Лазарчук Андрей Геннадьевич. Священный месяц Ринь

Лазарчук Андрей
Священный месяц Ринь

   Андрей ЛАЗАРЧУК
   СВЯЩЕННЫЙ МЕСЯЦ РИНЬ
   Победивший наследует все...
   Откровение Иоанна Богослова
   Убран стол был богато, но безвкусно: телефонный аппарат литого червонного золота с отделкой из темного саозского камня - личный подарок Императора О, - золотой письменный прибор с фигурой Георгия-Победоносца, пронзающего копьем нечто среднее между бизоном и крокодилом, пресс-папье из разрезанного вдоль большой оптической оси кристалла голубого нордита с вплавленным в него макетом московского Кремля, платиновые часы в виде Спасской башни, платиновая же зажигалка - миниатюрная копия памятника Минину и Пожарскому, и, наконец, огромного размера механический календарь с барельефными портретами Императора Всероссийского Александра Петровича и царицы Елизаветы Филипповны. Календарь был двойной: земной и местный. На Земле сегодня было шестнадцатое мая 2147 года. Здесь: одиннадцатый день месяца Ринь, года династии О четыреста шестьдесят шестого. И там, и здесь заканчивалась весна.
   Телефон мягко мурлыкнул. Юл подвинул поближе микрофон и взял наушник.
   - Слушаю вас внимательно, - сказал он на Понго.
   - Пшхардоссу, - сказали на том конце провода на Понго, но с совершенно рязанским акцентом. - Хильдастро во Руссо-кха птрох?
   - Вполне, - сказал Юл по-русски.
   - Здравствуйте, - с облегчением вздохнули там. - Это единственная фраза, которую мне удалось запомнить. Я - Петров, я только что прилетел, и мне сказали в порту, чтобы я позвонил в российское представительство третьему секретарю, и дали этот номер...
   - Их нет никого сейчас, - сказал Юл. - Я вот сижу, жду.
   - А вы, простите?..
   - Я переводчик. Седых. Юлий Седых.
   - Ага... То есть, в чем дело, вы не знаете?
   - Вроде бы нет... А вообще - кто вы?
   - Ну, как сказать - я биохимик, а командирован Этнографическим обществом Мельбурна...
   - Так вы не россиянин?
   - Нет. Поэтому я и удивился...
   - Я понял. Вспомнил. Вам нужен Филдинг?
   - Да, и я...
   - Слушайте, я вам все объясню. Филдинг и вся его группа сейчас в поле, километрах в ста отсюда. С тем пунктом очень плохое сообщение, но сегодня туда идет грузовик - отсюда, из представительства. Через два часа. В порту вас ждет машина из посольства, но вы скажите водителю, чтобы он вез вас не в посольство, а сюда - иначе не успеете. У вас большой багаж?
   - Ну... лаборатория. Из одежды кое-что...
   - В легковую машину поместится?
   - Да конечно же. Это сумка и портфель.
   - Понятно. Я вас тут встречу. Может сложиться так, что к Филдингу мы поедем вместе. До скорого.
   - Спасибо.
   - Ну, что вы.
   Петров дал отбой, и Юл попытался по телефону дозвониться до посольства - бесполезно, телефонная связь в столице была из рук вон. Тогда он вызвал научного атташе по "жучку" - микроимпульсной рации. Специальным договором с Императором О работникам посольства, торговых представительств, представительств Российской Империи и прочим землянам запрещалось использование технических средств, превосходящих здешний уровень. Контрразведка бдительно следила за этим. Но засекать миллисекундные радиоимпульсы было пока не в ее силах.
   - Привет, Бад, - сказал Юл, переходя на английский. - Как дела? Мне только что позвонил Петров, биохимик, которого вызвал Филдинг. Я сказал ему, чтобы он сразу, не заезжая в посольство, ехал сюда. Я правильно сделал?
   - Правильно, - сказал атташе. - Передай ему, что я очень рассчитываю на встречу в скором будущем.
   - Что нового о здоровье Кэт?
   - Подтвердилось, - вздохнул атташе. - Итак, Юл, мне очень жаль, но тебе придется поехать туда.
   - Так я и думал.
   - Ты ни в чем не нуждаешься?
   - У меня все с собой, как у доброго паломника.
   - Хорошо. Как это по-русски: желаю удачи?
   - Именно так, черный. Спасибо. Надеюсь, скоро увидимся.
   - Надеюсь, червяк. Счастливой дороги.
   Юл поиграл своим "жучком", разглядывая его, будто видел впервые в жизни. "Жучок" был выполнен в виде брелока для ключей: маленький зеленый крокодильчик. Почему-то рассыпались мысли, и собрать их пока не удавалось. То, что надо ехать, неожиданностью не оказалось. Отдохнуть от грязного, шумного, душного даже весной города - тоже неплохо. Предстоящая встреча с отцом Александром? Неприятно, конечно, видеть человека, которого ты взял и незаслуженно обидел - обидел сильно и зло... впрочем, не так уж и незаслуженно... Нет, Юл, сказал он сам себе, это не важно, отождествляет ли человек себя со своим государством или нет - важно, чтобы ты его не отождествлял. И если отец Александр полагает себя ответственным за бытие Православной Российской Империи, то это вовсе не значит, что он действительно в ответе за все, что там происходит... Нет, не только это. Что-то еще не позволяло с легкой душой забраться в огромную кабину грузовика и отправиться на встречу с природой, в окрестности Долины Священных Рощ Игрикхо. Юл сунул крокодильчика в карман. Разберемся по ходу дела...
   С мягким жужжанием откатилась дверь, и появился священник отец Дионисий, хозяин кабинета, тот самый третий секретарь представительства, которому должен был позвонить австралиец Петров. В задумчивости остановился он на пороге, не решив еще, видимо: входить в кабинет или отправляться дальше по каким-то своим секретарским делам. Отец Дионисий был красив, как онейроп. Возможно, он был вообще самым красивым мужчиной, которого Юл видел в реальной действительности. Был он также умен, и ходили слухи о его трениях с архиепископом. Сейчас он смотрел на Юла в упор - и не видел его.
   - Здравствуйте, Павел Андреевич, - напомнил о себе Юл.
   - Ох, извините, Юлий Владимирович, - вернулся к действительности отец Дионисий. - Здравствуйте! Смотрю на вас и не вижу...
   - Есть проблемы?
   - Проблемы... проблемы - это слишком мягко сказано... Игрикхо продолжают свое. Трех младенцев украли даже в столице...
   - За сто километров? - не поверил Юл.
   - Для них это ночь пути. Двух девочек и мальчика. Мальчика не успели даже окрестить... И - ничего не сделать...
   - Вспомните - четыре года назад...
   - Не совсем... не совсем так... четыре года назад... - он замолчал, нахмурившись, прислушиваясь к чему-то в себе, но Юл знал, чего он не договорил.
   Четыре года назад не было "Купели".
   - Да, Павел Андреевич, - сказал Юл, - что там с моим делом?
   - Вы уж извините - не получилось у меня ничего. Не позволили. Даже слушать не стали. Вы же их знаете - иной раз упрутся...
   - Когда-нибудь я просто вырою подкоп под библиотеку, - сказал Юл. - И тем самым открою себе неограниченный абонемент. Вы не знаете - там полы деревянные или каменные?
   - Надеюсь, что вы шутите, - сказал отец Дионисий.
   - В каждой шутке есть доля шутки... - проворчал Юл. - А если попробовать прямо сказать, что это необходимо для того, чтобы разобраться с проблемой студентов?
   - Именно так я и поступил, - сказал отец Дионисий.
   - А нельзя ли... м-м... попросить архиепископа?..
   - Попросить? Попросить можно... - отец Дионисий не то усмехнулся, не то поморщился. - Вы не обидитесь, если я прямо скажу, что Его Преосвященство никогда не станет хлопотать за нехристя, да еще по фамилии Седых?
   - А вас это не смущает - и фамилия, и что нехристь?
   - Это моя работа - общаться с иностранцами. Кроме того... кроме того, я понимаю, что за месяц работы в книгохранилище мы узнаем больше, чем за все годы нашего пребывания тут.
   - Так значит, я могу рассчитывать на вас?
   - Я сделаю все возможное. Но вы же знаете - с повторной просьбой можно обращаться только после следующего пустого дня.
   - Когда им нужны антибиотики, они забывают о регламентации, проворчал Юл. - Это дней через пятьдесят?
   - Через сорок восемь, если быть точным. Кстати - вы не помните, когда сегодня будет прохождение "Европы"?
   - Было утром и будет около полуночи. Да, вам ведь звонил некто Петров...
   - Он прилетел?
   - Прилетел, и я сказал ему, чтобы он приезжал сразу сюда.
   - Спасибо, - сказал отец Дионисий. - С этими Игрикхо я совсем забыл про него. И вот еще что: переводчица группы Филдинга заболела...
   - Да, мне сказал атташе. Я готов. Но - вы-то как будете обходиться без переводчика?
   Отец Дионисий сделал неопределенный жест.
   - Обратимся к Мрецкху. Да и, Бог даст, отец Афанасий вот-вот на него поднимется.
   - Настоящая эпидемия, - сказал Юл. - Отец Афанасий, Боноски, Селеш, Хомерики, теперь вот - Кэтрин... Остались Ким и я.
   - Что и доказывает. Юлий Владимирович, что вы такой же переводчик, как я - онейроп, - отец Дионисий широко улыбнулся и пояснил: - Шучу.
   - Вы не знаете, в таком случае, чей именно я агент? - прищурился Юл. - Омска, Ростова или, может быть, Петербурга?
   - Я приношу вам самые искренние извинения, - сказал отец Дионисий. Я глупо пошутил. Простите меня.
   - Дело в том, - сказал Юл, - что я слышу эту шутку уже не в первый раз.
   - Вы имеете в виду тот инцидент с отцом Александром?
   - И его тоже.
   - Что поделаешь... Вы должны простить нас: россиянам трудно расстаться с представлением, что каждый подданный Конфедерации просто обязан быть шпионом.
   - Да уж... - неопределенно хмыкнул Юл. Это он знал не понаслышке: во все свои приезды в Москву он ощущал плотный и наглый, на грани фола, прессинг во всем диапазоне: от примитивного уличного топтания и обысков в номере в его отсутствие до попыток тотального эхосканирования - так что приходилось постоянно, не снимая, носить на голове обруч охранителя. Все впечатления о Москве были приправлены головной болью и зудом от плотно сидящего обруча. Гаррота, вспомнил Юл нужное слово.
   - Так я пойду, встречу Петрова, - сказал он, вставая.
   - Да, пожалуйста, - сказал отец Дионисий. - И если у него окажутся лишние вещи - оставьте их в своей комнате, хорошо?
   Юл вышел из здания в тот самый момент, когда в ворота въезжал кремового цвета лимузин - изготовленная на Земле имитация здешней марки "Золотое дерево". Не успела машина остановиться, как из нее выкатился кругленький, упругий, дочерна загорелый человечек в белой безрукавке и шортах.
   - О! - сказал он. - Ну и жарища тут у вас! Это с вами я говорил по телефону?
   - Со мной, - сказал Юл. - Где ваш багаж?
   Ночь здесь всегда, в любое время года, наступала мгновенно. По серпантину взбирались в полной темноте. Шофер Цуха, из "детей дождя" - так назывались подкидыши к воротам Дворца, очень интересная социальная группа, имевшая даже свой язык, впрочем, похожий на Понго; их воспитывали так, что ни солгать, ни подвести хоть в малом они просто не могли; они работали или служили там, где эти качества были необходимы, а на карьеру рассчитывать не приходилось, - Цуха вел машину медленно, всматриваясь в сверкающее, как река на восходе, полотно дороги; с некоторых пор все дороги, ведущие к Священным Рощам, два-три раза в год посыпали битым стеклом, дабы босые паломники...
   - Камень, - сказал Цуха.
   Камень - толстенная плита размером с письменный стол отца Дионисия лежал посредине дороги. Весу в нем было никак не меньше тонны. Пока Юл скреб подбородок, размышляя, что делать, Цуха снял с крыши кабины щит из досок, и втроем они положили щит так, чтобы получился пандус. По этому пандусу Цуха провел грузовик. Доски похрустывали и поскрипывали, но выдержали пятнадцатитонную машину.
   - Крепкое дерево, - с уважением сказал Петров.
   - Что он говорит? - спросил Цуха.
   - Он говорит, что крепкое дерево, - перевел Юл.
   - Да, - сказал Цуха. - Очень крепкое. Серое дерево очень крепкое. Очень крепкое и очень дорогое. Скажи ему.
   - Дюймовая доска из этого дерева не пропускает пистолетную пулю, сказал Юл. - Раньше из него делали латы, щиты...
   - Опять камень, - сказал Цуха.
   - На этот раз не пришлось выходить из машины: камень лежал на краю дороги, и можно было протиснуться. Цуха прижал грузовик к скале, стал медленно, по сантиметру, проводить его мимо камня - и вдруг газанул, с ревом и скрежетом продрался на свободу, погасил огни и вслепую, наугад проехал метров сто.
   - Что с тобой? - спросил Юл.
   - Сейчас, - сказал Цуха. - Шевельнулась земля...
   Позади раздался короткий обвальный гул, удар. Грузовик подпрыгнул.
   - Боже мой, - прошептал Петров. - Что это?
   - Змея Гакхайе, - сказал Юл. - Под этой дорогой погребена великая змея Гакхайе. Когда начинается ночь, змея вспоминает, что пора идти на охоту...
   Цуха, открыв дверцу и встав на сиденье, всматривался поверх кузова в то, что происходит сзади. Потом сел, завел мотор, включил фары и повел машину быстро, как только мог. Лицо его блестело от пота.
   - Вам вольно шутить, - начал было Петров и оборвал себя: сзади опять донесся - теперь далекий - обвальный грохот.
   - Успели, хвала Создателю, - прошептал Цуха на языке "детей дождя": с артиклями и редуцированными гласными; та же самая фраза на Понго могла привести прямиком в петлю, так как означала бы: "Мы вздрючили Создателя".
   - Они сами падают? - спросил Петров.
   - Иногда сами, - ответил Юл.
   - А у меня окошко разбилось, - пожаловался Петров. - Я его локтем задел, а оно выпало.
   Только сейчас Юл почувствовал, что кабина полна свежего холодного воздуха.
   - Ничего, - сказал он. - Скоро приедем. Не замерзнете?
   - Какое там, - сказал Петров. - А скажите, пожалуйста, вот когда мы выезжали из города, справа был такой длинный парапет...
   - Это нижняя стена Дворца.
   - Да какая стена - мы вдоль этой штуки почти час ехали.
   - Размеры дворца - сорок пять на пятнадцать километров, - сказал Юл. - Вот, смотрите, - он пальцем на ветровом стекле нарисовал вытянутый овал. - Это дворец, а это - столица, - он обвел кружком нижнюю треть овала. Такие вот тут масштабы власти.