Астрид Линдгрен
В стране между Светом и Тьмой
* * *
У меня болит нога. Она болит уже целый год. И уже ровно год я лежу в постели. Наверно, поэтому моя мама такая печальная. Конечно, всё из-за моей ноги. Однажды я даже слышал, как мама говорила папе:
— Знаешь, по-моему, Йёран уже никогда больше не сможет ходить.
Ясное дело, она не думала, что я услышу эти слова. И вот я целыми днями лежу в кровати, читаю, рисую либо что-нибудь строю с помощью моего конструктора. А когда начинает смеркаться, мама приходит и говорит:
— Зажжем лампу, или тебе хочется, как всегда, посумерничать?
Я отвечаю, что хочу, как всегда, посумерничать. Мама снова выходит на кухню. Вот тут-то и стучит в окошко господин Лильонкваст. Живет он в стране Сумерек, в стране между Светом и Тьмой. Еще она называется — страна, Которой Нет. Каждый вечер сопровождаю я господина Лильонкваста в страну между Светом и Тьмой.
Никогда не забуду, как он взял меня с собой туда в первый раз. Тем более, что это произошло в тот самый день, когда мама сказала папе, что я никогда больше не смогу ходить. Вот как все это случилось.
Смеркалось. В углах сгустился мрак. Зажигать лампу мне не хотелось: ведь я только-только слышал, о чем мама сказала папе. Я лежал и думал: неужто я и вправду никогда больше не смогу ходить? Еще я думал про удочку, которую мне подарили на день рождения и которой, быть может, мне никогда не придется удить рыбу. И пожалуй, я даже чуточку всплакнул. Вдруг кто-то постучал в окно. Мы живем на четвертом этаже в доме на улице Карлбергсвеген. Потому-то я и удивился. Вот так штука! Кто бы это мог забраться на высокий четвертый этаж и постучать в окно? Ну, конечно же, это был господин Лильонкваст, он и никто иной. Он прошел прямо через окно, хотя оно было закрыто. Это был очень маленький человечек в клетчатом костюмчике с высоким черным цилиндром на голове. Он снял цилиндр и поклонился. Я тоже поклонился, насколько это возможно, когда лежишь в кровати.
— Меня зовут Лильонкваст — Букет Лилий, — представился человечек в цилиндре. — Я расхаживаю по наружным, жестяным, подоконникам и смотрю, не найдутся ли здесь в городе дети, которые захотят побывать в стране между Светом и Тьмой. Может, ты хочешь?
— Я не могу нигде побывать, — ответил я, — ведь у меня болит нога.
Господин Лильонкваст подошел ко мне, взял меня за руку и сказал:
— Это не имеет ни малейшего значения. Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
И мы вышли из комнаты прямо через окно, даже не отворив его. Очутившись на подоконнике, мы огляделись по сторонам. Весь Стокгольм тонул в сумерках, мягких, совершенно голубых сумерках. На улицах не было ни души.
— А теперь полетим! — предложил господин Лильонкваст.
И мы полетели. До самой башни церкви Святой Клары.
— Я только перекинусь словечком с петушком флюгерным, на колокольне, — сказал господин Лильонкваст.
Но петушка флюгерного не оказалось.
— В сумерки он отправляется на прогулку, — объяснил господин Лильонкваст. — Он облетает на своих крыльях весь квартал вокруг церкви Святой Клары, чтобы посмотреть, не найдется ли там каких-нибудь детей, которым очень нужно попасть в страну между Светом и Тьмой. Летим дальше.
Мы приземлились в Крунубергском парке, где на деревьях росли красные и желтые карамельки.
— Ешь! — стал угощать меня господин Лильонкваст.
Я так и сделал. Никогда в жизни не ел я таких вкусных карамелек.
— Может, тебе хочется поводить трамвай? — спросил господин Лильонкваст.
— Я не умею, — ответил я. — Да я никогда и не пытался.
— Это не имеет ни малейшего значения, — повторил господин Лильонкваст. — Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
Мы полетели вниз на улицу Санкт-Эриксгатан и влезли на четвереньках в вагон с передней площадки. В трамвае людей не было, вернее, я думаю, там не было обыкновенных людей.
Зато там сидело много-премного удивительных старичков и старушек.
— Они все из народца страны Сумерек, — сказал господин Лильонкваст.
В трамвае сидело и несколько детей. Я узнал девочку, которая училась классом младше меня в моей школе в те времена, когда я еще мог ходить. У нее, помнится, всегда было такое доброе лицо. Да и сейчас оно таким и осталось.
— Она уже давно бывает у нас, в стране между Светом и Тьмой, — объяснил господин Лильонкваст.
Я повел трамвай. Это оказалось совсем легко. Трамвай грохотал на рельсах так, что в ушах стоял шум. Мы нигде не останавливались, потому что никому не надо было выходить. Все просто катались, потому что это было весело. И никто не собирался выходить на какой-нибудь определенной остановке. Мы переехали мост Вестербрун, и тут трамвай спрыгнул с рельсов и нырнул в воду.
— Ой, что будет! — воскликнул я.
— Это не имеет ни малейшего значения, — сказал господин Лильонкваст. — Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
По воде трамвай ехал, может, еще лучше, чем по суше. И до того весело было вести его! Мы причалили чуть ниже моста Норрбрун, и здесь трамвай снова прыгнул на берег. Людей по-прежнему не было видно. И такими чудными казались пустые улицы и эти удивительные голубые сумерки!
Господин Лильонкваст и я вышли из трамвая у королевского дворца. Кто потом вел этот трамвай, я не знаю.
— Поднимемся наверх и поздороваемся с королем, — предложил господин Лильонкваст.
— Ладно, — согласился я.
Я думал, что речь идет об обычном короле, но это было не так. Мы прошли через ворота замка и поднялись по лестнице в большой зал. Там, на двух золотых тронах, сидели король с королевой. На короле была золотая корона, на королеве — серебряная. А глаза их... Нет, никто не в силах описать их глаза. Когда король с королевой посмотрели на меня, мне показалось, будто огненно-ледяные мурашки забегали по моей спине.
Господин Лильонкваст глубоко поклонился и сказал:
— О, король страны между Светом и Тьмой! О, королева страны, Которой Нет! Дозвольте мне представить Вам Йёрана Петтерсона с улицы Карлбергсвеген!
Король заговорил со мной. Казалось, что заговорил огромный водопад: но я ничего не помню из того, что он сказал. Вокруг короля и королевы вереницей толпились придворные дамы и кавалеры. Внезапно они запели. Такой песни никто никогда в городе Стокгольме не слыхал. И когда я слушал эту песню, казалось, будто огненно-ледяные мурашки еще сильнее забегали по моей спине.
Кивнув головой, король произнес:
— Вот так поют в стране между Светом и Тьмой. Так поют в стране, Которой Нет.
Через час мы с господином Лильонквастом снова стояли внизу на мосту Норрбрун.
— Теперь ты представлен ко двору, — объяснил Лильонкваст, а немного погодя добавил: — Теперь мы поедем в Скансен. Тебе хочется поводить автобус?
— Не знаю, сумею ли, — ответил я. Ведь я думал, что это труднее, чем водить трамвай.
— Это не имеет ни малейшего значения, — повторил господин Лильонкваст. — Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
Миг — и перед нами уже стоит красный автобус. Я влезаю туда, сажусь за руль и нажимаю педаль. Оказывается, я просто замечательно умею водить автобус. Я еду быстрее, чем ездил когда-либо кто-либо другой, и я нажимаю на гудок так, что кажется, будто мчится машина "скорой помощи".
Когда въезжаешь в ворота Скансена, то немного в сторону по левую руку, на холме, возвышается усадьба Эльврусгорден* [1]. Это удивительно уютная старинная усадьба, где со всех сторон тянутся дома под одной крышей, а перед ними раскинуты приветливые зеленые лужайки. В стародавние времена эта усадьба находилась в провинции Хэрьедален.
Когда мы с господином Лильонквастом приехали в Эльврусгорден, там, на крыльце, ведущем в сени, сидела девочка. Мы подошли и поздоровались.
— Здравствуй, Кристина, — сказал господин Лильонкваст.
На Кристине было какое-то чудное платье.
— Почему на ней такое платье? — спросил я.
— Такие платья носили в Хэрьедален в стародавние времена, когда Кристина еще жила в усадьбе Эльврусгорден, — ответил господин Лильонкваст.
— В стародавние времена? — переспросил я. — Разве теперь она здесь не живет?
— Только в сумерки, — ответил господин Лильонкваст. — Она тоже из народца страны Сумерек.
В усадьбе слышались звуки музыки, и Кристина пригласила нас войти. Там было трое музыкантов, которые играли на скрипках, и множество людей, которые плясали. В открытом очаге горел огонь.
— Что это за люди? — спросил я.
— Они все жили в Эльврусгорден в стародавние времена, — сказал господин Лильонкваст. — А теперь они встречаются и веселятся здесь в сумерки.
Кристина плясала со мной. Подумать только! Как хорошо! Я умею плясать! Это я-то, с моей больной ногой!
После танцев мы съели гору всяких разных лакомств, которые стояли на столе. Хлеб, сыр из сыворотки, оленье жаркое и чего-чего только не было! Все казалось необыкновенно вкусным, потому что я был голодный.
Но мне очень хотелось получше осмотреть Скансен, и мы с господином Лильонквастом пошли дальше. Как раз перед самой усадьбой бродил лось.
— Что случилось? — спросил я. — Он вырвался на волю?
— В стране между Светом и Тьмой все лоси свободны, — сказал господин Лильонкваст. — Ни один лось не живет взаперти в стране, Которой Нет.
— И это не имеет ни малейшего значения, — добавил лось.
Я ни капельки не удивился, что он умеет говорить.
В кафе у "Высокого Чердака", где мы с мамой и папой иногда по воскресеньям, когда у меня еще не болела нога, пили кофе, вошли вразвалочку два забавных маленьких медвежонка. Они уселись за стол и громко закричали, что хотят лимонаду. И тут в воздухе промчалась огромная бутылка лимонада и плюхнулась прямо перед носом медвежат. И они по очереди стали пить из бутылки. А потом один из медвежат взял да и плеснул изрядную порцию лимонада на голову другого. Но хотя пострадавший весь промок насквозь, он только смеялся и говорил:
— Это не имеет ни малейшего значения. Абсолютно ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
Мы с господином Лильонквастом долго бродили вокруг и глазели на всех животных и зверей, которые разгуливали где им вздумается. Людей по-прежнему не было видно, я имею в виду обыкновенных людей.
Под конец господин Лильонкваст спросил, не хочу ли я посмотреть, как он живет.
— Конечно хочу, спасибо, — ответил я.
— Тогда полетим на Мыс Блодкудден.
Так мы и сделали.
Там, на мысу, в отдалении от других домов стоял маленький-премаленький, выкрашенный в желтый цвет домик, окруженный изгородью из сирени. С дороги домик был совсем не виден. Узкая дорожка спускалась от веранды вниз к озеру. Там на берегу был причал, а у причала стояла лодка. Весь дом, и лодка, и все вокруг были, ясное дело, гораздо меньше обычных домов и лодок. Потому что сам господин Лильонкваст был ведь такой маленький человечек. И только теперь я впервые заметил, что я и сам был такой же маленький.
— Какой уютный маленький домик, — сказал я, — как он называется?
— Этот домик называется Вилла Лильонру — Отдых Лилий, — ответил господин Лильонкваст.
В саду так чудесно благоухала сирень, светило солнце, и волны плескались о берег, а на причале лежала удочка. Да, солнце светило, не правда ли, чудно?! Я выглянул из-за сиреневой изгороди и увидел, что за нею по-прежнему были все те же голубые сумерки.
— Солнце всегда светит над Виллой Лильонру, — объяснил господин Лильонкваст. — Там вечно цветет сирень. Окуни постоянно клюют у причала. Хочешь приходить сюда — удить рыбу?
— О да, очень хочу, — ответил я.
— В следующий раз поудишь, — обещал господин Лильонкваст. — Сумерки подходят к концу. Нам пора лететь к тебе домой на улицу Карлбергсвеген.
Так мы и сделали. Мы пролетели над дубами парка Юргорден, над сверкающими водами залива Юргордсбруннсвикен и высоко над городом, где во всех домах уже начали зажигаться свечи. Я никогда не знал, что на свете может быть что-либо более прекрасное, чем этот город, лежавший внизу.
Там, под улицей Карлбергсвеген, строят туннель. Папа иногда подносил меня к окну, чтобы я увидел большие грейферные ковши, которые черпают камни и гравий из глубочайших недр земли.
— Хочешь зачерпнуть немного гравия ковшом? — спросил господин Лильонкваст, когда мы вернулись домой на улицу Карлбергсвеген.
— Мне кажется, я не справлюсь с этой машиной, — сказал я.
— Это не имеет ни малейшего значения. Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
И я, разумеется, смог справиться с подъемным краном. Это было так легко. Я черпал гравий, один большой ковш за другим, и нагружал его на грузовик, стоявший рядом. До чего ж было весело! Но внезапно я увидел несколько чудных маленьких, красноглазых старичков, выглядывавших из пещеры, расположенной глубоко-глубоко внизу, где должна была проходить линия метро.
— Это — Подземные Жители, — объяснил господин Лильонкваст. — Они тоже из народца страны Сумерек. У них внизу большие просторные залы, сверкающие золотом и бриллиантами. В следующий раз мы сходим туда.
— Подумать только, а что, если линия метро ворвется прямо в их залы, — сказал я.
— Не имеет ни малейшего значения, — повторил господин Лильонкваст. — Не имеет ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой. Подземные жители могут передвигать свои залы в любую сторону, когда это нужно.
Затем мы пролетели прямо через закрытые окна наше квартиры, и я плюхнулся в свою кровать.
— Встретимся завтра в сумерки, — пообещал господин Лильонкваст.
И исчез. В ту же самую минуту вошла мама и зажгла лампу.
Так было в самый первый раз, когда я встретил господина Лильонкваста. Но он прилетает каждый день и берет меня с собой в страну между Светом и Тьмой. О, какая это диковинная страна! И до чего прекрасно там бывать! И там не имеет ни малейшего значения, если у тебя больная нога. Ведь в стране между Светом и Тьмой можно летать!
— Знаешь, по-моему, Йёран уже никогда больше не сможет ходить.
Ясное дело, она не думала, что я услышу эти слова. И вот я целыми днями лежу в кровати, читаю, рисую либо что-нибудь строю с помощью моего конструктора. А когда начинает смеркаться, мама приходит и говорит:
— Зажжем лампу, или тебе хочется, как всегда, посумерничать?
Я отвечаю, что хочу, как всегда, посумерничать. Мама снова выходит на кухню. Вот тут-то и стучит в окошко господин Лильонкваст. Живет он в стране Сумерек, в стране между Светом и Тьмой. Еще она называется — страна, Которой Нет. Каждый вечер сопровождаю я господина Лильонкваста в страну между Светом и Тьмой.
Никогда не забуду, как он взял меня с собой туда в первый раз. Тем более, что это произошло в тот самый день, когда мама сказала папе, что я никогда больше не смогу ходить. Вот как все это случилось.
Смеркалось. В углах сгустился мрак. Зажигать лампу мне не хотелось: ведь я только-только слышал, о чем мама сказала папе. Я лежал и думал: неужто я и вправду никогда больше не смогу ходить? Еще я думал про удочку, которую мне подарили на день рождения и которой, быть может, мне никогда не придется удить рыбу. И пожалуй, я даже чуточку всплакнул. Вдруг кто-то постучал в окно. Мы живем на четвертом этаже в доме на улице Карлбергсвеген. Потому-то я и удивился. Вот так штука! Кто бы это мог забраться на высокий четвертый этаж и постучать в окно? Ну, конечно же, это был господин Лильонкваст, он и никто иной. Он прошел прямо через окно, хотя оно было закрыто. Это был очень маленький человечек в клетчатом костюмчике с высоким черным цилиндром на голове. Он снял цилиндр и поклонился. Я тоже поклонился, насколько это возможно, когда лежишь в кровати.
— Меня зовут Лильонкваст — Букет Лилий, — представился человечек в цилиндре. — Я расхаживаю по наружным, жестяным, подоконникам и смотрю, не найдутся ли здесь в городе дети, которые захотят побывать в стране между Светом и Тьмой. Может, ты хочешь?
— Я не могу нигде побывать, — ответил я, — ведь у меня болит нога.
Господин Лильонкваст подошел ко мне, взял меня за руку и сказал:
— Это не имеет ни малейшего значения. Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
И мы вышли из комнаты прямо через окно, даже не отворив его. Очутившись на подоконнике, мы огляделись по сторонам. Весь Стокгольм тонул в сумерках, мягких, совершенно голубых сумерках. На улицах не было ни души.
— А теперь полетим! — предложил господин Лильонкваст.
И мы полетели. До самой башни церкви Святой Клары.
— Я только перекинусь словечком с петушком флюгерным, на колокольне, — сказал господин Лильонкваст.
Но петушка флюгерного не оказалось.
— В сумерки он отправляется на прогулку, — объяснил господин Лильонкваст. — Он облетает на своих крыльях весь квартал вокруг церкви Святой Клары, чтобы посмотреть, не найдется ли там каких-нибудь детей, которым очень нужно попасть в страну между Светом и Тьмой. Летим дальше.
Мы приземлились в Крунубергском парке, где на деревьях росли красные и желтые карамельки.
— Ешь! — стал угощать меня господин Лильонкваст.
Я так и сделал. Никогда в жизни не ел я таких вкусных карамелек.
— Может, тебе хочется поводить трамвай? — спросил господин Лильонкваст.
— Я не умею, — ответил я. — Да я никогда и не пытался.
— Это не имеет ни малейшего значения, — повторил господин Лильонкваст. — Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
Мы полетели вниз на улицу Санкт-Эриксгатан и влезли на четвереньках в вагон с передней площадки. В трамвае людей не было, вернее, я думаю, там не было обыкновенных людей.
Зато там сидело много-премного удивительных старичков и старушек.
— Они все из народца страны Сумерек, — сказал господин Лильонкваст.
В трамвае сидело и несколько детей. Я узнал девочку, которая училась классом младше меня в моей школе в те времена, когда я еще мог ходить. У нее, помнится, всегда было такое доброе лицо. Да и сейчас оно таким и осталось.
— Она уже давно бывает у нас, в стране между Светом и Тьмой, — объяснил господин Лильонкваст.
Я повел трамвай. Это оказалось совсем легко. Трамвай грохотал на рельсах так, что в ушах стоял шум. Мы нигде не останавливались, потому что никому не надо было выходить. Все просто катались, потому что это было весело. И никто не собирался выходить на какой-нибудь определенной остановке. Мы переехали мост Вестербрун, и тут трамвай спрыгнул с рельсов и нырнул в воду.
— Ой, что будет! — воскликнул я.
— Это не имеет ни малейшего значения, — сказал господин Лильонкваст. — Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
По воде трамвай ехал, может, еще лучше, чем по суше. И до того весело было вести его! Мы причалили чуть ниже моста Норрбрун, и здесь трамвай снова прыгнул на берег. Людей по-прежнему не было видно. И такими чудными казались пустые улицы и эти удивительные голубые сумерки!
Господин Лильонкваст и я вышли из трамвая у королевского дворца. Кто потом вел этот трамвай, я не знаю.
— Поднимемся наверх и поздороваемся с королем, — предложил господин Лильонкваст.
— Ладно, — согласился я.
Я думал, что речь идет об обычном короле, но это было не так. Мы прошли через ворота замка и поднялись по лестнице в большой зал. Там, на двух золотых тронах, сидели король с королевой. На короле была золотая корона, на королеве — серебряная. А глаза их... Нет, никто не в силах описать их глаза. Когда король с королевой посмотрели на меня, мне показалось, будто огненно-ледяные мурашки забегали по моей спине.
Господин Лильонкваст глубоко поклонился и сказал:
— О, король страны между Светом и Тьмой! О, королева страны, Которой Нет! Дозвольте мне представить Вам Йёрана Петтерсона с улицы Карлбергсвеген!
Король заговорил со мной. Казалось, что заговорил огромный водопад: но я ничего не помню из того, что он сказал. Вокруг короля и королевы вереницей толпились придворные дамы и кавалеры. Внезапно они запели. Такой песни никто никогда в городе Стокгольме не слыхал. И когда я слушал эту песню, казалось, будто огненно-ледяные мурашки еще сильнее забегали по моей спине.
Кивнув головой, король произнес:
— Вот так поют в стране между Светом и Тьмой. Так поют в стране, Которой Нет.
Через час мы с господином Лильонквастом снова стояли внизу на мосту Норрбрун.
— Теперь ты представлен ко двору, — объяснил Лильонкваст, а немного погодя добавил: — Теперь мы поедем в Скансен. Тебе хочется поводить автобус?
— Не знаю, сумею ли, — ответил я. Ведь я думал, что это труднее, чем водить трамвай.
— Это не имеет ни малейшего значения, — повторил господин Лильонкваст. — Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
Миг — и перед нами уже стоит красный автобус. Я влезаю туда, сажусь за руль и нажимаю педаль. Оказывается, я просто замечательно умею водить автобус. Я еду быстрее, чем ездил когда-либо кто-либо другой, и я нажимаю на гудок так, что кажется, будто мчится машина "скорой помощи".
Когда въезжаешь в ворота Скансена, то немного в сторону по левую руку, на холме, возвышается усадьба Эльврусгорден* [1]. Это удивительно уютная старинная усадьба, где со всех сторон тянутся дома под одной крышей, а перед ними раскинуты приветливые зеленые лужайки. В стародавние времена эта усадьба находилась в провинции Хэрьедален.
Когда мы с господином Лильонквастом приехали в Эльврусгорден, там, на крыльце, ведущем в сени, сидела девочка. Мы подошли и поздоровались.
— Здравствуй, Кристина, — сказал господин Лильонкваст.
На Кристине было какое-то чудное платье.
— Почему на ней такое платье? — спросил я.
— Такие платья носили в Хэрьедален в стародавние времена, когда Кристина еще жила в усадьбе Эльврусгорден, — ответил господин Лильонкваст.
— В стародавние времена? — переспросил я. — Разве теперь она здесь не живет?
— Только в сумерки, — ответил господин Лильонкваст. — Она тоже из народца страны Сумерек.
В усадьбе слышались звуки музыки, и Кристина пригласила нас войти. Там было трое музыкантов, которые играли на скрипках, и множество людей, которые плясали. В открытом очаге горел огонь.
— Что это за люди? — спросил я.
— Они все жили в Эльврусгорден в стародавние времена, — сказал господин Лильонкваст. — А теперь они встречаются и веселятся здесь в сумерки.
Кристина плясала со мной. Подумать только! Как хорошо! Я умею плясать! Это я-то, с моей больной ногой!
После танцев мы съели гору всяких разных лакомств, которые стояли на столе. Хлеб, сыр из сыворотки, оленье жаркое и чего-чего только не было! Все казалось необыкновенно вкусным, потому что я был голодный.
Но мне очень хотелось получше осмотреть Скансен, и мы с господином Лильонквастом пошли дальше. Как раз перед самой усадьбой бродил лось.
— Что случилось? — спросил я. — Он вырвался на волю?
— В стране между Светом и Тьмой все лоси свободны, — сказал господин Лильонкваст. — Ни один лось не живет взаперти в стране, Которой Нет.
— И это не имеет ни малейшего значения, — добавил лось.
Я ни капельки не удивился, что он умеет говорить.
В кафе у "Высокого Чердака", где мы с мамой и папой иногда по воскресеньям, когда у меня еще не болела нога, пили кофе, вошли вразвалочку два забавных маленьких медвежонка. Они уселись за стол и громко закричали, что хотят лимонаду. И тут в воздухе промчалась огромная бутылка лимонада и плюхнулась прямо перед носом медвежат. И они по очереди стали пить из бутылки. А потом один из медвежат взял да и плеснул изрядную порцию лимонада на голову другого. Но хотя пострадавший весь промок насквозь, он только смеялся и говорил:
— Это не имеет ни малейшего значения. Абсолютно ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
Мы с господином Лильонквастом долго бродили вокруг и глазели на всех животных и зверей, которые разгуливали где им вздумается. Людей по-прежнему не было видно, я имею в виду обыкновенных людей.
Под конец господин Лильонкваст спросил, не хочу ли я посмотреть, как он живет.
— Конечно хочу, спасибо, — ответил я.
— Тогда полетим на Мыс Блодкудден.
Так мы и сделали.
Там, на мысу, в отдалении от других домов стоял маленький-премаленький, выкрашенный в желтый цвет домик, окруженный изгородью из сирени. С дороги домик был совсем не виден. Узкая дорожка спускалась от веранды вниз к озеру. Там на берегу был причал, а у причала стояла лодка. Весь дом, и лодка, и все вокруг были, ясное дело, гораздо меньше обычных домов и лодок. Потому что сам господин Лильонкваст был ведь такой маленький человечек. И только теперь я впервые заметил, что я и сам был такой же маленький.
— Какой уютный маленький домик, — сказал я, — как он называется?
— Этот домик называется Вилла Лильонру — Отдых Лилий, — ответил господин Лильонкваст.
В саду так чудесно благоухала сирень, светило солнце, и волны плескались о берег, а на причале лежала удочка. Да, солнце светило, не правда ли, чудно?! Я выглянул из-за сиреневой изгороди и увидел, что за нею по-прежнему были все те же голубые сумерки.
— Солнце всегда светит над Виллой Лильонру, — объяснил господин Лильонкваст. — Там вечно цветет сирень. Окуни постоянно клюют у причала. Хочешь приходить сюда — удить рыбу?
— О да, очень хочу, — ответил я.
— В следующий раз поудишь, — обещал господин Лильонкваст. — Сумерки подходят к концу. Нам пора лететь к тебе домой на улицу Карлбергсвеген.
Так мы и сделали. Мы пролетели над дубами парка Юргорден, над сверкающими водами залива Юргордсбруннсвикен и высоко над городом, где во всех домах уже начали зажигаться свечи. Я никогда не знал, что на свете может быть что-либо более прекрасное, чем этот город, лежавший внизу.
Там, под улицей Карлбергсвеген, строят туннель. Папа иногда подносил меня к окну, чтобы я увидел большие грейферные ковши, которые черпают камни и гравий из глубочайших недр земли.
— Хочешь зачерпнуть немного гравия ковшом? — спросил господин Лильонкваст, когда мы вернулись домой на улицу Карлбергсвеген.
— Мне кажется, я не справлюсь с этой машиной, — сказал я.
— Это не имеет ни малейшего значения. Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
И я, разумеется, смог справиться с подъемным краном. Это было так легко. Я черпал гравий, один большой ковш за другим, и нагружал его на грузовик, стоявший рядом. До чего ж было весело! Но внезапно я увидел несколько чудных маленьких, красноглазых старичков, выглядывавших из пещеры, расположенной глубоко-глубоко внизу, где должна была проходить линия метро.
— Это — Подземные Жители, — объяснил господин Лильонкваст. — Они тоже из народца страны Сумерек. У них внизу большие просторные залы, сверкающие золотом и бриллиантами. В следующий раз мы сходим туда.
— Подумать только, а что, если линия метро ворвется прямо в их залы, — сказал я.
— Не имеет ни малейшего значения, — повторил господин Лильонкваст. — Не имеет ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой. Подземные жители могут передвигать свои залы в любую сторону, когда это нужно.
Затем мы пролетели прямо через закрытые окна наше квартиры, и я плюхнулся в свою кровать.
— Встретимся завтра в сумерки, — пообещал господин Лильонкваст.
И исчез. В ту же самую минуту вошла мама и зажгла лампу.
Так было в самый первый раз, когда я встретил господина Лильонкваста. Но он прилетает каждый день и берет меня с собой в страну между Светом и Тьмой. О, какая это диковинная страна! И до чего прекрасно там бывать! И там не имеет ни малейшего значения, если у тебя больная нога. Ведь в стране между Светом и Тьмой можно летать!