью вашего супруга. Или я ошибаюсь?
– Да, вы правы, – призналась она.
– Вы хотели бы, чтобы я расследовал обстоятельства его смерти?
– Я хотела попросить вас разобраться, есть ли хоть крупица правды в том, о чем сейчас все болтают и пишут газеты, и что именно из этой шумихи основано на подлинных фактах. Три смерти, мсье Пуаро, одна за другой. И каждая из них, взятая в отдельности, кажется вполне естественной. Но все три вместе составляют нечто совершенно невозможное. Таких совпадений не бывает. А главное – все случилось, когда не прошло еще и месяца с того дня, как нашли эту проклятую гробницу! Конечно, может быть, бурлящие слухи – обычное суеверие, не больше. А может, и какое-то таинственное проклятие прошлого, месть, посланная с того света в мир живых неизвестным до сих пор современной науке способом. Факты, согласитесь, упрямая вещь, мсье Пуаро, – трое уже умерли! И я боюсь, смертельно боюсь, мсье Пуаро… А вдруг это еще не конец?
– За кого вы боитесь?
– За сына. Когда в Англию пришла весть о смерти моего мужа, я болела. Поэтому вместо меня туда поехал мой сын, в то время как раз вернувшийся из Оксфорда. Он и привез домой… тело. А потом, несмотря на все мои просьбы, вновь вернулся в Египет. Эта страна околдовала его. Мой мальчик заявил, что хочет пойти по стопам отца и завершить его дело. И раскопки гробницы продолжаются. Может быть, вы сочтете меня глупой, истеричной женщиной, мсье Пуаро, но мне страшно. А что, если злобный дух мертвого фараона все еще витает там? Конечно, вы считаете, что я болтаю всякий вздор…
– Нет, нет, леди Уиллард, я так не думаю, – поспешно сказал Пуаро. – Если хотите знать, я тоже верю во власть сверхъестественного. Я даже уверен, что это одна из самых могущественных сил, которую знает наш мир.
Я в изумлении воззрился на него. «Что-то никогда раньше не замечал за ним страха перед чем-то сверхъестественным», – озадаченно подумал я. Но маленький бельгиец выглядел таким искренним, таким простодушным, что я промолчал.
– Вы хотите, чтобы я поехал туда и убедил вашего сына вернуться в Англию? Что ж, постараюсь сделать все возможное, чтобы оградить его от беды.
– Если бы это была обычная опасность, я бы так не боялась. А что, если все происходящее действительно связано с потусторонним миром?
– В средневековых книгах, мадам, вы найдете многочисленные описания самых разных способов, которыми в то время боролись с темными чарами, или, как это называлось, с черной магией. Вполне возможно, им было известно куда больше, чем нам, современным, о зловещей науке колдовства. А теперь давайте вернемся к фактам. Думаю, без этого не обойтись. Скажите, леди Уиллард, ваш муж всегда был увлеченным египтологом, не так ли?
– Да, с самой юности. И стал одним из крупнейших авторитетов в своей области.
– Но мистер Блайбнер, как я слышал, был всего лишь любителем?
– Да, совершенно верно. Однако он очень богат. Натура искренняя, увлекающаяся – он мог легко загореться любой идеей, и она полностью завладевала его воображением. Моему мужу удалось пробудить в нем жгучий интерес к египтологии. Именно на его средства и была организована экспедиция. И раскопки тоже оплачивал он.
– А его племянник? Вам что-нибудь известно о нем? Он тоже был участником экспедиции?
– Нет, я так не думаю. Честно говоря, мсье Пуаро, я вообще не подозревала о его существовании, пока не прочла в газетах о его смерти. По-моему, они с мистером Блайбнером были не очень-то близки в последнее время. Во всяком случае, он никогда не упоминал о том, что у него есть родственники.
– А кто еще участвовал в экспедиции?
– Ну… там были доктор Тоссвилл – это один из младших сотрудников Британского музея, потом мистер Шнейдер – представитель нью-йоркского музея «Метрополитен», еще один молодой человек – секретарь мистера Блайбнера, он американец. Кто же еще? Ах да, доктор Эймс, он участвует в экспедиции как врач. И конечно, Хасан – преданный слуга моего мужа. Он египтянин.
– А вы не помните случайно фамилию молодого американца, секретаря мистера Блайбнера?
– По-моему, Харпер. Впрочем, не уверена. Насколько я знаю, он прослужил у мистера Блайбнера совсем недолго. Очень милый молодой человек.
– Что ж… благодарю вас, леди Уиллард.
– Если я могу чем-нибудь помочь…
– В настоящее время нет. Теперь предоставьте все мне и успокойтесь, умоляю вас. Будьте совершенно уверены – я сделаю все, что в человеческих силах, чтобы защитить вашего сына.
Прозвучало это, как мне показалось, не слишком обнадеживающе, и я успел заметить, как вздрогнула, отшатнувшись в сторону, леди Уиллард, когда эти слова слетели с уст Пуаро. И в то же время одно лишь сознание того, что нашелся человек, который не стал смеяться над ее суеверными страхами, казалось, послужило ей большим утешением.
Со своей стороны, я в жизни бы никогда не подумал, что Пуаро с такой серьезностью относится ко всему сверхъестественному – совершенно, насколько я его знаю, это не увязывалось с его натурой. И по дороге домой я как бы нечаянно завел разговор на эту тему, стараясь осторожно прощупать его. К величайшему моему удивлению, Пуаро был серьезен и мрачен, как никогда.
– Боже мой, Гастингс, ну конечно же, я верю в подобные вещи! Ни в коем случае не стоит недооценивать власть, которую имеет над нами сверхъестественное.
– И что же вы собираетесь предпринять?
– Милый Гастингс, вы всегда такой toujours pratique! Ну что ж, начнем с того, что отправим телеграмму в Нью-Йорк, пусть пришлют подробную информацию по поводу самоубийства молодого мистера Блайбнера.
Мы так и сделали. Ответ был получен немедленно. Информация была точной и исчерпывающей. Молодой Руперт Блайбнер, как выяснилось, в последние годы был на мели. Он уехал куда-то на южные острова, жил на то, что присылал ему дядя, а порой перебивался случайными заработками. Потом вернулся в Нью-Йорк, но так и не взялся за ум, продолжая катиться по наклонной плоскости. Наиболее интересным, с моей точки зрения, было то, что ему недавно удалось занять довольно крупную сумму, достаточную для поездки в Египет. «У меня там есть друг, который не в силах мне отказать», – хвастался он направо и налево. Как бы там ни было, планы его, однако, пошли прахом. Вскоре он вернулся обратно в Нью-Йорк, в ярости проклиная на чем свет стоит собственного дядю, который, по его словам, куда больше заботится об истлевших костях давным-давно умерших фараонов, чем о родственной плоти и крови. Он как раз был в Египте, когда скоропостижно скончался сэр Джон Уиллард. Вернувшись в Нью-Йорк, молодой Руперт продолжал вести прежнюю жизнь, постепенно опускаясь на самое дно, пока, неожиданно для всех, не покончил жизнь самоубийством, оставив весьма странную записку. В ней было всего несколько фраз, и создавалось впечатление, что писал он ее в приступе раскаяния. В ней он почему-то называл себя «изгоем» и «прокаженным», а посему якобы он не имеет больше права оставаться в живых.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента