---------------------------------------------------------------
© Saki (Hector Hugh Munro) "Reginald's Christmas Revel", 1904.
© Перевод - В. Ермолин (vitaly_ermolin@yahoo.com), 2002
---------------------------------------------------------------
- Говорят - сказал Реджинальд, - что печальнее победы - только
поражение. Кому приходилось провести так называемые "веселые святки" у
скучных знакомых, тот вряд ли с этим согласится. Никогда не забуду одно
Рождество, когда я гостил у Бабволдов. Миссис Бабволд кем-то там приходится
моему отцу - из тех кузин, которых держат в кладовой на всякий случай - и
поэтому я был вынужден принять ее приглашение, когда она послала его в
шестой, кажется, раз. Не понимаю, отчего дети должны терпеть за грехи
отцов... - нет, в этом ящике нет бумаги. Там у меня только старые меню и
програмки с театральных премьер.
Миссис Бабволд - дама очень серьезная. Никто еще не видел, чтобы она
улыбалась, даже когда говорит подругам гадости, или составляет список
покупок. Радости жизни она вкушает печально. Похожее впечатление производит
королевский слон в Индии. Ее муж увлекается садоводством, и садовничает в
любую погоду. Если мужчина в проливной дождь выходит обирать гусениц с
розовых кустов, это означает, что его домашняя жизнь оставляет желать много
лучшего. В любом случае, гусеницам, должно быть, очень беспокойно.
Там, конечно, были и другие люди. Был майор Какойто, который на кого-то
охотился в Лапландии, или еще где-то. Я забыл, на кого, но это не его вина:
он только о них и говорил, за каждой едой, и каждый раз упоминал, сколько в
них было футов и дюймов, от кончика до кончика, как будто мы собирались шить
им на зиму теплое белье. Я его слушал с видом напряженного внимания (оно
мне, кажется, к лицу), а потом скромно описал размеры окапи, которого я
подстрелил в болотах Линкольншира. Майор сделался очень красивого пурпурного
цвета (я, помнится, сразу подумал, что такие занавески подошли бы мне для
ванной). Думаю, в тот момент он почти решился меня возненавидеть. Миссис
Бабволд подошла с видом сестры милосердия, готовой облегчить муки
пострадавших, и спросила, отчего он не напишет книгу охотничьих
воспоминаний: вышло бы так интересно! Только позже она вспомнила, что он
подарил ей два толстенных тома на эту самую тему, со своим портретом и
автографом на фронтисписе, и приложением о привычках арктических мидий.
Вечерами мы забывали о дневных заботах и тяготах, и жили полной жизнью.
Все решили, что карты - это слишком пустой и легкомысленный способ убивать
время, и поэтому большинство играло в так называемые "книги". Выходите в
коридор - за вдохновением, надо полагать - а потом возвращаетесь с глупым
видом и теплым шарфом вокруг шеи - и все должны догадаться, что вы "Малютка
МакГрегор". Я сопротивлялся этому безумию настолько долго, насколько
позволяли приличия, но в конце концов, поддавшись своему доброму характеру,
согласился переодеться "книгой", только предупредил, что мне понадобится
время. Они ждали минут сорок, пока я на кухне играл с мальчишкой-рассыльным
в фужерные кегли; нужно играть пробкой от шампанского, и выиграет тот, кто
опрокинет, не разбивая, больше фужеров. Я победил - из семи я разбил только
три. Вильям, думаю, просто слишком нервничал. В гостиной все здорово
разозлились, что я не возвращаюсь: они не успокоились даже когда я сказал
им, что был "В конце коридора".
- Мне Киплинг никогда не нравился - сказала миссис Бабволд, когда до
нее дошел смысл происшедшего. - Ничего не вижу умного в "Тосканских
землеройках" - или это Дарвин написал?
Такие игры, конечно, очень развивают - но лично я предпочитаю бридж.
В рождественский сочельник нам полагалось веселиться - на
староанглийский лад. В холле был ужасный сквозняк, но все решили, что это
самое подходящее место для веселья. Холл был украшен китайскими фонариками и
японскими веерами, что придавало ему очень староанглийский вид. Юная леди с
тихим, доверительным голосом побаловала нас протяжной декламацией про
маленькую девочку, которая не то умерла, не то учинила что-то не менее
банальное. Потом майор очень картинно описал, как боролся с раненым
медведем. Я лично предпочел бы, чтобы в таких случаях побеждал медведь -
хоть иногда. По крайней мере, медведь потом не будет об этом трезвонить. Не
успели мы прийти в себя, как некий юноша попотчевал нас чтением мыслей. С
первого взгляда было ясно, что у него хорошая мать и посредственный портной
- он был из тех юношей, которые говорят, не смолкая, даже за самым густым
супом, а волосы приглаживают с опаской, словно волосы могут дать сдачи.
Чтение мыслей даже имело успех: он объявил, что хозяйка думала о поэзии, и
та призналась, что мысли ее действительно были заняты одой Джейн Остин. Что
было весьма близко к истине. Думаю, на самом деле она гадала, хватит ли
остатков бараньего бока и холодного сливового пудинга назавтра на обед
прислуге. Наша разгульная оргия увенчалась партией в шашки, причем
выигравший получал молочную шоколадку. Я получил в свое время хорошее
воспитание, и не люблю играть в коммерческие игры на шоколадки, так что мне
пришлось придумать себе головную боль и удалиться со сцены. За несколько
минут передо мной ушла на покой мисс Лэнгшен-Смит, весьма внушительная дама,
которая имела привычку вставать ни свет ни заря, с таким видом, словно ей
нужно до завтрака снестись со всеми правительствами Европы. На своей двери
она прилепила записку с просьбой разбудить ее завтра особенно рано. Такой
шанс выпадает раз в жизни. Я приклеил поверх этой записки другую, оставив
открытой только подпись. В новой записке говорилось, что прежде чем ее
прочтут, мисс Лэнгшен-Смит покончит со своей неправедно прожитой жизнью, а
так же, что она сожалеет о неудобствах, которые причинит хозяйке, и хочет,
чтобы ее похоронили с воинскими почестями. Через несколько минут я
оглушительно хлопнул на лестнице бумажным мешком, и тут же издал театральный
стон, который, наверное, было слышно и в погребе. Затем я вернулся к своему
первоначальному плану, и отправился спать. Шум, который устроили гости,
пытаясь вломиться к этой почтенной даме, был положительно неблагопристойным.
Она мужественно сопротивлялась, но, боюсь, они еще около четверти часа
обыскивали ее, пытаясь найти пули, словно она была полем исторического
сражения.
Я терпеть не могу ездить на поезде в первый день Рождества, но человек
время от времени вынужден делать то, что ему неприятно.
---------------------------------------------------------------
© Saki (Hector Hugh Munro) "The Sex That Doesn't Shop", 1910
© Перевод - В. Ермолин (vitaly_ermolin@yahoo.com), 2002
---------------------------------------------------------------
Открытие нового магазина в Вест-Энде, в особенности - дамского
магазина, наводит на размышления: покупают ли женщины хоть что-нибудь на
самом деле? Конечно, они ходят за покупками так же усердно, как пчелы летают
за нектаром и пыльцой - это хорошо известный факт. Но вот совершают ли они
покупки? Учитывая потраченные деньги, время и силы, эти походы по магазинам
должны бы, кажется, обеспечивать бесперебойное удовлетворение всех
обыкновенных нужд домашнего хозяйства. Однако широко известно, что женская
прислуга (а также домашние хозяйки во всех классах общества) считают едва ли
не делом чести испытывать постоянную нехватку самых насущных припасов. "К
четвергу у нас кончится крахмал" - это предсказание делается с видом тихой
покорности судьбе, и к четвергу у них кончается крахмал. Момент, когда
запасы крахмала иссякнут, предсказан с точностью едва ли не до минуты; если
в четверг лавки закрываются раньше обычного, торжество женщины будет полным.
Может быть, лавка, где крахмал выставлен для продажи, находится у них под
самой дверью, но женский ум отвергает столь очевидный путь к пополнению
истощенных запасов. "Мы у них не покупаем" - и магазин сразу оказывается за
пределами человеческой досягаемости. Достойно внимания, что подобно собаке,
приучившейся таскать овец, которая никогда не нападает на стада вблизи
собственного жилья, женщины так же редко покупают что-либо в лавках,
находящихся возле дома. И чем дальше и недоступнее источник домашних
припасов, тем тверже решимость хозяйки дождаться, пока они кончатся. Думаю,
не прошло и пяти минут после отплытия ковчега, когда женский голос злорадно
объявил, что не хватает птичьего корма. Несколько дней назад две знакомые
мне дамы признались, что очутились в неловком положении. Им нанесла визит
общая подруга перед самым ланчем, и они не могли позвать ее к столу, потому
что в доме "совсем ничего не было". Я указал им на то, что они живут на
улице, изобилующей лавками и магазинами, где за пять минут можно было бы
купить все, что нужно для сносного ланча. "Нам, - сказали они с тихой
гордостью, - это бы и в голову не пришло." Я почувствовал себя так, словно
сделал им малопристойное предложение.
Однако наиболее несовершенна женская покупательная способность там, где
дело касается их литературных нужд. Если вам случится произвести на свет
книгу, имеющую хоть толику успеха у публики - вы непременно получите письмо
от какой-нибудь дамы, которую вы при встрече бы и не узнали, с вопросом,
"где ее можно достать". Она знает название книги, автора, издательство, но
как заполучить саму книгу - для нее неразрешимая задача. Вы отвечаете ей,
что обращаться к торговцу зерном или скобяным товаром - пустая трата
времени, и что книжный магазин, на ваш взгляд - самое многообещающее
место.Через пару дней она пишет вам снова: "Все в порядке. Я одолжила ее у
вашей тетушки". Это, конечно, случай Непокупательства, когда искательница
находит Лучший Путь. Но даже когда все такие пути закрыты, женщины остаются
беспомощными. Дама, проживающая в Вест-Энде, говорила мне на днях, что
интересуется вест-хайленд-терьерами, и хотела бы узнать о них побольше.
Через несколько дней я наткнулся на исчерпывающую статью об этой породе в
одном из наших лучших спортивных еженедельников, и упомянул о ней в письме к
этой даме, не забыв указать номер и дату выпуска. Она позвонила мне по
телефону, чтобы сказать, что не может найти этот журнал. И она действительно
не могла. Она жила в городе, где газетные лавки исчисляются, я полагаю,
тысячами. В своих ежедневных поездках по магазинам она, должно быть, видела
десятки таких лавок. Но для нее статья о вест-хайленд-терьерах могла бы быть
с тем же успехом напечатана в каком-нибудь древнем молитвеннике, который
хранится под спудом в буддийском монастыре, затерянном в горах Восточного
Тибета.
Грубая прямота, с которой совершает покупки мужчина, вызывает у женщин
только насмешку. Кошка, которая растягивает одну мышь на полдня, а потом,
весьма вероятно, теряет ее, несомненно так же презирает терьера, который
приканчивает свою крысу в десять секунд. Недавно я, покупая несколько
мелочей, был обнаружен одной знакомой дамой, которую мы, вопреки указаниям,
данным тридцать лет назад ее крестными, назовем Агатой.
- Не будете же вы покупать промокательную бумагу ЗДЕСЬ! - взволнованно
зашептала она. У ней был такой обеспокоенный вид, что я удержал свою руку,
тянувшуюся именно к промокательной бумаге.
- Пойдемте в "Рюшечки-безделушечки" - сказала она сразу, как мы вышли
из магазина. - У них есть такие прелестные оттенки промокательной бумаги -
жемчужный, и гелиотроп, и momie, и гофрированая.
- Но мне нужна обычная белая промокашка. - возразил я.
- Ничего. Меня там знают. - непоследовательно отвечала она. Очевидно,
Агата считала, что промокательную бумагу продают только в малых количествах,
и только лично известным хозяину покупателям с незапятнанной репутацией,
которым можно доверить этот опасный и редкий товар, не опасаясь, что они
употребят его в преступных целях. Пройдя пару сотен ярдов, она решила, что
ее чай в данный момент важнее, чем моя промокательная бумага.
- А зачем вам промокашка? - неожиданно спросила она. Я терпеливо
объяснил:
- Я пользуюсь ей, чтобы высушить, не смазывая, свежую рукопись.
Вероятно, этот способ изобретен китайцами где-нибудь во втором веке до
Рождества Христова - впрочем, не уверен. Я не могу придумать ей никакого
иного употребления - разве что скатать ее в шарик для игры с котенком.
- Но у вас же нет котенка. - отвечала Агата, с чисто женским
стремлением всегда говорить всю правду.
- Бездомный котенок может забрести в любой момент. - возразил я.
Так или иначе, промокательной бумаги я не получил.
© Saki (Hector Hugh Munro) "Reginald's Christmas Revel", 1904.
© Перевод - В. Ермолин (vitaly_ermolin@yahoo.com), 2002
---------------------------------------------------------------
- Говорят - сказал Реджинальд, - что печальнее победы - только
поражение. Кому приходилось провести так называемые "веселые святки" у
скучных знакомых, тот вряд ли с этим согласится. Никогда не забуду одно
Рождество, когда я гостил у Бабволдов. Миссис Бабволд кем-то там приходится
моему отцу - из тех кузин, которых держат в кладовой на всякий случай - и
поэтому я был вынужден принять ее приглашение, когда она послала его в
шестой, кажется, раз. Не понимаю, отчего дети должны терпеть за грехи
отцов... - нет, в этом ящике нет бумаги. Там у меня только старые меню и
програмки с театральных премьер.
Миссис Бабволд - дама очень серьезная. Никто еще не видел, чтобы она
улыбалась, даже когда говорит подругам гадости, или составляет список
покупок. Радости жизни она вкушает печально. Похожее впечатление производит
королевский слон в Индии. Ее муж увлекается садоводством, и садовничает в
любую погоду. Если мужчина в проливной дождь выходит обирать гусениц с
розовых кустов, это означает, что его домашняя жизнь оставляет желать много
лучшего. В любом случае, гусеницам, должно быть, очень беспокойно.
Там, конечно, были и другие люди. Был майор Какойто, который на кого-то
охотился в Лапландии, или еще где-то. Я забыл, на кого, но это не его вина:
он только о них и говорил, за каждой едой, и каждый раз упоминал, сколько в
них было футов и дюймов, от кончика до кончика, как будто мы собирались шить
им на зиму теплое белье. Я его слушал с видом напряженного внимания (оно
мне, кажется, к лицу), а потом скромно описал размеры окапи, которого я
подстрелил в болотах Линкольншира. Майор сделался очень красивого пурпурного
цвета (я, помнится, сразу подумал, что такие занавески подошли бы мне для
ванной). Думаю, в тот момент он почти решился меня возненавидеть. Миссис
Бабволд подошла с видом сестры милосердия, готовой облегчить муки
пострадавших, и спросила, отчего он не напишет книгу охотничьих
воспоминаний: вышло бы так интересно! Только позже она вспомнила, что он
подарил ей два толстенных тома на эту самую тему, со своим портретом и
автографом на фронтисписе, и приложением о привычках арктических мидий.
Вечерами мы забывали о дневных заботах и тяготах, и жили полной жизнью.
Все решили, что карты - это слишком пустой и легкомысленный способ убивать
время, и поэтому большинство играло в так называемые "книги". Выходите в
коридор - за вдохновением, надо полагать - а потом возвращаетесь с глупым
видом и теплым шарфом вокруг шеи - и все должны догадаться, что вы "Малютка
МакГрегор". Я сопротивлялся этому безумию настолько долго, насколько
позволяли приличия, но в конце концов, поддавшись своему доброму характеру,
согласился переодеться "книгой", только предупредил, что мне понадобится
время. Они ждали минут сорок, пока я на кухне играл с мальчишкой-рассыльным
в фужерные кегли; нужно играть пробкой от шампанского, и выиграет тот, кто
опрокинет, не разбивая, больше фужеров. Я победил - из семи я разбил только
три. Вильям, думаю, просто слишком нервничал. В гостиной все здорово
разозлились, что я не возвращаюсь: они не успокоились даже когда я сказал
им, что был "В конце коридора".
- Мне Киплинг никогда не нравился - сказала миссис Бабволд, когда до
нее дошел смысл происшедшего. - Ничего не вижу умного в "Тосканских
землеройках" - или это Дарвин написал?
Такие игры, конечно, очень развивают - но лично я предпочитаю бридж.
В рождественский сочельник нам полагалось веселиться - на
староанглийский лад. В холле был ужасный сквозняк, но все решили, что это
самое подходящее место для веселья. Холл был украшен китайскими фонариками и
японскими веерами, что придавало ему очень староанглийский вид. Юная леди с
тихим, доверительным голосом побаловала нас протяжной декламацией про
маленькую девочку, которая не то умерла, не то учинила что-то не менее
банальное. Потом майор очень картинно описал, как боролся с раненым
медведем. Я лично предпочел бы, чтобы в таких случаях побеждал медведь -
хоть иногда. По крайней мере, медведь потом не будет об этом трезвонить. Не
успели мы прийти в себя, как некий юноша попотчевал нас чтением мыслей. С
первого взгляда было ясно, что у него хорошая мать и посредственный портной
- он был из тех юношей, которые говорят, не смолкая, даже за самым густым
супом, а волосы приглаживают с опаской, словно волосы могут дать сдачи.
Чтение мыслей даже имело успех: он объявил, что хозяйка думала о поэзии, и
та призналась, что мысли ее действительно были заняты одой Джейн Остин. Что
было весьма близко к истине. Думаю, на самом деле она гадала, хватит ли
остатков бараньего бока и холодного сливового пудинга назавтра на обед
прислуге. Наша разгульная оргия увенчалась партией в шашки, причем
выигравший получал молочную шоколадку. Я получил в свое время хорошее
воспитание, и не люблю играть в коммерческие игры на шоколадки, так что мне
пришлось придумать себе головную боль и удалиться со сцены. За несколько
минут передо мной ушла на покой мисс Лэнгшен-Смит, весьма внушительная дама,
которая имела привычку вставать ни свет ни заря, с таким видом, словно ей
нужно до завтрака снестись со всеми правительствами Европы. На своей двери
она прилепила записку с просьбой разбудить ее завтра особенно рано. Такой
шанс выпадает раз в жизни. Я приклеил поверх этой записки другую, оставив
открытой только подпись. В новой записке говорилось, что прежде чем ее
прочтут, мисс Лэнгшен-Смит покончит со своей неправедно прожитой жизнью, а
так же, что она сожалеет о неудобствах, которые причинит хозяйке, и хочет,
чтобы ее похоронили с воинскими почестями. Через несколько минут я
оглушительно хлопнул на лестнице бумажным мешком, и тут же издал театральный
стон, который, наверное, было слышно и в погребе. Затем я вернулся к своему
первоначальному плану, и отправился спать. Шум, который устроили гости,
пытаясь вломиться к этой почтенной даме, был положительно неблагопристойным.
Она мужественно сопротивлялась, но, боюсь, они еще около четверти часа
обыскивали ее, пытаясь найти пули, словно она была полем исторического
сражения.
Я терпеть не могу ездить на поезде в первый день Рождества, но человек
время от времени вынужден делать то, что ему неприятно.
---------------------------------------------------------------
© Saki (Hector Hugh Munro) "The Sex That Doesn't Shop", 1910
© Перевод - В. Ермолин (vitaly_ermolin@yahoo.com), 2002
---------------------------------------------------------------
Открытие нового магазина в Вест-Энде, в особенности - дамского
магазина, наводит на размышления: покупают ли женщины хоть что-нибудь на
самом деле? Конечно, они ходят за покупками так же усердно, как пчелы летают
за нектаром и пыльцой - это хорошо известный факт. Но вот совершают ли они
покупки? Учитывая потраченные деньги, время и силы, эти походы по магазинам
должны бы, кажется, обеспечивать бесперебойное удовлетворение всех
обыкновенных нужд домашнего хозяйства. Однако широко известно, что женская
прислуга (а также домашние хозяйки во всех классах общества) считают едва ли
не делом чести испытывать постоянную нехватку самых насущных припасов. "К
четвергу у нас кончится крахмал" - это предсказание делается с видом тихой
покорности судьбе, и к четвергу у них кончается крахмал. Момент, когда
запасы крахмала иссякнут, предсказан с точностью едва ли не до минуты; если
в четверг лавки закрываются раньше обычного, торжество женщины будет полным.
Может быть, лавка, где крахмал выставлен для продажи, находится у них под
самой дверью, но женский ум отвергает столь очевидный путь к пополнению
истощенных запасов. "Мы у них не покупаем" - и магазин сразу оказывается за
пределами человеческой досягаемости. Достойно внимания, что подобно собаке,
приучившейся таскать овец, которая никогда не нападает на стада вблизи
собственного жилья, женщины так же редко покупают что-либо в лавках,
находящихся возле дома. И чем дальше и недоступнее источник домашних
припасов, тем тверже решимость хозяйки дождаться, пока они кончатся. Думаю,
не прошло и пяти минут после отплытия ковчега, когда женский голос злорадно
объявил, что не хватает птичьего корма. Несколько дней назад две знакомые
мне дамы признались, что очутились в неловком положении. Им нанесла визит
общая подруга перед самым ланчем, и они не могли позвать ее к столу, потому
что в доме "совсем ничего не было". Я указал им на то, что они живут на
улице, изобилующей лавками и магазинами, где за пять минут можно было бы
купить все, что нужно для сносного ланча. "Нам, - сказали они с тихой
гордостью, - это бы и в голову не пришло." Я почувствовал себя так, словно
сделал им малопристойное предложение.
Однако наиболее несовершенна женская покупательная способность там, где
дело касается их литературных нужд. Если вам случится произвести на свет
книгу, имеющую хоть толику успеха у публики - вы непременно получите письмо
от какой-нибудь дамы, которую вы при встрече бы и не узнали, с вопросом,
"где ее можно достать". Она знает название книги, автора, издательство, но
как заполучить саму книгу - для нее неразрешимая задача. Вы отвечаете ей,
что обращаться к торговцу зерном или скобяным товаром - пустая трата
времени, и что книжный магазин, на ваш взгляд - самое многообещающее
место.Через пару дней она пишет вам снова: "Все в порядке. Я одолжила ее у
вашей тетушки". Это, конечно, случай Непокупательства, когда искательница
находит Лучший Путь. Но даже когда все такие пути закрыты, женщины остаются
беспомощными. Дама, проживающая в Вест-Энде, говорила мне на днях, что
интересуется вест-хайленд-терьерами, и хотела бы узнать о них побольше.
Через несколько дней я наткнулся на исчерпывающую статью об этой породе в
одном из наших лучших спортивных еженедельников, и упомянул о ней в письме к
этой даме, не забыв указать номер и дату выпуска. Она позвонила мне по
телефону, чтобы сказать, что не может найти этот журнал. И она действительно
не могла. Она жила в городе, где газетные лавки исчисляются, я полагаю,
тысячами. В своих ежедневных поездках по магазинам она, должно быть, видела
десятки таких лавок. Но для нее статья о вест-хайленд-терьерах могла бы быть
с тем же успехом напечатана в каком-нибудь древнем молитвеннике, который
хранится под спудом в буддийском монастыре, затерянном в горах Восточного
Тибета.
Грубая прямота, с которой совершает покупки мужчина, вызывает у женщин
только насмешку. Кошка, которая растягивает одну мышь на полдня, а потом,
весьма вероятно, теряет ее, несомненно так же презирает терьера, который
приканчивает свою крысу в десять секунд. Недавно я, покупая несколько
мелочей, был обнаружен одной знакомой дамой, которую мы, вопреки указаниям,
данным тридцать лет назад ее крестными, назовем Агатой.
- Не будете же вы покупать промокательную бумагу ЗДЕСЬ! - взволнованно
зашептала она. У ней был такой обеспокоенный вид, что я удержал свою руку,
тянувшуюся именно к промокательной бумаге.
- Пойдемте в "Рюшечки-безделушечки" - сказала она сразу, как мы вышли
из магазина. - У них есть такие прелестные оттенки промокательной бумаги -
жемчужный, и гелиотроп, и momie, и гофрированая.
- Но мне нужна обычная белая промокашка. - возразил я.
- Ничего. Меня там знают. - непоследовательно отвечала она. Очевидно,
Агата считала, что промокательную бумагу продают только в малых количествах,
и только лично известным хозяину покупателям с незапятнанной репутацией,
которым можно доверить этот опасный и редкий товар, не опасаясь, что они
употребят его в преступных целях. Пройдя пару сотен ярдов, она решила, что
ее чай в данный момент важнее, чем моя промокательная бумага.
- А зачем вам промокашка? - неожиданно спросила она. Я терпеливо
объяснил:
- Я пользуюсь ей, чтобы высушить, не смазывая, свежую рукопись.
Вероятно, этот способ изобретен китайцами где-нибудь во втором веке до
Рождества Христова - впрочем, не уверен. Я не могу придумать ей никакого
иного употребления - разве что скатать ее в шарик для игры с котенком.
- Но у вас же нет котенка. - отвечала Агата, с чисто женским
стремлением всегда говорить всю правду.
- Бездомный котенок может забрести в любой момент. - возразил я.
Так или иначе, промокательной бумаги я не получил.