Михайлов Михаил Ларионович
Думы
Михаил Ларионович Михайлов
Думы
Выкопал мужик яму в лесу, прикрыл ее хворостом: не попадется ли какой зверь.
Бежала лесом лисица. Загляделась по верхам - бух в яму!
Летел журавль. Спустился корму поискать - завязил ноги в хворосте; стал выбиваться - бух в яму!
И лисе горе, и журавлю горе. Не знают, что делать, как из ямы выбраться.
Лиса из угла в угол мечется - пыль по яме столбом; а журавль одну ногу поджал - и ни с места, и всё перед собой землю клюет, всё перед собой землю клюет!
Думают оба, как бы беде помочь.
Лиса побегает, побегает, да и скажет:
- У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек!
Журавль поклюет, поклюет, да и скажет:
- А у меня одна дума!
И опять примутся: лиса - бегать, а журавль - клевать.
"Экой, - думает лиса, - глупый этот журавль! Что он всё землю клюет? Того и не знает, что земля толстая и насквозь ее не проклюешь".
А сама всё кружит по яме да говорит:
- У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек! А журавль всё перед собой клюет да говорит:
- А у меня одна дума!
Пошел мужик посмотреть, не попался ли кто в яму. Как заслышала лиса, что идут, принялась еще пуще из угла в угол метаться и всё только и говорит:
- У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек!
А журавль совсем смолк и клевать перестал. Глядит лиса: свалился он, ножки протянул и не дышит. Умер с перепугу, сердечный!
Приподнял мужик хворост; видит - попались в яму лиса да журавль: лиса юлит по яме, а журавль лежит - не шелохнётся.
- Ах ты, - говорит мужик, - подлая лисица! Заела ты у меня этакую птицу!
Вытащил журавля за ноги из ямы; пощупал его - совсем еще теплый журавль; еще пуще стал лису бранить.
А лиса-то бегает по яме, не знает, за какую думушку ей ухватиться: тысяча, тысяча, тысяча думушек!
- Погоди ж ты! - говорит мужик. - Я тебе намну бока за журавля!
Положил птицу подле ямы - да к лисе.
Только что он отвернулся, журавль как расправит крылья да как закричит:
- У меня одна дума была!
Только его и видели.
А лиса со своей тысячью, тысячью, тысячью думушек попала на воротник к шубе.
Думы
Выкопал мужик яму в лесу, прикрыл ее хворостом: не попадется ли какой зверь.
Бежала лесом лисица. Загляделась по верхам - бух в яму!
Летел журавль. Спустился корму поискать - завязил ноги в хворосте; стал выбиваться - бух в яму!
И лисе горе, и журавлю горе. Не знают, что делать, как из ямы выбраться.
Лиса из угла в угол мечется - пыль по яме столбом; а журавль одну ногу поджал - и ни с места, и всё перед собой землю клюет, всё перед собой землю клюет!
Думают оба, как бы беде помочь.
Лиса побегает, побегает, да и скажет:
- У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек!
Журавль поклюет, поклюет, да и скажет:
- А у меня одна дума!
И опять примутся: лиса - бегать, а журавль - клевать.
"Экой, - думает лиса, - глупый этот журавль! Что он всё землю клюет? Того и не знает, что земля толстая и насквозь ее не проклюешь".
А сама всё кружит по яме да говорит:
- У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек! А журавль всё перед собой клюет да говорит:
- А у меня одна дума!
Пошел мужик посмотреть, не попался ли кто в яму. Как заслышала лиса, что идут, принялась еще пуще из угла в угол метаться и всё только и говорит:
- У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек!
А журавль совсем смолк и клевать перестал. Глядит лиса: свалился он, ножки протянул и не дышит. Умер с перепугу, сердечный!
Приподнял мужик хворост; видит - попались в яму лиса да журавль: лиса юлит по яме, а журавль лежит - не шелохнётся.
- Ах ты, - говорит мужик, - подлая лисица! Заела ты у меня этакую птицу!
Вытащил журавля за ноги из ямы; пощупал его - совсем еще теплый журавль; еще пуще стал лису бранить.
А лиса-то бегает по яме, не знает, за какую думушку ей ухватиться: тысяча, тысяча, тысяча думушек!
- Погоди ж ты! - говорит мужик. - Я тебе намну бока за журавля!
Положил птицу подле ямы - да к лисе.
Только что он отвернулся, журавль как расправит крылья да как закричит:
- У меня одна дума была!
Только его и видели.
А лиса со своей тысячью, тысячью, тысячью думушек попала на воротник к шубе.