Брюс Макаллистер
БРАТ
Гарри Гаррисону, мастеру
Высоко над городом, в комнате без окон, сидели инопланетянин и двенадцатилетний мальчик. Мальчик говорил, а инопланетянин слушал.
Мальчик был самый обыкновенный: в жилах его текла кровь дюжины разных наций, одежду он носил такую же, как и все остальные мальчики из огромного жилого комплекса ЛАКС.
Инопланетянин выглядел жутко, и мальчик всё время отводил взгляд, хоть и понимал, что это невежливо.
Он хотел, чтобы пришелец убил человека. Это же так просто.
Пока мальчик говорил, инопланетянин прямо и неподвижно сидел на кровати – только она могла выдержать его вес. Мальчик расположился на табурете рядом с учебным терминалом. Ему было не по себе в тесноте комнаты. Ещё бы! Трудно сохранять спокойствие, когда странное колено пришельца тычется прямо в нос! К счастью, инопланетянин, словно догадавшись, отодвинул ногу.
Мальчик не смотрел на анталуйца, но ясно представлял уродливое лицо гостя. Хватило одного взгляда, когда инопланетянин появился на пороге, и теперь жуткий образ всё время маячил перед глазами. И дело вовсе не в страхе. Разве это нормально, когда в дверях дома, построенного для людей, видевшего смерти и рождения стольких поколений землян, появляется нечто подобное?
Интересно, что думает анталуец?
Закрыв глаза, мальчик представил чёрную искусственную кожу, которую носил инопланетянин, защищаясь от враждебной ему атмосферы. Переплетения мышц под костюмом находились в постоянном движении, извивались, бугрились, даже если анталуец не двигался. В тесной комнате ему было трудно вытянуть длинную шею, но мальчик знал, что такое возможно. Он представил, как телескопическая шея мгновенно выстреливает голову в нужном направлении, и щёлкают челюсти.
Мальчик много читал об анталуйцах и знал, что у них на руках и ногах и даже на локтях есть длинные когти. Сейчас они были спрятаны. Объясняя, мальчик представлял, как пришелец выпускает и втягивает эти когти. Когда тот наконец заговорил, нечеловеческий голос донёсся из динамика переводящего устройства. Прибор наполовину скрывал лицо анталуйца, но мальчик знал, как оно выглядит. Массивный череп, огромные глаза, способные видеть в диапазоне, невероятном для любого земного создания, и даже в темноте. Тяжёлые складки кожи – дополнительные жабры. Под ними влажные протоки с кислотой.
– Кто тот… кого ты хочешь убить? – спросил голос, и мальчик испуганно вздрогнул. Потом опомнился: это всего лишь голос – механический, похожий на шипение змеи, искажённый. Голос не может убить.
– Его зовут Джеймс Ортега-Мамбай, – ответил мальчик.
– Почему? – прошипело в спёртом воздухе комнаты.
– Он хочет убить мою сестру.
– Откуда… ты это знаешь?
– Просто знаю.
Пришелец тяжело вздохнул, но ничего не сказал.
– Почему… ты думаешь… что я соглашусь? – наконец произнёс он.
Мальчик медлил с ответом.
– Но ведь вы убийца.
Пришелец помолчал.
– Значит, все анталуйцы, – проскрежетало в динамике, – профессиональные убийцы?
– Нет-нет, – запротестовал мальчик, стараясь не отворачиваться. – Я думал…
– Тогда… тогда почему… ты выбрал меня?
Мальчик подошёл к инопланетянину возле большого фонтана в Санта-Монике – местной достопримечательности, которую гости из космоса посещают хотя бы потому, что она указана в официальных путеводителях – и протянул записку на корявом анталуйском. «Я знаю, кто вы и чем вы занимаетесь, – говорилось в записке. – Мне нужны ваши услуги. ЛАКС, 873—2345-2657, завтра утром в 11.00. Меня зовут Ким».
– Все знают, на что способны анталуйцы, – уважительно произнёс мальчик. – Я читал и о боевой операции на Но, и о том, что случилось на Хоггун-II, когда анталуйцев предали, и о том, как ваши наёмники смогли справиться с гар-беттианцами.
Мальчик помолчал.
– Я раздал девяносто восемь таких записок, пока не нашёл вас. Откликнулись только вы.
Отвратительная голова склонилась, но длинные руки даже не шевельнулись. Мальчик не мог отвести от них глаз.
– Я тебя слышу, – сказал пришелец.
Это слово выбрало переводящее устройство. «Слышать» не значит «понимать». Маленькому землянину удалось то, что не смогли сделать военные и гражданские спецслужбы пяти миров – определить профессионала. Пожалуй, стоит задуматься… Зачем он ответил на записку? Почему воспринял просьбу всерьёз? В конце концов, послание передал ребёнок. Может, профессиональное чутьё подсказало, что бояться нечего? Или что-то ещё? Мальчик почему-то был уверен, что анталуец откликнется. Почему?
– Сколько… ты можешь заплатить? – с любопытством спросил пришелец.
– У меня двести долларов.
– Где… ты их взял?
– Продал кое-что, – быстро ответил мальчик.
Обстановка в комнатах была бедной. Понятно, что мальчик ничего не мог продать. Деньги он, конечно, украл.
– Я достану ещё. Я…
Анталуец издал непереводимый звук. Мальчик подпрыгнул.
Наёмник вспомнил двести тысяч интеров за работу на третьем спутнике Хоггуна, сотню тысяч долларов за убийство на астероиде Вулф, акции месторождений урана, редкие лекарства и небольшой звездолёт, полученные за три теракта на Алама Пой (потом это барахло удалось продать за двойную цену). Что можно купить на двести долларов? Хватит ли хотя бы на билет в городском транспорте?
– Этого мало, – сказал инопланетянин. – Конечно, – добавил он, дёрнув рукой, – ты мог догадаться записать… наш разговор… и можешь угрожать, что передашь запись… земным властям… если я не сделаю то, что ты хочешь…
У ребёнка расширились зрачки – как у того человека, местного чиновника на Дьедоре, которого анталуец убил, выполняя заказ Грей Инфра.
– Нет-нет, – пробормотал мальчик, краснея. – Я даже не думал об этом.
– Может быть… следовало, – рука анталуйца снова дёрнулась, и Ким увидел, что она изуродована и короче других.
Мальчик кивнул. Да, об этом следовало подумать.
– Почему… – спросил пришелец, – человек по имени… Джеймс Ортега-Мамбай… хочет убить твою сестру?
Мальчик принялся объяснять, а когда закончил, инопланетянин странно посмотрел на него, и ребёнку стало не по себе. Анталуец поднялся – суставы щёлкнули, туловище выпрямилось, длинные руки извивались, как будто жили собственной жизнью.
Мальчик вскочил и отступил назад.
– Двести… это слишком мало за убийство, – сказал инопланетянин и ушёл, воспользовавшись заброшенной подземной дорогой, которую указал ему мальчик.
* * *
Заходило солнце. Человек по имени Джеймс Ортега-Мамбай шагнул из скоростного лифта на крышу здания федерального управления. Вот и кончился ещё один длинный, но полезный день в УПКОНТРОЖНАСе. Сверкая в лучах закатного солнца, вертолётная площадка напоминала спокойную гладь пруда – это вам не хаос Тихого Океана! – и даже духота не могла испортить роскошного зрелища. Конечно, в такую погоду хорошо бы снять пиджак, но сделать это, не роняя достоинство, можно только в одном месте – в собственном «Чудо-доме у моря». Поэтому сегодня на чиновнике был новенький лёгкий костюм. «Модель «Летнее мерцание»– жарко не будет!» Такой пиджак и снимать не хочется!Как всегда, он уходил из УПКОНТРОЖНАСа последним и гордился этим. Нет большего удовольствия, чем взлетать с пустой площадки, слушая пение винта над головой и любуясь заходящим солнцем. Прочь отсюда, из душного города, на побережье, к своему Чудо-дому с маленькой вертолётной площадкой, в заслуженное уединение. Да, пришлось потрудиться ради такого удовольствия. Вертолёт светился в лучах заходящего солнца, и Ортега-Мамбай не спешил, любуясь великолепной картиной. Вот бы запечатлеть это чудо красками, увековечить в цифре или создать мультимедийную поэму. Пожалуй, этим стоит заняться в выходные, после интимного свидания c другими членами триады.
Едва он приблизился к дверце со стороны пилота, от большой тени вертолёта отделилась ещё одна тень, и замечтавшийся чиновник чуть не закричал от неожиданности.
Различив высокий силуэт, Ортега-Мамбай вначале подумал, что кто-то из коллег решил пошутить, нарядился в карнавальный костюм.
Но когда фигура шагнула в свет заходящего солнца, стало понятно, кто это. Крик застрял в горле. Конечно, он видел таких тварей в новостях и даже встречал в космопорте и возле городских достопримечательностей, но никогда настолько близко.
Инопланетянин заговорил – из динамика раздался низкий и механический голос:
– Ты Джеймс Ортега-Мамбай… инспектор седьмого округа… УПКОНТРОЖНАСа?
Чиновник не решился отрицать. Кто же не знает, какого рода услуги анталуйцы оказывают всем пяти звездным расам, включая людей. Нет, пришельцу лучше не лгать.
– Да… Это я… Я Ортега-Мамбай.
– Моё имя, – объявил анталуец, – не важно, Ортега-Мамбай. Ты знаешь, кто я… Важно… что ты распорядился… прервать беременность Линды Туки-Ятсен… Ты запретил рождение сестры… мальчика Кима Туки-Ятсена… Это так?
Пришелец ждал ответа.
– Может быть, – промямлил мужчина. – Я, конечно же, не могу помнить все подобные дела. Мы рассматриваем их, не обращая внимания на фамилии…
Он запнулся, осознав абсурдность ситуации. Безобразие!
– Я не понимаю, вам-то какое дело? – возмутился чиновник. – Это земной город! Он и так перенаселён! И находится в перенаселённой стране на перенаселённой планете! У нас нет средств для колонизации других миров. Это наша проблема и мы сами будем её решать. И вас это совершенно не касается! Вы к нам прибыли с делегацией?
– Нет… – прошипело в динамике. – Но меня… касается, если… нерождённая девочка Туки-Ятсенов умрёт.
– Не понимаю, о чём вы.
– Она должна жить, Ортега-Мамбай… Её брат хочет сестру… Он живёт и учится… в трёх комнатах, а родители работают… где-то в городе… Для него… ребёнок, которого носит его мать… уже существует. Он очень переживает… такие переживания знакомы твоей расе, Ортега-Мамбай.
Я сплю, подумал Ортега-Мамбай.
Это безумие. Внутри закипал гнев – впервые с того момента, как он попал на эту службу.
– Да как вы смеете! – рассердился он. – Вы находитесь на чужой планете и приказываете мне, федеральному служащему, исполнить желание не только какого-то там ребёнка, но и ваше!… У вас даже нет официального статуса…
– Эта девочка не умрёт, – прервал его инопланетянин. – Если она умрёт, я… сделаю то, для чего меня наняли.
Инопланетянин шагнул к вертолёту и оказался так близко к мужчине, что почти касался его. Тот не отступил. Нет, эта тварь его не запугает!
Пришелец поднял две руки из четырёх, раздался режущий звук, затем треск, и у человека перехватило дыхание от жуткого зрелища: чёрную синтетическую кожу один за другим прорывали невообразимо длинные и ровные когти.
И этими когтями существо сорвало дверь вертолёта.
Только что металлическая дверь висела на месте и вот она уже нанизана на когти, намного более крепкие, чем ногти, кости и панцири земных обитателей.
Ортега-Мамбай растерянно подумал, чем же должно питаться существо, обладающее такой силой.
– Садись в вертолёт, Ортега-Мамбай, – приказал инопланетянин. – Отправляйся домой. Поспи и подумай… о том, что ты должен сделать… чтобы девочка жила.
Чиновник попытался залезть в вертолёт, но ноги его не слушались. Как бы чудовище не начало помогать! Оказавшись наконец внутри, он лихорадочно замолотил по приборной доске, пытаясь при этом выполнять приказ анталуйца. Думать.
* * *
Инопланетянин не сел на кровать, а остался на пороге. В этот раз мальчик смотрел на него спокойно.– Ты знаешь о нас больше, чем говоришь… – неожиданно заявил анталуец. – Разве не так?
Ким не ответил. Огромные, похожие на кошачьи, неземные глаза были прикованы к нему.
– Отвечай, – приказал инопланетянин.
Но мальчик только спросил:
– Вы сделали это?
Пришелец оставил вопрос без ответа.
– Вы убили его? – волновался мальчик.
– Отвечай, – совершенно спокойно повторил анталуец.
– Да… – ответил наконец Ким и отвёл глаза.
– Откуда?
Мальчик ничего не ответил и расстроенно опустился на табурет.
– Отвечай… или я… сломаю всё в этой комнате.
Ким на мгновение замер, затем поднялся и медленно подошёл к учебному терминалу.
– Я долго изучал вашу звезду, – неохотно признался он.
– Ты знаешь больше, – сказал инопланетянин.
– Да. Я изучал историю Анталу, – ребёнок немного оживился. – В школе, разумеется.
Он нажал пару клавиш, и экран замерцал. Пришелец увидел карту северного полушария Анталу, древние торговые пути Седьмой Империи, острова – осколки материков, затонувших под смертельным натиском моря.
– Полагаю… ещё больше, – повторил пришелец.
– В прошлом году я изучал данные – сам, не для школы – о палеонтологических раскопках на Анталу. Там многие виды животных питались тем же, чем и ваша раса.
Вот как, подумал инопланетянин.
– Я наткнулся на кое-что ещё, – продолжал мальчик, и пришелец расслышал в глухом голосе чувство, которое человеческая раса называет «отчаяние». Ребёнок уверился, что человек по имени Ортега-Мамбай убьёт его сестру, и «отчаялся».
Мальчик ещё раз нажал на клавиши. Появилось новое изображение – модель анталуйской семьи. Пришелец впервые видел такую чёткую, подробную и сложную схему гнезда.
Пришелец не мог прочитать надписи, но догадывался, что они означают. «Узы кровного долга» и соответствующие им «мотивационные приоритеты», «взаимозависимости» и «последствия утраченных связей» для индивида и членов группы. Ещё было приложение – динамическая трёхмерная модель выживания, с помощью которой земные экзопсихологи объясняли поведение анталуйцев. Мальчик нажал на клавиши и появился список «тотемных завещаний» и «родственных наследований» из древних захоронений близ Толоа и Мантока.
– Ты решил, что знаешь, – сказал пришелец, – что чувствуют анталуйцы.
Мальчик не поднимал глаз.
– Да.
Инопланетянин немного помолчал, затем произнёс:
– Ты не ошибся… Туки-Ятсен.
Ким смотрел на него, ничего не понимая.
– Твоя сестра будет жить.
Мальчик недоверчиво моргнул.
– Я говорю правду, – заявил наёмник.
Ребёнок стал выпрямляться, в позе больше не чувствовалось «отчаяние».
– Мне удалось, – объяснил инопланетянин, – обойтись без убийства… которое ни ты, ни я… не можем себе позволить.
– Ей разрешат жить?
– Да.
– Точно?
– Я никогда не лгу… о проделанной работе.
Мальчик растерянно смотрел на инопланетянина.
– Я отдам вам деньги, – сказал он.
– Нет… Не нужно, – ответил инопланетянин.
Ким всё смотрел на него и вдруг встал.
Инопланетянин с любопытством наблюдал за ребёнком. Мальчик зачем-то шагнул к нему. Должно быть, земной обычай. «Сентиментальность». Ким чувствовал, что обязан что-то сделать, несмотря на страх.
Мальчик поднял дрожащую руку и дважды дотронулся до плеча пришельца, затем скользнул пальцами по повреждённой конечности.
Удивительно! Так прикасались друг к другу анталуйцы.
Да, это необыкновенный мальчик, подумал инопланетянин. И дело не просто в интеллекте – что бы не скрывалось в этом понятии – или интересе к анталуйской расе. В земном ребёнке было что-то ещё, и пришелец оценил это.
То, что нужно даже убийце…
Анталуйский жест, который использовал мальчик, означал «я твой кровный должник», пусть даже при этом землянин не выпустил десятки острых когтей, как того требовал ритуал. Но мальчик сделал правильный выбор.
– Спасибо, – сказал Ким. Он явно отрепетировал прикосновение. Ребёнок очень боялся и повторял жест до тех пор, пока страх не исчез.
Мальчик неловко отступил и спросил:
– У вас есть гнездо?
– Нет, – ответил инопланетянин, не удивляясь вопросу. Мальчик уже ничем не мог его удивить. – Это было решение… принятое без сожаления. Многие анталуйцы так поступили. Моя работа… мешает этому. Ты понимаешь…
Мальчик кивнул – земной жест, означающий понимание, – и спросил:
– А как это – убивать?
Это был самый главный вопрос. В голосе ребёнка чувствовалось волнение, но не страх.
Анталуец ответил просто:
– Это и легче… и труднее… чем ты можешь представить.
* * *
Мальчик по имени Ким Туки-Ятсен стоял на пороге своей комнатки и прислушивался к тому, что какой-то мужчина говорил родителям.Стараясь не смотреть на выпирающий живот матери, гость сказал:
– Для вас сделали исключение, Туки-Ятсены. Вам разрешают родить этого ребёнка. В течение трёх недель вы получите необходимые документы на семью из четырёх человек. Справки по телефону, указанному на этой карте.
Когда человек ушёл, мама зарыдала от счастья, а отец её обнял.
Мальчик шагнул к родителям и теперь они обнимались втроём, а скоро их станет четверо. Вот что важно.
Какие хорошие у него родители! Они дали ему жизнь. Он их любит. Это тоже важно.
Ночью она ему снова приснилась. Её звали Кьяра. Во сне она была маленькой, как сестрёнка Сиддо, который жил двумя этажами ниже, но похожа на маму. Дочери и должны быть похожи на матерей, разве не так? Во сне они крепко обнимались вчетвером, а их квартира была намного больше.
Брат с сестрой несколько лет ютились в одной комнате. Когда Киму исполнилось семнадцать, а его сестре пять, из Ромы – одного из миров в Плеядах, пострадавших от войны, – прибыла посылка. Небольшой герметичный контейнер из металла был немного помят. Его открывали не меньше семи раз. На нём красовались таможенные пломбы четырёх миров. Изнутри шёл ужасный запах. Курьер объяснил, что доставленный груз прошёл дезинфекцию. Учитывая обстоятельства, контейнер оставался в карантине около года.
Ким не сразу понял, о чём говорит курьер.
В посылке было много странных вещей. Небольшой гладкий череп инопланетного хищника. Оплавленный металлический обломок, похожий на распускающийся цветок. Два кольца из блестящего камня, звенящие от прикосновения. Какое-то древнее устройство – как потом выяснилось, безвоздушный коммуникатор третьего поколения из арсенала гар-беттианцев. Спираль из шерсти и смолы; через некоторое время Ким узнал, что это редкий музыкальный инструмент с Хоггун-VI. И множество других вещиц, среди которых была и почтовая открытка с изображением знаменитого фонтана, которую мальчик когда-то дал инопланетянину.
Позже семья получила официальное сообщение о размещённом на имя Кима Туки-Ятсена депозите – триста тысяч интеров в банке на нейтральной станции хай-верков, об уникальном оружии, оставленном до востребования, также на его имя, на Титане, и о билете на звездолёт, которым Ким сможет воспользоваться, когда станет взрослым.
Документ, названный анталуйцем «распев наследства», не походил на обычное земное завещание, но по сути был именно им. Он обладал законной силой, хоть и был написан где-то между мирами незадолго до гибели инопланетянина на планете Глория.
Ким пытался объяснить всё родителям, но те ничего не поняли. Впрочем, это было и не важно. На полученные деньги они купили пятикомнатную квартиру в северном секторе города, мама нашла работу получше, отца вылечили от аутоиммунного гепатита, Ким продолжил учёбу. И пока это было важнее, чем удивительное оружие, терпеливо дожидающееся его на огромном спутнике Сатурна.