Юлий Буркин, Сергей Лукьяненко. Необязательные эпилог и примечания
Юлий Буркин, Сергей Лукьяненко
НЕОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ ЭПИЛОГ И ПРИМЕЧАНИЯ,
которые авторы написали от третьего лица, а потом добавили уточнения от первого
Юлий Буркин и Сергей Лукьяненко и думать не думали, что когда-нибудь они будут писать в соавторстве. Юлий жил в cибирском городе Томске, Сергей — в казахской Алма-Ате. Юлий сочинял замороченную бытовыми подробностями психологическую прозу, Сергей — юношеские приключенческие повести. Единственная точка соприкосновения — и тому, и другому не чужда фантастика, но, сами понимаете, это абсолютно ничего не значит: Кир Булычев и Стивен Кинг, например, тоже пишут фантастику, можно ли представить их работающих в соавторстве?
Но «человек предполагает, а Бог располагает». Сергей и Юлий познакомились в Санкт-Петербурге на «Интерпрессконе» — тогда еще «всесоюзной» сходке писателей-фантастов и фанатичных ее потребителей (фэнов). Еще до этого Сергей прочел в журнале «МЕGА» повесть Юлия «Бабочка и Василиск» и, будучи в восторге от нее, подарил Юлию с дарственной, само собой, надписью свою только что вышедшую книжку «Рыцари сорока островов».
К подарку Юлий отнесся скептически, так как, склонный судить о людях по внешности, решил, что этот пухленький усатый юноша вряд ли способен написать что-то толковое. До книжки без особого энтузиазма добрался только в поезде, возвращаясь в Томск, когда читать было уже абсолютно нечего, и, неожиданно для себя, прочтя ее залпом, находился некоторое время в эйфории ошеломления. Язык Сергея был точным и ясным, повествование — ярким и увлекательным... (Верно. С. Л.) Так появилась почва для будущего соавторства — взаимное уважение писателей к творчеству друг друга, при всей разности их стилей, мироощущения и, в конце концов, возраста.
Однажды в Томске Юлий задумался над тем, почему, занимаясь фантастикой, он ни разу еще не написал ничего связанного с космосом, с путешествиями во времени, с какими-нибудь монстрами и т.п. (С монстрами ничего не написал? Юлик лукавит. Критики называют его БурКингом, и в чем-то здесь правы. С. Л.) Скорее, играя сам с собой, начал конструировать сюжет, в котором должно было присутствовать все вышеперечисленное. Вскоре стало ясно, что задуманная вещь не может быть серьезной, иначе она станет банальной до омерзения. Итак, юмористическая, может быть даже пародийная повесть. Еще неплохо было бы главными героями сделать не взрослых дядей, а детей... И Юлий решил, что это будут его сыновья Стас и Костя... Когда сюжетный «скелет» повести в самом черновом варианте был разработан, Юлий понял, что ему с этой вещью не справиться — он засушит ее, замордует психологизмом, бытовухой и чернухой. И игра была без особого сожаления оставлена.
Весной 93-го Юлий по самым что ни на есть житейским (хотя, слегка и романтическим) обстоятельствам перебрался в Алма-Ату и устроился работать в коммерческий отдел газеты «Казахстанская правда». Шеф отдела, Аркадий Кейсер, был неравнодушен к фантастике, что, собственно, и привело туда Юлия. Так что Аркадия можно считать одним из главных «виновников» появления этой книги, ведь в том же самом коммерческом отделе «Казахстанской правды» у него уже работал тогда Сергей Лукьяненко. И только благодаря этому, общение Юлия и Сергея стало достаточно тесным. Там же, надо заметить, работали и известный критик-фантастовед Алан Кубатиев, и фэн Валера Смолянинов, послужившие позднее прообразами чуть ли не главных персонажей этой книги. Да что говорить, и сам Аркадий стал очень занятым и напрочь засекреченным агентом ДЗР Кейсероллом.
В первую же встречу с Сергеем в Алма-Ате, Юлий вспомнил о своем нереализованном сюжете и подумал вдруг, что вот Сергей-то, с его гайдаровским (Да??? С. Л.) стилем, пожалуй, как никто справился бы с ним. В гостинице, за рюмочкой (очередной... С. Л.) коньяку, Юлий объявил сие Сергею и поведал сюжет. Сергей к последнему отнесся довольно прохладно, но тут же сделал несколько толковых уточнений и дополнений. (Например, ключевые повороты, что машина времени попала в настоящее из будущего, и что спасенная пацанами в древнем Египте девочка — их собственная мать, выдуманы Сергеем именно тогда. Ю. Б.). А затем, сославшись на занятость, и, желая в мягкой форме отвязаться от слабо заинтересовавшей его затеи, он предложил Юлию составить подробнейший план будущей повести — с разбивкой по главам, с психологическими характеристиками персонажей, со всеми перепитиями (Не говори этого слова! С. Л.) сюжета... А там уж он посмотрит — будет писать или нет.
Как истиный Овен (т.е. баран) Юлий с упорством принялся за этот кропотливый труд. Надо заметить, что доселе Юлий, как, кстати, и Сергей, ни разу не писал планов для будущей вещи. Через несколько дней план объемом в 20 машинописных страниц был готов. Сергей прочел его и повел себя совершенно по-новому: он заявил, что немедленно приступает к написанию предисловия. Вот и еще одно совпадение: по Зодиаку Сергей тоже Овен... Через два дня предисловие было готово.
К тому моменту уже стало ясно, что повесть будет писаться В СОАВТОРСТВЕ. Юлий брал на себя разработку сюжета, редактуру и «отписывание» тех кусков, которые у Сергея почему-то «не шли». При этом, отписывая их, Юлий должен был имитировать стиль Сергея. Т.е. брал на себя роль «литературного раба». Сначала дело шло именно так, но вскоре, когда стилистический строй был окончательно выработан, Сергей и Юлий стали писать уже более независимо друг от друга, распределив по плану участки текста, и с «рабством» было покончено.
Работа шла поразительно быстро, ни Юлий, ни Сергей никогда еще не писали в таком темпе. По-видимому, влияло возникшее ощущение соревнования. Надо сказать, что соревнование было не только количественным, но и качественным: кто интереснее, кто смешнее, кто КРУЧЕ... В то же время, понимая, что цель-то у них единая, соревнуясь, Юлий и Сергей помогали друг другу. Частенько они перезванивались (Юлий со своей подругой к тому времени уже снял в Алма-Ате квартиру) и подсказывали друг другу те или иные «приколы». Например. Звонит Сергей. «Юлик, ты сейчас про что пишешь?» «Про то, как пацаны с Хайлине познакомились.» «Там, помнишь, она должна сказать, что сегодня с фараоном не может всретиться?..» «Да, он на охоте, я это уже написал». «Лучше не на охоте. А то они все что-то охотятся. Шидла на тараколли — в будущем, фараон — в прошлом... Пусть он лучше примеряет свадебную юбку. Представляешь, какое важное государственное событие?..» «Класс. Беру.» Вот, примерно так. И теперь уже трудно разделить, кто что придумал, кто что написал...
Сама манера работы у Сергея и Юлия абсолютно разная. Сергей садится за печатную машинку и штампует чистовик. Юлий пишет от руки, затем все многократно редактирует, переписывает, снова редактирует и тогда уже печатает на машинке... и снова редактирует. (Именно поэтому Аркадий Кейсер, например, к факту данного соавторства отнесся весьма скептически, заметив, что невозможно, мол, запрячь вместе «коня и трепетную лань». Как ни хотелось Юлию думать, что под «трепетной ланью» Аркадий подразумевает его, пришлось ему смириться с лошадинным образом.) Как-то Сергей увидел (не будем уточнять, где) всю исчерканную-перечерканную страничку черновика Юлия, в которой не было буквально ни одного не переправленного слова, ни одного предложения, в котором слова не были бы переставлены в ином, нежели первоначально, порядке, и заявил: «Ужас! Если бы я так мучался, я бы вообще не писал».
Легкость, с которой пишет Сергей, слегка раздражала Юлия. Но вскоре стало ясно, что на самом-то деле конечный результат (в смысле качества и количества текста выдаваемого в определенный срок), как ни странно, у них примерно равный. Видимо, дело просто в том, что Сергей сначала основательно переваривает текст в голове, а затем выдает его «на-гора», а у Юлия процесс «переваривания» сопровождается маранием бумаги. Выход же — один.
К особенностям того, как писались «Мама» и «Остров» нужно отнести и злобное взаиморедактирование соавторов. Процесс этот проходил болезненно, Юлий и Сергей частенько ругались и ссорились, отстаивая не только тот или иной сюжетный ход, но и, например, форму какого-нибудь глагола или порядок слов в предложении. После первой редактуры, произведенной Юлием над вступлением «Мамы», Сергей пришел в ужас, и решил, что процесс не пойдет. Однако следующая редактура, произведенная Сергеем над Юлием, заставила соавторов умерить пыл. Нервно потирая затылок, Юлий долго и въедливо допытывался, что испытывал Сергей, когда он его правил. Тоже самое? Да? Извини... Давай будем бережнее друг к другу... Иногда прибегали к помощи третейских судей, в качестве которых выступали то Кубатиев, то Смолянинов, то жена Сергея (Соня), то подруга Юлия (Юля). (Последняя особенно помогала в работе над «Островом», чем и заслужила посвящение.Ю. Б.) Зато уж окончание главы, части, тем паче целой повести сопровождались великолепными дружескими попойками, (не говори этого слова! С. Л.) и все обиды снимались.
Вопреки задуманному, стиль, выработанный в соавторстве, не похож ни на стиль Сергея, ни, тем более, на стиль Юлия. То же можно сказать и о вещах в целом. Стремясь поразить друг друга, овны Юлий и Сергей свалили в одну кучу все что только могли, хорошенько перемешали, проварили и получили эдакое джеромовское «ирландское рагу». Одни будут есть его, не различая ингридиентов, другие же, более начитанные или более дотошные, то тут, то там будут натыкаться на останки уже знакомых им блюд.
Кстати, о сравнении литературного произведения с блюдом. Откровенно вставная глава в «Маме» о семинаре кулинаров дала толчок тому, чтобы персонажи повестей стали узнаваемы узким «фэндомовским» кругом. Только хорошо знающие Бориса Натановича Стругацкого узнают его в Бормотане, а в семинаристах-кулинарах — членов Ленинградского семинара молодых фантастов. Подобная же петрушка и с ВБО в «Острове»: боян Шнобель — писатель Носов, Ткачев сын — само собой, Ткачев и пр. Другими словами, авторы, слегка «заигрались» и всунули в повествование многих своих друзей и знакомых, ничуть сие не оправдывая сюжетно. Единственное, что оправдывает их — то, что тот, кто этих друзей и знакомых не знает, попросту ничего и не заметит, а уж тот, кто знает — повеселится еще и над этим.
...Итак работа над «Мамой» шла к концу, когда Сергей робко предложил написать еще что-нибудь. Дело в том, что написание «Мамы» вывело его из первого в жизни писательского «кризиса», и более того, заставило параллельно писать собственный роман. Работа в соавторстве стала для него не то мощным допингом, не то легким наркотиком. В ответ на предложение Юлий заявил Сергею, что у него есть еще одна сюжетная идея. А именно: фэнтези на основе русского фольклора. Сергей заметил, что подобные попытки уже делались, но вообще-то — заманчиво. Тут же решили, что главными героями будут три богатыря. И моментально родилась параллель с тремя мушкетерами. Значит, нужен д'Артаньян. Ну, кто же может им быть, как ни Иван-дурак?.. Дальше — больше, и после превращения Ивана-дурака в негра стало ясно, что и эта повесть будет не серьезной а пародийной, возможно даже в большей степени, чем «Мама».
Но «человек предполагает, а Бог располагает». Сергей и Юлий познакомились в Санкт-Петербурге на «Интерпрессконе» — тогда еще «всесоюзной» сходке писателей-фантастов и фанатичных ее потребителей (фэнов). Еще до этого Сергей прочел в журнале «МЕGА» повесть Юлия «Бабочка и Василиск» и, будучи в восторге от нее, подарил Юлию с дарственной, само собой, надписью свою только что вышедшую книжку «Рыцари сорока островов».
К подарку Юлий отнесся скептически, так как, склонный судить о людях по внешности, решил, что этот пухленький усатый юноша вряд ли способен написать что-то толковое. До книжки без особого энтузиазма добрался только в поезде, возвращаясь в Томск, когда читать было уже абсолютно нечего, и, неожиданно для себя, прочтя ее залпом, находился некоторое время в эйфории ошеломления. Язык Сергея был точным и ясным, повествование — ярким и увлекательным... (Верно. С. Л.) Так появилась почва для будущего соавторства — взаимное уважение писателей к творчеству друг друга, при всей разности их стилей, мироощущения и, в конце концов, возраста.
Однажды в Томске Юлий задумался над тем, почему, занимаясь фантастикой, он ни разу еще не написал ничего связанного с космосом, с путешествиями во времени, с какими-нибудь монстрами и т.п. (С монстрами ничего не написал? Юлик лукавит. Критики называют его БурКингом, и в чем-то здесь правы. С. Л.) Скорее, играя сам с собой, начал конструировать сюжет, в котором должно было присутствовать все вышеперечисленное. Вскоре стало ясно, что задуманная вещь не может быть серьезной, иначе она станет банальной до омерзения. Итак, юмористическая, может быть даже пародийная повесть. Еще неплохо было бы главными героями сделать не взрослых дядей, а детей... И Юлий решил, что это будут его сыновья Стас и Костя... Когда сюжетный «скелет» повести в самом черновом варианте был разработан, Юлий понял, что ему с этой вещью не справиться — он засушит ее, замордует психологизмом, бытовухой и чернухой. И игра была без особого сожаления оставлена.
Весной 93-го Юлий по самым что ни на есть житейским (хотя, слегка и романтическим) обстоятельствам перебрался в Алма-Ату и устроился работать в коммерческий отдел газеты «Казахстанская правда». Шеф отдела, Аркадий Кейсер, был неравнодушен к фантастике, что, собственно, и привело туда Юлия. Так что Аркадия можно считать одним из главных «виновников» появления этой книги, ведь в том же самом коммерческом отделе «Казахстанской правды» у него уже работал тогда Сергей Лукьяненко. И только благодаря этому, общение Юлия и Сергея стало достаточно тесным. Там же, надо заметить, работали и известный критик-фантастовед Алан Кубатиев, и фэн Валера Смолянинов, послужившие позднее прообразами чуть ли не главных персонажей этой книги. Да что говорить, и сам Аркадий стал очень занятым и напрочь засекреченным агентом ДЗР Кейсероллом.
В первую же встречу с Сергеем в Алма-Ате, Юлий вспомнил о своем нереализованном сюжете и подумал вдруг, что вот Сергей-то, с его гайдаровским (Да??? С. Л.) стилем, пожалуй, как никто справился бы с ним. В гостинице, за рюмочкой (очередной... С. Л.) коньяку, Юлий объявил сие Сергею и поведал сюжет. Сергей к последнему отнесся довольно прохладно, но тут же сделал несколько толковых уточнений и дополнений. (Например, ключевые повороты, что машина времени попала в настоящее из будущего, и что спасенная пацанами в древнем Египте девочка — их собственная мать, выдуманы Сергеем именно тогда. Ю. Б.). А затем, сославшись на занятость, и, желая в мягкой форме отвязаться от слабо заинтересовавшей его затеи, он предложил Юлию составить подробнейший план будущей повести — с разбивкой по главам, с психологическими характеристиками персонажей, со всеми перепитиями (Не говори этого слова! С. Л.) сюжета... А там уж он посмотрит — будет писать или нет.
Как истиный Овен (т.е. баран) Юлий с упорством принялся за этот кропотливый труд. Надо заметить, что доселе Юлий, как, кстати, и Сергей, ни разу не писал планов для будущей вещи. Через несколько дней план объемом в 20 машинописных страниц был готов. Сергей прочел его и повел себя совершенно по-новому: он заявил, что немедленно приступает к написанию предисловия. Вот и еще одно совпадение: по Зодиаку Сергей тоже Овен... Через два дня предисловие было готово.
К тому моменту уже стало ясно, что повесть будет писаться В СОАВТОРСТВЕ. Юлий брал на себя разработку сюжета, редактуру и «отписывание» тех кусков, которые у Сергея почему-то «не шли». При этом, отписывая их, Юлий должен был имитировать стиль Сергея. Т.е. брал на себя роль «литературного раба». Сначала дело шло именно так, но вскоре, когда стилистический строй был окончательно выработан, Сергей и Юлий стали писать уже более независимо друг от друга, распределив по плану участки текста, и с «рабством» было покончено.
Работа шла поразительно быстро, ни Юлий, ни Сергей никогда еще не писали в таком темпе. По-видимому, влияло возникшее ощущение соревнования. Надо сказать, что соревнование было не только количественным, но и качественным: кто интереснее, кто смешнее, кто КРУЧЕ... В то же время, понимая, что цель-то у них единая, соревнуясь, Юлий и Сергей помогали друг другу. Частенько они перезванивались (Юлий со своей подругой к тому времени уже снял в Алма-Ате квартиру) и подсказывали друг другу те или иные «приколы». Например. Звонит Сергей. «Юлик, ты сейчас про что пишешь?» «Про то, как пацаны с Хайлине познакомились.» «Там, помнишь, она должна сказать, что сегодня с фараоном не может всретиться?..» «Да, он на охоте, я это уже написал». «Лучше не на охоте. А то они все что-то охотятся. Шидла на тараколли — в будущем, фараон — в прошлом... Пусть он лучше примеряет свадебную юбку. Представляешь, какое важное государственное событие?..» «Класс. Беру.» Вот, примерно так. И теперь уже трудно разделить, кто что придумал, кто что написал...
Сама манера работы у Сергея и Юлия абсолютно разная. Сергей садится за печатную машинку и штампует чистовик. Юлий пишет от руки, затем все многократно редактирует, переписывает, снова редактирует и тогда уже печатает на машинке... и снова редактирует. (Именно поэтому Аркадий Кейсер, например, к факту данного соавторства отнесся весьма скептически, заметив, что невозможно, мол, запрячь вместе «коня и трепетную лань». Как ни хотелось Юлию думать, что под «трепетной ланью» Аркадий подразумевает его, пришлось ему смириться с лошадинным образом.) Как-то Сергей увидел (не будем уточнять, где) всю исчерканную-перечерканную страничку черновика Юлия, в которой не было буквально ни одного не переправленного слова, ни одного предложения, в котором слова не были бы переставлены в ином, нежели первоначально, порядке, и заявил: «Ужас! Если бы я так мучался, я бы вообще не писал».
Легкость, с которой пишет Сергей, слегка раздражала Юлия. Но вскоре стало ясно, что на самом-то деле конечный результат (в смысле качества и количества текста выдаваемого в определенный срок), как ни странно, у них примерно равный. Видимо, дело просто в том, что Сергей сначала основательно переваривает текст в голове, а затем выдает его «на-гора», а у Юлия процесс «переваривания» сопровождается маранием бумаги. Выход же — один.
К особенностям того, как писались «Мама» и «Остров» нужно отнести и злобное взаиморедактирование соавторов. Процесс этот проходил болезненно, Юлий и Сергей частенько ругались и ссорились, отстаивая не только тот или иной сюжетный ход, но и, например, форму какого-нибудь глагола или порядок слов в предложении. После первой редактуры, произведенной Юлием над вступлением «Мамы», Сергей пришел в ужас, и решил, что процесс не пойдет. Однако следующая редактура, произведенная Сергеем над Юлием, заставила соавторов умерить пыл. Нервно потирая затылок, Юлий долго и въедливо допытывался, что испытывал Сергей, когда он его правил. Тоже самое? Да? Извини... Давай будем бережнее друг к другу... Иногда прибегали к помощи третейских судей, в качестве которых выступали то Кубатиев, то Смолянинов, то жена Сергея (Соня), то подруга Юлия (Юля). (Последняя особенно помогала в работе над «Островом», чем и заслужила посвящение.Ю. Б.) Зато уж окончание главы, части, тем паче целой повести сопровождались великолепными дружескими попойками, (не говори этого слова! С. Л.) и все обиды снимались.
Вопреки задуманному, стиль, выработанный в соавторстве, не похож ни на стиль Сергея, ни, тем более, на стиль Юлия. То же можно сказать и о вещах в целом. Стремясь поразить друг друга, овны Юлий и Сергей свалили в одну кучу все что только могли, хорошенько перемешали, проварили и получили эдакое джеромовское «ирландское рагу». Одни будут есть его, не различая ингридиентов, другие же, более начитанные или более дотошные, то тут, то там будут натыкаться на останки уже знакомых им блюд.
Кстати, о сравнении литературного произведения с блюдом. Откровенно вставная глава в «Маме» о семинаре кулинаров дала толчок тому, чтобы персонажи повестей стали узнаваемы узким «фэндомовским» кругом. Только хорошо знающие Бориса Натановича Стругацкого узнают его в Бормотане, а в семинаристах-кулинарах — членов Ленинградского семинара молодых фантастов. Подобная же петрушка и с ВБО в «Острове»: боян Шнобель — писатель Носов, Ткачев сын — само собой, Ткачев и пр. Другими словами, авторы, слегка «заигрались» и всунули в повествование многих своих друзей и знакомых, ничуть сие не оправдывая сюжетно. Единственное, что оправдывает их — то, что тот, кто этих друзей и знакомых не знает, попросту ничего и не заметит, а уж тот, кто знает — повеселится еще и над этим.
...Итак работа над «Мамой» шла к концу, когда Сергей робко предложил написать еще что-нибудь. Дело в том, что написание «Мамы» вывело его из первого в жизни писательского «кризиса», и более того, заставило параллельно писать собственный роман. Работа в соавторстве стала для него не то мощным допингом, не то легким наркотиком. В ответ на предложение Юлий заявил Сергею, что у него есть еще одна сюжетная идея. А именно: фэнтези на основе русского фольклора. Сергей заметил, что подобные попытки уже делались, но вообще-то — заманчиво. Тут же решили, что главными героями будут три богатыря. И моментально родилась параллель с тремя мушкетерами. Значит, нужен д'Артаньян. Ну, кто же может им быть, как ни Иван-дурак?.. Дальше — больше, и после превращения Ивана-дурака в негра стало ясно, что и эта повесть будет не серьезной а пародийной, возможно даже в большей степени, чем «Мама».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента