Владимир Михановский
Мастерская Чарли Макгроуна
Городишко Тристаун невелик. Ратуша, массивный банк да еще, пожалуй, тюрьма – вот и все тристаунские достопримечательности. Жизнь в городе шла тихо, сонно... Сонно. Со снов все и началось.
Грузный, опустившийся Чарли и в эту ночь, как всегда, боялся уснуть. Около полуночи он опустил ноги в шлепанцы и поднялся наверх подышать свежим воздухом. Самодовольная луна щедро озаряла своим сиянием и плоские крыши коттеджей-близнецов, и шпиль ратуши, неуклюже торчащий поодаль, и змеевидную речонку, которая сейчас показалась Чарлзу полной таинственности. С речки тянуло сыростью и доносился оглушительный лягушачий концерт.
Возвращаться вниз, в неуютную холостяцкую комнату, не хотелось. В голову лезли невеселые мысли. Ничего-то он не скопил про черный день. Всю жизнь гнул спину на компанию. А что толку?
Чарли остановил задумчивый взгляд на внушительном банке, затем перевел его на темный куб тюрьмы и вздохнул. Нет, операция гортани ему явно не по карману. Правда, врач, взяв за визит свои пятнадцать монет, немного утешил Чарли, сказав, что болезнь не смертельна, но что это за жизнь, когда каждую ночь тебя мучают кошмары.
– Подумайте над операцией, – сказал врач.
Легко сказать – подумайте!
Чарли глянул на банк и снова вздохнул.
Сплюнул вниз на поблескивающую брусчатку мостовой.
Лучше что угодно, чем эта пакость. Едва смыкаются веки, как приходит кошмар, от которого Чарли тотчас просыпается в холодном поту. Кто-то душит его костлявыми пальцами. Чарли изо всех сил старается вырваться, но тщетно. Он хватает жилистые руки врага, издает хриплый крик... И просыпается. И так каждую ночь.
Розовый купол через улицу ярко светился. Ночной клуб процветал. Ветерок доносил джазовые всхлипы, временами женский визг вперемежку с пьяными выкриками.
Ночная птица, хлопая крыльями, пролетела над террасой. Чарли протер веки, отгоняя дремоту.
А ведь Чарли Макгроун был когда-то, черт возьми, неплохим инженером!
Стало прохладно. Зевнув, Чарли запахнул плотнее халат и отправился в лабораторию, как он громко величал тесную клетушку, заставленную приборами и старыми инструментами.
Слава богу, есть работа. Миссис Джонсон принесла вчера утром руку, жалуется, что пальцы перестали сгибаться. Видно, опять что-то с координацией движений. Надо будет как следует проверить контакты. Конечно, что там ни говори, а своя рука лучше. С тех пор как миссис Джонсон ампутировали руку, года три тому назад, бедная миссис бессчетное множество раз обращалась к Чарли. Видно, негодяи из протезной компании подсунули ей низший сорт, выдав его за первый. Каждый раз перед переменой погоды руку крутило, рука нуждалась в непрерывном ремонте и замене деталей. У других клиентов Чарли были сходные истории. Но и то сказать: не будь в протезной компании негодяев – что бы жевал Чарли?
Часы пробили четверть четвертого.
Покончив с пластиковой рукой миссис, Чарли устало опустился на стул и привычно натянул наушники биопамяти; он очень любил вести дневник – вся нижняя полка шкафа была заставлена от корки до корки исписанными магнитными блоками. Блоки хранили – правда, неизвестно для чего – хронику жизни Чарли, обильно сдобренную его излияниями.
В оконце пробивался тусклый рассвет. Чарли снял наушники, раскрыл скрипучий шкаф и прибавил заполненный кубик блока к внушительной батарее прежних. "Здесь вся история моей жизни", – подумал Чарли, осторожно прикрывая дверцу. Инженер Макгроун не был лишен тщеславия.
На выходе Чарли больно ударился об острый угол какого-то ящика. Чарли нагнулся и с усилием поставил на стол старый биоизлучатель. Макгроун купил его по случаю еще в те далекие годы, когда он работал в Уэстерне. С тех пор пользоваться излучателем Макгроуну не приходилось.
Чарли отер рукавом пыль с антенны.
Вздремнуть бы немного. Но опять придет этот кошмар.
А что, если?..
Пораженный неясной еще мыслью, Чарли бросился назад к шкафу и, рывком открыв дверцу, схватил первый попавшийся блок и вернулся к биопреобразователю. Руки старчески дрожали. В неверном утреннем свете Чарли едва разобрал выцветшую надпись, давным-давно сделанную им на блоке: "Запад. Лето. Мой первый отпуск".
Пульт настройки... реле времени... Чарли чертыхнулся: средний нерв перегорел – придется сменить.
В общем, несмотря на чрезвычайную простоту идеи Чарлза Макгроуна, канители с избытком хватило на целый день.
Зато последующую ночь Чарли впервые спал спокойно. Его никто не душил. Макгроуну снились клеверные луга под далеким Питерстауном, в котором Чарли работал много лет назад, ароматные поля Западного побережья и ласковые руки мисс Шеллы.
Макгроун проснулся с блаженной улыбкой. Утренний городишко еще дремал. По улице проехал реабиль, доверху груженный бревнами, и Чарли, чихнув от пыли, с неудовольствием прикрыл окно.
В прихожей звякнул звонок.
– Доброе утро, Чарли, – сказала миссис Джонсон. – Как моя рука?
– Что можно, я сделал, – сказал Макгроун. – Но конструкция центрального нерва, как вы знаете, слишком неудачна...
– Замучила она меня, – пожаловалась миссис Джонсон, беря под мышку розовую руку. – Ноет и ноет.
– Купите новую, – посоветовал Чарли, наверно, в двадцатый раз.
– Новая дорого стоит, – сказала, как всегда, миссис Джонсон.
Макгроун промолчал.
– Поверите, даже во сне не дает покоя... – сказала миссис Джонсон.
– Во сне? – оживился Чарли. – Да вы присядьте...
– Знаете, Макгроун, ночью даже хуже, чем днем, – сказала она. – Днем как-то забываешься...
– А хотели бы вы, чтобы ночью рука вас не мучила? – спросил Чарли с загадочной улыбкой.
– Хотела бы? Господи! Да я бы все отдала! – воскликнула миссис Джонсон.
– К чему все? Это будет стоить гораздо дешевле, – заметил Чарли. – Вы будете видеть сны.
– Сны?.. – разочарованно протянула миссис Джонсон.
– Да, сны, какие только вы захотите. И вы забудете обо всем...
Миссис Джонсон молчала, не зная, что сказать.
– Что бы, к примеру, вы пожелали увидеть сегодня ночью? – опросил Чарли.
– Я заказала на три часа пополуночи воскресную проповедь преподобного Мартина, – сказала седая дама, набожно закатывая глаза, – а вместо этого вы подсунули мне бой быков...
– Вероятно, произошло небольшое смещение...
– Может быть, по-вашему, преподобный Мартин и бык – это одно и то же? не слушая, закончила дама заготовленную тираду.
– Я этого не говорил, – улыбнулся Макгроун.
– Еще чего не хватало! – на миг дама задохнулась от негодования.
– Однако согласитесь, что все ваши предыдущие заказы...
– Но быки, понимаете – быки! – седой хохолок дамы трясся от возмущения.
– Надеюсь, это больше не повторится, – сказал Макгроун примирительно. Видите ли, сейчас столько заказов со всего Тристауна...
– Я понимаю, – сказала дама.
– Может быть, вы больше не хотите?.. – сказал Макгроун, сделав нетерпеливый жест.
– О, что вы, мистер Чарлз! – испугалась дама. Она положила на стол аккуратно запечатанный конверт и сказала: – Я хотела бы сегодня ночью увидеть покойного мужа... – Она на минуту умолкла и поднесла кружевной платочек к глазам.
– Есть у вас его фото? – спросил Чарли.
– Конечно, я ведь знаю... – засуетилась дама. – Я ведь знаю. Пожалуйста! – Она протянула Макгроуну выцветшую фотографию.
На Чарли слегка презрительно смотрел худощавый широкоскулый мужчина в новенькой, с иголочки, форме космонавта.
– Что ж, это можно, – сказал Макгроун, кладя фотографию на конверт.
– О, благодарю вас! – просияла дама и направилась к двери.
– Следующий! – крикнул Макгроун в коридор.
Едва не столкнувшись с дамой, в комнату вошел крутоплечий парень спортивного вида.
– Опять в кредит? – сурово сказал Макгроун.
– Честное слово, в последний раз, мистер Чарлз, – виновато улыбнулся парень.
– Чего ты хотел на ночь?
– Заказ прежний, – сказал парень, глядя на Чарли. – Какой-нибудь необитаемый остров. Чтобы не было никого. И тишина... Этот проклятый конвейер доведет меня скоро до сумасшествия, это точно.
– Ладно, – сказал Макгроун. – Подыщем тебе остров. Ты живешь там же?
– Да, координаты прежние.
– Ну ступай.
Обрадованный парень быстро пошел к выходу, видимо боясь, что Макгроун может передумать.
– Вот что, – сказал Макгроун вдогонку, – скажи там, что сегодня я больше не принимаю. Все. Лавочка закрыта.
Из раскрытой двери послышался недовольный гул голосов.
– Тридцать заказчиков – предел, – провозгласил Макгроун, держась обеими руками за створки. – Вас много, а я один. Приходите завтра с утра пораньше.
– Сейчас моя очередь, – сказала молодая девушка с бледным лицом. Может быть, вы меня примете?
– Нет, дорогая, ничего не выйдет. И так мощность на пределе, – сказал Макгроун и закрыл дверь.
Макгроун не соврал. Его биопередатчик каждую ночь работал на полную мощность, и все-таки выполнить все заказы Чарли был не в состоянии. Поток их, подобно снежной лавине, возрастал с каждым днем. Тот хотел по соответствующему тарифу повидаться во сне с другом детства, давным-давно затерявшимся в жизненном круговороте. Другой желал поохотиться в джунглях, как это описывается в завлекательной книжке. Третий интересовался – с познавательной целью – увеселительными заведениями на Монмартре... И так до бесконечности.
Надо сказать, не все посетители уходили от Макгроуна удовлетворенными. Некоторым приходилось отказывать. Это происходило в тех случаях, когда Макгроун не располагал необходимой информацией. Такое иногда бывало, хотя книжные полки Чарлза ломились от толстенных справочных томов и рулонов кинопленки. И текущий счет... Чарли подошел к окну и с удовлетворением остановил взгляд на солидном здании банка.
Все шло хорошо, и только досадный случай с седой дамой слегка испортил Чарли настроение.
Через полгода инженер Чарлз Макгроун переселился в новый, солидный особняк. Прежний владелец особняка – фабрикант фотоэлементов для роботов разорился, не выдержав конкуренции. Неудачливый фабрикант переехал в пригород, выговорив себе у Макгроуна пожизненное право заказывать любые сны, по выбору.
К этому времени предприятие Чарлза Макгроуна настолько разрослось, что штат из добрых трех десятков подручных еле-еле справлялся с наплывом заказов. Свое изобретение Макгроун продолжал держать в строгом секрете. Новые усовершенствованные биопередатчики были установлены в глубоком подвале, окна которого еще прежний владелец укрепил бронированными решетками. Не удовольствовавшись этим, Макгроун установил дополнительно еще и электростатическую защиту, так что даже воробей не мог теперь безнаказанно подлететь к окнам таинственного подвала.
С некоторых пор невооруженным взглядом можно было заметить, что темп жизни в Тристауне явно замедлился.
Рано вечером жизнь в городе замирала. Улицы становились все малолюднее. Каждый торопился домой – поскорее добраться до постели, позабыть на время дневные тяготы и заботы и встретиться во сне с теми, кто дорог и мил, с теми, кого давно уже нет.
Резко упал интерес ко всякого рода зрелищам. Кинозалы пустовали. Увеселительные заведения лопались одно за другим, словно мыльные пузыри. Знаменитый кафешантан "Розовый купол", близ которого Макгроун жил с год назад (лучше сказать, не жил, а прозябал), прогорел – не стало клиентов, а его хозяин пустил себе пулю в лоб.
Сильно упал спрос на видеозоры. К чему торчать по вечерам у экрана, убивая время на идиотские зрелища? Можно лечь спать, предварительно на нужное время заказав у доброго Чарли все, что только душе угодно, и притом за умеренную плату.
Зрелищные компании подняли было возню, намереваясь возбудить судебное дело против Макгроуна, которому пришлось пережить немало неприятных минут. К счастью, шум быстро замяли фармацевтические фирмы, доходы которых необычайно возросли. Фирмы не поспевали производить снотворные таблетки, которые расхватывали молниеносно. Спрос на таблетки непрерывно возрастал, так как каждому, естественно, хотелось по возможности продлить приятные минуты. Некоторое время Макгроуну удавалось с помощью солидных взносов утихомирить тлеющие страсти, однако так не могло продолжаться долго.
– Эй ты, суррогат! – окликнул Макгроун, отрываясь от деловых бумаг.
Перед Чарли немедленно выросла статная фигура с застывшей улыбкой на пластиковом лице.
– Сигару! – сказал Чарли.
Робот заученно-подобострастным движением протянул хозяину роскошную сигару, но закурить Чарли не успел. Дверь кабинета без стука распахнулась, и на пороге появились двое верзил в небесно-голубой форме полиции.
– Чарлз Макгроун? – сказал один из них, пристально глядя на владельца кабинета.
Чарли побледнел.
– Вы не ошиблись, господа, – изрек важно робот все с той же улыбкой, казавшейся приклеенной.
– Вы арестованы, – сказал один из вошедших. Он локтем отодвинул робота и шагнул к Чарли.
– ...Итак, подсудимый Макгроун, вы отказываетесь признать себя виновным?
– В чем виновным? – невозмутимо спросил Макгроун, не обращая внимания на суетящихся репортеров.
– В том, что предосудительными действиями чрезмерно продлили время сна граждан Тристауна, чем вызвали хаос в деловой жизни города.
– Но, почтенные судьи, я вовсе не старался удлинить время сна. Я всего лишь выполнял заказы, о которых здесь говорилось. Заказы на сны. Свобода предпринимательства...
– Так кто же, по-вашему, виноват? – перебил его прокурор. – Кто вызвал в Тристауне "сонную опасность", которая грозит перекинуться на всю страну?
– Виноваты фабриканты снотворного, – сказал Макгроун.
По залу пронесся шумок.
– Однако же не кажется ли вам странным, Чарлз Макгроун, что до появления вашего предприятия снотворные пилюли не были в таком ходу? язвительно заметил прокурор. – Вся вина лежит на вас, Чарлз Макгроун.
– Со всей торжественностью заявляю: я ни в чем не виноват! – Макгроун неожиданно перешел на крик.
Присяжные недоуменно переглянулись.
– Да вы, если хотите знать, не судить меня должны, а поставить мне памятник при жизни! – продолжал Макгроун. – Вписать мое имя золотыми буквами в книгу почетных граждан Тристауна!
Битком набитый зал напоминал теперь растревоженный улей. Такое не часто услышишь! Слепящие вспышки юпитеров освещали вдохновенное лицо Макгроуна и его протянутую руку.
– Я приносил людям радость! – гремел Макгроун.
– Но только во сне, – успел вставить прокурор.
– До, во сне! – подхватил Макгроун. – А кто виноват, что они не видят ее наяву?
– Прекратить! – завизжал судья, но Макгроун уже закусил удила.
– В сны люди уходили, чтобы хоть немного отдохнуть от горестей и забот, от адского грохота и безумного ритма, который несет с собой атомная цивилизация. Я создал мастерскую радости...
– Призрачной! – выкрикнул прокурор.
– А вы можете предложить им другую? – сказал Макгроун, широким жестом обведя зал.
– Заседание прекращается! – завопил судья.
Сто двадцать дней длился процесс. Были опрошены сотни свидетелей клиентов Макгроуна, созданы десятки пухлых томов, приобщенных к делу.
Потом адвокаты Макгроуна обжаловали решение суда. В свою очередь, новое решение обжаловали адвокаты противной стороны, предводительствуемой могущественной фирмой "Экран-уют и компания".
В поединок вступили силы, по сравнению с которыми Макгроун представлял собой не более чем пешку.
До окончательного решения заведение Чарлза Макгроуна опечатали. Чарли давно разорился. В счет погашения судебных издержек ему пришлось поступить рассыльным в контору фирмы "Фармако и компания", выступавшей в защиту Макгроуна.
Жители Тристауна часто встречают на улицах городка его сутуловатую фигуру. Чарли быстро шагает, стараясь не глядеть на окружающих. Большая поливиниловая сумка, перекинутая через плечо, хлопает его по боку в такт торопливым шагам.
Грузный, опустившийся Чарли и в эту ночь, как всегда, боялся уснуть. Около полуночи он опустил ноги в шлепанцы и поднялся наверх подышать свежим воздухом. Самодовольная луна щедро озаряла своим сиянием и плоские крыши коттеджей-близнецов, и шпиль ратуши, неуклюже торчащий поодаль, и змеевидную речонку, которая сейчас показалась Чарлзу полной таинственности. С речки тянуло сыростью и доносился оглушительный лягушачий концерт.
Возвращаться вниз, в неуютную холостяцкую комнату, не хотелось. В голову лезли невеселые мысли. Ничего-то он не скопил про черный день. Всю жизнь гнул спину на компанию. А что толку?
Чарли остановил задумчивый взгляд на внушительном банке, затем перевел его на темный куб тюрьмы и вздохнул. Нет, операция гортани ему явно не по карману. Правда, врач, взяв за визит свои пятнадцать монет, немного утешил Чарли, сказав, что болезнь не смертельна, но что это за жизнь, когда каждую ночь тебя мучают кошмары.
– Подумайте над операцией, – сказал врач.
Легко сказать – подумайте!
Чарли глянул на банк и снова вздохнул.
Сплюнул вниз на поблескивающую брусчатку мостовой.
Лучше что угодно, чем эта пакость. Едва смыкаются веки, как приходит кошмар, от которого Чарли тотчас просыпается в холодном поту. Кто-то душит его костлявыми пальцами. Чарли изо всех сил старается вырваться, но тщетно. Он хватает жилистые руки врага, издает хриплый крик... И просыпается. И так каждую ночь.
Розовый купол через улицу ярко светился. Ночной клуб процветал. Ветерок доносил джазовые всхлипы, временами женский визг вперемежку с пьяными выкриками.
Ночная птица, хлопая крыльями, пролетела над террасой. Чарли протер веки, отгоняя дремоту.
А ведь Чарли Макгроун был когда-то, черт возьми, неплохим инженером!
Стало прохладно. Зевнув, Чарли запахнул плотнее халат и отправился в лабораторию, как он громко величал тесную клетушку, заставленную приборами и старыми инструментами.
Слава богу, есть работа. Миссис Джонсон принесла вчера утром руку, жалуется, что пальцы перестали сгибаться. Видно, опять что-то с координацией движений. Надо будет как следует проверить контакты. Конечно, что там ни говори, а своя рука лучше. С тех пор как миссис Джонсон ампутировали руку, года три тому назад, бедная миссис бессчетное множество раз обращалась к Чарли. Видно, негодяи из протезной компании подсунули ей низший сорт, выдав его за первый. Каждый раз перед переменой погоды руку крутило, рука нуждалась в непрерывном ремонте и замене деталей. У других клиентов Чарли были сходные истории. Но и то сказать: не будь в протезной компании негодяев – что бы жевал Чарли?
Часы пробили четверть четвертого.
Покончив с пластиковой рукой миссис, Чарли устало опустился на стул и привычно натянул наушники биопамяти; он очень любил вести дневник – вся нижняя полка шкафа была заставлена от корки до корки исписанными магнитными блоками. Блоки хранили – правда, неизвестно для чего – хронику жизни Чарли, обильно сдобренную его излияниями.
В оконце пробивался тусклый рассвет. Чарли снял наушники, раскрыл скрипучий шкаф и прибавил заполненный кубик блока к внушительной батарее прежних. "Здесь вся история моей жизни", – подумал Чарли, осторожно прикрывая дверцу. Инженер Макгроун не был лишен тщеславия.
На выходе Чарли больно ударился об острый угол какого-то ящика. Чарли нагнулся и с усилием поставил на стол старый биоизлучатель. Макгроун купил его по случаю еще в те далекие годы, когда он работал в Уэстерне. С тех пор пользоваться излучателем Макгроуну не приходилось.
Чарли отер рукавом пыль с антенны.
Вздремнуть бы немного. Но опять придет этот кошмар.
А что, если?..
Пораженный неясной еще мыслью, Чарли бросился назад к шкафу и, рывком открыв дверцу, схватил первый попавшийся блок и вернулся к биопреобразователю. Руки старчески дрожали. В неверном утреннем свете Чарли едва разобрал выцветшую надпись, давным-давно сделанную им на блоке: "Запад. Лето. Мой первый отпуск".
Пульт настройки... реле времени... Чарли чертыхнулся: средний нерв перегорел – придется сменить.
В общем, несмотря на чрезвычайную простоту идеи Чарлза Макгроуна, канители с избытком хватило на целый день.
Зато последующую ночь Чарли впервые спал спокойно. Его никто не душил. Макгроуну снились клеверные луга под далеким Питерстауном, в котором Чарли работал много лет назад, ароматные поля Западного побережья и ласковые руки мисс Шеллы.
Макгроун проснулся с блаженной улыбкой. Утренний городишко еще дремал. По улице проехал реабиль, доверху груженный бревнами, и Чарли, чихнув от пыли, с неудовольствием прикрыл окно.
В прихожей звякнул звонок.
– Доброе утро, Чарли, – сказала миссис Джонсон. – Как моя рука?
– Что можно, я сделал, – сказал Макгроун. – Но конструкция центрального нерва, как вы знаете, слишком неудачна...
– Замучила она меня, – пожаловалась миссис Джонсон, беря под мышку розовую руку. – Ноет и ноет.
– Купите новую, – посоветовал Чарли, наверно, в двадцатый раз.
– Новая дорого стоит, – сказала, как всегда, миссис Джонсон.
Макгроун промолчал.
– Поверите, даже во сне не дает покоя... – сказала миссис Джонсон.
– Во сне? – оживился Чарли. – Да вы присядьте...
– Знаете, Макгроун, ночью даже хуже, чем днем, – сказала она. – Днем как-то забываешься...
– А хотели бы вы, чтобы ночью рука вас не мучила? – спросил Чарли с загадочной улыбкой.
– Хотела бы? Господи! Да я бы все отдала! – воскликнула миссис Джонсон.
– К чему все? Это будет стоить гораздо дешевле, – заметил Чарли. – Вы будете видеть сны.
– Сны?.. – разочарованно протянула миссис Джонсон.
– Да, сны, какие только вы захотите. И вы забудете обо всем...
Миссис Джонсон молчала, не зная, что сказать.
– Что бы, к примеру, вы пожелали увидеть сегодня ночью? – опросил Чарли.
– Я заказала на три часа пополуночи воскресную проповедь преподобного Мартина, – сказала седая дама, набожно закатывая глаза, – а вместо этого вы подсунули мне бой быков...
– Вероятно, произошло небольшое смещение...
– Может быть, по-вашему, преподобный Мартин и бык – это одно и то же? не слушая, закончила дама заготовленную тираду.
– Я этого не говорил, – улыбнулся Макгроун.
– Еще чего не хватало! – на миг дама задохнулась от негодования.
– Однако согласитесь, что все ваши предыдущие заказы...
– Но быки, понимаете – быки! – седой хохолок дамы трясся от возмущения.
– Надеюсь, это больше не повторится, – сказал Макгроун примирительно. Видите ли, сейчас столько заказов со всего Тристауна...
– Я понимаю, – сказала дама.
– Может быть, вы больше не хотите?.. – сказал Макгроун, сделав нетерпеливый жест.
– О, что вы, мистер Чарлз! – испугалась дама. Она положила на стол аккуратно запечатанный конверт и сказала: – Я хотела бы сегодня ночью увидеть покойного мужа... – Она на минуту умолкла и поднесла кружевной платочек к глазам.
– Есть у вас его фото? – спросил Чарли.
– Конечно, я ведь знаю... – засуетилась дама. – Я ведь знаю. Пожалуйста! – Она протянула Макгроуну выцветшую фотографию.
На Чарли слегка презрительно смотрел худощавый широкоскулый мужчина в новенькой, с иголочки, форме космонавта.
– Что ж, это можно, – сказал Макгроун, кладя фотографию на конверт.
– О, благодарю вас! – просияла дама и направилась к двери.
– Следующий! – крикнул Макгроун в коридор.
Едва не столкнувшись с дамой, в комнату вошел крутоплечий парень спортивного вида.
– Опять в кредит? – сурово сказал Макгроун.
– Честное слово, в последний раз, мистер Чарлз, – виновато улыбнулся парень.
– Чего ты хотел на ночь?
– Заказ прежний, – сказал парень, глядя на Чарли. – Какой-нибудь необитаемый остров. Чтобы не было никого. И тишина... Этот проклятый конвейер доведет меня скоро до сумасшествия, это точно.
– Ладно, – сказал Макгроун. – Подыщем тебе остров. Ты живешь там же?
– Да, координаты прежние.
– Ну ступай.
Обрадованный парень быстро пошел к выходу, видимо боясь, что Макгроун может передумать.
– Вот что, – сказал Макгроун вдогонку, – скажи там, что сегодня я больше не принимаю. Все. Лавочка закрыта.
Из раскрытой двери послышался недовольный гул голосов.
– Тридцать заказчиков – предел, – провозгласил Макгроун, держась обеими руками за створки. – Вас много, а я один. Приходите завтра с утра пораньше.
– Сейчас моя очередь, – сказала молодая девушка с бледным лицом. Может быть, вы меня примете?
– Нет, дорогая, ничего не выйдет. И так мощность на пределе, – сказал Макгроун и закрыл дверь.
Макгроун не соврал. Его биопередатчик каждую ночь работал на полную мощность, и все-таки выполнить все заказы Чарли был не в состоянии. Поток их, подобно снежной лавине, возрастал с каждым днем. Тот хотел по соответствующему тарифу повидаться во сне с другом детства, давным-давно затерявшимся в жизненном круговороте. Другой желал поохотиться в джунглях, как это описывается в завлекательной книжке. Третий интересовался – с познавательной целью – увеселительными заведениями на Монмартре... И так до бесконечности.
Надо сказать, не все посетители уходили от Макгроуна удовлетворенными. Некоторым приходилось отказывать. Это происходило в тех случаях, когда Макгроун не располагал необходимой информацией. Такое иногда бывало, хотя книжные полки Чарлза ломились от толстенных справочных томов и рулонов кинопленки. И текущий счет... Чарли подошел к окну и с удовлетворением остановил взгляд на солидном здании банка.
Все шло хорошо, и только досадный случай с седой дамой слегка испортил Чарли настроение.
Через полгода инженер Чарлз Макгроун переселился в новый, солидный особняк. Прежний владелец особняка – фабрикант фотоэлементов для роботов разорился, не выдержав конкуренции. Неудачливый фабрикант переехал в пригород, выговорив себе у Макгроуна пожизненное право заказывать любые сны, по выбору.
К этому времени предприятие Чарлза Макгроуна настолько разрослось, что штат из добрых трех десятков подручных еле-еле справлялся с наплывом заказов. Свое изобретение Макгроун продолжал держать в строгом секрете. Новые усовершенствованные биопередатчики были установлены в глубоком подвале, окна которого еще прежний владелец укрепил бронированными решетками. Не удовольствовавшись этим, Макгроун установил дополнительно еще и электростатическую защиту, так что даже воробей не мог теперь безнаказанно подлететь к окнам таинственного подвала.
С некоторых пор невооруженным взглядом можно было заметить, что темп жизни в Тристауне явно замедлился.
Рано вечером жизнь в городе замирала. Улицы становились все малолюднее. Каждый торопился домой – поскорее добраться до постели, позабыть на время дневные тяготы и заботы и встретиться во сне с теми, кто дорог и мил, с теми, кого давно уже нет.
Резко упал интерес ко всякого рода зрелищам. Кинозалы пустовали. Увеселительные заведения лопались одно за другим, словно мыльные пузыри. Знаменитый кафешантан "Розовый купол", близ которого Макгроун жил с год назад (лучше сказать, не жил, а прозябал), прогорел – не стало клиентов, а его хозяин пустил себе пулю в лоб.
Сильно упал спрос на видеозоры. К чему торчать по вечерам у экрана, убивая время на идиотские зрелища? Можно лечь спать, предварительно на нужное время заказав у доброго Чарли все, что только душе угодно, и притом за умеренную плату.
Зрелищные компании подняли было возню, намереваясь возбудить судебное дело против Макгроуна, которому пришлось пережить немало неприятных минут. К счастью, шум быстро замяли фармацевтические фирмы, доходы которых необычайно возросли. Фирмы не поспевали производить снотворные таблетки, которые расхватывали молниеносно. Спрос на таблетки непрерывно возрастал, так как каждому, естественно, хотелось по возможности продлить приятные минуты. Некоторое время Макгроуну удавалось с помощью солидных взносов утихомирить тлеющие страсти, однако так не могло продолжаться долго.
– Эй ты, суррогат! – окликнул Макгроун, отрываясь от деловых бумаг.
Перед Чарли немедленно выросла статная фигура с застывшей улыбкой на пластиковом лице.
– Сигару! – сказал Чарли.
Робот заученно-подобострастным движением протянул хозяину роскошную сигару, но закурить Чарли не успел. Дверь кабинета без стука распахнулась, и на пороге появились двое верзил в небесно-голубой форме полиции.
– Чарлз Макгроун? – сказал один из них, пристально глядя на владельца кабинета.
Чарли побледнел.
– Вы не ошиблись, господа, – изрек важно робот все с той же улыбкой, казавшейся приклеенной.
– Вы арестованы, – сказал один из вошедших. Он локтем отодвинул робота и шагнул к Чарли.
– ...Итак, подсудимый Макгроун, вы отказываетесь признать себя виновным?
– В чем виновным? – невозмутимо спросил Макгроун, не обращая внимания на суетящихся репортеров.
– В том, что предосудительными действиями чрезмерно продлили время сна граждан Тристауна, чем вызвали хаос в деловой жизни города.
– Но, почтенные судьи, я вовсе не старался удлинить время сна. Я всего лишь выполнял заказы, о которых здесь говорилось. Заказы на сны. Свобода предпринимательства...
– Так кто же, по-вашему, виноват? – перебил его прокурор. – Кто вызвал в Тристауне "сонную опасность", которая грозит перекинуться на всю страну?
– Виноваты фабриканты снотворного, – сказал Макгроун.
По залу пронесся шумок.
– Однако же не кажется ли вам странным, Чарлз Макгроун, что до появления вашего предприятия снотворные пилюли не были в таком ходу? язвительно заметил прокурор. – Вся вина лежит на вас, Чарлз Макгроун.
– Со всей торжественностью заявляю: я ни в чем не виноват! – Макгроун неожиданно перешел на крик.
Присяжные недоуменно переглянулись.
– Да вы, если хотите знать, не судить меня должны, а поставить мне памятник при жизни! – продолжал Макгроун. – Вписать мое имя золотыми буквами в книгу почетных граждан Тристауна!
Битком набитый зал напоминал теперь растревоженный улей. Такое не часто услышишь! Слепящие вспышки юпитеров освещали вдохновенное лицо Макгроуна и его протянутую руку.
– Я приносил людям радость! – гремел Макгроун.
– Но только во сне, – успел вставить прокурор.
– До, во сне! – подхватил Макгроун. – А кто виноват, что они не видят ее наяву?
– Прекратить! – завизжал судья, но Макгроун уже закусил удила.
– В сны люди уходили, чтобы хоть немного отдохнуть от горестей и забот, от адского грохота и безумного ритма, который несет с собой атомная цивилизация. Я создал мастерскую радости...
– Призрачной! – выкрикнул прокурор.
– А вы можете предложить им другую? – сказал Макгроун, широким жестом обведя зал.
– Заседание прекращается! – завопил судья.
Сто двадцать дней длился процесс. Были опрошены сотни свидетелей клиентов Макгроуна, созданы десятки пухлых томов, приобщенных к делу.
Потом адвокаты Макгроуна обжаловали решение суда. В свою очередь, новое решение обжаловали адвокаты противной стороны, предводительствуемой могущественной фирмой "Экран-уют и компания".
В поединок вступили силы, по сравнению с которыми Макгроун представлял собой не более чем пешку.
До окончательного решения заведение Чарлза Макгроуна опечатали. Чарли давно разорился. В счет погашения судебных издержек ему пришлось поступить рассыльным в контору фирмы "Фармако и компания", выступавшей в защиту Макгроуна.
Жители Тристауна часто встречают на улицах городка его сутуловатую фигуру. Чарли быстро шагает, стараясь не глядеть на окружающих. Большая поливиниловая сумка, перекинутая через плечо, хлопает его по боку в такт торопливым шагам.