Мамедгулузаде Джалил
Два мужа
Джалил Мамедгулузаде
Два мужа
Вопрос, о котором пойдет речь ниже, может показаться на первый взгляд старым и тысячу раз пережеванным, так как вопросы брака и развода были неоднократно затронуты как в художественной литературе, так и в статьях нашей периоди-ческой печати, о них много раз писали, читали и слышали.
Тем не менее происшествие, о котором я хочу рассказать, относится, мне думается, к разряду довольно редких и вместе с тем весьма интересных и поучительных.
Теперь, накануне десятой годовщины Октябрьской револю-ции, такое происшествие может показаться неправдоподобным, а рассказ о нем ничем иным, как выдумкой.
Но это - действительное происшествие, и его свидетелем был я, грешный.
Город, в котором произошло это событие, азербайджанский город, расположенный на берегу Аракса. Жители этого города, находящегося в непосредственном соседстве с религиозным Ираном, ни на шаг не отстают от прочих благочестивых и пра-воверных мусульман. Можно сказать, поголовно все население города аккуратно исполняет установленные аллахом молит-венные повинности, своевременно совершает намаз, не отклады-вая даже необязательных молений.
Так же добросовестно выполняет это набожное население во всех деталях условия, предписанные для месяца рамазана и, требования относительно паломничества в Мекку и прочие свя-щенные города, а в месяц мухаррам эти правоверные вспоми-нают борьбу и мучения имамов в Кербале и всегда выходят на первое место среди других мусульман.
Незадолго до Октябрьской революции, то есть лет десять-двенадцать тому назад, проживал на родине этих религиозных и набожных людей некий божий раб по имени Гаджи-Рамазан. Я говорю "проживал" потому, что этот божий раб в насто-ящее время уже не жив; несколько лет тому назад я слышал, что он умер.
Гаджи содержал баню, арендуя ее у Гейдараги. Мне вспо-минается, что как-то он выдал хозяину бани за год шестьсот рублей арендной платы и примерно столько же осталось ему самому за труды.
Гаджи-Рамазан был моим ближайшим соседом, поэтому мне были известны не только размеры его доходов от бани, но и более интимные происшествия в его доме, и я смею уверить уважаемых читателей, что свою жену Шахрабану он очень лю-бил, настолько любил, что дважды даже плакал по ней тайком; очевидцем этого был я сам.
Первый раз это было тогда, когда он, за что-то рассердив-шись на жену, дал ей развод; а второй раз плачущим я видел Гаджи, когда он, помирившись с женой, вторично на нее раз-гневался и снова дал ей развод.
Тогда бедный Гаджи пришел к моему отцу и стал умо-лять его:
- Братец Мешади-Алескер, заклинаю тебя одиноким Имам-Рзой. И я одиноко сижу у себя дома, и, словно чуже-земец, стенаю и плачу. Возьми на себя труд, пойди к Гаджи-Асаду и скажи, что Гаджи-Рамазан совершил глупость и теперь сильно раскаивается.
Гаджи-Асад - это отец Шахрабану, жены Гаджи-Рамазана. После второго развода с женой Гаджи-Рамазан был на-столько удручен, что не вынес одиночества и пришел к моему отцу высказать свое горе и просить у него посредничества и помощи.
Гаджи-Рамазан был высокий мужчина лет сорока пяти-пя-тидесяти. Жене его Шахрабану было лет тридцать пять или немного больше. Это была красивая женщина.
Детей у них не было, не было с самого начала супружества.
Внешне они жили дружно, и Гаджи-Рамазан, как уже было сказано выше, в достаточной мере любил свою жену. Тем не менее по какой-то неведомой причине в течение двух лет Гаджи дважды разводился с женой и после второго развода, раскаяв-шись, пришел к моему отцу просить заступничества.
Гаджи-Асад приходился нам дальним родственником и, как бы то ни было, не отказал бы моему отцу в его ходатайстве.
Вот почему Гаджи-Рамазан возлагал на моего отца большие надежды.
Словом, на этот раз дело также кончилось миром.
Моя тетка пошла и привела женщину к мужу. Гаджи-Рама-зан на этот раз был предупрежден, чтобы обходился с женой мирно и не создавал лишних хлопот для себя и для других.
Прошел год. И снова пополз слух, что Гаджи-Рамазан не поладил с женой, а потом стало известно, что Гаджи опять раз-велся с ней.
На этот раз уже не нашлось охотников мирить их, и всякий, кто слышал о разводе супругов, отделывался усмешкой и назы-вал Гаджи-Рамазана и его жену сумасшедшими.
В конце концов супруги снова помирились, так как, в сущно-сти, не имели никакой вражды друг к другу, а ссориться и раз-водиться вошло у них в привычку.
Но на этот раз с ними приключилось такое, что из-за склон-ности к частым ссорам и разводам они не только осрамили себя в глазах всего народа, но дали тему ашугам и литераторам, которые разнесли их позор по всему свету.
А приключилось с ними следующее: все моллы нашего города единодушно пришли к заключению, что согласно кано-нам ислама нет никакой возможности вернуть жену Гаджи-Рамазану и снова сочетать их законным браком. Для этого не-обходимо, чтобы Шахрабану вышла замуж за другого, затем по всем правилам шариата развелась с ним и по истечении уста-новленного срока после развода вышла за своего прежнего мужа, как совершенно посторонняя женщина.
Вначале я не поверил правильности такого толкования и об-ратился за разъяснением к нашему соседу Гаджи-Молла-Али, который рассеял все мои сомнения; оказалось, что в коране имеется совершенно недвусмысленное указание на этот счет.
Гаджи-Молла-Али открыл Коран и в какой-то главе, сейчас я не помню, прочитал, что если какой-нибудь мусульманин дважды разведется с женой и вернет ее к себе, а потом разве-дется и в третий раз, то на этот раз лишается права снова стать ее мужем. Суть этого стиха: пока такая женщина не вый-дет замуж за кого-нибудь другого, она не может вернуться к прежнему мужу.
Я понимаю так, что если в каком-нибудь деле нет никакого иного выхода, кроме одного-единственного, если в каком-ни-будь запутанном вопросе возможно только одно-единственное решение, то тут особенно кипятиться или ломать голову не стоит.
Раз перед тобой положили такой неоспоримый документ, как стих из корана, и доказали, что ты должен следовать по этому, а не по какому-либо иному пути, тут уж ничего не поде-лаешь. Хочешь не хочешь, ты должен идти по указанному пути.
Как ни было ужасно для Гаджи-Рамазана толкование это-го стиха корана, но для него, истого мусульманина, другого выхода и не могло быть.
Стало быть, Шахрабану должна временно сделаться же-ной другого.
Кого же?
Мне кажется, что такой вопрос поставит в затруднительное положение любого мужа, имеющего жену.
Как может Гаджи-Рамазан спокойно взирать на то, чтобы его любимая жена вышла замуж за другого мужчину?
Ведь он же от своей жены не отказывается! И не только не отказывается, а по ночам даже страдает по ней и не может уснуть.
Но вот наш Таджи-Рамтзан вспомнил о чем-то, и вздох облегчения вырвался из груди. Вздох этот был настолько целительным, что все горести, заставлявшие болеть его сердце, весь груз, давивший на пего своей неимоверной тяжестью, были сразу устранены, и перед Гаджи открылся путь к спа-сению.
Гаджи-Рамазан про себя решил женить на своей жене ис-топника бани Кебле-Имамали.
Это был тихий старик, иранец, лет шестидесяти, вечно гряз-ный, угрюмый, отвратительный. С утра до вечера он занят был тем, что из всех караван-сараев города таскал к бане навоз, разбрасывал его на крыше бани сушиться, а затем сгребал сухой навоз в банную печь и грел воду.
Кебле-Имамали не имел ни семьи, ни дома и спал в пред-баннике. Был очень беден и потому старался всячески угож-дать Гаджи-Рамазану, дни и ночи возился с навозом, чтобы не лишиться куска хлеба, который он получал за свой труд.
Идея, пришедшая в голову Гаджи-Рамазану, показалась ему очень легко осуществимой. Но на деле получилось иначе.
Гаджи полагал, что формально будет заключен брак между Кебле-Имамали и Шахрабану, та станет по закону женой Кеб-ле-Имамали и больше ничего. Кебле-Имамали будет продол-жать свою возню с навозом и печью, а Шахрабану останется жить, как и сейчас, у своего отца Гаджи-Асада.
Пройдет некоторое время, брак по всем правилам будет расторгнут, и, когда наступит установленный срок, Гаджи-Ра-мазан снова оформит свой брак с Шахрабану и возьмет ее к себе домой.
И таким образом дело будет улажено.
Увы! Какие обманчивые надежды!
Все моллы и улемы города сошлись на том мнении, что, пока Кебле-Имамали не будет близок с Шахрабану, то есть не сделает ее своей не только формальной, но и фактической женой, этот брак не будет рассматриваться как настоящий и, таким образом, Гаджи-Рамазан лишится возможности вернуть жену себе.
Рассказывали, что это обстоятельство создало для Гаджи-Рамазана большие хлопоты.
Он обращался к отдельным моллам, спрашивал знатоков шариата, изучил все возможные пути обхода канона, растра-тил массу денег, наконец решил поискать выход у самого Кебле-Имамали, о чем-то долго втайне с ним договаривался.
Мне думается, что никакого выхода он так и не нашел.
Как-то я обратил внимание, и все соседи видели, что Гаджи-Рамазан снял в своем районе временную комнату для Кебле-Имамали, обставил ее необходимыми вещами, обновил одежду Кебле-Имамали и тогда привел к нему Шахрабану.
После этого часто случалось, что мальчишки нашего района, видя Кебле-Имамали идущим к себе в новую комнату, подни-мали его на смех и так приставали к нему, что тот, выйдя из себя, брал с земли камень и бросал в мальчиков.
Самое смешное, однако, было в том, что Гаджи-Рамазан, хотя и не оставался, да и не имел права оставаться ночью с Шахрабану, днем по старой, уже укоренившейся привычке по-купал на базаре мясо, хлеб и с корзиной в руке приходил к Шахрабану. Остановившись в дверях, он вызывал ее. Та подхо-дила к двери, закутанная в чадру, как посторонняя женщина, и, приняв через полуоткрытую дверь корзину, уносила в ком-нату.
По словам близких соседей, Гаджи только спрашивал Шах-рабану:
- Ну, как поживаешь?
В самом начале Гаджи поставил Кебле-Имамали условие, чтобы тот поскорее дал развод Шахрабану. Не знаю, что там у них произошло, но дело с разводом затянулось на несколько месяцев.
Поговаривали, что Кебле-Имамали не хочет разводиться с Шахрабану, потом пошел слух, что он требует от Гаджи-Рамазана несколько сот рублей отступных. Были и такие разговоры, что между мужьями произошла сильная стычка из-за Шахра-бану.
В конечном счете все же дело как-то уладилось.
В один прекрасный день сказали, что Кебле-Имамали дал развод Шахрабану, а через некоторое время стало известно, что Гаджи-Рамазан заключил брак с Шахрабану и привел ее к себе домой.
* * *
Этим своим рассказом я преследовал одну цель.
Хочу заметить, что такие дела, когда муж после третьего развода со своей женой не может снова жениться на ней, пока ее не выдадут за постороннего мужчину, не новость. Известно, что среди благочестивых мусульман такие случаи бывали довольно часто, и никто тогда не удивлялся этому, никто не возражал и не возмущался.
Также известно, что наша эпоха - другая эпоха. Теперь муж с женой может и поссориться и помириться, и на шари-атский брак или развод посредничество Кебле-Имамали им не нужно.
Не нужно потому, что теперь уже люди нашли путь к сво-боде, научились жить свободной жизнью.
1927
Два мужа
Вопрос, о котором пойдет речь ниже, может показаться на первый взгляд старым и тысячу раз пережеванным, так как вопросы брака и развода были неоднократно затронуты как в художественной литературе, так и в статьях нашей периоди-ческой печати, о них много раз писали, читали и слышали.
Тем не менее происшествие, о котором я хочу рассказать, относится, мне думается, к разряду довольно редких и вместе с тем весьма интересных и поучительных.
Теперь, накануне десятой годовщины Октябрьской револю-ции, такое происшествие может показаться неправдоподобным, а рассказ о нем ничем иным, как выдумкой.
Но это - действительное происшествие, и его свидетелем был я, грешный.
Город, в котором произошло это событие, азербайджанский город, расположенный на берегу Аракса. Жители этого города, находящегося в непосредственном соседстве с религиозным Ираном, ни на шаг не отстают от прочих благочестивых и пра-воверных мусульман. Можно сказать, поголовно все население города аккуратно исполняет установленные аллахом молит-венные повинности, своевременно совершает намаз, не отклады-вая даже необязательных молений.
Так же добросовестно выполняет это набожное население во всех деталях условия, предписанные для месяца рамазана и, требования относительно паломничества в Мекку и прочие свя-щенные города, а в месяц мухаррам эти правоверные вспоми-нают борьбу и мучения имамов в Кербале и всегда выходят на первое место среди других мусульман.
Незадолго до Октябрьской революции, то есть лет десять-двенадцать тому назад, проживал на родине этих религиозных и набожных людей некий божий раб по имени Гаджи-Рамазан. Я говорю "проживал" потому, что этот божий раб в насто-ящее время уже не жив; несколько лет тому назад я слышал, что он умер.
Гаджи содержал баню, арендуя ее у Гейдараги. Мне вспо-минается, что как-то он выдал хозяину бани за год шестьсот рублей арендной платы и примерно столько же осталось ему самому за труды.
Гаджи-Рамазан был моим ближайшим соседом, поэтому мне были известны не только размеры его доходов от бани, но и более интимные происшествия в его доме, и я смею уверить уважаемых читателей, что свою жену Шахрабану он очень лю-бил, настолько любил, что дважды даже плакал по ней тайком; очевидцем этого был я сам.
Первый раз это было тогда, когда он, за что-то рассердив-шись на жену, дал ей развод; а второй раз плачущим я видел Гаджи, когда он, помирившись с женой, вторично на нее раз-гневался и снова дал ей развод.
Тогда бедный Гаджи пришел к моему отцу и стал умо-лять его:
- Братец Мешади-Алескер, заклинаю тебя одиноким Имам-Рзой. И я одиноко сижу у себя дома, и, словно чуже-земец, стенаю и плачу. Возьми на себя труд, пойди к Гаджи-Асаду и скажи, что Гаджи-Рамазан совершил глупость и теперь сильно раскаивается.
Гаджи-Асад - это отец Шахрабану, жены Гаджи-Рамазана. После второго развода с женой Гаджи-Рамазан был на-столько удручен, что не вынес одиночества и пришел к моему отцу высказать свое горе и просить у него посредничества и помощи.
Гаджи-Рамазан был высокий мужчина лет сорока пяти-пя-тидесяти. Жене его Шахрабану было лет тридцать пять или немного больше. Это была красивая женщина.
Детей у них не было, не было с самого начала супружества.
Внешне они жили дружно, и Гаджи-Рамазан, как уже было сказано выше, в достаточной мере любил свою жену. Тем не менее по какой-то неведомой причине в течение двух лет Гаджи дважды разводился с женой и после второго развода, раскаяв-шись, пришел к моему отцу просить заступничества.
Гаджи-Асад приходился нам дальним родственником и, как бы то ни было, не отказал бы моему отцу в его ходатайстве.
Вот почему Гаджи-Рамазан возлагал на моего отца большие надежды.
Словом, на этот раз дело также кончилось миром.
Моя тетка пошла и привела женщину к мужу. Гаджи-Рама-зан на этот раз был предупрежден, чтобы обходился с женой мирно и не создавал лишних хлопот для себя и для других.
Прошел год. И снова пополз слух, что Гаджи-Рамазан не поладил с женой, а потом стало известно, что Гаджи опять раз-велся с ней.
На этот раз уже не нашлось охотников мирить их, и всякий, кто слышал о разводе супругов, отделывался усмешкой и назы-вал Гаджи-Рамазана и его жену сумасшедшими.
В конце концов супруги снова помирились, так как, в сущно-сти, не имели никакой вражды друг к другу, а ссориться и раз-водиться вошло у них в привычку.
Но на этот раз с ними приключилось такое, что из-за склон-ности к частым ссорам и разводам они не только осрамили себя в глазах всего народа, но дали тему ашугам и литераторам, которые разнесли их позор по всему свету.
А приключилось с ними следующее: все моллы нашего города единодушно пришли к заключению, что согласно кано-нам ислама нет никакой возможности вернуть жену Гаджи-Рамазану и снова сочетать их законным браком. Для этого не-обходимо, чтобы Шахрабану вышла замуж за другого, затем по всем правилам шариата развелась с ним и по истечении уста-новленного срока после развода вышла за своего прежнего мужа, как совершенно посторонняя женщина.
Вначале я не поверил правильности такого толкования и об-ратился за разъяснением к нашему соседу Гаджи-Молла-Али, который рассеял все мои сомнения; оказалось, что в коране имеется совершенно недвусмысленное указание на этот счет.
Гаджи-Молла-Али открыл Коран и в какой-то главе, сейчас я не помню, прочитал, что если какой-нибудь мусульманин дважды разведется с женой и вернет ее к себе, а потом разве-дется и в третий раз, то на этот раз лишается права снова стать ее мужем. Суть этого стиха: пока такая женщина не вый-дет замуж за кого-нибудь другого, она не может вернуться к прежнему мужу.
Я понимаю так, что если в каком-нибудь деле нет никакого иного выхода, кроме одного-единственного, если в каком-ни-будь запутанном вопросе возможно только одно-единственное решение, то тут особенно кипятиться или ломать голову не стоит.
Раз перед тобой положили такой неоспоримый документ, как стих из корана, и доказали, что ты должен следовать по этому, а не по какому-либо иному пути, тут уж ничего не поде-лаешь. Хочешь не хочешь, ты должен идти по указанному пути.
Как ни было ужасно для Гаджи-Рамазана толкование это-го стиха корана, но для него, истого мусульманина, другого выхода и не могло быть.
Стало быть, Шахрабану должна временно сделаться же-ной другого.
Кого же?
Мне кажется, что такой вопрос поставит в затруднительное положение любого мужа, имеющего жену.
Как может Гаджи-Рамазан спокойно взирать на то, чтобы его любимая жена вышла замуж за другого мужчину?
Ведь он же от своей жены не отказывается! И не только не отказывается, а по ночам даже страдает по ней и не может уснуть.
Но вот наш Таджи-Рамтзан вспомнил о чем-то, и вздох облегчения вырвался из груди. Вздох этот был настолько целительным, что все горести, заставлявшие болеть его сердце, весь груз, давивший на пего своей неимоверной тяжестью, были сразу устранены, и перед Гаджи открылся путь к спа-сению.
Гаджи-Рамазан про себя решил женить на своей жене ис-топника бани Кебле-Имамали.
Это был тихий старик, иранец, лет шестидесяти, вечно гряз-ный, угрюмый, отвратительный. С утра до вечера он занят был тем, что из всех караван-сараев города таскал к бане навоз, разбрасывал его на крыше бани сушиться, а затем сгребал сухой навоз в банную печь и грел воду.
Кебле-Имамали не имел ни семьи, ни дома и спал в пред-баннике. Был очень беден и потому старался всячески угож-дать Гаджи-Рамазану, дни и ночи возился с навозом, чтобы не лишиться куска хлеба, который он получал за свой труд.
Идея, пришедшая в голову Гаджи-Рамазану, показалась ему очень легко осуществимой. Но на деле получилось иначе.
Гаджи полагал, что формально будет заключен брак между Кебле-Имамали и Шахрабану, та станет по закону женой Кеб-ле-Имамали и больше ничего. Кебле-Имамали будет продол-жать свою возню с навозом и печью, а Шахрабану останется жить, как и сейчас, у своего отца Гаджи-Асада.
Пройдет некоторое время, брак по всем правилам будет расторгнут, и, когда наступит установленный срок, Гаджи-Ра-мазан снова оформит свой брак с Шахрабану и возьмет ее к себе домой.
И таким образом дело будет улажено.
Увы! Какие обманчивые надежды!
Все моллы и улемы города сошлись на том мнении, что, пока Кебле-Имамали не будет близок с Шахрабану, то есть не сделает ее своей не только формальной, но и фактической женой, этот брак не будет рассматриваться как настоящий и, таким образом, Гаджи-Рамазан лишится возможности вернуть жену себе.
Рассказывали, что это обстоятельство создало для Гаджи-Рамазана большие хлопоты.
Он обращался к отдельным моллам, спрашивал знатоков шариата, изучил все возможные пути обхода канона, растра-тил массу денег, наконец решил поискать выход у самого Кебле-Имамали, о чем-то долго втайне с ним договаривался.
Мне думается, что никакого выхода он так и не нашел.
Как-то я обратил внимание, и все соседи видели, что Гаджи-Рамазан снял в своем районе временную комнату для Кебле-Имамали, обставил ее необходимыми вещами, обновил одежду Кебле-Имамали и тогда привел к нему Шахрабану.
После этого часто случалось, что мальчишки нашего района, видя Кебле-Имамали идущим к себе в новую комнату, подни-мали его на смех и так приставали к нему, что тот, выйдя из себя, брал с земли камень и бросал в мальчиков.
Самое смешное, однако, было в том, что Гаджи-Рамазан, хотя и не оставался, да и не имел права оставаться ночью с Шахрабану, днем по старой, уже укоренившейся привычке по-купал на базаре мясо, хлеб и с корзиной в руке приходил к Шахрабану. Остановившись в дверях, он вызывал ее. Та подхо-дила к двери, закутанная в чадру, как посторонняя женщина, и, приняв через полуоткрытую дверь корзину, уносила в ком-нату.
По словам близких соседей, Гаджи только спрашивал Шах-рабану:
- Ну, как поживаешь?
В самом начале Гаджи поставил Кебле-Имамали условие, чтобы тот поскорее дал развод Шахрабану. Не знаю, что там у них произошло, но дело с разводом затянулось на несколько месяцев.
Поговаривали, что Кебле-Имамали не хочет разводиться с Шахрабану, потом пошел слух, что он требует от Гаджи-Рамазана несколько сот рублей отступных. Были и такие разговоры, что между мужьями произошла сильная стычка из-за Шахра-бану.
В конечном счете все же дело как-то уладилось.
В один прекрасный день сказали, что Кебле-Имамали дал развод Шахрабану, а через некоторое время стало известно, что Гаджи-Рамазан заключил брак с Шахрабану и привел ее к себе домой.
* * *
Этим своим рассказом я преследовал одну цель.
Хочу заметить, что такие дела, когда муж после третьего развода со своей женой не может снова жениться на ней, пока ее не выдадут за постороннего мужчину, не новость. Известно, что среди благочестивых мусульман такие случаи бывали довольно часто, и никто тогда не удивлялся этому, никто не возражал и не возмущался.
Также известно, что наша эпоха - другая эпоха. Теперь муж с женой может и поссориться и помириться, и на шари-атский брак или развод посредничество Кебле-Имамали им не нужно.
Не нужно потому, что теперь уже люди нашли путь к сво-боде, научились жить свободной жизнью.
1927