Мархабаев Абдул-Хамид
Ответное слово
Абдул-Хамид МАРХАБАЕВ
ОТВЕТНОЕ СЛОВО
Загадки будущего проще и куда доступней тайн прошлых веков. Чтобы разогнуть очередной знак вопроса, выставляемый набегающим завтра, мы сочиняем гипотезы, обкатываем их экспериментально или на компьютерах, обламываем на противоречиях и из руин этих ошеломляюще смелых или, наоборот, пугливых, как серна, гипотез монтируем добротное здание типового караван-сарая теории. В прохладе сего гулкого помещения разгоряченный ум исследователя отдыхает, переваривая стебли вопроса, еще вчера цветущего и волнующего, как ковыльная степь в буйном набеге весны, а ныне - как та же степь, обработанная под английский газон или, напротив, вытоптанная, будто промчались по ней бесчисленные табуны сказочных времен.
Тайны прошлого также облагаются разномастными гипотезами. Их тоже пытаются столкнуть лоб в лоб, разогнав до субсветовых скоростей силой полемических страстей, рушат и обламывают, как ядра незадачливых атомов, силком втянутых в роковое для них чрево синхрофазотронов. Но тут-то чаще всего ничего не рушится и не обламывается. Исторические гипотезы преспокойно выдерживают разгул стихии полемик, подобно древним мечетям, которым никакие баллы землетрясений нипочем. Они, эти исторические гипотезы, выходят из игры нашего всемогущего разума, в своей первозданной угловатости и удручающей несовместимости. Их не пригонишь друг к другу, из них не слепишь прочного здания теории.
Объяснение преступных или героических феноменов объявляется несостоявшимся за давностью сроков их свершения; скудная и аляповатая фактура прошлого не поддается описи своего имущества алгоритмами, сочится в дырявой ленте перфокарты двоичного исчисления, не лезет в компьютер. А бытового эксперимента тут не проведешь. Кто же на своей шкуре осмелится опробовать страсти золотого детства человечества, разыграть живые картины Древнего Рима с его обязательными проскрипциями, добровольным киданием действующих лиц на острие меча, подношением на блюде вражеской головы, участвовать в полнокровных сценах массового вырезания статистов, созвучных замашкам кривой сабли Чингисхана, Тимура и его армады?
Да, в смысле диссертабельности белые пятна глухой старины никак не могут тягаться с научными запросами, которые мы выдвигаем и щедро финансируем, мотивируя вопиющими потребностями завтрашнего дня. Приобрести автомобиль, согласитесь, несколько сложнее, чем трамвайный билет. Вот так и тут.
И все же это жестокое правило иногда повергается в прах плодотворными обстоятельствами жизни с такой убедительностью, что остается только благодарить судьбу за подобные обстоятельства, как бы они ни были трагичны в своем начальном явлении. Ярким примером тому может послужить драма, разыгравшаяся во время нашумевшего в свое время приема пришельцев с одного из альфавидных созвездий, когда общеизвестное гостеприимство Земли буквально повисло на волоске и едва не было скомпрометировано в глазах широких масс близких, а также далеких миров. Вот тут-то один из утраченных секретов ветхой старины азиатского, нужно заметить, происхождения и явился как джинн из бутылки, причем в абсолютно материальном воплощении, зафиксированный выверенными формулами органической химии, во всей красе спектра атомного и молекулярного состава. Тем самым пошатнувшаяся на несколько световых часов репутация всех нас, землян, была не только спасена, но стала еще прочнее.
* * *
Звездолет шел из самых недр Млечного Пути прямым курсом к Земле. Когда Службы Астронадзора получили устойчивое изображение этого посланца неведомых миров, когда была вычислена траектория движения звездолета, специалисты единодушно подивились наивности новоявленных пришельцев. Было ясно, что они твердо намеревались зачалить базовый корабль на околоземную орбиту, а потом на собственном челночном аппарате своим ходом опуститься в лоно Земли.
Дальние братья по разуму, по-видимому, не предполагали, что с этой цивилизацией надо вступать в прямой контакт иным способом и что на этот счет у нас давно сложились твердые установки. Другие <контакты напролом> категорически исключались правилами карантинной и других секций Астронадзора. Поэтому экипажу звездолета были посланы встречные сигналы с информацией об этих правилах, и, нужно с удовлетворением отметить, информация эта была не только понята экипажем, но и безоговорочно принята. Одновременно техническими работниками Службы Космической Тяги встречным курсом был запущен перехватчик гостиничного типа, и в намеченной точке делегация пришельцев охотно перебралась на борт перехватчика. Ясно, что микробиологическая чистка и прочие процедуры Встречного Карантина, требующие длительного времени, были реализованы по пути к Земле.
Разумеется, не была обойдена и проблема питания делегированных пришельцев - завтрак, обед и ужин готовились теперь из высококачественных продуктов, синтезированных в лучших лабораториях органической химии Пищепрома, а собственные припасы гостей опечатали, не касаясь их и взглядом, сотрудники Встречного Карантина. Пришельцы заблаговременно вживались в земные условия, учились дышать нашим воздухом, переваривать новую пищу и на подлете к планете были вполне готовы глотнуть живительного ветра океанов, лесов и полей, а также испытать все наше широкое хлебосольство за банкетным конвейером, протянувшимся от горизонта до горизонта в расчете на десятки тысяч персон, званных на праздник встречи пришельцев.
* * *
Таковы в общих чертах обстоятельства, предшествовавшие внезапному развитию тех драматических событий, что не только поставили под сомнение размах нашего хлебосольства, но на какое-то время пошатнули и сам планетарный престиж науки Земли. Впрочем, как подчеркивалось выше, не разыграйся эти события на вселенском банкете, не будь затронута честь разума всей нашей цивилизации, один из волнующих секретов седой старины так и остался бы за семью печатями, трактуемый современниками не иначе как плод досужего вымысла канувших в Лету акынов, бандуристов и шаманов-конферансье.
* * *
Город Байконур, как известно, окружен непроходимыми джунглями. Дикие первобытные леса, перевитые жилистыми руками лиан, грозят в один прекрасный день поглотить знаменитый научный городок, а орангутанги, шимпанзе, макаки и прочие представители веселого, могучего племени человекообразных готовы хоть сейчас занять место высоколобого, задумчивого населения старинного космического центра. Однако стараниями небольшой команды, умело оперирующей силовыми полями, натиск живой природы сдерживается, и пространство радиусом в десять километров, считая от королёвской избушки, сохраняется почти в том виде, в каком оно однажды предстало перед глазами смельчака, дерзнувшего первым из смертных протаранить дремотные сферы земного притяжения.
Солоноватый аромат исконной казахской степи причудливо перебивается здесь тяжелыми струями терпкого запаха джунглей, в этом и состоит знаменитая прелесть букета воздуха байконурской кондиции. Однако в день торжественной встречи пришельцев стоял полный штиль, и гостям не довелось вкусить этого изысканного коктейля запахов. Пахло горячей степью, но казалось, что большего им и не надо. Ноздри пришельцев трепетно раздувались.
- Да, да, - говорили они между собой, - вот точно так же пахнет у нас на Альфе. Степью!
Разговор пришельцев был прекрасно понят всеми присутствующими: автоматика перевода работала чисто и синхронно. Действие аппаратуры вполне устроило и пришельцев. Видно было, что они не только прекрасно уяснили смысл речей, произнесенных в их адрес руководителями торжества, но и прочувствовали сам тон искреннего дружелюбия этих обращений, глубокого удивления перед отвагой и упорством пришельцев, не пожалевших времени и сил на столь длительное путешествие.
Внимательно выслушав последнее приветствие, несколько сокращенное ввиду некоторой затянутости предыдущих речей и палящего действия светила, вошедшего в самый зной, пришельцы о чем-то пошептались, и тогда один из них взял в руки председательский микрофон. Сказав всего несколько слов, он отложил его на место.
- Ответное слово, - отчетливо и внушительно начал автопереводчик, предоставляется э... э... э...
Автомат в эти секунды перебирал тысячи слов и синонимов, чтобы поймать идентичность, и поймать ее не мог.
- В общем, Аксакалу, - прозвучало наконец в динамиках. - Это значит старейшему, мудрейшему, почтеннейшему...
- Опять завралась проклятая машина, - раздался довольный голос какого-то беспощадного противника технократов. - Ишь, зашипела.
Когда же Аксакал встал в рост и острым взглядом неторопливо обвел присутствующих, все поняли, что машина не налгала, просто слово ей досталось мудреное. Все увидели, что Аксакал бесконечно стар, бескрайне мудр и, несомненно, почтенен.
- Я прилетел, чтобы сказать вам: <Мир вам, дети мои!> величественная простота первых же слов Аксакала заворожила обширнейшую аудиторию. Подчиняясь магии этих торжественных слов, все, не сговариваясь, встали, а Аксакал выдержал длинную паузу, будто дожидаясь, когда поднимутся последние. И тут колени старца подогнулись, высохшая фигура запрокинулась назад и рухнула на руки потрясенных пришельцев.
- Солнечный удар! - выкрикнул кто-то в абсолютной и страшной тишине. Но солнечный удар был здесь совершенно ни при чем.
* * *
Погруженный в анабиоз организм Аксакала тихо дремал, пока молчаливые специалисты высвечивали его волнами всевозможных наименованьиц. Поскольку остальные пришельцы тоже высказали склонность к обморокам и головокружениям, их также усыпили всех до одного и тоже осторожно высвечивали. Пока что было совершенно ясно, что ни условия акклиматизации, ни поле тяготения Земли, ни магнитные поля и другие факторы того же порядка не повлияли на состояние пришельцев. Экспресс-анализ между тем показал явную недостаточность в крови и клеточной ткани пострадавших следующих химических веществ: кальциевой соли, тиамина, рибофлавина, окиси никотина, биотина, окиси аскорбина. В недостаче оказались и микроэлементы - медь, кобальт, марганец, цинк, бром, йод, мышьяк, кремний, бор, ванадий, титан... И наибольшие убытки всего этого добра понес, увы, организм старейшего из старейших, Аксакала.
Честь Земли требовала возвращения утраченных в результате контакта с нами элементов их законным, временно усыпленным владельцам. Лучшие умы планеты были накоротко подключены друг к другу, чтобы экстренно разрешить эту незадачу, и научные организации, подчиненные этим умам, были запараллелены через умы шефов. Наутро ответ был таков - восстановить химические соединения и микроэлементы в прежнем качестве и количестве поможет инъекция некоего снадобья следующего состава: от 91,8 до 95,6 процента воды, 2 процента белка, от 1,8 до 2,1 процента жира, от 1,1 до 3 процентов углеводов, от 0,1 до 0,8 процента двуокиси углерода, от 0,6 до 1,1 процента молочной кислоты, от 0,5 до 2,5 процента спирта.
К вечеру подозрительное снадобье, названия которого никто не знал, было готово. Румяные медицинские сестры быстро готовили шприцы, чтобы делать инъекцию внутримышечно. Ждали какого-то еще сообщения от второго врача пришельцев, оставшегося на базовом корабле. И тут с грохотом распахнулись двери операционной. В дверях, шатаясь от усталости, с блуждающими глазами, собственной персоной стоял этот самый второй врач, его сразу опознали по фотографиям. Его руки сжимали большую бутыль, в которой пенилась белая жидкость. Он взволнованно и сбивчиво говорил, а автомат сухо и бесстрастно правил текст:
- Инъекцию отменить! Полагается пить. Как воду. Вам удалось синтезировать то, что я принес с собой, - кумыс, эликсир жизни. Но добываем мы его совсем по-другому. Подробности позже.
ОТВЕТНОЕ СЛОВО
Загадки будущего проще и куда доступней тайн прошлых веков. Чтобы разогнуть очередной знак вопроса, выставляемый набегающим завтра, мы сочиняем гипотезы, обкатываем их экспериментально или на компьютерах, обламываем на противоречиях и из руин этих ошеломляюще смелых или, наоборот, пугливых, как серна, гипотез монтируем добротное здание типового караван-сарая теории. В прохладе сего гулкого помещения разгоряченный ум исследователя отдыхает, переваривая стебли вопроса, еще вчера цветущего и волнующего, как ковыльная степь в буйном набеге весны, а ныне - как та же степь, обработанная под английский газон или, напротив, вытоптанная, будто промчались по ней бесчисленные табуны сказочных времен.
Тайны прошлого также облагаются разномастными гипотезами. Их тоже пытаются столкнуть лоб в лоб, разогнав до субсветовых скоростей силой полемических страстей, рушат и обламывают, как ядра незадачливых атомов, силком втянутых в роковое для них чрево синхрофазотронов. Но тут-то чаще всего ничего не рушится и не обламывается. Исторические гипотезы преспокойно выдерживают разгул стихии полемик, подобно древним мечетям, которым никакие баллы землетрясений нипочем. Они, эти исторические гипотезы, выходят из игры нашего всемогущего разума, в своей первозданной угловатости и удручающей несовместимости. Их не пригонишь друг к другу, из них не слепишь прочного здания теории.
Объяснение преступных или героических феноменов объявляется несостоявшимся за давностью сроков их свершения; скудная и аляповатая фактура прошлого не поддается описи своего имущества алгоритмами, сочится в дырявой ленте перфокарты двоичного исчисления, не лезет в компьютер. А бытового эксперимента тут не проведешь. Кто же на своей шкуре осмелится опробовать страсти золотого детства человечества, разыграть живые картины Древнего Рима с его обязательными проскрипциями, добровольным киданием действующих лиц на острие меча, подношением на блюде вражеской головы, участвовать в полнокровных сценах массового вырезания статистов, созвучных замашкам кривой сабли Чингисхана, Тимура и его армады?
Да, в смысле диссертабельности белые пятна глухой старины никак не могут тягаться с научными запросами, которые мы выдвигаем и щедро финансируем, мотивируя вопиющими потребностями завтрашнего дня. Приобрести автомобиль, согласитесь, несколько сложнее, чем трамвайный билет. Вот так и тут.
И все же это жестокое правило иногда повергается в прах плодотворными обстоятельствами жизни с такой убедительностью, что остается только благодарить судьбу за подобные обстоятельства, как бы они ни были трагичны в своем начальном явлении. Ярким примером тому может послужить драма, разыгравшаяся во время нашумевшего в свое время приема пришельцев с одного из альфавидных созвездий, когда общеизвестное гостеприимство Земли буквально повисло на волоске и едва не было скомпрометировано в глазах широких масс близких, а также далеких миров. Вот тут-то один из утраченных секретов ветхой старины азиатского, нужно заметить, происхождения и явился как джинн из бутылки, причем в абсолютно материальном воплощении, зафиксированный выверенными формулами органической химии, во всей красе спектра атомного и молекулярного состава. Тем самым пошатнувшаяся на несколько световых часов репутация всех нас, землян, была не только спасена, но стала еще прочнее.
* * *
Звездолет шел из самых недр Млечного Пути прямым курсом к Земле. Когда Службы Астронадзора получили устойчивое изображение этого посланца неведомых миров, когда была вычислена траектория движения звездолета, специалисты единодушно подивились наивности новоявленных пришельцев. Было ясно, что они твердо намеревались зачалить базовый корабль на околоземную орбиту, а потом на собственном челночном аппарате своим ходом опуститься в лоно Земли.
Дальние братья по разуму, по-видимому, не предполагали, что с этой цивилизацией надо вступать в прямой контакт иным способом и что на этот счет у нас давно сложились твердые установки. Другие <контакты напролом> категорически исключались правилами карантинной и других секций Астронадзора. Поэтому экипажу звездолета были посланы встречные сигналы с информацией об этих правилах, и, нужно с удовлетворением отметить, информация эта была не только понята экипажем, но и безоговорочно принята. Одновременно техническими работниками Службы Космической Тяги встречным курсом был запущен перехватчик гостиничного типа, и в намеченной точке делегация пришельцев охотно перебралась на борт перехватчика. Ясно, что микробиологическая чистка и прочие процедуры Встречного Карантина, требующие длительного времени, были реализованы по пути к Земле.
Разумеется, не была обойдена и проблема питания делегированных пришельцев - завтрак, обед и ужин готовились теперь из высококачественных продуктов, синтезированных в лучших лабораториях органической химии Пищепрома, а собственные припасы гостей опечатали, не касаясь их и взглядом, сотрудники Встречного Карантина. Пришельцы заблаговременно вживались в земные условия, учились дышать нашим воздухом, переваривать новую пищу и на подлете к планете были вполне готовы глотнуть живительного ветра океанов, лесов и полей, а также испытать все наше широкое хлебосольство за банкетным конвейером, протянувшимся от горизонта до горизонта в расчете на десятки тысяч персон, званных на праздник встречи пришельцев.
* * *
Таковы в общих чертах обстоятельства, предшествовавшие внезапному развитию тех драматических событий, что не только поставили под сомнение размах нашего хлебосольства, но на какое-то время пошатнули и сам планетарный престиж науки Земли. Впрочем, как подчеркивалось выше, не разыграйся эти события на вселенском банкете, не будь затронута честь разума всей нашей цивилизации, один из волнующих секретов седой старины так и остался бы за семью печатями, трактуемый современниками не иначе как плод досужего вымысла канувших в Лету акынов, бандуристов и шаманов-конферансье.
* * *
Город Байконур, как известно, окружен непроходимыми джунглями. Дикие первобытные леса, перевитые жилистыми руками лиан, грозят в один прекрасный день поглотить знаменитый научный городок, а орангутанги, шимпанзе, макаки и прочие представители веселого, могучего племени человекообразных готовы хоть сейчас занять место высоколобого, задумчивого населения старинного космического центра. Однако стараниями небольшой команды, умело оперирующей силовыми полями, натиск живой природы сдерживается, и пространство радиусом в десять километров, считая от королёвской избушки, сохраняется почти в том виде, в каком оно однажды предстало перед глазами смельчака, дерзнувшего первым из смертных протаранить дремотные сферы земного притяжения.
Солоноватый аромат исконной казахской степи причудливо перебивается здесь тяжелыми струями терпкого запаха джунглей, в этом и состоит знаменитая прелесть букета воздуха байконурской кондиции. Однако в день торжественной встречи пришельцев стоял полный штиль, и гостям не довелось вкусить этого изысканного коктейля запахов. Пахло горячей степью, но казалось, что большего им и не надо. Ноздри пришельцев трепетно раздувались.
- Да, да, - говорили они между собой, - вот точно так же пахнет у нас на Альфе. Степью!
Разговор пришельцев был прекрасно понят всеми присутствующими: автоматика перевода работала чисто и синхронно. Действие аппаратуры вполне устроило и пришельцев. Видно было, что они не только прекрасно уяснили смысл речей, произнесенных в их адрес руководителями торжества, но и прочувствовали сам тон искреннего дружелюбия этих обращений, глубокого удивления перед отвагой и упорством пришельцев, не пожалевших времени и сил на столь длительное путешествие.
Внимательно выслушав последнее приветствие, несколько сокращенное ввиду некоторой затянутости предыдущих речей и палящего действия светила, вошедшего в самый зной, пришельцы о чем-то пошептались, и тогда один из них взял в руки председательский микрофон. Сказав всего несколько слов, он отложил его на место.
- Ответное слово, - отчетливо и внушительно начал автопереводчик, предоставляется э... э... э...
Автомат в эти секунды перебирал тысячи слов и синонимов, чтобы поймать идентичность, и поймать ее не мог.
- В общем, Аксакалу, - прозвучало наконец в динамиках. - Это значит старейшему, мудрейшему, почтеннейшему...
- Опять завралась проклятая машина, - раздался довольный голос какого-то беспощадного противника технократов. - Ишь, зашипела.
Когда же Аксакал встал в рост и острым взглядом неторопливо обвел присутствующих, все поняли, что машина не налгала, просто слово ей досталось мудреное. Все увидели, что Аксакал бесконечно стар, бескрайне мудр и, несомненно, почтенен.
- Я прилетел, чтобы сказать вам: <Мир вам, дети мои!> величественная простота первых же слов Аксакала заворожила обширнейшую аудиторию. Подчиняясь магии этих торжественных слов, все, не сговариваясь, встали, а Аксакал выдержал длинную паузу, будто дожидаясь, когда поднимутся последние. И тут колени старца подогнулись, высохшая фигура запрокинулась назад и рухнула на руки потрясенных пришельцев.
- Солнечный удар! - выкрикнул кто-то в абсолютной и страшной тишине. Но солнечный удар был здесь совершенно ни при чем.
* * *
Погруженный в анабиоз организм Аксакала тихо дремал, пока молчаливые специалисты высвечивали его волнами всевозможных наименованьиц. Поскольку остальные пришельцы тоже высказали склонность к обморокам и головокружениям, их также усыпили всех до одного и тоже осторожно высвечивали. Пока что было совершенно ясно, что ни условия акклиматизации, ни поле тяготения Земли, ни магнитные поля и другие факторы того же порядка не повлияли на состояние пришельцев. Экспресс-анализ между тем показал явную недостаточность в крови и клеточной ткани пострадавших следующих химических веществ: кальциевой соли, тиамина, рибофлавина, окиси никотина, биотина, окиси аскорбина. В недостаче оказались и микроэлементы - медь, кобальт, марганец, цинк, бром, йод, мышьяк, кремний, бор, ванадий, титан... И наибольшие убытки всего этого добра понес, увы, организм старейшего из старейших, Аксакала.
Честь Земли требовала возвращения утраченных в результате контакта с нами элементов их законным, временно усыпленным владельцам. Лучшие умы планеты были накоротко подключены друг к другу, чтобы экстренно разрешить эту незадачу, и научные организации, подчиненные этим умам, были запараллелены через умы шефов. Наутро ответ был таков - восстановить химические соединения и микроэлементы в прежнем качестве и количестве поможет инъекция некоего снадобья следующего состава: от 91,8 до 95,6 процента воды, 2 процента белка, от 1,8 до 2,1 процента жира, от 1,1 до 3 процентов углеводов, от 0,1 до 0,8 процента двуокиси углерода, от 0,6 до 1,1 процента молочной кислоты, от 0,5 до 2,5 процента спирта.
К вечеру подозрительное снадобье, названия которого никто не знал, было готово. Румяные медицинские сестры быстро готовили шприцы, чтобы делать инъекцию внутримышечно. Ждали какого-то еще сообщения от второго врача пришельцев, оставшегося на базовом корабле. И тут с грохотом распахнулись двери операционной. В дверях, шатаясь от усталости, с блуждающими глазами, собственной персоной стоял этот самый второй врач, его сразу опознали по фотографиям. Его руки сжимали большую бутыль, в которой пенилась белая жидкость. Он взволнованно и сбивчиво говорил, а автомат сухо и бесстрастно правил текст:
- Инъекцию отменить! Полагается пить. Как воду. Вам удалось синтезировать то, что я принес с собой, - кумыс, эликсир жизни. Но добываем мы его совсем по-другому. Подробности позже.