Маршалл Алан
К черту Карсона !
Алан Маршалл
К ЧЕРТУ КАРСОНА!
Перевод Н. Бать
Вечером я снова услышал его. Я ругнулся, разжег трубку, потом вышел из хижины и стал смотреть на реку. Эвкалипты, окаймлявшие ее берега, вычертили по кромке неба темные закорючины. Звезды уже зажигались; пахло тростником и болотными травами - заросли их тянулись от самой реки спасительным тенистым заслоном.
В небе с криком сновали ржанки. Я прислушался, но теперь он молчал. Я подождал еще несколько минут и вернулся в хижину.
Больше он не осмелится переплыть реку, подумал я. Это был старый дикий, бык, он бродил по лесистым холмам на той стороне Муррея. А я держал в стаде быка-шортхорна. Купил его у Карсона всего за десять фунтов, но Карсон сказал, что мой шортхорн-чемпион породы. Карсон то и дело повторял, что он чемпион. Так и говорил:
- Не сомневайся, он чемпион.
Старый бык подолгу трубил на том берегу. Он вызывал моего чемпиона на поединок, но я никак не думал, что старик отважится переплыть реку, чтобы дать бой.
Неделю назад я прогнал его за реку; в то утро, когда я увидел, как они уставились друг на друга на поляне, я здорово шуганул старика.
Через тростник я погнал его галопом, но близ реки болото было глубже, И я остановил лошадь. Старый бык тоже остановился, заревел.
Я щелкнул кнутом, гикнул, и тогда он двинулся дальше, упрямо, глухо мыча.
Он был большой и глубоко увязал в тине, а когда задние ноги его стали проваливаться, он грузно плюхнулся в воду. Мутный фонтан взметнулся над тростником и окатил его бока.
Из купки болотных трав с перепугу выскочила водяная курочка и кинулась наутек, бороздя вытянутыми лапками речную гладь.
Вдруг бык соскользнул с затопленного берега на глубину.
Пенистая волна забурлила вокруг его груди. Он вытянул морду, подняв нос вровень со лбом, и быстро поплыл. На той стороне он зашлепал по мелководью, выбираясь на берег. С его мокрых боков стекала вода на черные, облепленные тиной ноги.
Утром я оседлал коня и поехал по тропе вдоль тростниковых зарослей. Жара уже стояла градусов под сто {По шкале Фаренгейта, что соответствует примерно тридцати семи градусам по Цельсию. - Прим. перев.}. Над самой землей мерцающими волнами струился воздух, издали чудилось, будто мое стадо пасется в воде.
Старый бык снова трубил за рекой. Его грозное мычание завершалось на вдохе пронзительной нотой, словно бы воинственным кличем. Я доехал до излучины и увидел его на том берегу. Теперь он стоял молча, застывший, чуть пригнув голову, напряженно вытянув хвост. Неподвижность его была живой, зловещей.
За тростниковыми зарослями вздымалась туча пыли. Это мой молодой чемпион всячески выказывал презрение к старому быку - яростно бил копытами бурую землю и взметал в воздух клубы пыли. Пыль обсыпала ему загривок, сеялась на изрытую поляну. Он всаживал короткие рога в дерн, кромсал его, подбрасывал над головой травянистые комья. Из слюнявой пасти вырывался приглушенный гневный рев.
Я гордился своим быком. Ведь Карсон сказал, что он чемпион.
- Он улучшит породу, - сказал Карсон, - ты свое стадо не узнаешь!
Но сегодня я был не на стороне короткорогого чемпиона в этой бычьей распре. Мне вдруг стало жаль престарелого ветерана, так быстро терявшего права на земли, хозяином которых он был столько лет. Там, где прежде он бродил на приволье, путь ему преграждали изгороди из колючей проволоки. Зато люди прокладывали себе путь все дальше и дальше в горы, в его убежище. Одна за другой гладкие молодые коровы, приносившие от него потомство, попадали в загоны. В толчее и давке, задрав головы, натыкаясь на бегущих впереди, опрометью мчались они куда-то, удирая от своры жестоких четвероногих преследователей. Так, целым стадом, под крики гуртовщиков, бежали они по прогону, который вел к погрузочному пункту и к грузовикам, пропахшим городским дымом.
На ногах у старого бродяги все еще виднелись метки собачьих зубов. Бугристый рубец от пастушьего бича пересекал его бок. Карсон рассказал мне, что бык этот неистовыми ударами протаранил жердяную изгородь высотой в шесть футов и обрел свободу - единственное, что ему было нужно.
Карсон предостерегал меня:
- Смотри, не подпускай его, он тебе стадо перепортит. А мой бык чемпион...
Я привязал лошадь к стволу дерева, подкрался к реке, присел за бревном и стал наблюдать. Старый боец съехал на прямых ногах по сыпучему откосу берега, потом прошлепал по мелководью и, отфыркнувшись, пустился вплавь.
Мой чемпион ждал его. Он крепко упирался в землю передними ногами, а задними переступал, поворачиваясь рогами к выбиравшемуся на берег врагу.
Старый вояка подался в сторону, чтобы подобраться к моему быку с фланга. Тот сразу изменил позицию, готовясь встретить его рогами.
Оба быка низко пригнули головы. В нескольких ярдах от моего быка старый бродяга остановился. Противники застыли на месте, их маленькие черные глазки сверкали холодной расчетливой яростью.
Он же у меня чемпион, твердил я себе. Чего бояться... Карсон говорит, что он чемпион... Но ведь если старик хоть раз пырнет его как следует, потом за такого и двух шиллингов не дадут... Вставай, разгони их! Но погляди, какие у старика рога! Что он сделает этакими завитушками?
И потом - на стороне моего чемпиона молодость...
Да, за него была молодость. Дерзкая, безудержная отвага молодости! Внезапно пригнув голову, чемпион отпрянул вбок и ринулся на старого быка, метя рогом ему в заплечье. Но старик мгновенно, с увертливостью динго, отскочил, повернулся и отбил могучий удар головой.
Столкнувшись лбами, быки врывали копыта в землю, силясь потеснить один другого. Их исполинские заплечья взбугрились набрякшими мышцами. Так они кружили, сомкнув лбы, и каждый норовил изловчиться, чтобы первым отпрыгнуть вбок и пырнуть противника рогом в плечо.
Я поднялся из своего укрытия, подошел поближе. Меня слегка трясло, словно передо мной бились на поединке два моих друга. Я было крикнул на них, но тут же тихонько забормотал себе под нос: "Карсон говорит" что он чемпион... Карсон говорит, что он чемпион..."
- А ну, старый красавец! - выкрикнул я.
Старый бык с дикой злобой рванулся вперед. Под его натиском чемпион отступал с яростным удивленным ревом.
Но вот он отпрыгнул в сторону, увернулся от удара в загривок и ринулся на открытый бок старика. Глянцевый рог вонзился в тучное заплечье.
Чемпион мотал головой, вспарывая рогом мышцы, а потом, крутанув, выдернул его рывком. На пятнистую шкуру старого бойца хлынула кровь. Рог чемпиона стал алым. Струйки крови стекали с него на короткие завитки между глаз.
Я думал, что старик взвоет от боли, когда чемпион всадил в него рог, но он лишь глухо захрипел. Одним прыжком он извернулся, чтобы отбить головой новую атаку. Яростное наступление чемпиона заставило его попятиться, и он напоролся задом на торчавший из пня острый обломок сучка. Раздался страшный вопль. Старик круто осел на задние ноги, отшвырнувшие ворох сухой листвы и прутьев. И тут шаг за шагом он начал теснить чемпиона.
С ловкостью опытного, бывалого бойца старый бык вдруг оторвался от противника, отпрыгнув назад. Потерявший опору чемпион снова кинулся на него. Но не тут-то было. Старый бык увернулся и с диким ревом, низко пригнув голову, нанес ею удар в незащищенный бок чемпиона. Мощная широкая макушка нырнула под брюхо молодого быка. Старик вскинул на могучей шее беспомощно дрыгающего ногами чемпиона и с силой швырнул его оземь. И сразу ринулся на него, припал на колени - так ему удобнее было всадить загнутые рога в мягкий бок.
Чемпион вопил от боли, брыкался. Он все же вывернулся, привстал и снова рухнул. Из его пасти тонкими нитями тянулась слюна. Голову старого быка будто опутала серебристая паутина. Крепким, как броня, лбом он молотил чемпиона по ребрам, в исступлении мотал головой, терзая поверженного врага.
Наконец мой чемпион откатился, вскочил на ноги и кинулся бежать.
Старый бык гнался за ним недолго. Остановившись, он принялся бить копытами землю. Он подшвыривал комья до загривка и победно мычал.
Я побежал к своей лошади.
Теперь-то он отправится восвояси, подумал я. Но когда по дороге домой проезжал мимо, оказалось, что старый бык преспокойно щиплет траву в компании моих лучших телок.
Я замахнулся кнутом, но тут же стал его потихоньку сматывать.
"Может, он и чемпион, мой шортхорн, - сказал я себе, - но уж этот старик наверняка. К черту Карсона!"
Повернув лошадь, я поехал к хижине, и на душе у меня чуть полегчало.
К ЧЕРТУ КАРСОНА!
Перевод Н. Бать
Вечером я снова услышал его. Я ругнулся, разжег трубку, потом вышел из хижины и стал смотреть на реку. Эвкалипты, окаймлявшие ее берега, вычертили по кромке неба темные закорючины. Звезды уже зажигались; пахло тростником и болотными травами - заросли их тянулись от самой реки спасительным тенистым заслоном.
В небе с криком сновали ржанки. Я прислушался, но теперь он молчал. Я подождал еще несколько минут и вернулся в хижину.
Больше он не осмелится переплыть реку, подумал я. Это был старый дикий, бык, он бродил по лесистым холмам на той стороне Муррея. А я держал в стаде быка-шортхорна. Купил его у Карсона всего за десять фунтов, но Карсон сказал, что мой шортхорн-чемпион породы. Карсон то и дело повторял, что он чемпион. Так и говорил:
- Не сомневайся, он чемпион.
Старый бык подолгу трубил на том берегу. Он вызывал моего чемпиона на поединок, но я никак не думал, что старик отважится переплыть реку, чтобы дать бой.
Неделю назад я прогнал его за реку; в то утро, когда я увидел, как они уставились друг на друга на поляне, я здорово шуганул старика.
Через тростник я погнал его галопом, но близ реки болото было глубже, И я остановил лошадь. Старый бык тоже остановился, заревел.
Я щелкнул кнутом, гикнул, и тогда он двинулся дальше, упрямо, глухо мыча.
Он был большой и глубоко увязал в тине, а когда задние ноги его стали проваливаться, он грузно плюхнулся в воду. Мутный фонтан взметнулся над тростником и окатил его бока.
Из купки болотных трав с перепугу выскочила водяная курочка и кинулась наутек, бороздя вытянутыми лапками речную гладь.
Вдруг бык соскользнул с затопленного берега на глубину.
Пенистая волна забурлила вокруг его груди. Он вытянул морду, подняв нос вровень со лбом, и быстро поплыл. На той стороне он зашлепал по мелководью, выбираясь на берег. С его мокрых боков стекала вода на черные, облепленные тиной ноги.
Утром я оседлал коня и поехал по тропе вдоль тростниковых зарослей. Жара уже стояла градусов под сто {По шкале Фаренгейта, что соответствует примерно тридцати семи градусам по Цельсию. - Прим. перев.}. Над самой землей мерцающими волнами струился воздух, издали чудилось, будто мое стадо пасется в воде.
Старый бык снова трубил за рекой. Его грозное мычание завершалось на вдохе пронзительной нотой, словно бы воинственным кличем. Я доехал до излучины и увидел его на том берегу. Теперь он стоял молча, застывший, чуть пригнув голову, напряженно вытянув хвост. Неподвижность его была живой, зловещей.
За тростниковыми зарослями вздымалась туча пыли. Это мой молодой чемпион всячески выказывал презрение к старому быку - яростно бил копытами бурую землю и взметал в воздух клубы пыли. Пыль обсыпала ему загривок, сеялась на изрытую поляну. Он всаживал короткие рога в дерн, кромсал его, подбрасывал над головой травянистые комья. Из слюнявой пасти вырывался приглушенный гневный рев.
Я гордился своим быком. Ведь Карсон сказал, что он чемпион.
- Он улучшит породу, - сказал Карсон, - ты свое стадо не узнаешь!
Но сегодня я был не на стороне короткорогого чемпиона в этой бычьей распре. Мне вдруг стало жаль престарелого ветерана, так быстро терявшего права на земли, хозяином которых он был столько лет. Там, где прежде он бродил на приволье, путь ему преграждали изгороди из колючей проволоки. Зато люди прокладывали себе путь все дальше и дальше в горы, в его убежище. Одна за другой гладкие молодые коровы, приносившие от него потомство, попадали в загоны. В толчее и давке, задрав головы, натыкаясь на бегущих впереди, опрометью мчались они куда-то, удирая от своры жестоких четвероногих преследователей. Так, целым стадом, под крики гуртовщиков, бежали они по прогону, который вел к погрузочному пункту и к грузовикам, пропахшим городским дымом.
На ногах у старого бродяги все еще виднелись метки собачьих зубов. Бугристый рубец от пастушьего бича пересекал его бок. Карсон рассказал мне, что бык этот неистовыми ударами протаранил жердяную изгородь высотой в шесть футов и обрел свободу - единственное, что ему было нужно.
Карсон предостерегал меня:
- Смотри, не подпускай его, он тебе стадо перепортит. А мой бык чемпион...
Я привязал лошадь к стволу дерева, подкрался к реке, присел за бревном и стал наблюдать. Старый боец съехал на прямых ногах по сыпучему откосу берега, потом прошлепал по мелководью и, отфыркнувшись, пустился вплавь.
Мой чемпион ждал его. Он крепко упирался в землю передними ногами, а задними переступал, поворачиваясь рогами к выбиравшемуся на берег врагу.
Старый вояка подался в сторону, чтобы подобраться к моему быку с фланга. Тот сразу изменил позицию, готовясь встретить его рогами.
Оба быка низко пригнули головы. В нескольких ярдах от моего быка старый бродяга остановился. Противники застыли на месте, их маленькие черные глазки сверкали холодной расчетливой яростью.
Он же у меня чемпион, твердил я себе. Чего бояться... Карсон говорит, что он чемпион... Но ведь если старик хоть раз пырнет его как следует, потом за такого и двух шиллингов не дадут... Вставай, разгони их! Но погляди, какие у старика рога! Что он сделает этакими завитушками?
И потом - на стороне моего чемпиона молодость...
Да, за него была молодость. Дерзкая, безудержная отвага молодости! Внезапно пригнув голову, чемпион отпрянул вбок и ринулся на старого быка, метя рогом ему в заплечье. Но старик мгновенно, с увертливостью динго, отскочил, повернулся и отбил могучий удар головой.
Столкнувшись лбами, быки врывали копыта в землю, силясь потеснить один другого. Их исполинские заплечья взбугрились набрякшими мышцами. Так они кружили, сомкнув лбы, и каждый норовил изловчиться, чтобы первым отпрыгнуть вбок и пырнуть противника рогом в плечо.
Я поднялся из своего укрытия, подошел поближе. Меня слегка трясло, словно передо мной бились на поединке два моих друга. Я было крикнул на них, но тут же тихонько забормотал себе под нос: "Карсон говорит" что он чемпион... Карсон говорит, что он чемпион..."
- А ну, старый красавец! - выкрикнул я.
Старый бык с дикой злобой рванулся вперед. Под его натиском чемпион отступал с яростным удивленным ревом.
Но вот он отпрыгнул в сторону, увернулся от удара в загривок и ринулся на открытый бок старика. Глянцевый рог вонзился в тучное заплечье.
Чемпион мотал головой, вспарывая рогом мышцы, а потом, крутанув, выдернул его рывком. На пятнистую шкуру старого бойца хлынула кровь. Рог чемпиона стал алым. Струйки крови стекали с него на короткие завитки между глаз.
Я думал, что старик взвоет от боли, когда чемпион всадил в него рог, но он лишь глухо захрипел. Одним прыжком он извернулся, чтобы отбить головой новую атаку. Яростное наступление чемпиона заставило его попятиться, и он напоролся задом на торчавший из пня острый обломок сучка. Раздался страшный вопль. Старик круто осел на задние ноги, отшвырнувшие ворох сухой листвы и прутьев. И тут шаг за шагом он начал теснить чемпиона.
С ловкостью опытного, бывалого бойца старый бык вдруг оторвался от противника, отпрыгнув назад. Потерявший опору чемпион снова кинулся на него. Но не тут-то было. Старый бык увернулся и с диким ревом, низко пригнув голову, нанес ею удар в незащищенный бок чемпиона. Мощная широкая макушка нырнула под брюхо молодого быка. Старик вскинул на могучей шее беспомощно дрыгающего ногами чемпиона и с силой швырнул его оземь. И сразу ринулся на него, припал на колени - так ему удобнее было всадить загнутые рога в мягкий бок.
Чемпион вопил от боли, брыкался. Он все же вывернулся, привстал и снова рухнул. Из его пасти тонкими нитями тянулась слюна. Голову старого быка будто опутала серебристая паутина. Крепким, как броня, лбом он молотил чемпиона по ребрам, в исступлении мотал головой, терзая поверженного врага.
Наконец мой чемпион откатился, вскочил на ноги и кинулся бежать.
Старый бык гнался за ним недолго. Остановившись, он принялся бить копытами землю. Он подшвыривал комья до загривка и победно мычал.
Я побежал к своей лошади.
Теперь-то он отправится восвояси, подумал я. Но когда по дороге домой проезжал мимо, оказалось, что старый бык преспокойно щиплет траву в компании моих лучших телок.
Я замахнулся кнутом, но тут же стал его потихоньку сматывать.
"Может, он и чемпион, мой шортхорн, - сказал я себе, - но уж этот старик наверняка. К черту Карсона!"
Повернув лошадь, я поехал к хижине, и на душе у меня чуть полегчало.